Неточные совпадения
Клим промолчал, разглядывая красное
от холода лицо брата. Сегодня Дмитрий казался более коренастым и еще более обыденным человеком. Говорил он вяло и как бы не то, о чем думал. Глаза его смотрели рассеянно, и он, видимо, не знал, куда девать
руки, совал их в карманы, закидывал за голову, поглаживал бока, наконец широко развел их, говоря с недоумением...
Она была в шубке,
от нее несло
холодом и духами, капельки талого снега блестели на шубе; хватая себя
рукою за горло, она кричала...
Да — это нож, ему больно.
Холод от мозга до пят охватил его. Но какая
рука вонзила нож? Старуха научила? нет — Вера не такая, ее не научишь! Стало быть, сама. Но за что, что он сделал?
От холода еще сильнее будут гореть, стоит только
рукой достать одно березовое полено… да и незачем совсем доставать полено: можно прямо, сидя на стене, содрать
рукой с березового полена бересту и на спичке зажечь ее, зажечь и пропихнуть в дрова — вот и пожар.
Я придерживал одной
рукой шляпу, чтоб ее не сдуло в море, а другую прятал — то за пазуху, то в карманы
от холода.
На биваке костер горел ярким пламенем. Дерсу сидел у огня и, заслонив
рукой лицо
от жара, поправлял дрова, собирая уголья в одно место; старик Китенбу гладил свою собаку. Альпа сидела рядом со мной и, видимо, дрожала
от холода.
Месяц, остановившийся над его головою, показывал полночь; везде тишина;
от пруда веял
холод; над ним печально стоял ветхий дом с закрытыми ставнями; мох и дикий бурьян показывали, что давно из него удалились люди. Тут он разогнул свою
руку, которая судорожно была сжата во все время сна, и вскрикнул
от изумления, почувствовавши в ней записку. «Эх, если бы я знал грамоте!» — подумал он, оборачивая ее перед собою на все стороны. В это мгновение послышался позади его шум.
Сидят, ноги калачиком, а
руки с похмелья да
от холода ходуном ходят.
Ребенок, целый день мокрый и грязный, лежал у нее на
руках, отравляясь соской, и стонал
от холода, голода и постоянных болей в желудке, вызывая участие у прохожих к «бедной матери несчастного сироты».
Я ткнулся в дверь, обитую войлоком и клеенкой, долго не мог найти скобу, шаря дрожащими
от холода и волнения
руками, наконец тихонько открыл дверь и остановился на пороге, ослепленный.
Первым прочел эту записку Кишкин, и у него затряслись
руки;
от этой записки пахнуло на него
холодом смерти.
Она была в домашней блузе, волосы у нее едва были заколоты назади,
руки покраснели
от холода, а на ногах — спальные туфли; но при всем том она была хорошенькая собой.
Левой
рукой она придерживала у груди старый, дырявый платок, которым прикрывала свою, еще дрожавшую
от вечернего
холода, грудь.
Мать кивнула головой. Доктор ушел быстрыми, мелкими шагами. Егор закинул голову, закрыл глаза и замер, только пальцы его
рук тихо шевелились.
От белых стен маленькой комнаты веяло сухим
холодом, тусклой печалью. В большое окно смотрели кудрявые вершины лип, в темной, пыльной листве ярко блестели желтые пятна — холодные прикосновения грядущей осени.
Тесно обнявшись, они шептались, как заговорщики, касаясь лицами и
руками друг друга, слыша дыхание друг друга. Но Ромашов почувствовал, как между ними незримо проползало что-то тайное, гадкое, склизкое,
от чего пахнуло
холодом на его душу. Он опять хотел высвободиться из ее
рук, он она его не пускала. Стараясь скрыть непонятное, глухое раздражение, он сказал сухо...
— Пойдем, полно тут сидеть, — сказал он, морщась и дрожа
от холода, — посмотри, у тебя
руки посинели; ты озябла. Лиза! слышишь ли? пойдем.
