Неточные совпадения
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного
письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом
от ключницы вашей Авдотьи, которая, не знаю, за чем-то была послана
к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Софья. Я сказала, что судьба моя зависит
от воли дядюшкиной, что он сам сюда приехать обещал в
письме своем, которого (
к Правдину) не позволил вам дочитать господин Скотинин.
Он знал, что это был Гладиатор, но с чувством человека, отворачивающегося
от чужого раскрытого
письма, он отвернулся и подошел
к деннику Фру-Фру.
Узнав о близких отношениях Алексея Александровича
к графине Лидии Ивановне, Анна на третий день решилась написать ей стоившее ей большого труда
письмо, в котором она умышленно говорила, что разрешение видеть сына должно зависеть
от великодушия мужа. Она знала, что, если
письмо покажут мужу, он, продолжая свою роль великодушия, не откажет ей.
Еще в феврале он получил
письмо от Марьи Николаевны о том, что здоровье брата Николая становится хуже, но что он не хочет лечиться, и вследствие этого
письма Левин ездил в Москву
к брату и успел уговорить его посоветоваться с доктором и ехать на воды за границу.
— Вот я и прочла твое
письмо, — сказала Кити, подавая ему безграмотное
письмо. — Это
от той женщины, кажется, твоего брата… — сказала она. — Я не прочла. А это
от моих и
от Долли. Представь! Долли возила
к Сарматским на детский бал Гришу и Таню; Таня была маркизой.
Письмо было
от Облонского. Левин вслух прочел его. Облонский писал из Петербурга: «Я получил
письмо от Долли, она в Ергушове, и у ней всё не ладится. Съезди, пожалуйста,
к ней, помоги советом, ты всё знаешь. Она так рада будет тебя видеть. Она совсем одна, бедная. Теща со всеми еще зa границей».
Чичиков попросил ее написать
к нему доверенное
письмо и, чтобы избавить
от лишних затруднений, сам даже взялся сочинить.
Один раз, возвратясь
к себе домой, он нашел на столе у себя
письмо; откуда и кто принес его, ничего нельзя было узнать; трактирный слуга отозвался, что принесли-де и не велели сказывать
от кого.
Оказалось, что Чичиков давно уже был влюблен, и виделись они в саду при лунном свете, что губернатор даже бы отдал за него дочку, потому что Чичиков богат, как жид, если бы причиною не была жена его, которую он бросил (откуда они узнали, что Чичиков женат, — это никому не было ведомо), и что жена, которая страдает
от безнадежной любви, написала
письмо к губернатору самое трогательное, и что Чичиков, видя, что отец и мать никогда не согласятся, решился на похищение.
— Пойдемте поскорее, — прошептал ей Свидригайлов. — Я не желаю, чтобы Родион Романыч знал о нашем свидании. Предупреждаю вас, что я с ним сидел тут недалеко, в трактире, где он отыскал меня сам, и насилу
от него отвязался. Он знает почему-то о моем
к вам
письме и что-то подозревает. Уж, конечно, не вы ему открыли? А если не вы, так кто же?
— Это уж не наше дело. А
к нам вот поступило ко взысканию просроченное и законно протестованное заемное
письмо в сто пятнадцать рублей, выданное вами вдове, коллежской асессорше Зарницыной, назад тому девять месяцев, а
от вдовы Зарницыной перешедшее уплатою
к надворному советнику Чебарову, мы и приглашаем вас посему
к отзыву.
На следующий день, рано поутру, Анна Сергеевна велела позвать Базарова
к себе в кабинет и с принужденным смехом подала ему сложенный листок почтовой бумаги. Это было
письмо от Аркадия: он в нем просил руки ее сестры.
Разговаривая однажды с отцом, он узнал, что у Николая Петровича находилось несколько
писем, довольно интересных, писанных некогда матерью Одинцовой
к покойной его жене, и не отстал
от него до тех пор, пока не получил этих
писем, за которыми Николай Петрович принужден был рыться в двадцати различных ящиках и сундуках.
Все сказанное матерью ничем не задело его, как будто он сидел у окна, а за окном сеялся мелкий дождь. Придя
к себе, он вскрыл конверт, надписанный крупным почерком Марины, в конверте оказалось
письмо не
от нее, а
от Нехаевой. На толстой синеватой бумаге, украшенной необыкновенным цветком, она писала, что ее здоровье поправляется и что, может быть,
к средине лета она приедет в Россию.
— Имею
к вам, Самгин,
письмо от девицы устрашающего вида, — получите!
Бальзаминов. Даже только сейчас-с. Я
от них
к вам
письмо имею.
Воротясь вечером домой, он нашел у себя на столе
письмо из деревни,
от соседа, его поверенного. Он бросился
к лампе, прочел — и у него опустились руки.
