Неточные совпадения
В анониме было так много заманчивого и подстрекающего любопытство, что он перечел и в другой и в третий раз
письмо и наконец сказал: «Любопытно бы, однако ж, знать, кто бы такая была
писавшая!» Словом, дело, как видно, сделалось сурьезно; более часу он все думал об этом, наконец, расставив руки и наклоня голову, сказал: «А
письмо очень, очень кудряво написано!» Потом, само собой разумеется,
письмо было свернуто и уложено в шкатулку, в соседстве с какою-то афишею и пригласительным свадебным билетом, семь лет сохранявшимся в том же положении и на том же месте.
В последней строке не было размера, но это, впрочем, ничего:
письмо было написано в духе тогдашнего времени. Никакой подписи тоже не было: ни имени, ни фамилии, ни даже месяца и числа. В postscriptum [В приписке (лат.).] было только прибавлено, что его собственное сердце должно отгадать
писавшую и что на бале у губернатора, имеющем быть завтра, будет присутствовать сам оригинал.
Затем
писавшая упоминала, что омочает слезами строки нежной матери, которая, протекло двадцать пять лет, как уже не существует на свете; приглашали Чичикова в пустыню, оставить навсегда город, где люди в душных оградах не пользуются воздухом; окончание
письма отзывалось даже решительным отчаяньем и заключалось такими стихами...
Письмо ее было писано наскоро, поспешно, волнение
писавшей отзывалось в каждой строчке его.
Спасибо тебе, любезный Александр Петрович, за твое
письмо: [Неизданное
письмо А. П. Барятинского к Пущину от 14 февраля 1841 г. представляет значительный интерес для характеристики этого выдающегося декабриста-материалиста, талантливого поэта,
писавшего превосходные стихи по-французски, тогда как по-русски он писал — прозою — плохо и с ошибками.
Расставание дьякона с Туберозовым было трогательное, и Ахилла, никогда не
писавший никаких
писем и не знавший, как их пишут и как отправляют, не только вызвался писать отцу Туберозову, но и исполнял это.
Могу ли я надеяться, что вы прочтете это
письмо, которого я не хотел… Должно быть,
писавший разорвал
письмо сам. Но догадка есть также и вопрос, который решать не мне.
А то, пожалуй, выбрать одного из просителей,
писавших эти
письма, какого-нибудь несчастного, давно уже потерявшего надежду на лучшую жизнь, и отдать ему полторы тысячи.
Более
писем Гоголя к нам в этом году не нашлось. В это время Погодин, бывший жестоко раздражен против Гоголя и не
писавший к нему ни строчки, вдруг прислал мне для пересылки маленькое письмецо, которое я вместе с своим и отослал к Гоголю. Я считаю себя вправе поместить его в моих записках, потому что оно было возвращено мне Гоголем вместе с его ответом Погодину.
Из предыдущего
письма ко мне точно можно было заметить, что Гоголь был не совсем доволен
письмом Шевырева,
писавшего от себя и от Погодина вместе.
Вскоре после того один студент,
писавший в «Молву»
письма о том, что он «Молве» очень сочувствует, а петербургских журналов не терпит за то, что они ограничиваются случайными воззрениями своих случайных сотрудников, — этот самый студент от лица всего Петербургского университета называл С. Т. Аксакова другом человечества и русского народа и даже «мерилом истины и справедливости».
Чтение переписки Станкевича так симпатично действовало на нас, нам так отрадно было наблюдать проявления этого прекрасного характера; личность
писавшего представлялась нам, по этим
письмам, так обаятельною, что мы считали переписку Станкевича окончательным объяснением и утверждением его прав на внимание и сочувствие образованного общества.
В числе бумаг моих, быть может, вы найдете еще
письмо от контролера финансов де-Марина,
писавшего мне, будто шестьдесят тысяч войска находится в моем распоряжении.
Писавший считал своим долгом, как он говорил в
письме, предупредить своего государя, что составлялся заговор с целью ниспровержения порядка, установленного в государстве.
Из-за этой глухой ненависти он бросил нераспечатанными те два
письма, которые каким-то неведомым для него путем попали снова в руки
писавшей их.
Оно произвело на Савина впечатление удара по лицу, но вместе с оскорблением, нанесенным ему этою женщиною циническим признанием, что она жила с ним исключительно из-за денег, он почувствовал, что
письмо вызвало в нем отвращение к
писавшей его, хотя бы под диктовку мегеры-матери.
От бабушки, аккуратно
писавшей мне каждые две недели, перестал я получать
письма.
От Василия Васильевича около месяца уже не было
писем. Агния Павловна,
писавшая сыну каждую неделю, а порой и чаще, ходила, как опущенная в воду.
К историческое теме, которую, как видно, затрагивала Суворочка,
писавшая вообще складно, Александр Васильевич возвращается и в следующих
письмах.
Между
письмами почтивших меня корреспондентов есть несколько выражающих мне укоризну за «погоню за простотою». В этом
писавшие усматривают «влияние протестантского духа».
Она весело расхохоталась и затем все время потешалась над своим мужем, рассказывая о нем дрянной и неприличный вздор, после чего тотчас же начинала злословить дам,
писавших ему литературные
письма, и называла их именами своего изобретения, как-то: «маркиза Дешкуранс», «баронесса Шлюхман» и «леди Кис-меквик» да две русские помещицы «Обнимайкина и Целовалкина», которых она «всех презирала», а сводила она все это к тому, что «все они дуры и муж ее смешон и решительно ни на что не годен, особливо vis-а-vis d'une femme».
Но весной того же года он получил
письмо матери,
писавшей тайно от графа, и
письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митиньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.