Всем известная приветливость и любезное обращение г. Балалайкина (кто из клиентов уходил
от него без папиросы?) в значительной степени скрашивали его телесные недостатки; что же касается до невесты, то красотою своею она напоминала знойную дочь юга, испанку. Дайте ей в
руки кастаньеты — и вот вам качуча! И зной и
холод, и страстность и гордое равнодушие, и движение и покой — все здесь соединилось в одном гармоническом целом, и образовало нечто загадочное, отвратительно-пленительное…
От страшного
холода он чуть было не разжал
рук и не выпустил черта, но одолел себя и стал искать других средств к спасению. Но, увы! средств таких не было; гладкие края канавы были покрыты ледянистою корой, и выкарабкаться по ним без помощи
рук было невозможно, а освободить
руки значило упустить черта. Ахилла этого не хотел. Он попробовал кричать, но его или никто не слыхал, или кто и слышал, тот только плотнее запирался, дескать: «кого-то опять черт дерет».
Шакир снова засмеялся, согнувшись колесом, упираясь
руками в колени, встряхивая головою. Девушка, медленно распутывая шаль, осторожно подвигалась к окну,
от неё веяло бодрым
холодом, на ресницах блестели капельки растаявшего инея, лицо горело румянцем, но глаза её припухли и смотрели печально.
Шакир, нахлобучив шапку, убежал на улицу и скоро привёл Бориса, синего
от холода, с полузамёрзшими лапами, но очень довольного прогулкой. Наталья растирала ему
руки водкой, а он рассказывал...
Этот мальчик как будто толкнул красной
от холода, мокрой
рукой застоявшееся колесо воспоминаний, оно нехотя повернулось и вот — медленно кружится, разматывая серую ленту прожитого. Мягко шаркая по полу войлочными туфлями, он дошёл в воспоминаниях до Палаги, и мысль снова обратилась к постоялке.
Страх, стыд и жалость к ней охватили его жаром и
холодом; опустив голову, он тихонько пошёл к двери, но вдруг две тёплых
руки оторвали его
от земли, он прижался щекою к горячему телу, и в ухо ему полился умоляющий, виноватый шёпот...
Дрожа
от холода и брезгливо пожимаясь, Егорушка стащил с себя промокшее пальто, потом широко расставил
руки и ноги и долго не двигался. Каждое малейшее движение вызывало в нем неприятное ощущение мокроты и
холода. Рукава и спина на рубахе были мокры, брюки прилипли к ногам, с головы текло…
Илья полез в карман за кошельком. Но
рука его не находила кармана и дрожала так же, как дрожало сердце
от ненависти к старику и страха пред ним. Шаря под полой пальто, он упорно смотрел на маленькую лысую голову, и по спине у него пробегал
холод…
Климков пошёл, держа конверт в правой
руке на высоте груди, как что-то убийственное, грозящее неведомым несчастием. Пальцы у него ныли, точно
от холода, и в голове настойчиво стучала пугливая мысль...
По сцене важно разгуливал, нося на левой
руке бороду, волшебник Черномор. Его изображал тринадцатилетний горбатый мальчик, сын сапожника-пьяницы. На кресле сидела симпатичная молодая блондинка в шелковом сарафане с открытыми
руками и стучала
от холода зубами. Около нее стояла сухощавая, в коричневом платье, повязанная черным платком старуха, заметно под хмельком, и что-то доказывала молодой жестами.
Недавно я вновь сделал подземную прогулку и не мог узнать Неглинного канала: теперь это громадный трехверстный коридор, с оштукатуренным потолком и стенами и с выстланным тесаным камнем дном. Всюду можно идти во весь рост и, подняв
руку, нельзя достать верхнего свода.
От старого остался только тот же непроглядный мрак, зловоние и пронизывающий до костей могильный
холод…
Жить и спать в станционных зданиях нам не позволялось, и ютились мы в грязных, сырых землянках, где летом жила «чугунка», и по ночам я не мог спать
от холода и оттого, что по лицу и по
рукам ползали мокрицы.