— Вот вы этак все на меня!.. — Ну, ну, поди, поди! — в одно и то же время закричали друг на друга Обломов и Захар. Захар ушел, а Обломов начал читать
письмо, писанное точно квасом, на серой бумаге, с печатью из бурого сургуча. Огромные бледные буквы тянулись в торжественной процессии, не касаясь друг друга, по отвесной линии,
от верхнего угла
к нижнему. Шествие иногда нарушалось бледно-чернильным большим пятном.
Дело в том, что Обломов накануне получил из деревни,
от своего старосты,
письмо неприятного содержания. Известно, о каких неприятностях может писать староста: неурожай, недоимки, уменьшение дохода и т. п. Хотя староста и в прошлом и в третьем году писал
к своему барину точно такие же
письма, но и это последнее
письмо подействовало так же сильно, как всякий неприятный сюрприз.
Получая изредка ее краткие
письма, где дружеский тон смешивался с ядовитым смехом над его страстью, над стремлениями
к идеалам, над игрой его фантазии, которою он нередко сверкал в разговорах с ней, он сам заливался искренним смехом и потом почти плакал
от грусти и
от бессилия рассказать себя, дать ключ
к своей натуре.
Он охмелел
от письма, вытвердил его наизусть — и
к нему воротилась уверенность
к себе, вера в Веру, которая являлась ему теперь в каком-то свете правды, чистоты, грации, нежности.
Наконец упрямо привязался
к воспоминанию о Беловодовой, вынул ее акварельный портрет, стараясь привести на память последний разговор с нею, и кончил тем, что написал
к Аянову целый ряд
писем — литературных произведений в своем роде, требуя
от него подробнейших сведений обо всем, что касалось Софьи: где, что она, на даче или в деревне?
«Надо узнать,
от кого
письмо, во что бы то ни стало, — решил он, — а то меня лихорадка бьет. Только лишь узнаю, так успокоюсь и уеду!» — сказал он и пошел
к ней тотчас после чаю.
Он хотя и был возмущен недоверием Веры, почти ее враждой
к себе, взволнован загадочным
письмом, опять будто ненавидел ее, между тем дорожил всякими пятью минутами, чтобы быть с ней. Теперь еще его жгло желание добиться,
от кого
письмо.
Он забыл свои сомнения, тревоги, синие
письма, обрыв, бросился
к столу и написал коротенький нежный ответ, отослал его
к Вере, а сам погрузился в какие-то хаотические ощущения страсти. Веры не было перед глазами; сосредоточенное, напряженное наблюдение за ней раздробилось в мечты или обращалось
к прошлому, уже испытанному. Он
от мечтаний бросался
к пытливому исканию «ключей»
к ее тайнам.
Он пошел на минуту
к себе. Там нашел он
письма из Петербурга, между ними одно
от Аянова, своего приятеля и партнера Надежды Васильевны и Анны Васильевны Пахотиных, в ответ на несколько своих
писем к нему, в которых просил известий о Софье Беловодовой, а потом забыл.
— Ни с кем и ни
к кому — подчеркнуто, — шептал он, ворочая глазами вокруг, губы у него дрожали, — тут есть кто-то, с кем она видится,
к кому пишет! Боже мой!
Письмо на синей бумаге было — не
от попадьи! — сказал он в ужасе.
Что она, Альфонсинка, боится беды, потому что сама участвовала, a cette dame, la generale, непременно приедет, «сейчас, сейчас», потому что они послали ей с
письма копию, и та тотчас увидит, что у них в самом деле есть это
письмо, и поедет
к ним, а написал ей
письмо один Ламберт, а про Версилова она не знает; а Ламберт рекомендовался как приехавший из Москвы,
от одной московской дамы, une dame de Moscou (NB. Марья Ивановна!).
— Как не знать. Крафт третьего дня для того и повел меня
к себе…
от тех господ, чтоб передать мне это
письмо, а я вчера передал Версилову.
Письмо это было
от нее
к нему, сегодняшнее, полученное им около пяти часов пополудни.
И вдруг такая находка: тут уж пойдут не бабьи нашептывания на ухо, не слезные жалобы, не наговоры и сплетни, а тут
письмо, манускрипт, то есть математическое доказательство коварства намерений его дочки и всех тех, которые его
от нее отнимают, и что, стало быть, надо спасаться, хотя бы бегством, все
к ней же, все
к той же Анне Андреевне, и обвенчаться с нею хоть в двадцать четыре часа; не то как раз конфискуют в сумасшедший дом.
Напугал немца — Бьоринга, тем
письмом; он оклеветал ее; la calomnie… il en reste toujours quelque chose, [Клевета…
от нее всегда что-нибудь да остается (франц.).] и придворный немец испугался скандала — ха-ха… вот ей и урок!» — «Ламберт… уж не проник ли и
к ней Ламберт?
— Да? Так я и подумал. Вообразите же, то дело, про которое давеча здесь говорил Версилов, — что помешало ему вчера вечером прийти сюда убедить эту девушку, — это дело вышло именно через это
письмо. Версилов прямо, вчера же вечером, отправился
к адвокату князя Сокольского, передал ему это
письмо и отказался
от всего выигранного им наследства. В настоящую минуту этот отказ уже облечен в законную форму. Версилов не дарит, но признает в этом акте полное право князей.
