Неточные совпадения
Автор статьи был очень молодой и больной фельетонист, очень бойкий как
писатель, но чрезвычайно мало образованный и робкий в
отношениях личных.
Его раздражали непонятные
отношения Лидии и Макарова, тут было что-то подозрительное: Макаров, избалованный вниманием гимназисток, присматривался к Лидии не свойственно ему серьезно, хотя говорил с нею так же насмешливо, как с поклонницами его, Лидия же явно и, порою, в форме очень резкой, подчеркивала, что Макаров неприятен ей. А вместе с этим Клим Самгин замечал, что случайные встречи их все учащаются, думалось даже: они и флигель
писателя посещают только затем, чтоб увидеть друг друга.
Этим создавалось впечатление, что Никодим Иванович всегда живет в состоянии неугомонного творчества, и это вызывало у Диомидова неприязненное
отношение к
писателю.
— Не могу согласиться с вашим
отношением к молодым поэтам, — куда они зовут? Подсматривать, как женщины купаются. Тогда как наши лучшие
писатели и поэты…
Тогда в Кремле еще были представители старой русской интеллигенции: Каменев, Луначарский, Бухарин, Рязанов, и их
отношение к представителям интеллигенции, к
писателям и ученым, не примкнувшим к коммунизму, было иное, чем у чекистов, у них было чувство стыдливости и неловкости в
отношении к утесняемой интеллектуальной России.
Один очень почтенный и известный французский
писатель сказал на одном интернациональном собрании, на котором я читал доклад: «Из всех народов французы более всего затруднены в своих
отношениях к ближнему, в общении с ним, это результат французского индивидуализма.
Затем мой брат, еще недавно плохо учившийся гимназист, теперь явился в качестве «
писателя». Капитан не то в шутку, не то по незнанию литературных
отношений называл его «редактором» и так, не без гордости, рекомендовал соседям.
Л. Толстой соприкасается с духовным движением в народной среде, о которой я говорил, и в этом
отношении он — единственный из русских
писателей.
Таковы должны быть, по нашему мнению,
отношения реальной критики к художественным произведениям; таковы в особенности должны они быть к
писателю при обозрении целой его литературной деятельности.
Но предварительно сделаем несколько замечаний об
отношении художественного таланта к отвлеченным идеям
писателя.
Я не
писатель и очень строг в этом
отношении, особенно к самому себе. Надобно говорить дельно или ничего не говорить — и самый предмет должен быть некоторой особенной занимательности. Не совсем уверен, чтобы Туринск этим отличался: в свое время вы сами будете об этом судить.
Ты помнишь, какой тонкий критик был Еспер Иваныч, а он всегда говорил, что у нас актерам дают гораздо больше значения, чем они стоят того, и что их точно те же должны быть
отношения к
писателю, как исполнителя — к композитору; они ничего не должны придумывать своего, а только обязаны стараться выполнить хорошо то, что им дано автором, — а ты знаешь наших авторов, особенно при нынешнем репертуаре.
Само собой разумеется, что убежденному
писателю с этой стороны не может представиться никаких надежд. Солидный читатель никогда не выкажет ему сочувствия, не подаст руку помощи. В трудную годину он отвернется от
писателя и будет запевалой в хоре простецов, кричащих: ату! В годину более льготную
отношения эти, быть может, утратят свою суровость, но не сделаются от этого более сознательными.
«Много ораторов и
писателей, — говорит автор, — восстали против такого положения и старались доказать несправедливость непротивления и по здравому смыслу и по писанию; и это совершенно естественно, и во многих случаях эти
писатели правы, — правы в
отношении к лицам, которые, отказываясь от трудов военной службы, не отказываются от выгод, получаемых ими от правительств, но — не правы но
отношению самого принципа «непротивления».
Вот замечательный образец такого
отношения к войне замечательного французского
писателя (Мопассана). Глядя с своей яхты на ученье и стрельбу французских солдат, ему приходят следующие мысли...