Уже обманут был Колесников спокойствием голоса и
холодом слов, и что-то воистину злобное уже шевельнулось в его душе, как вдруг заметил, что Саша медленно потирает
рукой свою тонкую юношескую шею — тем самым жестом, освобождающим
от петли, каким он сам недавно.
— Не сердись!.. возразил Юрий; и улыбаясь он склонился над ней; потом взял в
руки ее длинную темную косу, упадавшую на левое плечо, и прижал ее к губам своим;
холод пробежал по его членам, как
от прикосновения могучего талисмана; он взглянул на нее пристально, и на этот раз удивительная решимость блистала в его взоре; она не смутилась — но испугалась.
Теперь, наверно, дед стоит у ворот, щурит глаза на ярко-красные окна деревенской церкви и, притопывая валенками, балагурит с дворней. Колотушка его подвязана к поясу. Он всплескивает
руками, пожимается
от холода и, старчески хихикая, щиплет то горничную, то кухарку.
Ночь становилась всё холодней;
рука, державшая револьвер, ныла
от холода; до полицейского управления — далеко, там, конечно, все спят. Яков сердито сопел, не зная, как решить, сожалея, что сразу не застрелил этого коренастого парня, с такими кривыми ногами, как будто он всю жизнь сидел верхом на бочке. И вдруг он услыхал слова, поразившие его своей неожиданностью...
Был солнечный, прозрачный и холодный день; выпавший за ночь снег нежно лежал на улицах, на крышах и на плешивых бурых горах, а вода в заливе синела, как аметист, и небо было голубое, праздничное, улыбающееся. Молодые рыбаки в лодках были одеты только для приличия в одно исподнее белье, иные же были голы до пояса. Все они дрожали
от холода, ежились, потирали озябшие
руки и груди. Стройно и необычно сладостно неслось пение хора по неподвижной глади воды.
Моя
рука безжизненно лежала в его
руке, и в сердце становилось больно
от холода.
Пред ним, по пояс в воде, стояла Варенька, наклонив голову, выжимая
руками мокрые волосы. Её тело — розовое
от холода и лучей солнца, и на нём блестели капли воды, как серебряная чешуя. Они, медленно стекая по её плечам и груди, падали в воду, и перед тем как упасть, каждая капля долго блестела на солнце, как будто ей не хотелось расстаться с телом, омытым ею. И из волос её лилась вода, проходя между розовых пальцев девушки, лилась с нежным, ласкающим ухо звуком.
Я ехал с товарищем — поляком из ссыльных. Он участвовал в известном восстании на кругобайкальской дороге и был ранен. Усмиряли их тогда жестоко, и у него на всю жизнь остались на
руках и ногах следы железа: их вели в кандалах без подкандальников по морозу…
От этого он был очень чувствителен к
холоду… И вообще существо это было хлипкое, слабое — в чем душа, как говорится… Но в этом маленьком теле был темперамент прямо огромный. И вообще весь он был создан из странных противоречий… Фамилия его была Игнатович…
Такой-то подвижник почтового ведомства стоял теперь у железной печки, с подогнутыми
от холода ногами, протянув
руки к пламени и кидая жадные взгляды на наши бутылки.
После того, как Сима сблизился с Лодкой, Жуков стал еще более неприятен ему: порою он представлял себе, как толстые красные
руки этого человека тянутся к телу его подруги — тогда в груди юноши разливался острый
холод, ноги дрожали, он дико выкатывал глаза и мычал
от горя.
Женщина, вздрагивая
от холода, придерживая
руками изорванную рубаху и спадавшую юбку, тихонько двигалась к крыльцу; в груди у нее разгоралась обида, сменяя испуг.
Встрепенувшись
от холода и росы, жаворонок, спавший за кочкой вне ограды, вдруг поднялся
от земли и, кинувшись вверх, точно камень, брошенный сильной
рукой, посыпал оттуда яркой, нежной, веселой трелью.