С плачем раскаяния и с неистовыми жестами она затрещала (по-французски, разумеется), что
письмо она тогда взрезала сама, что оно теперь у Ламберта и что Ламберт вместе с «этим разбойником», cet homme noir, [Этим черным человеком (франц.).] хотят зазвать Madame la generale [Генеральшу (франц.).] и застрелить ее, сейчас, через час… что она узнала все это
от них и что вдруг ужасно испугалась, потому что у них увидела пистолет, le pistolet, и теперь бросилась сюда
к нам, чтоб мы шли, спасли, предупредили… Cet homme noir…
— Если бы вы захотели мне сделать особенное удовольствие, — громко и открыто обратился он ко мне, выходя
от князя, — то поедемте сейчас со мною, и я вам покажу
письмо, которое сейчас посылаю
к Андрею Петровичу, а вместе и его
письмо ко мне.
В Новый год, вечером, когда у нас все уже легли, приехали два чиновника
от полномочных, с двумя второстепенными переводчиками, Сьозой и Льодой, и привезли ответ на два вопроса.
К. Н. Посьет спал; я ходил по палубе и встретил их. В бумаге сказано было, что полномочные теперь не могут отвечать на предложенные им вопросы, потому что у них есть ответ верховного совета на
письмо из России и что, по прочтении его, адмиралу, может быть, ответы на эти вопросы и не понадобятся. Нечего делать, надо было подождать.
Когда услышите вой ветра с запада, помните, что это только слабое эхо того зефира, который треплет нас, а задует с востока,
от вас, пошлите мне поклон — дойдет. Но уж пристал
к борту бот, на который ссаживают лоцмана. Спешу запечатать
письмо. Еще последнее «прости»! Увидимся ли? В путешествии, или походе, как называют мои товарищи, пока еще самое лучшее для меня — надежда воротиться.
— Передача
письма от русского правительства
к японскому.
К нам наехали, по обыкновению, разные лица, с рекомендательными
письмами от датских, голландских и прочих кораблей, портные, прачки мужеского пола и т. п.
Прошение Масловой было получено и передано на рассмотрение и доклад тому самому сенатору Вольфу,
к которому у него было
письмо от дяди, сказали Нехлюдову чиновники.
Все это
от проклятых
писем», — думает про себя Лука, прислушиваясь
к каждому звуку.
Письмо было в ее руке, и она все время, пока кричала, махала им по воздуху. Грушенька выхватила
от нее
письмо и поднесла
к свечке. Это была только записочка, несколько строк, в один миг она прочла ее.
От детей же отвыкает мало-помалу совсем, изредка получая
от них
к своим именинам и
к Рождеству поздравительные
письма и иногда даже отвечая на них.
А так как начальство его было тут же, то тут же и прочел бумагу вслух всем собравшимся, а в ней полное описание всего преступления во всей подробности: «Как изверга себя извергаю из среды людей, Бог посетил меня, — заключил бумагу, — пострадать хочу!» Тут же вынес и выложил на стол все, чем мнил доказать свое преступление и что четырнадцать лет сохранял: золотые вещи убитой, которые похитил, думая отвлечь
от себя подозрение, медальон и крест ее, снятые с шеи, — в медальоне портрет ее жениха, записную книжку и, наконец, два
письма:
письмо жениха ее
к ней с извещением о скором прибытии и ответ ее на сие
письмо, который начала и не дописала, оставила на столе, чтобы завтра отослать на почту.
Алеша отлучился из кельи лишь потому, что был таинственно вызван, чрез одного монаха, прибывшим из города Ракитиным со странным
письмом к Алеше
от госпожи Хохлаковой.
Он знал тоже, что есть из братии весьма негодующие и на то, что, по обычаю, даже
письма от родных, получаемые скитниками, приносились сначала
к старцу, чтоб он распечатывал их прежде получателей.
Так восклицала она вне себя и уж, конечно, презирая все для себя последствия, хотя, разумеется, их предвидела еще, может, за месяц тому, потому что и тогда еще, может быть, содрогаясь
от злобы, мечтала: «Не прочесть ли это суду?» Теперь же как бы полетела с горы. Помню, кажется, именно тут же
письмо было прочитано вслух секретарем и произвело потрясающее впечатление. Обратились
к Мите с вопросом: «Признает ли он это
письмо?»
Я начал рассказывать. Он так и впился в меня.
К вечеру я уехал, а дней через десять получил следующее
письмо от г. Крупяникова...
В течение первых трех лет разлуки Андрюша писал довольно часто, прилагал иногда
к письмам рисунки. Г-н Беневоленский изредка прибавлял также несколько слов
от себя, большей частью одобрительных; потом
письма реже стали, реже, наконец совсем прекратились. Целый год безмолвствовал племянник; Татьяна Борисовна начинала уже беспокоиться, как вдруг получила записочку следующего содержания...