Неточные совпадения
— Случилось, что я жду
гостей, — сказал Левин, быстрее и быстрее обламывая сильными
пальцами концы расщепившейся палки. — И не жду
гостей, и ничего не случилось, но я прошу вас уехать. Вы можете объяснить как хотите мою неучтивость.
— Должно дома, — сказал мужик, переступая босыми ногами и оставляя по пыли ясный след ступни с пятью
пальцами. — Должно дома, — повторил он, видимо желая разговориться. — Вчера
гости еще приехали.
Гостей — страсть…. Чего ты? — Он обернулся к кричавшему ему что-то от телеги парню. — И то! Даве тут проехали все верхами жнею смотреть. Теперь должно дома. А вы чьи будете?..
Вошли под руку Дуняша и Лютов, — Дуняша отшатнулась при виде
гостя, а он вежливо поклонился ей, стягивая
пальцами дыру на боку и придерживая другой рукой разорванный ворот.
— Ага-а! — удовлетворенно произнес
гость и протянул Климу сжатый в
пальцах бумажный шарик. — Это от Сомовой. Осторожно развертывайте, бумага тонкая.
Лютов немедленно превратился в шута, запрыгал, завизжал, заговорил со всеми сразу; потом, собрав у рояля
гостей и дергая
пальцами свой кадык, гнусным голосом запел на мотив «Дубинушки», подражая интонации Шаляпина...
Гости молчали, ожидая, что скажет хозяин. Величественный, точно индюк, хозяин встал, встряхнул полуседой курчавой головой артиста, погладил ладонью левой руки бритую щеку, голубоватого цвета, и, сбивая
пальцем пепел папиросы в пепельницу, заговорил сдобным баритоном...
Посредине комнаты стоял Денисов, глядя в пол, сложив руки на животе, медленно вертя большие
пальцы; взглянув на
гостя, он тряхнул головой.
— Петр Ильич, кажется, нарочно поскорей прогнал Мишу, потому что тот как стал пред
гостем, выпуча глаза на его кровавое лицо и окровавленные руки с пучком денег в дрожавших
пальцах, так и стоял, разиня рот от удивления и страха, и, вероятно, мало понял изо всего того, что ему наказывал Митя.
Я не помню, как прошел обед; помню только, что кушанья были сытные и изготовленные из свежей провизии. Так как Савельцевы жили всеми оброшенные и никогда не ждали
гостей, то у них не хранилось на погребе парадных блюд, захватанных лакейскими
пальцами, и обед всякий день готовился незатейливый, но свежий.
Опять, как же и не взять: всякого проберет страх, когда нахмурит он, бывало, свои щетинистые брови и пустит исподлобья такой взгляд, что, кажется, унес бы ноги бог знает куда; а возьмешь — так на другую же ночь и тащится в
гости какой-нибудь приятель из болота, с рогами на голове, и давай душить за шею, когда на шее монисто, кусать за
палец, когда на нем перстень, или тянуть за косу, когда вплетена в нее лента.
Под самым покутом, [Покут — почетный угол в хате.] на почетном месте, сидел
гость — низенький, толстенький человечек с маленькими, вечно смеющимися глазками, в которых, кажется, написано было то удовольствие, с каким курил он свою коротенькую люльку, поминутно сплевывая и придавливая
пальцем вылезавший из нее превращенный в золу табак.
В этот момент открылась дверь хозяйского кабинета, и в дверях показался Голяшкин, одетый во фрак, белый галстук и белые перчатки. Он поманил
гостя пальцем к себе.
Она торопливо протянула ему одну еженедельную газету из юмористических и указала
пальцем статью. Лебедев, когда еще входили
гости, подскочил сбоку к Лизавете Прокофьевне, за милостями которой ухаживал, и ни слова не говоря, вынув из бокового своего кармана эту газету, подставил ей прямо на глаза, указывая отчеркнутый столбец. То, что уже успела прочесть Лизавета Прокофьевна, поразило и взволновало ее ужасно.
Вместо ответа, Семеныч привлек к себе бойкую девушку и поцеловал прямо в губы. Марья вся дрожала, прижавшись к нему плечом. Это был первый мужской поцелуй, горячим лучом ожививший ее завядшее девичье сердце. Она, впрочем, сейчас же опомнилась, помогла спуститься дорогому
гостю с крутой лестницы и проводила до ворот. Машинист, разлакомившись легкой победой, хотел еще раз обнять ее, но Марья кокетливо увернулась и только погрозила
пальцем.
— Ах, как это жаль! — произнес опять с чувством князь и за обедом, который вскоре последовал, сразу же, руководимый способностями амфитриона, стал как бы не
гостем, а хозяином: он принимал из рук хозяйки тарелки с супом и передавал их по принадлежности; указывал дамам на куски говядины, которые следовало брать; попробовав пудинг из рыбы, окрашенной зеленоватым цветом фисташек, от восторга поцеловал у себя кончики
пальцев; расхвалил до невероятности пьяные конфеты, поданные в рюмках.
Миропа Дмитриевна сходила за вишневкой и вместе с нею принесла колбасы, сыру. Налив сей вишневки
гостю и себе по бокалу, Миропа Дмитриевна приложила два
пальца правой руки ко лбу своему, как бы делая под козырек, и произнесла рапортующим голосом...
Это был, по-видимому, весьма хилый старик, с лицом совершенно дряблым; на голове у него совсем почти не оказывалось волос, а потому дома, в одиночестве, Мартын Степаныч обыкновенно носил колпак, а при посторонних и в
гостях надевал парик; бакенбарды его состояли из каких-то седоватых клочков; уши Мартын Степаныч имел большие, торчащие, и особенно правое ухо, что было весьма натурально, ибо Мартын Степаныч всякий раз, когда начинал что-либо соображать или высказывал какую-нибудь тонкую мысль, проводил у себя
пальцем за ухом.
