Неточные совпадения
От него отделилась лодка, полная загорелых гребцов; среди них
стоял тот, кого, как ей показалось теперь, она знала, смутно помнила с детства. Он смотрел на нее с улыбкой, которая грела и торопила. Но тысячи последних смешных страхов одолели Ассоль; смертельно боясь всего —
ошибки, недоразумений, таинственной и вредной помехи, — она вбежала по пояс в теплое колыхание волн, крича...
— Не стоит-с; но примите в соображение, что
ошибка возможна ведь только со стороны первого разряда, то есть «обыкновенных» людей, (как я, может быть, очень неудачно, их назвал).
—
Стойте, погодите! Я пойду, объясню! Бабы — платок! Белый! Егор Иваныч, идем, ты — старик! Сейчас, братцы, мы объясним!
Ошибка у них. Платок, платком махай, Егор.
— Не говори, не поминай! — торопливо перебил его Обломов, — я и то вынес горячку, когда увидел, какая бездна лежит между мной и ею, когда убедился, что я не
стою ее… Ах, Андрей! если ты любишь меня, не мучь, не поминай о ней: я давно указывал ей
ошибку, она не хотела верить… право, я не очень виноват…
Если бы я во что бы то ни стало
стоял за наименование, то я бы ему ответил: «Твой критерий формально верный, но
ошибка твоя в утверждении, что православие это ты, православие это не ты, а я».
Стоило ей прислать безграмотно нацарапанную записку, и он беспрекословно исполнял каждую букву, кажется, даже неистовые грамматические
ошибки.
Я согласен, что иначе, то есть без беспрерывного поядения друг друга, устроить мир было никак невозможно; я даже согласен допустить, что ничего не понимаю в этом устройстве; но зато вот что я знаю наверно: если уже раз мне дали сознать, что «я есмь», то какое мне дело до того, что мир устроен с
ошибками и что иначе он не может
стоять?
Если этот листок застанет вас еще в Москве, пожалуйста, поправьте мою
ошибку, которых много по болезненной рассеянности я делаю. Зайдите к барону, отдайте ему карточку и велите заделать ее в бронзовую рамочку. В этом виде представьте ее Марье Константиновне.
Стоит это полтора целковых, которые до случая за мной. Сочтемся.
Мне не стать, да и не сумею я, рассказывать об иных вещах. Об административных
ошибках рассуждать тоже не мое дело, да и всю эту административную сторону я устраняю совсем. Начав хронику, я задался другими задачами. Кроме того, многое обнаружится назначенным теперь в нашу губернию следствием,
стоит только немножко подождать. Однако все-таки нельзя миновать иных разъяснений.
—
Стой, молчи. Во-первых, есть разница в летах, большая очень; но ведь ты лучше всех знаешь, какой это вздор. Ты рассудительна, и в твоей жизни не должно быть
ошибок. Впрочем, он еще красивый мужчина… Одним словом, Степан Трофимович, которого ты всегда уважала. Ну?
Слово «прокутил» так и
стояло в записке: в четырех ее строчках нашлось три грамматических
ошибки.
Первый раз я видел ночную тревогу и как-то сразу понял, что люди делали ее по
ошибке: пароход шел, не замедляя движения, за правым бортом, очень близко горели костры косарей, ночь была светлая, высоко
стояла полная луна.
Ах, я мог делать
ошибки, глупости, но никогда не дойду до того, чтобы наслаждаться «трепетом молодого женского тела», — одна терминология чего
стоит!
Я в состоянии в продолжение всего обеда мечтать о том, как Гнеккер окажется авантюристом, как Лиза и жена поймут свою
ошибку и как я буду дразнить их, — и подобные нелепые мечты в то время, когда одною ногой я
стою уже в могиле!
Вадим
стоял под густою липой, и упоительный запах разливался вокруг его головы, и чувства, окаменевшие от сильного напряжения души, растаяли постепенно, — и отвергнутый людьми, был готов кинуться в объятия природы; она одна могла бы утолить его пламенную жажду и, дав ему другую душу или новую наружность, поправить свою жестокую
ошибку.
Все, кажется, идет согласно с моими намерениями и желаниями, но почему же меня не оставляет мое беспокойство! Я в продолжение четырех часов рассматривал бумаги жены, уясняя их смысл и исправляя
ошибки, но вместо успокоения я испытывал такое чувство, как будто кто-то чужой
стоял сзади меня и водил по моей спине шершавою ладонью. Чего мне недоставало? Организация помощи попала в надежные руки, голодающие будут сыты — что же еще нужно?
Пискарев
стоял в безмолвном удивлении: «Карету, лакей в ливрее!.. Нет, здесь, верно, есть какая-нибудь
ошибка…»
Целые полтора года спустя Кузьма Васильевич получил от Эмилии — alias Фридерики Бенгель — письмо на немецком языке, которое он немедленно велел себе перевести и впоследствии неоднократно нам показывал. Оно было испещрено орфографическими
ошибками и восклицательными знаками; на куверте
стоял штемпель: «Бреславль». Вот по возможности верный перевод этого письма...
Поправки же Юнгу иногда
стоили дороже самых
ошибок: раз, например, у него появилась поправка, в которой значилось дословно следующее: «во вчерашнем №, на столбце таком-то, у нас напечатано: пуговица, читай: богородица».
Ему объяснили, что хотели сказать «лизоблюды»; но когда вечером принесли сводку номера, то там
стояло: «по
ошибке напечатано: недоблуды, — должно читать: переблуды».
Заметив свою
ошибку, он прошел немного назад, взял вправо и очутился в полутемном кабинете, какого не видал, когда шел в бильярдную;
постояв здесь полминуты, он нерешительно отворил первую попавшуюся ему на глаза дверь и вошел в совершенно темную комнату.
— Будет, господа, — вмешался инспектор, делая плачущее лицо. — Ну,
стоит ли из-за пустяков горячиться. Три
ошибки… ни одной
ошибки… ну не всё ли это равно?
«Непонимающие» мужчины были другого мнения, они
стояли на почве законности и не допускали
ошибки в таком важном учреждении, как русское посольство в Константинополе.
«Надо воспользоваться ее отсутствием и поправить мою
ошибку, чего бы мне это ни
стоило», — решил Степан и, быстро одевшись, на лихаче отправился на Зеленину улицу, к дому, где жила Ирена.
— Это
ошибка… Он был убит на месте… Рядом с ним
стоял на верху сопки — это было у Ляндинсяна — начальник его штаба полковник Ароновский. Силою взрыва шрапнели он был отброшен далеко от отца… В это время поднимался на сопку ординарец отца, сотник Нарышкин, и вдруг увидел столб пыли и падение двух офицеров. Полковник Ароновский, по счастью, не раненый и не контуженный, вскочил и крикнул: «Генерал убит, носилки!..»