Неточные совпадения
Путешественники того времени единогласно свидетельствуют, что глуповская
жизнь поражала их своею цельностью, и справедливо приписывают это счастливому
отсутствию духа исследования.
Простоту, чистоту, законность этой
жизни он ясно чувствовал и был убежден, что он найдет в ней то удовлетворение, успокоение и достоинство,
отсутствие которых он так болезненно чувствовал.
Горе, перемена образа
жизни и
отсутствие хлопот скоро развили в ней старческую болезнь, к которой она имела склонность.
Мне казалось, что после такого несчастия все должно бы было измениться; наш обыкновенный образ
жизни казался мне оскорблением ее памяти и слишком живо напоминал ее
отсутствие.
Ненадолго, на час, даже на десяток минут, он вдруг и тревожно ощущал бессвязность своего житейского опыта,
отсутствие в нем скрепляющего единства мысли и цели, а за этим ощущением пряталась догадка о бессмысленности
жизни.
А может быть, сон, вечная тишина вялой
жизни и
отсутствие движения и всяких действительных страхов, приключений и опасностей заставляли человека творить среди естественного мира другой, несбыточный, и в нем искать разгула и потехи праздному воображению или разгадки обыкновенных сцеплений обстоятельств и причин явления вне самого явления.
—
Отсутствие деревенского воздуха и маленький беспорядок в образе
жизни заметно подействовали на вас, — сказал он. — Вам, милая Ольга Сергевна, нужен воздух полей и деревня.
Но с странным чувством смотрю я на эти игриво-созданные, смеющиеся берега: неприятно видеть этот сон,
отсутствие движения. Люди появляются редко; животных не видать; я только раз слышал собачий лай. Нет людской суеты; мало признаков
жизни. Кроме караульных лодок другие робко и торопливо скользят у берегов с двумя-тремя голыми гребцами, с слюнявым мальчишкой или остроглазой девчонкой.
То, а не другое решение принято было не потому, что все согласились, а, во-первых, потому, что председательствующий, говоривший так долго свое резюме, в этот раз упустил сказать то, что он всегда говорил, а именно то, что, отвечая на вопрос, они могут сказать: «да—виновна, но без намерения лишить
жизни»; во-вторых, потому, что полковник очень длинно и скучно рассказывал историю жены своего шурина; в-третьих, потому, что Нехлюдов был так взволнован, что не заметил упущения оговорки об
отсутствии намерения лишить
жизни и думал, что оговорка: «без умысла ограбления» уничтожает обвинение; в-четвертых, потому, что Петр Герасимович не был в комнате, он выходил в то время, как старшина перечел вопросы и ответы, и, главное, потому, что все устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с тем решением, при котором всё скорей кончается.
Ничего христианского не было в вечном припеве славянофилов о гниении Запада и
отсутствии у него христианской
жизни.
Упрощающее отрицание сложности и конкретности исторической
жизни, в которой делается всякая политика, есть показатель или бездарности и элементарности в этой области, или
отсутствия интереса к этой сфере бытия, непризванность к ней.
Печальная сторона в судьбе Матвея состояла именно в разрыве, который неосторожное развитие внесло в его
жизнь, и в немогуте наполнить его, в
отсутствии твердой воли одолеть им.
Сбитый канцелярией с моих занятий, я вел беспокойно праздную
жизнь; при особенной удобовпечатлимости или, лучше сказать, удободвижимости характера и
отсутствии опытности можно было ждать ряд всякого рода столкновений.
Отец их, Захар Капитоныч Урванцов, один из беднейших помещиков нашего края, принадлежал, подобно Перхунову, к числу «проказников», которыми, за
отсутствием умственных и общественных интересов, так торовата была тогдашняя беспросветная
жизнь.
Но когда он вошел в католическую
жизнь, сказалось роковое
отсутствие творчества, активности и воли в его религиозности.
Причиной повышенной плодовитости женщин и такой же рождаемости служит, во-первых, праздность ссыльных, живущих в колонии, вынужденное домоседство мужей и сожителей, вследствие
отсутствия у них отхожих промыслов и заработков, и монотонность
жизни, при которой удовлетворение половых инстинктов является часто единственным возможным развлечением, и, во-вторых, то обстоятельство, что большинство женщин принадлежит здесь к производительным возрастам.
Шаховской, заведовавший в семидесятых годах дуйскою каторгой, высказывает мнение, которое следовало бы теперешним администраторам принять и к сведению и к руководству: «Вознаграждение каторжных за работы дает хотя какую-нибудь собственность арестанту, а всякая собственность прикрепляет его к месту; вознаграждение позволяет арестантам по взаимном соглашении улучшать свою пищу, держать в большей чистоте одежду и помещение, а всякая привычка к удобствам производит тем большее страдание в лишении их, чем удобств этих более; совершенное же
отсутствие последних и всегда угрюмая, неприветливая обстановка вырабатывает в арестантах такое равнодушие к
жизни, а тем более к наказаниям, что часто, когда число наказываемых доходило до 80 % наличного состава, приходилось отчаиваться в победе розог над теми пустыми природными потребностями человека, ради выполнения которых он ложится под розги; вознаграждение каторжных, образуя между ними некоторую самостоятельность, устраняет растрату одежды, помогает домообзаводству и значительно уменьшает затраты казны в отношении прикрепления их к земле по выходе на поселение».
