Неточные совпадения
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове
до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить
время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают
от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
Такова была простота нравов того
времени, что мы, свидетели эпохи позднейшей, с трудом можем перенестись даже воображением в те недавние
времена, когда каждый эскадронный командир, не называя себя коммунистом, вменял себе, однако ж, за честь и обязанность быть оным
от верхнего конца
до нижнего.
Есть градоначальники, кои
до того объедаются присылаемыми
от купцов стерлядями, что в скором
времени тучнеют и делаются к предписаниям начальства весьма равнодушными.
Но ему во всё это
время было неловко и досадно, он сам не знал отчего: оттого ли, что ничего не выходило из каламбура: «было дело
до Жида, и я дожида-лся», или
от чего-нибудь другого. Когда же наконец Болгаринов с чрезвычайною учтивостью принял его, очевидно торжествуя его унижением, и почти отказал ему, Степан Аркадьич поторопился как можно скорее забыть это. И, теперь только вспомнив, покраснел.
Я был бы очень огорчен, если бы Сережа видел меня в то
время, как я, сморщившись
от стыда, напрасно пытался вырвать свою руку, но перед Сонечкой, которая
до того расхохоталась, что слезы навернулись ей на глаза и все кудряшки распрыгались около ее раскрасневшегося личика, мне нисколько не было совестно.
Последняя смелость и решительность оставили меня в то
время, когда Карл Иваныч и Володя подносили свои подарки, и застенчивость моя дошла
до последних пределов: я чувствовал, как кровь
от сердца беспрестанно приливала мне в голову, как одна краска на лице сменялась другою и как на лбу и на носу выступали крупные капли пота. Уши горели, по всему телу я чувствовал дрожь и испарину, переминался с ноги на ногу и не трогался с места.
В то
время, когда он, на Сенной, поклонился
до земли в другой раз, оборотившись влево, шагах в пятидесяти
от себя он увидел Соню.
Я был глубоко оскорблен словами гвардейского офицера и с жаром начал свое оправдание. Я рассказал, как началось мое знакомство с Пугачевым в степи, во
время бурана; как при взятии Белогорской крепости он меня узнал и пощадил. Я сказал, что тулуп и лошадь, правда, не посовестился я принять
от самозванца; но что Белогорскую крепость защищал я противу злодея
до последней крайности. Наконец я сослался и на моего генерала, который мог засвидетельствовать мое усердие во
время бедственной оренбургской осады.
— Воспитание? — подхватил Базаров. — Всякий человек сам себя воспитать должен — ну хоть как я, например… А что касается
до времени — отчего я
от него зависеть буду? Пускай же лучше оно зависит
от меня. Нет, брат, это все распущенность, пустота! И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество. Пойдем лучше смотреть жука.
— Толстой-то, а? В мое
время… в годы юности, молодости моей, — Чернышевский, Добролюбов, Некрасов — впереди его были. Читали их, как отцов церкви, я ведь семинарист. Верования строились по глаголам их. Толстой незаметен был. Тогда учились думать о народе, а не о себе. Он — о себе начал. С него и пошло это… вращение человека вокруг себя самого. Каламбур тут возможен: вращение вокруг частности — отвращение
от целого… Ну —
до свидания… Ухо чего-то болит… Прошу…
«Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной
от времени восшествия на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисавет Петровны и
до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную».
А уж ежели мы, ваше благородие,
от дела нашего откачнулись в сторону и
время у вас
до завтра много…
Да, у Краснова руки были странные, они все
время, непрерывно, по-змеиному гибко двигались, как будто не имея костей
от плеч
до пальцев. Двигались как бы нерешительно, слепо, но пальцы цепко и безошибочно ловили все, что им нужно было: стакан вина, бисквит, чайную ложку. Движения этих рук значительно усиливали неприятное впечатление рассказа. На слова Юрина Краснов не обратил внимания; покачивая стакан, глядя невидимыми глазами на игру огня в красном вине, он продолжал все так же вполголоса, с трудом...