От всей фигуры веяло каким-то замогильным безучастием; на было в ней даже ни одной черты страдания: в
холод и жар, в дождь и непогоду он сидел одинаково сгорбившись и по временам только постукивал пальцем одной
руки по другой.
Я уже начинаю забывать про дом с мезонином, и лишь изредка, когда пишу или читаю, вдруг ни с того ни с сего припомнится мне то зеленый огонь в окне, то звук моих шагов, раздававшихся в поле ночью, когда я, влюбленный, возвращался домой и потирал
руки от холода. А еще реже, в минуты, когда меня томит одиночество и мне грустно, я вспоминаю смутно, и мало-помалу мне почему-то начинает казаться, что обо мне тоже вспоминают, меня ждут и что мы встретимся…
— Так. Пре-красно. Продолжайте, молодой человек, в том же духе, — произнес Завалишин, язвительно кривя губы. — Чудесные полемические приемы, доктор, не правда ли? Воскресенский и сам чувствовал в душе, что он говорит неясно, грубо и сбивчиво. Но он уже не мог остановиться. В голове у него было странное ощущение пустоты и
холода, но зато ноги и
руки стали тяжелыми и вялыми, а сердце упало куда-то глубоко вниз и там трепетало и рвалось
от частых ударов.
Ночь тянулась, и костры еще тлели. Иуда отвалился
от стены и медленно прибрел к одному из костров, раскопал уголь, поправил его, и хотя
холода теперь не чувствовал, протянул над огнем слегка дрожащие
руки. И забормотал тоскливо...
Лёнька отстранился, дрогнув
от страха, сразу наполнившего
холодом всё его существо, и подошёл ближе к забору, около которого густо разросся бурьян. Напряжённо глядя на широкую спину казака-конвоира, он протянул в сторону
руку и, посмотрев на неё, бросил тряпку в бурьян…
И пока о. дьякон говорил, всем стало видно, что этот человек умрет, стало видно с такою непреложною и страшною ясностью, как будто сама смерть стояла здесь, между ними. Невидимым страшным
холодом и тьмой повеяло
от веселого дьякона, и, когда с новым всхлипыванием он скрылся под одеялом, Торбецкий нервно потер похолодевшие
руки, а Лаврентий Петрович грубо рассмеялся и закашлялся.
Оттого, что рукавицы не позволяют теплу из
руки перейти в воду, а жесть пропускает тепло из
рук в воду. Железо и жесть пропускают тепло и
холод, а шуба и дерево не пропускают.
От этого железо, жесть, медь и всякий металл [Металлы: золото, серебро, медь, железо, олово, ртуть и другие. (Примеч. Л. Н. Толстого.)] разогреваются на солнце сильнее дерева, шерсти, бумаги и скорее остывают.
От этого-то в
холода одеваются в меха, шерсть и во все, что не пропускает тепла.
— Полояров! Да что же это наконец такое! — пристает к нему то тот, то другой. — Опять воды ни капли нету!.. Ардальон Михайлыч, да что ж это, ей-Богу! Просто
руки от холода коченеют. Что это вы не распорядитесь! Пошли бы приказали, чтоб он, каналья, хоть дров-то притащил. Ведь так жить невозможно!
Студент сонно и хмуро поглядел на завешенные окна усадьбы, мимо которой проезжала тройка. За окнами, подумал он, вероятно, спят люди самым крепким, утренним сном и не слышат почтовых звонков, не ощущают
холода, не видят злого лица почтальона; а если разбудит колокольчик какую-нибудь барышню, то она повернется на другой бок, улыбнется
от избытка тепла и покоя и, поджав ноги, положив
руки под щеку, заснет еще крепче.
Чудная вода в том чану: летом в жары так студена, что
рука не терпит
холода, а в трескучие морозы
от нее, ровно из бани, пар столбом.