Неточные совпадения
Четвертый
гость, человек лет шестидесяти, выглядывал Бурцевым не Бурцевым, а так во всей его фигуре и нетерпеливых движениях было что-то такое задорное: не то забияка-гусар старых времен, не то «
петербургский гражданин», ищущий популярности.
Этот Шигалев, должно быть, уже месяца два как
гостил у нас в городе; не знаю, откуда приехал; я слышал про него только, что он напечатал в одном прогрессивном
петербургском журнале какую-то статью.
О Татьяне изредка доходили вести; он знал, что она вместе с своею теткой поселилась в своем именьице, верстах в двухстах от него, живет тихо, мало выезжает и почти не принимает
гостей, — а впрочем, покойна и здорова. Вот однажды в прекрасный майский день сидел он у себя в кабинете и безучастно перелистывал последний нумер
петербургского журнала; слуга вошел к нему и доложил о приезде старика-дяди.
Затем я расскажу вам, что происходило в ближайший четверг. В этот день Орлов и Зинаида Федоровна обедали у Контана или Донона. Вернулся домой только один Орлов, а Зинаида Федоровна уехала, как я узнал потом, на
Петербургскую сторону к своей старой гувернантке, чтобы переждать у нее время, пока у нас будут
гости. Орлову не хотелось показывать ее своим приятелям. Это понял я утром за кофе, когда он стал уверять ее, что ради ее спокойствия необходимо отменить четверги.
Журавка махнул рукой и потащил за двери свою синьору; а Анна Михайловна, проводив
гостей, вошла в комнату Долинского, села у его стола, придвинула к себе его большую фотографию и сидела как окаменелая, не замечая, как белобрюхой, холодной жабой проползла над угрюмыми, каменными массами столицы бесстыдно наглая,
петербургская летняя ночь.
Хотя г-жа Ежова коротко знала автора по
петербургской сцене, привыкла к его безумным вспышкам и, будучи неуступчивого нрава, никогда ему не покорялась, а, напротив, заставляла его плясать по своей дудке, но в Петербурге она была дома, как будто в своей семье, — здесь же совсем другое дело; она сама приехала в
гости в Москву, и сцена Большого Петровского театра, полная разного народа, казалась ей чужой гостиной.
"Хитрый город! нечего сказать, — думал я. — Нет того, чтобы приезжему все рассказать и объяснить, а тем и удержать его от роскоши платить за билетики на каждый театр. Будь этакой театр у нас, в Хороле, и приехали бы к нам из
петербургских мест
гости, я все бы им объяснил и не дал бы им излишне тратиться. Хитрый город! Но вперед не одурачите".
О тульском и некоторых других пассажах, постигших меня даже в Санкт-Петербурге, я умалчивал; зато уже санктпетербургскую жизнь, и в особенности театры, объяснял
гостям со всем моим красноречием и всем
петербургским штилем, примешивая часто модные слова.
— Вот это до тебя касается, — сказал он жене, — новый магазин на днях открыт на Невском. Я покажу вам, — сказал он, обращаясь к
гостям, —
петербургский гостинец, который я вчера купил жене: все говорят, что серьги самые модные, а жена говорит, что нет, как будут по вашему вкусу?
Если б князь был
петербургский житель, он бы задал ему завтрак в 500 р<ублей>; если имел в нем нужду, даже пригласил бы его к себе на бал или на шумный раут потолкаться между разного рода
гостями, но ни за что в мире не ввел бы <в> свою гостиную запросто человека постороннего и никаким образом не принадлежащего к высшему кругу; но князь воспитывался в Москве, а Москва такая гостеприимная старушка.
Должно быть, студент похвалил погоду и сравнил ее с
петербургской, потому что Петр Дмитрич сказал громко и таким тоном, как будто говорил не с
гостем, а с судебным приставом или со свидетелем...
— У меня-то
погости, у меня опасаться тебе нечего, — сказала Манефа. — Лучше, как бы ты остался, пока это дело кончится. Насчет петербургского-то говорю. Что там будет, как нас решат, теперь никому не известно, а если бы ты остался у нас, после бы, как очевидец, все рассказал на Москве. В письмах всего не опишешь.
— Это само собою разумеется! — поклонился тот, вполне соглашаясь со своим
гостем. — Но буде вы уйдете из-под ареста, то рискуете быть арестованным Санкт-Петербургскою явною или тайною полициею. Вам это желательно?
В Петербурге его можно было встретить везде и повсюду: и на обеде в английском клубе, и на рауте князя Г., в салоне графини К., в опере, и вообще в любом спектакле, на бирже, и на бегах, в Летнем саду, у генеральши Пахонтьевой, у любой артистки, в танцклассах у Гебгардт и Марцинкевича, в
гостях у содержателя гласной кассы ссуд Карповича, в редакции «
Петербургской Сплетни», в гостиной любой кокотки — словом, куда ни подите, везде вы могли бы наткнуться на графа Слопчицького.
Поутру, отстояв обедню,
петербургский чиновник распрощался с отцом Тарасием. Игумен даже расплакался на прощанье со своим нежданным
гостем.
Из Оленьева
петербургский чиновник, сопровождаемый местным исправником, отправился в незадолго пред тем обращенный к единоверию керженский скит, уж обставленный церквами; там игумен Тарасий, после того архимандрит, встретил
гостя даже со слезами.
Получив ответ, что здесь из
гостей остался один
петербургский господин Ворошилов, чиновник послал сказать этому
гостю, что он желал бы сию минуту его видеть.
Он до того был бесцеремонен со своими многочисленными поклонницами, представительницами большого
петербургского света, что ездил к ним в
гости уже совершенно запросто — в шлафроке.
Молодой богатый капитан гвардии, вращавшийся в
петербургских придворных сферах, побывавший в чужих краях и, следовательно, обладавший неподдельным европейским лоском, красавец собою, Виктор Павлович естественно был желанным
гостем гостеприимных московских гостиных и героем балов и вечеров, даваемых московскими магнатами.
Один из
гостей, известный под именем un homme de beaucoup de mérite, [человека с большими достоинствами,] рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником
Петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.