Неточные совпадения
— Так — уютнее, — согласилась Дуняша, выходя из-за ширмы в капотике, обшитом мехом; косу она расплела, рыжие волосы богато рассыпались по спине, по плечам, лицо ее стало
острее и приобрело в глазах Клима сходство с мордочкой лисы. Хотя Дуняша не улыбалась, но неуловимые, изменчивые глаза ее горели
радостью и как будто увеличились вдвое. Она села на диван, прижав голову к плечу Самгина.
Говорить с ней было бесполезно. Самгин это видел, но «
радость бытия» все
острее раздражала его. И накануне 27 февраля, возвратясь с улицы к обеду, он, не утерпев, спросил...
Глядя на эти задумчивые, сосредоточенные и горячие взгляды, на это, как будто уснувшее, под непроницаемым покровом волос, суровое, неподвижное лицо, особенно когда он, с палитрой пред мольбертом, в своей темной артистической келье, вонзит дикий и
острый, как гвоздь, взгляд в лик изображаемого им святого, не подумаешь, что это вольный, как птица, художник мира, ищущий светлых сторон жизни, а примешь его самого за мученика, за монаха искусства, возненавидевшего
радости и понявшего только скорби.
Билась в груди ее большая, горячая мысль, окрыляла сердце вдохновенным чувством тоскливой, страдальческой
радости, но мать не находила слов и в муке своей немоты, взмахивая рукой, смотрела в лицо сына глазами, горевшими яркой и
острой болью…
Сердце ее обливалось
радостью каждый раз, когда она замечала в человеке
острое недовольство, — то недовольство, которое, протестуя против ударов судьбы, напряженно ищет ответов на вопросы, уже сложившиеся в уме.
Царь все ближе к Александрову. Сладкий
острый восторг охватывает душу юнкера и несет ее вихрем, несет ее ввысь. Быстрые волны озноба бегут по всему телу и приподнимают ежом волосы на голове. Он с чудесной ясностью видит лицо государя, его рыжеватую, густую, короткую бороду, соколиные размахи его прекрасных союзных бровей. Видит его глаза, прямо и ласково устремленные в него. Ему кажется, что в течение минуты их взгляды не расходятся. Спокойная, великая
радость, как густой золотой песок, льется из его глаз.
Он присматривался к странной жизни дома и не понимал её, — от подвалов до крыши дом был тесно набит людьми, и каждый день с утра до вечера они возились в нём, точно раки в корзине. Работали здесь больше, чем в деревне, и злились крепче,
острее. Жили беспокойно, шумно, торопливо — порою казалось, что люди хотят скорее кончить всю работу, — они ждут праздника, желают встретить его свободными, чисто вымытые, мирно, со спокойной
радостью. Сердце мальчика замирало, в нём тихо бился вопрос...
И эту
острую боль, такую немудрую и солнечно-простую, он с
радостью несколько дней носил в груди, пока ночью не придушила ее грубая и тяжелая мысль: а кому дело до того, что какой-то Саша Погодин отказывается любить какую-то Евгению Эгмонт?
И с внезапной
острой тоскою в сердце он понял, что не будет ему ни сна, ни покоя, ни
радости, пока не пройдет этот проклятый, черный, выхваченный из циферблата час. Только тень знания о том, о чем не должно знать ни одно живое существо, стояла там в углу, и ее было достаточно, чтобы затмить свет и нагнать на человека непроглядную тьму ужаса. Потревоженный однажды страх смерти расплывался по телу, внедрялся в кости, тянул бледную голову из каждой поры тела.
Ощупав ногу, он вдруг дернул ее — меня хлестнуло
острой болью, и через несколько минут, пьяный от
радости, прихрамывая, я сносил к нашей бане спасенные вещи, а Ромась, с трубкой в зубах, весело говорил...
Я хочу дрожать от страха, от
радости, я хочу говорить слова, полные огня, страсти, гнева… слова,
острые, как ножи, горящие, точно факелы… я хочу бросить их людям множество, бросить щедро, страшно!..
Как морфий для морфиниста, для нее всего дороже в жизни это сладострастие, эта жестокая
радость —
острая, как боль от укуса осы, и пьяная, как крепчайшее вино.
— Но как же ты узнала? — спросила я, когда прошли первые
острые минуты
радости.
Меня охватила на мгновение почти шумная
радость, но — увы! — только на мгновение… Какой-то внутренний голос шептал мне зловеще: «Этого не было бы, если б княжна Джаваха не лежала в могиле, потому что Нина была бы непременно первой». И
острая боль потери мигом заглушила невинную
радость…
Вихрем взвилась
острая, безумная
радость. Никогда нигде ничего не было, было только дерзкое, непозволенное, неслыханное в человеческой жизни счастье.
Пашка взбежал на ступени, взглянул в окно, и
острая, захватывающая
радость вдруг овладела им.
Гость отвесил глубокий поклон у двери так, что туловище его с нижнею частию фигуры составляло
острый угол, — два шага вперед, другой поклон, еще ниже третий. Лицо его утучнялось
радостью; желая говорить, он задыхался, вероятно от того ж чувства; наконец, собравшись с силами, произнес высокоторжественным тоном...
Часто на возглас псаломщика из алтаря долго не слышалось ответа; наступала долгая и строгая тишина, и неподвижно желтели
острые язычки свеч; потом издалека приносился голос, налитый слезами и
радостью.
— Вот дорогая нежданная гостья, чей приятный приход приносит мне
радость! О, как я тебе благодарен, Нефора, что ты решилась навестить дом мой в такую тревожную и досадительную минуту! Этим ты доказала мне свою дружбу, и я прошу тебя сказать мне: что ты думаешь обо всем происходящем среди глупой и презренной черни? Я знаю, что тебе дан
острый ум, и я хочу на него полагаться: я даю тебе при всех мое слово, что я решусь только на то, что ты мне присоветуешь.