Неточные совпадения
Я пробовал было его утешить, но что были мои утешения для этого одинокого человека,
у которого смерть
отняла семью, это единственное утешение в старости?
— Она
семью своим трудом кормит, — говорила по этому случаю нянька, — а вы
у нее хлеб
отнимаете.
— Этот ятаган — святыня, мой друг, его
отнял твой дедушка Николай Ларионыч — c'etait le bienfaiteur de toute la famille! — a je ne sais plus quel Turc это был благодетель всей
семьи! —
у какого-то турка., и с тех пор он переходит в нашем семействе из рода в род! Здесь все, что ты ни видишь, полно воспоминаний… de nobles souvenirs, mon fils! благородных воспоминаний, сын мой!
Я негодяй, я
у друга жену
отнял, я любовник Софьи, быть может даже любовник и генеральши, и многоженец, большой мошенник с точки зрения
семьи…
Платонов.
Семья, брат…
Отними ты
у меня ее, и я, кажется, окончательно пропал… Гнездо! Поживешь, узнаешь. Жаль только, что ты мало собачился, цены
семье не знаешь. Я свою Сашку и за миллион не продам. Мы с ней сошлись как нельзя лучше… Она глупа, а я никуда не годен…
«Если я
отнимаю у людей собственность, хватаю их от
семьи, запираю, ссылаю, казню, если я убиваю людей чужого народа, разоряю их, стреляю в города по женщинам и детям, то я делаю это не потому, что хочу этого, а только потому, что исполняю волю власти, которой я обещал повиноваться для блага общего», — говорят подвластные.
— Жертва, мой друг, будет невелика! — сказал он. — Ты должна будешь писать это описание под мою диктовку, что
отнимет у тебя не более семи-восьми часов, и переписать его начисто и между прочим, этак мимоходом, изложить на бумаге и свое мнение относительно всех моих произведений…Ты женщина, а большинство моих читателей составляют женщины…
— Несчастный молодой человек, — говорил фон Тауниц, тихо вздыхая и покачивая головой. — Сколько надо прежде передумать, выстрадать, чтобы наконец решиться
отнять у себя жизнь… молодую жизнь. В каждой
семье может случиться такое несчастье, и это ужасно. Трудно это переносить, нестерпимо…
Тут он увидал разницу между неверными турками и своими единоверными нижегородцами и сразу понял, что ему от этих не отвертеться; сразу же, в удовлетворение его долгов кредиторам, был продан с торгов его дом, который был так ничтожен, что пошел всего за 45 рублей. После этого Баранщиков был на время выпущен из тюрьмы, но теперь
семья его лишилась даже приюта, которого
у нее не
отнимали, пока отец странствовал, ел кашу, служил в янычарах и, опротивев одной жене, подумывал взять себе еще одну, новую.