Отношение первых, тех, которые спасение от войн видят в дипломатических международных мерах, прекрасно выражается результатом последнего конгресса мира в Лондоне, и статьей и письмами о войне выдающихся
писателей в 8 № 1891 года «Revue des Revues».
Это развязывает
писателю руки, это ставит его в прямые
отношения к читателю.
Мы не отнимаем у этих намеков некоторого значения в том
отношении, что они свидетельствовали о благонамеренности и добром сердце наших
писателей; мы их высоко ценим и в смысле литературной сметливости.
В XII и XIII вв. самые летописи несколько более начинают обращать внимание на положение народа; обстоятельство это, без сомнения, произошло не без
отношения к тому, что в это время встречаются между
писателями многие из белого духовенства, бывшие, конечно, в ближайшем соприкосновении с народом, чем монахи.
Не излишним считаю повторить в нескольких словах сказанное мною: талант Загоскина — самобытный, оригинальный, исключительно русский; в этом
отношении он не имеет соперника, и потому я считаю его единственным исключительно русским народным
писателем; основные качества его таланта — драматичность, теплота и простодушная веселость, дар драгоценный, редко встречаемый в самых знаменитых
писателях.
Решено было, что в России движение идей и движение доблестей совершалось в одной известной части народа, и о высоком значении этой части в судьбах всей России, именно в этом
отношении, «Московский вестник» уже обещал нам представить статью одного знаменитого русского
писателя.
Мы коснулись всего наиболее замечательного в дополнительном томе сочинений Пушкина. О литературных отрывках, помещенных в конце тома, сказать нечего; они интересны только в том
отношении, в каком «всякая строка всякого великого
писателя интересна для потомства». Читая их, мы можем припомнить знакомые черты, знакомые приемы любимого поэта; но подобные отрывки не подлежат критическому разбору.
И всякий вдохновенный
писатель только выиграет от прекращения такого идолопоклоннического
отношения к нему.
Разночинский быт, деревня, дворня, поля, лес, мужики, даже барские забавы, вроде, например, псовой охоты (см. рассказ мой «Псарня»), воспитали во мне лично то сочувственное
отношение к родной почве, без которого не сложился бы писатель-художник.
Личных
отношений у нас с ним почти что не установилось никаких. В памяти моей не сохранилось даже ни одного разговора со мною как с молодым
писателем, который стал постоянным сотрудником журнала, где он играл уже первую роль.
Для меня как начинающего
писателя, который должен был совершенно заново знакомиться с литературной сферой, дом Писемских оказался немалым ресурсом. Они жили не открыто, но довольно гостеприимно. С А.Ф. у меня установились очень скоро простые хорошие
отношения и как с редактором. Я бывал у него и не в редакционные дни и часы, а когда мне понадобится.
В этом
отношении он был полною противоположностью Горькому или Короленко, которые относились к начинающим
писателям с самым бережным вниманием.
Тогда в этом
отношении начинающий
писатель был счастливее, чем теперь.
Так ли это было с объективной точки зрения? Может быть, и даже наверное, Лев Толстой написал бы не так и написал бы гораздо лучше. Но он, Леонид Андреев, — он-то должен был написать именно так и иначе не мог и не должен был написать. Это-то вот бессознательным своим чутьем понимала Александра Михайловна и в этом-то
отношении была таким другом-женою, какого можно пожелать всякому
писателю.
Вообще, Гончаров держался и тогда широкого и благожелательного
отношения к нашей беллетристике и к молодым
писателям.
Какое
отношение это имеет к упомянутым
писателям?
Тогда в нем слышался не петербуржец-холостяк с душевными странностями, не отставной крупный чиновник, не литературная знаменитость, знающая только свое генеральское «я», а
писатель, долгие годы воспитывавший в себе любовное и почтительное
отношение к изящной литературе, ее задачам и идеалам.
И именно исключительное
отношение Достоевского к человеку делает его христианским
писателем.
Раскрывающееся в творчестве Достоевского
отношение к человеку глубже поучений Зосимы и «Дневника
писателя».