— В чем? А вот в слабоязычии, в болтовне, в неумении скрыть от света своего горя и во всяком
отсутствии желания помочь ему, исправить свою
жизнь, сделать ее сносною и себе, и мужу.
Ныли они обо всем: о предстоящих родах Зины, о грубости Егора Николаевича, об
отсутствии женихов для Сони, о тоске деревенской
жизни и об ехидстве прислуги, за которою никак не усмотришь.
После этих похорон в
жизни Райнеров произошла большая перемена. Старик как-то осунулся и неохотно занимался с сыном. В дом переехала старушка-бабушка, забывшая счет своим годам, но
отсутствие Марьи Михайловны чувствовалось на каждом шагу. Более всех отдавалось оно в сердце молодого Райнера.
По фигурам своим, супруг и супруга скорее походили на огромные тумбы, чем на живых людей;
жизнь их обоих вначале шла сурово и трудно, и только решительное
отсутствие внутри всего того, что иногда другим мешает жить и преуспевать в
жизни, помогло им достигнуть настоящего, почти блаженного состояния.
Распространена была также манера заставлять денщиков говорить по-французски: бонжур, мусьё; бони нюит, мусьё; вуле ву дю те, мусьё [Здравствуйте, сударь; доброй ночи, сударь; хотите чаю, сударь (франц.).], — и все в том же роде, что придумывалось, как оттяжка, от скуки, от узости замкнутой
жизни, от
отсутствия других интересов, кроме служебных.
Ежели мы спустимся ступенью ниже — в уезд, то увидим, что там мелочи
жизни выражаются еще грубее и еще меньше встречают отпора. Уезд исстари был вместилищем людей одинаковой степени развития и одинакового
отсутствия образа мыслей. Теперь, при готовых девизах из губернии, разномыслие исчезло окончательно. Даже жены чиновников не ссорятся, но единомышленно подвывают: «Ах, какой циркуляр!»
Люберцев не держит дома обеда, а обедает или у своих (два раза в неделю), или в скромном отельчике за рубль серебром. Дома ему было бы приятнее обедать, но он не хочет баловать себя и боится утратить хоть частичку той выдержки, которую поставил целью всей своей
жизни. Два раза в неделю — это, конечно, даже необходимо; в эти дни его нетерпеливо поджидает мать и заказывает его любимые блюда — совестно и огорчить
отсутствием. За обедом он сообщает отцу о своих делах.
Да, именно только в этом. Разрозненность и
отсутствие живого дела, как содержание
жизни; одиночество и оброшенность — как венец ее.
Скорее всего, в этих случаях наиболее решительным образом влияет бесприютность
жизни, умственная расшатанность и полное
отсутствие реальных интересов.
По обстоятельствам, он вынужден был оставить среду, которая воспитала его радужные сновидения, товарищей, которые вместе с ним предавались этим сновидениям, и переселиться в глубь провинции. Там, прежде всего, его встретило совершенное
отсутствие сновидений, а затем в его
жизнь шумно вторглась целая масса мелочей, с которыми волей-неволей приходилось считаться.
[образ
жизни] И голодное житье, и неспособность приспособиться к новым условиям
жизни, и насильственная праздность, и удаленность от пирога, и
отсутствие правильных устоев
жизни — все идет навстречу провинциялу, все ставит ему непреодолимые препоны на пути, все запутывает, заставляет останавливаться в недоумении.
Но мне не спалось. Как только я сознал себя одиноким, так тотчас навстречу поплыли"мысли". Вспомнилось тоскливое, бесцельное заграничное шатание, в сопровождении потухшей любознательности и
отсутствия интереса ко всему, исключая трактиров; вспомнилось и серое житьишко дома, полное беспредметных и неосмысленных тревог… И как-то невольно, само собою сказалось: ах, какая это ужасная вещь —
жизнь!
Ту же щемящую скуку, то же
отсутствие непоказной
жизни вы встречаете и на улицах Берлина. Я согласен, что в Берлине никому не придет в голову, что его"занапрасно"сведут в участок или обругают, но, по мнению моему, это придает уличной озабоченности еще более удручающий характер. Кажется, что весь этот люд высыпал на улицу затем, чтоб купить на грош колбасы; купил, и бежит поскорей домой, как бы знакомые не увидели и не выпросили.
Не ясно ли, что те катаральные улучшения, которые достигаются глотанием и вдыханием подлежащих щелочей, должны в значительной мере ослабляться полным
отсутствием условий, составляющих обычную принадлежность той
жизни, с которою вы, по крайней мере, лично привыкли соединять представление об оседлости.