Но
гость погрозил ей
пальцем и отвечал, что республиканство — это очень глупая штука.
Передонов поспешно пошел из гостиной. Гудаевский сложил ему из своих длинных
пальцев длинный нос, а потом поддал в воздухе коленом, словно выталкивая
гостя. Антоша захихикал. Гудаевский сердито прикрикнул на него.
Если
гости, евшие и пившие буквально день и ночь, еще не вполне довольны угощением, не вполне напелись своих монотонных песен, наигрались на чебызгах, [Чебызга — дудка, которую башкирец берет в рот, как кларнет, и, перебирая лады
пальцами, играет на ней двойными тонами, так что вы слышите в одно и то же время каких-то два разных инструмента.
— Ведь их надо будет оставить обедать, — соображала Татьяна Власьевна, считая
гостей по
пальцам. — Ох, горе мое, а у нас и стряпни никакой не заведено!..
— Ага, пришёл! — отозвался Дудка. Стоя у окна, они тихо заговорили. Евсей понял, что говорят о нём, но не мог ничего разобрать. Сели за стол, Дудка стал наливать чай, Евсей исподволь и незаметно рассматривал
гостя — лицо у него было тоже бритое, синее, с огромным ртом и тонкими губами. Тёмные глаза завалились в ямы под высоким гладким лбом, голова, до макушки лысая, была угловата и велика. Он всё время тихонько барабанил по столу длинными
пальцами.
— Нет, что же такое! — разговаривал
гость, поправляя
палец перчатки. — К нам часто даже довольно дамы заходят, чаю выкушать или так отдохнуть. — Пожалуйста, будьте столько добры!
— Так не обидься, пожалуйста, я тебе в бричку сослала шелковый отрез на платье… Не тебе, понимаешь, а жене твоей… на память и в благодарность, что пешком шла, когда ты мне трубача привез, — добавила княгиня, видя, что
гость начал как-то необыкновенно отдуваться и хлопать себя
пальцем по левой ноздре.
Конечно, было тут и не без опасений — как бы не осрамиться перед иностранными
гостями, — но когда мы стали с Прокопом считать по
пальцам, сколько у нас статистиков, то просто даже остолбенели от удивления.
Сам Риперт, встречая
гостей в углу своей залы и подавая им толстую руку с огромным перстнем на большом
пальце, тоже выразился кому-то о гернгутере очень неблагоприятно.
«Где же, где же?» — проговорил чуть слышным голосом наш герой, указывая
пальцем на вчерашнее место, отведенное
гостю.
Когда его
гость выкатился в коридор, шипя, повизгивая, кутаясь в широкую разлетайку, — математик, стоя на пороге двери, длинный, страшный, запустив
пальцы руки своей в спутанные волосы на голове, хрипел...
Сидя в кухне, она старалась подслушать, о чем говорят
гости, и всё крестилась, прижимая
пальцы ко лбу и поглядывая на образ.
Прибыв в деревню, я располагал всем устройством до последнего: назначал квартиры для ожидаемых
гостей, снабжал всем необходимым, в доме также до последнего хлопотал: а моя миленькая Анисья Ивановна, что называется, и
пальцем ни до чего не дотронулась. Лежала себе со всею нежностью на роскошной постели, а перед нею девки шили ей новое платье для балу. Досадно мне было на такое ее равнодушие; но по нежности чувств моих, еще несколько к ней питаемых, извинял ее.
Души моей он не знал, а весь внешний распорядок моей жизни возмущал его, ибо не вкладывался в его понимание. В гимназии я хорошо учился, и это его огорчало. Когда приходили
гости — адвокаты, литераторы и художники, — он тыкал в меня
пальцем и говорил...
Ребротесов пошевелил
пальцами, изображая смешение, и мимикой добавил к гарниру то, чего не мог добавить в словах…
Гости сняли калоши и вошли в темный зал. Хозяин чиркнул спичкой, навонял серой и осветил стены, украшенные премиями «Нивы», видами Венеции и портретами писателя Лажечникова и какого-то генерала с очень удивленными глазами.
Развалившись в мягких, обитых малиновым бархатом креслах, после плотного обеда и доброй выпивки отдыхает Илья Авксентьич. Возле него стоит столик, а на нем стакан чаю и пачка заклеенных пакетов. Сидит Сырохватов, слушает разговоры
гостей, а сам
пальцами барабанит по пакетам. А сам ни словечка.
— Тсс! — лукаво погрозила она
пальцем и покосилась на отца, дружески обнимающегося с подоспевшим папой. — Чадра под бешметом… Здесь урусы, а ваши женщины не прячутся под чадрою… Я в
гостях у урусов.
Но Израил не согласился с нею. Лучше Бэллы, по его мнению, никого не было на свете. Она погрозила ему
пальцем, и снова мы пустились бегать и визжать, забыв о прибывших
гостях.
Властолюбивый
гость наклонил голову на одну сторону и назначил указательным
пальцем место на щеке, которое она должна была поцеловать. Экономка, с видом отвращения, исполнила повеление своего господина.
Гости примолкли, когда мы вошли с Лизаветой Петровной; но, видя, что она заговорила со своей знакомой, опять забурлили. Один из солдат показал на меня
пальцем и расхохотался. Плясавшая женщина крикнула на всю комнату...
Гости внизу смеялись, а мама кричала, а потом вдруг заиграла музыка, и Юра уже стоял перед самым оркестром, расставив ноги и по старой, давно брошенной привычке заложив
палец в рот.