Неточные совпадения
— Нет, без шуток, что ты выберешь, то и хорошо. Я побегал на коньках, и есть хочется. И не думай, — прибавил он, заметив на лице Облонского недовольное выражение, — чтоб я не
оценил твоего
выбора. Я с удовольствием поем хорошо.
Карандышев. Не обижайте! А меня обижать можно? Да успокойтесь, никакой ссоры не будет: все будет очень мирно. Я предложу за вас тост и поблагодарю вас публично за счастие, которое вы делаете мне своим
выбором, за то, что вы отнеслись ко мне не так, как другие, что вы
оценили меня и поверили в искренность моих чувств. Вот и все, вот и вся моя месть!
— Господин Зверев, занимая столь видную должность, желает, однако, служить по
выборам, и мы должны
оценить это! — заключил Егор Егорыч.
Но не все же у Якова Львовича были враги: были у него между дворянами и большие почитатели, которые
ценили его благородство и заслуги и, вспомнив о нем перед новыми
выборами, приехали к нему с просьбою, чтобы он позволил себя баллотировать, но дядя на этот раз оказался непреклонным и объявил, что он «сильно занят разведением тюльпанов и ни для чего не решится их оставить».
— Да… да; я знаю, кто вам нравится. И я должен сказать — лучшего
выбора вы сделать не могли. Он человек прекрасный; он сумеет
оценить вас; он не измят жизнью — он прост и ясен душою… он составит ваше счастье.
Сеньор, мне тяжело, мне очень больно
Нежданным вас отказом огорчить,
Но дочери я не могу неволить.
Ее уж
выбор сделан. Дон Жуан
Из уст ее уж получил согласье.
Я ваши чувства знаю и
ценю;
Поверьте, я люблю вас, дон Октавьо,
Я сам, как вы, глубоко огорчен.
Ведь этот брак моею был мечтою,
Я вас давно хотел усыновить.
Но вы, не правда ль, будете нам другом
И братом донне Анне. Видит бог,
Я вам хотел отдать ее. Что ж делать?
Судьба не так решила. Дайте руку!
— Тебя, дурак,
ценят, — говорит, — о тебе думают, ревность твою к работе заметили, разуму твоему хотят воздать должное. И вот ныне я предлагаю тебе даже на
выбор два послушания: хочешь ли ты в конторе сидеть, или — в келейники к отцу Антонию?
Тут я его в первый раз видел живым и должен сказать, что внешность этого секретаря Гамбетты была самая неподходящая к посту, какой он занимал: какой-то завсегдатай студенческой таверны, с кривым носом и подозрительной краснотой кожи и полуоблезлым черепом, в фланелевой рубашке и пиджаке настоящего"богемы". Не знаю уже, почему
выбор"диктатора"упал именно на этого экс-нигилиста Латинской страны.
Оценить его выдающиеся умственные и административные способности у меня не было времени, да и особенной охоты.
— Оставь этот вопрос, — мрачно ответил он. — Я не могу отвечать на него. Может быть, впоследствии ты сам поймешь и
оценишь мотивы, руководившие мною; теперь я не могу избавить тебя от тяжелой необходимости сделать
выбор — ты должен принадлежать кому-нибудь одному из нас, с другим надо расстаться. Покорись этому не рассуждая, как воле судьбы…
А он ей отвечал: „Очень тебя благодарю и заботы твои обо мне
ценю, а впрочем, в главном
выборе я на твой вкус больше, чем на свой собственный, полагаюсь“.