Она понимала, что если она
до сих пор могла укрываться
от зоркого взгляда Штольца и вести удачно войну, то этим обязана была вовсе не своей силе, как в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но в открытом поле перевес был не на ее стороне, и потому вопросом: «как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок пространства и минуту
времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.
Изредка разве это провождение
времени нарушится каким-нибудь нечаянным случаем, когда, например, все угорят целым домом,
от мала
до велика.
Райский еще раз рассмеялся искренно
от души и в то же
время почти
до слез был тронут добротой бабушки, нежностью этого женского сердца, верностью своим правилам гостеприимства и простым, указываемым сердцем, добродетелям.
Райский выписал
от опекуна еще свои фамильные брильянты и серебро, доставшееся ему после матери, и подарил их обеим сестрам. Но бабушка погребла их в глубину своих сундуков,
до поры
до времени.
Собаки, свернувшись по три, по четыре, лежат разношерстной кучей на любом дворе, бросаясь, по
временам,
от праздности, с лаем на редкого прохожего,
до которого им никакого дела нет.
«Хоть бы красоты ее пожалел… пожалела… пожалело… кто? зачем? за что?» — думал он и невольно поддавался мистическому влечению верить каким-то таинственным, подготовляемым в человеческой судьбе минутам, сближениям, встречам, наводящим человека на роковую идею, на мучительное чувство, на преступное желание, нужное зачем-то, для цели, неведомой
до поры
до времени самому человеку,
от которого только непреклонно требуется борьба.
Утверждали (Андроников, говорят, слышал
от самой Катерины Николавны), что, напротив, Версилов, прежде еще, то есть
до начала чувств молодой девицы, предлагал свою любовь Катерине Николавне; что та, бывшая его другом, даже экзальтированная им некоторое
время, но постоянно ему не верившая и противоречившая, встретила это объяснение Версилова с чрезвычайною ненавистью и ядовито осмеяла его.
Я и не знал никогда
до этого
времени, что князю уже было нечто известно об этом письме еще прежде; но, по обычаю всех слабых и робких людей, он не поверил слуху и отмахивался
от него из всех сил, чтобы остаться спокойным; мало того, винил себя в неблагородстве своего легковерия.
Позвали обедать. Один столик был накрыт особо, потому что не все уместились на полу; а всех было человек двадцать. Хозяин, то есть распорядитель обеда, уступил мне свое место. В другое
время я бы поцеремонился; но дойти и
от палатки
до палатки было так жарко, что я измучился и сел на уступленное место — и в то же мгновение вскочил: уж не то что жарко, а просто горячо сидеть. Мое седалище состояло из десятков двух кирпичей, служивших каменкой в бане: они лежали на солнце и накалились.
В Японии, напротив, еще
до сих пор скоро дела не делаются и не любят даже тех, кто имеет эту слабость.
От наших судов
до Нагасаки три добрые четверти часа езды. Японцы часто к нам ездят: ну что бы пригласить нас стать у города, чтоб самим не терять по-пустому
время на переезды? Нельзя. Почему? Надо спросить у верховного совета, верховный совет спросит у сиогуна, а тот пошлет к микадо.
Я в разное
время, начиная
от пяти
до восьми часов, обедал в лучших тавернах, и почти никогда менее двухсот человек за столом не было.
Тут целые океаны снегов, болот, сухих пучин и стремнин, свои сорокаградусные тропики, вечная зелень сосен, дикари всех родов, звери, начиная
от черных и белых медведей
до клопов и блох включительно, снежные ураганы, вместо качки — тряска, вместо морской скуки — сухопутная, все климаты и все
времена года, как и в кругосветном плавании…
Кафры, или амакоза, со
времени беспокойств 1819 года, вели себя довольно смирно. Хотя и тут не обходилось без набегов и грабежей, которые вели за собой небольшие военные экспедиции в Кафрарию; но эти грабежи и военные стычки с грабителями имели такой частный характер, что вообще можно назвать весь период,
от 1819
до 1830 года, если не мирным, то спокойным.
