Неточные совпадения
В прошлом
году он оставил дипломатическую службу, не по неприятности (у него никогда ни с кем не бывало неприятностей), и
перешел на службу
в дворцовое ведомство
в Москву, для того чтобы дать наилучшее воспитание своим двум мальчикам.
Потребность любви вспыхнула
в нем живо, когда он
перешел за восемнадцать
лет.
— Странный, не правда ли? — воскликнула Лидия, снова оживляясь. Оказалось, что Диомидов — сирота, подкидыш; до девяти
лет он воспитывался старой девой, сестрой учителя истории, потом она умерла, учитель спился и тоже через два
года помер, а Диомидова взял
в ученики себе резчик по дереву, работавший иконостасы. Проработав у него пять
лет, Диомидов
перешел к его брату, бутафору, холостяку и пьянице, с ним и живет.
— Иван Пращев, офицер, участник усмирения поляков
в 1831
году, имел денщика Ивана Середу. Оный Середа, будучи смертельно ранен, попросил Пращева
переслать его, Середы, домашним три червонца. Офицер сказал, что пошлет и даже прибавит за верную службу, но предложил Середе: «Приди с того света
в день, когда я должен буду умереть». — «Слушаю, ваше благородие», — сказал солдат и помер.
Воспитанный
в недрах провинции, среди кротких и теплых нравов и обычаев родины,
переходя в течение двадцати
лет из объятий
в объятия родных, друзей и знакомых, он до того был проникнут семейным началом, что и будущая служба представлялась ему
в виде какого-то семейного занятия, вроде, например, ленивого записыванья
в тетрадку прихода и расхода, как делывал его отец.
Это был человек
лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности
в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала
в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась
в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность
переходила в позы всего тела, даже
в складки шлафрока.
Она все колола его легкими сарказмами за праздно убитые
годы, изрекала суровый приговор, казнила его апатию глубже, действительнее, нежели Штольц; потом, по мере сближения с ним, от сарказмов над вялым и дряблым существованием Обломова она
перешла к деспотическому проявлению воли, отважно напомнила ему цель жизни и обязанностей и строго требовала движения, беспрестанно вызывала наружу его ум, то запутывая его
в тонкий, жизненный, знакомый ей вопрос, то сама шла к нему с вопросом о чем-нибудь неясном, не доступном ей.
— А где немцы сору возьмут, — вдруг возразил Захар. — Вы поглядите-ка, как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца
переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки коротенькие: всё поджимают под себя ноги, как гусыни… Где им сору взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб
в шкапах лежала по
годам куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму… У них и корка зря не валяется: наделают сухариков да с пивом и выпьют!
Мать его и бабушка уже ускакали
в это время за сто верст вперед. Они слегка и прежде всего порешили вопрос о приданом, потом
перешли к участи детей, где и как им жить; служить ли молодому человеку и зимой жить
в городе, а
летом в деревне — так настаивала Татьяна Марковна и ни за что не соглашалась на предложение Марьи Егоровны — отпустить детей
в Москву,
в Петербург и даже за границу.
Он так обворожил старух, являясь то робким, покорным мудрой старости, то живым, веселым собеседником, что они скоро
перешли на ты и стали звать его mon neveu, [племянником (фр.).] а он стал звать Софью Николаевну кузиной и приобрел степень короткости и некоторые права
в доме, каких постороннему не приобрести во сто
лет.
По окончании
года, убедившись, что я
в состоянии выдержать какой угодно пост, я стал есть, как и они, и
перешел обедать с ними вместе.
Я, впрочем, не знаю, что мне именно снилось: точно так, как и
в картине, — уголок Греческого архипелага, причем и время как бы
перешло за три тысячи
лет назад; голубые, ласковые волны, острова и скалы, цветущее прибрежье, волшебная панорама вдали, заходящее зовущее солнце — словами не передашь.
7-го октября был ровно
год, как мы вышли из Кронштадта. Этот день прошел скромно. Я живо вспомнил, как,
год назад, я
в первый раз вступил на море и зажил новою жизнью, как из покойной комнаты и постели
перешел в койку и на колеблющуюся под ногами палубу, как неблагосклонно встретило нас море, засвистал ветер, заходили волны; вспомнил снег и дождь, зубную боль — и прощанье с друзьями…
В точности не знаю, но как-то так случилось, что с семьей Ефима Петровича он расстался чуть ли не тринадцати
лет,
перейдя в одну из московских гимназий и на пансион к какому-то опытному и знаменитому тогда педагогу, другу с детства Ефима Петровича.
Я велел подбросить дров
в костер и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он был и что делал за эти 3
года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около озера Ханка, он пробрался на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной
перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а
летом отправился на Фудзин, к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется к северу по побережью моря. Тогда он пошел на Тадушу.
Ввиду той выдающейся роли, которую играл Дерсу
в моих путешествиях, я опишу сначала маршрут 1902
года по рекам Цимухе и Лефу, когда произошла моя первая с ним встреча, а затем уже
перейду к экспедиции 1906
года.
