Неточные совпадения
Взволнованная и слишком нервная Фру-Фру потеряла первый момент, и несколько
лошадей взяли
с места прежде ее, но, еще не доскакивая реки, Вронский, изо всех сил сдерживая влегшую в поводья
лошадь, легко обошел трех, и впереди его
остался только рыжий Гладиатор Махотина, ровно и легко отбивавший задом пред самим Вронским, и еще впереди всех прелестная Диана, несшая ни живого, ни мертвого Кузовлева.
А между тем дамы уехали, хорошенькая головка
с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять
осталась дорога, бричка, тройка знакомых читателю
лошадей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей.
«Теперь не поймаешь ее до утра, а
лошадей нет!» —
с отчаянием сказал Затей. Мне стало жаль его; виноват был один я. «Ну нечего делать, я
останусь здесь до рассвета,
лошади отдохнут, и мы поедем», — сказал я.
«Наледи — это не замерзающие и при жестоком морозе ключи; они выбегают
с гор в Лену; вода стоит поверх льда; случится попасть туда —
лошади не вытащат сразу, полозья и обмерзнут: тогда ямщику
остается ехать на станцию за людьми и за свежими
лошадями, а вам придется ждать в мороз несколько часов, иногда полсутки…
Между тем я не заметил, что мы уж давно поднимались, что стало холоднее и что нам
осталось только подняться на самую «выпуклость», которая висела над нашими головами. Я все еще не верил в возможность въехать и войти, а между тем наш караван уже тронулся при криках якутов. Камни заговорили под ногами. Вереницей, зигзагами, потянулся караван по тропинке. Две вьючные
лошади перевернулись через голову, одна
с моими чемоданами. Ее бросили на горе и пошли дальше.
— Я нарочно и сказал, чтобы вас побесить, потому что вы от родства уклоняетесь, хотя все-таки вы родственник, как ни финтите, по святцам докажу; за тобой, Иван Федорович, я в свое время
лошадей пришлю,
оставайся, если хочешь, и ты. Вам же, Петр Александрович, даже приличие велит теперь явиться к отцу игумену, надо извиниться в том, что мы
с вами там накутили…
Китайцы
остались у нас ночевать. От них я узнал, что большое наводнение было на реке Иодзыхе, где утонуло несколько человек. На реке Санхобе снесло водой несколько фанз;
с людьми несчастий не было, но зато там погибло много
лошадей и рогатого скота.
Вечером после ужина мы держали совет. Решено было, что завтра я, Дерсу и китаец-охотник отправимся вверх по Тютихе, перевалим через Сихотэ-Алинь и назад вернемся по реке Лянчихезе. На это путешествие нужно было употребить 3 суток. Стрелки и казаки
с лошадьми останутся в фанзе и будут ожидать нашего возвращения.
С перевала тропа привела прямо к той фанзе, где
оставались люди и
лошади. Казаки соскучились и были чрезвычайно рады нашему возвращению. За это время они убили изюбра и наловили много рыбы.
Днем четвероногие обитатели тайги забиваются в чащу, но перед сумерками начинают подыматься со своих лежек. Сначала они бродят по опушкам леса, а когда ночная мгла окутает землю, выходят пастись на поляны. Казаки не стали дожидаться сумерек и пошли тотчас, как только развьючили
лошадей и убрали седла. На биваке
остались мы вдвоем
с Дерсу.
В 5 часов мы подошли к зверовой фанзе. Около нее я увидел своих людей.
Лошади уже были расседланы и пущены на волю. В фанзе, кроме стрелков, находился еще какой-то китаец. Узнав, что мы
с Дерсу еще не проходили, они решили, что мы
остались позади, и остановились, чтобы обождать. У китайцев было много кабарожьего мяса и рыбы, пойманной заездками.
Подкрепив свои силы едой, мы
с Дерсу отправились вперед, а
лошади остались сзади. Теперь наша дорога стала подыматься куда-то в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное место. Однако я заметил, что это была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью, в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу.
Под конец вечера послышалось на дворе побрякивание бубенцов. Это за Линдгорстами приехали
лошади. Младшая стала просить у матери, чтобы еще
остаться. Та не соглашалась, но когда подошла Лена и, протянув руки на плечо матери, сказала, ласкаясь: «Мамочка… Так хорошо!» — та сразу уступила и уехала
с мальчиком, обещая прислать
лошадь через полчаса.