Тут целые страны из гипса, с выпуклыми изображениями гор, морей, и потом все пособия к изучению всеобщей географии: карты, книги, начиная с младенческих
времен географии, с аравитян, римлян, греков, карты
от Марко Паоло
до наших
времен.
От островов Бонинсима
до Японии — не путешествие, а прогулка, особенно в августе: это лучшее
время года в тех местах. Небо и море спорят друг с другом, кто лучше, кто тише, кто синее, — словом, кто более понравится путешественнику. Мы в пять дней прошли 850 миль. Наше судно, как старшее, давало сигналы другим трем и одно из них вело на буксире. Таща его на двух канатах, мы могли видеться с бывшими там товарищами; иногда перемолвим и слово, написанное на большой доске складными буквами.
Но вот мы вышли в Великий океан. Мы были в 21˚ северной широты: жарко
до духоты. Работать днем не было возможности. Утомишься
от жара и заснешь после обеда, чтоб выиграть поболее
времени ночью. Так сделал я 8-го числа, и спал долго, часа три, как будто предчувствуя беспокойную ночь. Капитан подшучивал надо мной, глядя, как я проснусь, посмотрю сонными глазами вокруг и перелягу на другой диван, ища прохлады. «Вы то на правый, то на левый галс ложитесь!» — говорил он.
В то самое
время как мои бывшие спутники близки были к гибели, я, в течение четырех месяцев, проезжал десять тысяч верст по Сибири,
от Аяна на Охотском море
до Петербурга, и, в свою очередь, переживал если не страшные, то трудные, иногда и опасные в своем роде минуты.
— Уж позволь мне знать лучше тебя, — продолжала тетка. — Видите ли, — продолжала она, обращаясь к Нехлюдову, — всё вышло оттого, что одна личность просила меня приберечь на
время его бумаги, а я, не имея квартиры, отнесла ей. А у ней в ту же ночь сделали обыск и взяли и бумаги и ее и вот держали
до сих пор, требовали, чтоб она сказала,
от кого получила.
Нехлюдов чувствовал себя во всё
время путешествия в том возбужденном состоянии, в котором он невольно делался участливым и внимательным ко всем людям,
от ямщика и конвойного солдата
до начальника тюрьмы и губернатора,
до которых имел дело.
Время от святок
до масленицы, а затем и покаянные дни великого поста для Привалова промелькнули как длинный сон,
от которого он не мог проснуться. Волею-неволею он втянулся в жизнь уездного города, в его интересы и злобы дня. Иногда его начинала сосать тихая, безотчетная тоска, и он хандрил по нескольку дней сряду.
Что касается семейной жизни, то на нее полагалось
время от двух часов ночи, когда Хиония Алексеевна возвращалась под свою смоковницу из клуба или гостей,
до десяти часов утра, когда она вставала с постели.
Отделаться
от Бахарева, когда он хотел говорить, было не так-то легко, и Привалов решился выслушать все
до конца, чтобы этим гарантировать себя на будущее
время.
Жесток и болезнен переход
от патриархального строя жизни к иному, более сложному строю, в котором подымается личное начало,
до того
времени дремавшее.
— Утром? Я не говорил, что утром… А впрочем, может, и утром. Веришь ли, я ведь здесь обедал сегодня, единственно чтобы не обедать со стариком,
до того он мне стал противен. Я
от него
от одного давно бы уехал. А ты что так беспокоишься, что я уезжаю. У нас с тобой еще бог знает сколько
времени до отъезда. Целая вечность
времени, бессмертие!
О, это, конечно, было не то сошествие, в котором явится он, по обещанию своему, в конце
времен во всей славе небесной и которое будет внезапно, «как молния, блистающая
от востока
до запада».