В 2 часа мы дошли до Мяолина — то была одна из самых старых фанз
в Иманском районе.
В ней проживали 16 китайцев и 1 гольдячка. Хозяин ее поселился здесь 50
лет тому назад, еще юношей, а теперь он насчитывал себе уже 70
лет. Вопреки ожиданиям он встретил нас хотя и не очень любезно, но все же распорядился накормить и позволил ночевать у себя
в фанзе. Вечером он напился пьян. Начал о чем-то меня просить, но затем
перешел к более резкому тону и стал шуметь.
До этого дошли только
в половине третьего
года, а прежде того
перешли через несколько разных ступеней, начиная с раздела прибыли пропорционально заработной плате.
Так
перешли мы
в новый
год; что бы ни ждало нас
в нем, я склоняю голову и говорю за нас обоих: да будет твоя воля!
Мой отец по воспитанию, по гвардейской службе, по жизни и связям принадлежал к этому же кругу; но ему ни его нрав, ни его здоровье не позволяли вести до семидесяти
лет ветреную жизнь, и он
перешел в противуположную крайность. Он хотел себе устроить жизнь одинокую,
в ней его ждала смертельная скука, тем более что он только для себя хотел ее устроить. Твердая воля превращалась
в упрямые капризы, незанятые силы портили нрав, делая его тяжелым.
Переходя рядом схоластических приемов, содержание науки обрастает всей этой школьной дрянью — а доктринеры до того привыкают к уродливому языку, что другого не употребляют, им он кажется понятен, —
в стары
годы им этот язык был даже дорог, как трудовая копейка, как отличие от языка вульгарного.
Мы обыкновенно думаем о завтрашнем дне, о будущем
годе,
в то время как надобно обеими руками уцепиться за чашу, налитую через край, которую протягивает сама жизнь, не прошенная, с обычной щедростью своей, — и пить и пить, пока чаша не
перешла в другие руки.
Двенадцатый
год — это народная эпопея, память о которой
перейдет в века и не умрет, покуда будет жить русский народ.
— Я, папенька,
в старший нынче
перешел;
в будущем
году в университет поступлю.
В разных перипетиях прошло целых четыре
года. Дело
переходило из инстанции
в инстанцию и служило яблоком раздора между судебной и административной властями.
Было уже ему без малого пятнадцать
лет, когда
перешел он во второй класс, где вместо сокращенного катехизиса и четырех правил арифметики принялся он за пространный, за книгу о должностях человека и за дроби. Но, увидевши, что чем дальше
в лес, тем больше дров, и получивши известие, что батюшка приказал долго жить, пробыл еще два
года и, с согласия матушки, вступил потом
в П*** пехотный полк.
Нигилизм, захвативший
в 60
годы часть интеллигенции, теперь
перешел на народный слой,
в который начало проникать элементарное просвещенство, культ естественных наук и техники, примат экономики над духовной культурой.
После 1812
года дворец Хераскова
перешел во владение графа Разумовского, который и пристроил два боковых крыла, сделавших еще более грандиозным это красивое здание на Тверской. Самый же дворец с его роскошными залами, где среди мраморных колонн собирался цвет просвещеннейших людей тогдашней России, остался
в полной неприкосновенности, и
в 1831
году в нем поселился Английский клуб.
Рядом с Екатерининской больницей стоял прекрасный старинный особняк. До самой Октябрьской революции он принадлежал князю Волконскому, к которому
перешел еще
в пятидесятых
годах от князя Мещерского.
Так до 1917
года и служил этот дом,
переходя из рук
в руки, от кондитера к кондитеру: от Завьялова к Бурдину, Феоктистову и другим.
А что к Фирсанову попало — пиши пропало! Фирсанов давал деньги под большие, хорошие дома — и так подведет, что уж дом обязательно очутится за ним. Много барских особняков и доходных домов сделалось его добычей.
В то время, когда А. П. Чехова держал за пуговицу Сергиенко, «Сандуны» были еще только
в залоге у Фирсанова, а через
год перешли к нему…
Во флигеле дома, где был театр Бренко, помещалась редакция журнала «Будильник». Прогорел театр Бренко, прогорел Малкиель, дома его
перешли к кредиторам. «Будильник» продолжал там существовать, и помещение редакции с портретами главных сотрудников,
в числе которых был еще совсем юный Антон Чехов, изображено Константином Чичаговым и напечатано
в красках во всю страницу журнала
в 1886
году.
То же самое произошло и с домом Троекурова. Род Троекуровых вымер
в первой половине XVIII века, и дом
перешел к дворянам Соковниным, потом к Салтыковым, затем к Юрьевым, и, наконец,
в 1817
году был куплен «Московским мещанским обществом», которое поступило с ним чисто по-мещански: сдало его под гостиницу «Лондон», которая вскоре превратилась
в грязнейший извозчичий трактир, до самой революции служивший притоном шулеров, налетчиков, барышников и всякого уголовного люда.