Дешерт стал одеваться, крича, что он умрет в дороге, но не
останется ни минуты в доме, где смеются над умирающим родственником. Вскоре
лошади Дешерта были поданы к крыльцу, и он, обвязанный и закутанный, ни
с кем не прощаясь, уселся в бричку и уехал. Весь дом точно посветлел. На кухне говорили вечером, каково-то у такого пана «людям», и приводили примеры панского бесчеловечья…
У Штоффа была уже своя выездная
лошадь, на которой они и отправились в думу. Галактион опять начал испытывать смущение.
С чего он-то едет в думу? Там все свои соберутся, а он для всех чужой.
Оставалось положиться на опытность Штоффа. Новая дума помещалась рядом
с полицией. Это было новое двухэтажное здание, еще не оштукатуренное. У подъезда стояло несколько хозяйских экипажей.
А еще уж ничего не поспели мы
с барыней переменить, подошла воля и
остался при
лошади, теперь она у меня за графиню ходит.
Лошади остались зимовать в Николаевске, но так как кормы были дороги, то их продали
с аукциона и на вырученные деньги купили новых в Забайкалье, но эти
лошади оказались хуже прежних, и крестьяне забраковали нескольких.
Нужно было ехать через Балчуговский завод; Кишкин повернул
лошадь объездом, чтобы оставить в стороне господский дом. У старика кружилась голова от неожиданного счастья, точно эти пятьсот рублей свалились к нему
с неба. Он так верил теперь в свое дело, точно оно уже было совершившимся фактом. А главное, как приметы-то все сошлись: оба несчастные, оба не знают, куда голову приклонить. Да тут золото само полезет. И как это раньше ему Кожин не пришел на ум?.. Ну, да все к лучшему.
Оставалось уломать Ястребова.
Ему не дали кончить, — как-то вся толпа хлынула на него, смяла, и слышно было только, как на земле молотили живое человеческое тело. Силен был Гермоген: подковы гнул,
лошадей поднимал за передние ноги, а тут не устоял. Макар бросился было к нему на выручку, но его сейчас же стащили
с лошади и десятки рук не дали пошевельнуться. Перепуганные богомолки бросились в лес, а на росстани
остались одни мужики.
Германская революция была во всем разгаре. Старик Райнер
оставался дома и не принимал в ней, по-видимому, никакого непосредственного участия, но к нему беспрестанно заезжали какие-то новые люди. Он всегда говорил
с этими людьми, запершись в своем кабинете, давал им проводников,
лошадей и денег и сам находился в постоянном волнении.
Не дождавшись еще отставки, отец и мать совершенно собрались к переезду в Багрово. Вытребовали оттуда
лошадей и отправили вперед большой обоз
с разными вещами. Распростились со всеми в городе и, видя, что отставка все еще не приходит, решились ее не дожидаться. Губернатор дал отцу отпуск, в продолжение которого должно было выйти увольнение от службы; дяди
остались жить в нашем доме: им поручили продать его.
Он
остался на гумне и хотел прийти пешком, а меня
с Евсеичем отправил на
лошади домой.
— Василий, — говорю я, когда замечаю, что он начинает удить рыбу на козлах, — пусти меня на козлы, голубчик. — Василий соглашается. Мы переменяемся местами: он тотчас же начинает храпеть и разваливается так, что в бричке уже не
остается больше ни для кого места; а передо мной открывается
с высоты, которую я занимаю, самая приятная картина: наши четыре
лошади, Неручинская, Дьячок, Левая коренная и Аптекарь, все изученные мною до малейших подробностей и оттенков свойств каждой.
— Все мы, и я и господа чиновники, — продолжал между тем Постен, — стали ему говорить, что нельзя же это, наконец, и что он хоть и муж, но будет отвечать по закону… Он, вероятно, чтобы замять это как-нибудь, предложил Клеопатре Петровне вексель, но вскоре же затем,
с новыми угрозами, стал требовать его назад… Что же
оставалось с подобным человеком делать, кроме того, что я предложил ей мой экипаж и
лошадей, чтобы она ехала сюда.