Завтра, нынче же, может быть, каждый из этих людей весело и гордо пойдет навстречу смерти и умрет твердо и спокойно; но одна отрада
жизни в тех ужасающих самое холодное воображение условиях
отсутствия всего человеческого и безнадежности выхода из них, одна отрада есть забвение, уничтожение сознания.
В этом мире небо кажется чище, природа роскошнее; разделять
жизнь и время на два разделения — присутствие и
отсутствие, на два времени года — весну и зиму; первому соответствует весна, зима второму, — потому что, как бы ни были прекрасны цветы и чиста лазурь неба, но в
отсутствии вся прелесть того и другого помрачается; в целом мире видеть только одно существо и в этом существе заключать вселенную…
Наступало то странное оцепенение, которое, нося на себе все признаки
отсутствия сознательной
жизни, вместе с тем несомненно указывало на присутствие какой-то особенной
жизни, развивавшейся независимо от каких бы то ни было условий.
Или, лучше сказать, не столько желание
жизни, сколько желание «полакомиться», сопряженное с совершенным
отсутствием идеи смерти.
Вся литература — и философская, и политическая, и изящная — нашего времени поразительна в этом отношении. Какое богатство мыслей, форм, красок, какая эрудиция, изящество, обилие мыслей и какое не только
отсутствие серьезного содержания, но какой-то страх перед всякой определенностью мысли и выражения ее! Обходы, иносказания, шутки, общие, самые широкие соображения и ничего простого, ясного, идущего к делу, т. е. к вопросу
жизни.
Третьи, не признающие Христа богом, считают, что спасение людей произойдет через медленный, постепенный прогресс, при котором основы
жизни языческой заменятся понемногу основами свободы, равенства, братства, т. е. христианскими основами; четвертые, проповедующие общественное переустройство, считают, что спасение произойдет тогда, когда посредством насильственного переворота люди будут принуждены к общности имущества,
отсутствию правительств, коллективному, а не индивидуальному труду, т. е. к осуществлению одной из сторон христианского учения.
Мужья тогда только и драгоценны женам, когда в
отсутствии, и, следуя моей системе, я займу сердце Татьяны Ивановны сладчайшим образом на всю ее
жизнь.
Развяжите человеку руки, дайте ему свободу высказать всю свою мысль — и перед вами уже встанет не совсем тот человек, которого вы знали в обыденной
жизни, а несколько иной, в котором
отсутствие стеснений, налагаемых лицемерием и другими жизненными условностями, с необычайною яркостью вызовет наружу свойства, остававшиеся дотоле незамеченными, и, напротив, отбросит на задний план то, что на поверхностный взгляд составляло главное определение человека.
— Как же не чудеса! Помилуй!
Жизнь без недоимок!
отсутствие экзекуций! новые источники! Каких еще больше чудес!
Круциферский далеко не принадлежал к тем сильным и настойчивым людям, которые создают около себя то, чего нет;
отсутствие всякого человеческого интереса около него действовало на него более отрицательно, нежели положительно, между прочим, потому, что это было в лучшую эпоху его
жизни, то есть тотчас после брака.
— Полноте, Семен Иванович, — возразил Круциферский, — что вы это говорите! Целая сторона
жизни, лучшая, полная счастия и блаженства, вам осталась неизвестна. И что вам в этой свободе, состоящей в
отсутствии всяких ощущений, в эгоизме.
Несмотря на то, что среди видимой праздности Бельтов много жил и мыслию и страстями, он сохранил от юности
отсутствие всякого практического смысла в отношении своей
жизни.
Во всех мечтах, во всех самопожертвованиях этого возраста, в его готовности любить, в его
отсутствии эгоизма, в его преданности и самоотвержении — святая искренность;
жизнь пришла к перелому, а занавесь будущего еще не поднялась; за ней страшные тайны, тайны привлекательные; сердце действительно страдает по чем-то неизвестном, и организм складывается в то же время, и нервная система раздражена, и слезы готовы беспрестанно литься.
Провинциальная
жизнь вообще гибельна для тех, которые хотят сохранить не одно недвижимое имение, и для тех, которые не хотят делать неудободвижимым свое тело; при совершенном
отсутствии всякого теоретического интереса кто не заснет если не сладким, то долгим сном в этой обители душевной дремоты?..
Прибавьте к этому наше полное незнание
жизни и, главное,
отсутствие этой
жизни.
Пепко был прав, когда говорил об
отсутствии у нас
жизни: она шла где-то там, далеко, вне поля нашего зрения.
Тут мы имеем дело с вырождением вследствие непосильной борьбы за существование; это вырождение от косности, от невежества, от полнейшего
отсутствия самосознания, когда озябший, голодный, больной человек, чтобы спасти остатки
жизни, чтобы сберечь своих детей, инстинктивно, бессознательно хватается за все, чем только можно утолить голод, согреться, разрушает все, не думая о завтрашнем дне…
Отсутствие всякого закона, всякой логики — вот закон и логика этой
жизни.
И
отсутствие сознания в этой полусонной
жизни кладет на весь красивый простор ее тени грусти.