В 1839
году умер Свиньин, и его обширная усадьба и барские палаты
перешли к купцам Расторгуевым, владевшим ими вплоть до Октябрьской революции.
После смерти Е. И. Козицкой дом
перешел к ее дочери, княгине А. Г. Белосельской-Белозерской.
В этом-то самом доме находился исторический московский салон дочери Белосельского-Белозерского — Зинаиды Волконской. Здесь
в двадцатых
годах прошлого столетия собирались тогдашние представители искусства и литературы. Пушкин во время своих приездов
в Москву бывал у Зинаиды Волконской, которой посвятил известное стихотворение...
Было это уже весной, подходили экзамены, наши вечера и танцы прекратились, потом мы уехали на каникулы
в деревню. А когда опять подошла осень и мы стали встречаться, я увидел, что наша непрочная «взаимная симпатия» оказалась односторонней. Задатки этой драмы были даны вперед. Мы были одногодки. Я
перешел в пятый класс и оставался по — прежнему «мальчишкой», а она стала красивым подростком пятнадцати
лет, и на нее стали обращать внимание ученики старших классов и даже взрослые кавалеры.
Я
переходил из второго класса
в третий, значит, мне было
лет двенадцать.
Лишь
в конце 70-х
годов, когда образовалась партия Народной Воли, социалистическое движение становится политическим и
переходит к террористической борьбе.
На одном из листов, который был
в книге заглавным, едва разборчивым почерком было написано: «Мы, Иван, Данила, Петр, Сергей и Василий, высажены
в анивском селении Томари-Анива Хвостовым 17 августа 1805
года,
перешли на реку Тыми
в 1810
году,
в то время, когда пришли
в Томари японцы».
Самый даровитый сподвижник Невельского, Н. К. Бошняк, открывший Императорскую гавань, когда ему было еще только 20
лет, «мечтатель и дитя», — так называет его один из сослуживцев, — рассказывает
в своих записках: «На транспорте „Байкал“ мы все вместе
перешли в Аян и там пересели на слабый барк „Шелехов“.
Так,
в 1880 г.
в Корсаковском приходе «жаба» началась
в октябре и кончилась
в апреле следующего
года, похитив всего 10 детей; эпидемия дифтерита
в 1888 г. началась
в Рыковском приходе осенью и продолжалась всю зиму, затем
перешла в Александровский и Дуйский приходы и погасла здесь
в ноябре 1889 г., то есть держалась целый
год; умерло 20 детей.
Этот обычай
переходил из рода
в род, и Самосадка славилась своими борцами, которые почти каждый
год торжествовали и у себя дома и на Ключевском заводе.
Дом занимаем порядочный, вдовы Бронниковой, которая позволяет нам на свой счет делать всевозможные поправки, и за это позволение берет 250 рублей
в год. Наружность нечто вроде станции
в России, но расположение удобно. Для нас ничего лучшего не нужно. Каждому можно быть у себя, и есть место, где можно быть вместе. [
В доме Бронникова Пущин жил вместе с Е. П. Оболенским — до женитьбы последнего на
В. С. Барановой.] Не
перехожу сегодня на другую страницу. Время обедать.
А во второй раз, опять через
год, она сказала ему, что намерена освежить стены
в доме новыми бумажками и потому просит его
перейти на некоторое время
в конторский флигель.
— Тебе надо ехать
в университет, Вильгельм, — сказал старый Райнер после этого грустного, поэтического
лета снов и мечтаний сына. —
В Женеве теперь пиэтисты,
в Лозанне и Фрейбурге иезуиты. Надо быть подальше от этих католических пауков. Я тебя посылаю
в Германию. Сначала поучись
в Берлине, а потом можешь
перейти в Гейдельберг и Бонн.
Мари была уже
лет тридцати пяти; собой была она довольно худощава; прежняя миловидность
перешла у нее
в какую-то приятную осмысленность.
«Нет, говорю, ваше превосходительство, это не так; я сам чрез эту гору
переходил!» — «Где, говорит, вам
переходить; может быть, как-нибудь пьяный перевалились через нее!» Я говорю: «Ваше превосходительство, я двадцать
лет здесь живу, и меня, благодаря бога, никто еще пьяным не видал; а вас — так, говорю, слыхивал, как с праздника из Кузьминок, на руки подобрав,
в коляску положили!» Засмеялся…
—
В городе жил около
года, а теперь
перешел к вам на фабрику, месяц тому назад. Здесь людей хороших нашел, — сына вашего и других. Здесь — поживу! — говорил он, дергая усы.
Из класса
в класс Лидочка
переходила исправно, но Прасковья Гавриловна не дождалась выхода ее сиротки из института и за
год до окончания курса мирно скончалась
в своем родовом Васильевском.
Для женских личиков, розовых, свеженьких, тридцать
лет обыкновенно почти беда: розы
переходят в багровые пятна, глаза тускнеют, черты еще более пошлеют.