Неточные совпадения
Про старца Зосиму говорили многие, что он, допуская к себе столь многие годы всех приходивших к нему исповедовать сердце свое и жаждавших от него совета и врачебного слова, до того много принял в душу свою
откровений, сокрушений, сознаний, что под конец приобрел прозорливость уже столь тонкую, что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего к нему, мог угадывать: с чем тот пришел, чего тому нужно и даже какого рода мучение терзает его совесть, и удивлял, смущал и почти пугал иногда пришедшего таким знанием
тайны его, прежде чем тот молвил слово.
Все это и именно это поняли народы, поняли массы, поняла чернь — тем ясновидением, тем
откровением, которым некогда римские рабы поняли непонятную
тайну пришествия Христова, и толпы страждущих и обремененных, женщин и старцев — молились кресту казненного. Понять значит для них уверовать, уверовать — значит чтить, молиться.
Опыты он проделывал с таким увлечением, как будто каждый из них был
откровением, подымающим завесу мировой
тайны, а в учительской он вел страстную полемику с священником, противопоставляя геологические периоды шести дням творения…
Откровение Бога в мире еще не закончилось,
тайна Божьего творения еще не раскрывалась окончательно.
Новое религиозное
откровение должно перевести мир в ту космическую эпоху, которая будет не только искуплением греха, но и положительным раскрытием
тайны творения, утверждением положительного бытия, творчеством, не только отрицанием ветхого мира, а уже утверждением мира нового.
Лишь гносеология, которая будет ориентирована не только на факте науки, но и на факте веры, факте
откровения, только такая цельная гносеология прикасается к живому сущему, постигает познание как
тайну брака познающего с сущим.
«
Тайна сия велика есть, аз же глаголю во Христа и во церковь», — так говорит о браке богомудрый и боговдохновенный апостол. О сей великой
тайне вам, отныне ее причастным, не в
откровение неизвестного, а в напоминании об известном, хочу я сказать богомыслием внушенное слово.
Все дремлет, но дремлет напряженно чутко, и кажется, что вот в следующую секунду все встрепенется и зазвучит в стройной гармонии неизъяснимо сладких звуков. Эти звуки расскажут про
тайны мира, разъяснят их уму, а потом погасят его, как призрачный огонек, и увлекут с собой душу высоко в темно-синюю бездну, откуда навстречу ей трепетные узоры звезд тоже зазвучат дивной музыкой
откровения…
М., 1916).] или «сокровенное знание», для которого, собственно говоря, принципиально нет никакой
тайны); это —
тайна, безусловно недоступная человеку, ему трансцендентная, а потому необходимо предполагающая
откровение.
Бог открывается в Софии и через Софию, которая, женственно приемля это
откровение, есть «слава Божия» (шехина Каббалы). София есть женственное начало, приемлющее силу Логоса, и это единение описывается в Слове Божием, как «брак Агнца». Вот на какую священную
тайну указует ап. Павел.
Тайна и есть трансцендентное, она может приоткрываться лишь в меру вхождения трансцендентного в имманентное, актом самообнаружения,
откровения трансцендентного [В этом смысле дается определение веры у св. Максима Исповедника (Diversa capita ad theologiam et oeconomiam spectantia, centena II, 12–13, Migne, patr. curs. compl., ser. gr.
«Вне природы Бог есть
тайна (ein Mysterium), понимай как Ничто, ибо вне природы есть Ничто, т. е. Око Вечности, неисследимое Око, которое стоит или смотрится в Ничто, ибо это бездна (Ungrund), и то же самое Око есть воля, понимаемая как стремление (Sehnen) к
откровению, чтобы найти Ничто» (De signatura rerum, Kap.
Также человек нижний разве не рожден согласно
откровению Человека Вышнего, всегда скрываемого в
тайне высшей и первоначальной?
Поэтому
откровение не только открывает, но вместе и указывает неоткрытую и неоткрываемую
тайну, и эта абсолютная
ТАЙНА содержит в себе источник «воды, текущей в жизнь вечную», никогда не иссякающей и не оскудевающей.
Здесь нет полярности трансцендентного и имманентного, нет места сверхлогическому
откровению, сверхзнанию или незнанию меры, ее «docta ignorantia» [Ученое незнание (лат.).] (по выражению Николая Кузанского), здесь нет
тайны ни на небе, ни на земле, ибо человек держит в руках своих начало смыкающейся цепи абсолютного, точнее, он сам есть ее звено.
София тоже отдает себя Божественной Любви и получает ее дары,
откровения ее
тайн.
Эти последние сплетены с общим ходом истории, но эта связь лежит так глубоко, что недоступна природному, непросветленному благодатию Божией человеку; она раскрывается в
откровении, но и оно остается запечатленной
тайной.
Учение о премирности или трансцендентности Божества, о Божественной
Тайне, приоткрываемой
Откровением, и составляет подлинный смысл отрицательного богословия у большинства христианских его представителей, хотя это далеко не всегда выражается у них с достаточной четкостью, последовательностью и ясностью.
Сие есть всевысочайшая и все превосходящая
тайна, которой не можно выискать никаким размышлением ума, ни прилежным исследованием разума и науки, но единственно только через ее собственное
откровение можно ее разуметь.
Но им никогда не удастся опровергнуть той истины, что в страхе смерти, в священном ужасе перед ней приобщается человек к глубочайшей
тайне бытия, что в смерти есть
откровение.
Антропологическое
откровение связано с сознанием отношения
тайны творчества к
тайне искупления.
Понимать творчество как послушание последствиям греха, как исполнение закона или как искупление зла, т. е. как
откровение ветхозаветное или
откровение новозаветное, значит отвергать
тайну творчества, значит не знать смысла творчества.
В мировом космогоническом процессе совершается
откровение всех
тайн Божьих,
тайн творения и творчества.
Творческая
тайна общественности,
тайна общения людского и общения космического, не могла быть открыта до
откровения творческой
тайны о человеке и человечестве.
Нет окончательного антропологического
откровения и в догматах вселенских соборов, раскрывавших лишь
тайну христологическую,
тайну искупления.
Не может быть божественного
откровения этой
тайны, неизбежно сокровение этой
тайны.
В христианстве не было еще
откровения творческой
тайны космоса, но было слишком много «мира» и того, что от «мира».
Это — эзотерическая
тайна божественного
откровения и Священного Писания.
В
откровении Богочеловека приоткрывается творческая
тайна о человеке.
Это может быть лишь выявлением нового, творящего пола,
откровением творческой
тайны о человеке как существе половом.
Третье антропологическое
откровение, в котором раскрывается творческая
тайна человека, есть последняя свобода человека.
Только
откровение о Христе дает ключ к раскрытию
тайны человеческого самосознания.