Но нашлись там как раз в то
время и еще несколько мальчиков, с которыми он и сошелся; одни из них проживали на станции, другие по соседству — всего молодого народа
от двенадцати
до пятнадцати лет сошлось человек шесть или семь, а из них двое случились и из нашего городка.
— Брат, — прервал Алеша, замирая
от страха, но все еще как бы надеясь образумить Ивана, — как же мог он говорить тебе про смерть Смердякова
до моего прихода, когда еще никто и не знал о ней, да и
времени не было никому узнать?
Но все же не могу умолчать и теперь о том, что когда Иван Федорович, идя, как уже описал я, ночью с Алешей
от Катерины Ивановны, сказал ему: «Я-то
до нее не охотник», — то страшно лгал в ту минуту: он безумно любил ее, хотя правда и то, что
временами ненавидел ее
до того, что мог даже убить.
В то
время реку Билимбе можно было назвать пустынной. В нижней половине река шириной около 20 м, глубиной
до 1,5 м и имеет скорость течения
от 8
до 10 км в час. В верховьях реки есть несколько зверовых фанз. Китайцы приходили сюда в Санхобе зимой лишь на
время соболевания. В этот день нам удалось пройти км тридцать;
до Сихотэ-Алиня оставалось еще столько же.
Теперь обследованию подлежала центральная часть Сихотэ-Алиня, между 45 и 47° с. ш., побережье моря
от того места, где были закончены работы в прошлом году, значит,
от бухты Терней к северу, сколько позволит
время, и затем маршрут по Бикину
до реки Уссури.
От Табандо по обе стороны Бикина
до Тянь-шан-цзы все
время тянутся диориты, диабазы, порфириты, туфы и брекчии.
С каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Средняя суточная температура понизилась
до 6,3°С, и дни заметно сократились. На ночь для защиты
от ветра нужно было забираться в самую чащу леса. Для того чтобы заготовить дрова, приходилось рано становиться на биваки. Поэтому за день удавалось пройти мало, и на маршрут, который летом можно было сделать в сутки, теперь приходилось тратить
времени вдвое больше.
Залив Рында находится под 44° 41' с. ш. и 136° 31' в. д.
от Гринвича и состоит из двух заливов: северного, именуемого Джигитом, и южного — Пластун. Оба они открыты со стороны моря и потому во
время непогоды не всегда дают судам защиту. Наибольшая глубина их равна 25–28 м. Горный хребет, разделяющий оба упомянутых залива, состоит из кварцевого порфира и порфирита с включением вулканического стекла. Чем ближе к морю, тем горы становятся ниже и на самом берегу представляются холмами высотой
от 400
до 580 м.
В это
время,
от двенадцати
до трех часов, самый решительный и сосредоточенный человек не в состоянии охотиться, и самая преданная собака начинает «чистить охотнику шпоры», то есть идет за ним шагом, болезненно прищурив глаза и преувеличенно высунув язык, а в ответ на укоризны своего господина униженно виляет хвостом и выражает смущение на лице, но вперед не подвигается.
Манза все
время шел впереди и выискивал все новые и новые притоки, причем протяжение их сокращалось
от двух километров
до одного, потом
до полукилометра и т.д.
Мы попали на Тютихе в то
время, когда кета шла из моря в реки метать икру. Представьте себе тысячи тысяч рыб
от 3,3
до 5 кг весом, наводняющих реку и стремящихся вверх, к порогам. Какая-то неудержимая сила заставляет их идти против воды и преодолевать препятствия.
Общее направление реки Вай-Фудзина юго-восточное. В одном месте она делает излом к югу, но затем выпрямляется вновь и уже сохраняет это направление
до самого моря. На западе ясно виднелся Сихотэ-Алинь. Я ожидал увидеть громаду гор и причудливые острые вершины, но передо мной был ровный хребет с плоским гребнем и постепенным переходом
от куполообразных вершин к широким седловинам.
Время и вода сделали свое дело.