Девушка на мгновение смутилась, вспомнив свою разрозненную посуду, но потом успокоилась. Был подан самовар, и Евгений Константиныч нашел, что никогда не пил такого вкусного чаю. Он вообще старался держать себя
с непринужденностью настоящего денди, но пересаливал и смущался. Луша держала себя просто и сдержанно, как всегда,
оставаясь загадкой для этих бонвиванов, которые привыкли обращаться
с женщинами, как
с лошадьми.
Уныло качая головой,
лошадь тяжело упиралась ногами в глубокий, нагретый солнцем песок, он тихо шуршал. Скрипела плохо смазанная, разбитая телега, и все звуки, вместе
с пылью,
оставались сзади…
Ну зато, которые оборкаются и
останутся жить, из тех тоже немалое число, учивши, покалечить придется, потому что на их дикость одно средство — строгость, но зато уже которые все это воспитание и науку вынесут, так из этих такая отборность выходит, что никогда
с ними никакой заводской
лошади не сравниться по ездовой добродетели.
Генеральша в одну неделю совсем перебралась в деревню, а дня через два были присланы князем
лошади и за Калиновичем. В последний вечер перед его отъездом Настенька,
оставшись с ним вдвоем, начала было плакать; Калинович вышел почти из себя.
У Н.И. Пастухова
осталась еще
с молодых лет боязнь всякого начальства, и каждому власть имущему он старался угодить всеми возможными способами, давая всякому, кому только можно, взятки: кому денег даст взаймы без отдачи, у кого ненужную
лошадь купит. И у главного московского цензора Назаревского купил две дачи в Пушкине за несуразно дорогую цену.
Вдруг
лошадь стала выходить из борозды: прямо перед ее мордой оказалось небольшое, тощее, очевидно недавно посаженное деревцо,
с верхушкой, уже наполовину увядшей. Пахарь дернул вожжой, придержал соху, деревцо втянулось под гуж, изогнулось, попробовало вынырнуть меж оглоблей и вдруг сиротливо свалилось, подрезанное железом. Еще около сажени тянулось оно, зацепившись веткой, наконец
осталось на пыльной пашне. Мужик оттолкнул его лаптем и стал вытряхивать лемех.
— Теперича, ежели Петенька и не шибко поедет, — опять начал Порфирий Владимирыч, — и тут к вечеру легко до станции железной дороги поспеет.
Лошади у нас свои, не мученные, часика два в Муравьеве покормят — мигом домчат. А там — фиюю! пошла машина погромыхивать! Ах, Петька! Петька! недобрый ты!
остался бы ты здесь
с нами, погостил бы — право! И нам было бы веселее, да и ты бы — смотри, как бы ты здесь в одну неделю поправился!
Все казаки взъехали на двор, а Кирша, не приказав им разнуздывать
лошадей,
остался у ворот, чтоб посмотреть на проезжих, которых передовой, поравнявшись
с постоялым двором, слез
с лошади и, подойдя к Кирше, сказал...
— Вижу, боярин: вон и конь привязан к дереву… Ну, так и есть: это стог сена. Верно, какой-нибудь проезжий захотел покормить даром свою
лошадь… Никак, он нас увидел… садится на коня… Кой прах! Что ж он стоит на одном месте? ни взад, ни вперед!.. Он как будто нас дожидается… Полно, добрый ли человек?.. Смотри! он скачет к нам… Берегись, боярин!.. Что это?
с нами крестная сила! Не дьявольское ли наваждение?.. Ведь он
остался в отчине боярина Шалонского?.. Ах, батюшки светы!. Точно, это Кирша!
Проводив его глазами, Егорушка обнял колени руками и склонил голову… Горячие лучи жгли ему затылок, шею и спину. Заунывная песня то замирала, то опять проносилась в стоячем, душном воздухе, ручей монотонно журчал,
лошади жевали, а время тянулось бесконечно, точно и оно застыло и остановилось. Казалось, что
с утра прошло уже сто лет… Не хотел ли бог, чтобы Егорушка, бричка и
лошади замерли в этом воздухе и, как холмы, окаменели бы и
остались навеки на одном месте?
Вот подают
лошадей…
Остается, стало быть, проститься
с вами, друзья мои, проститься со своим столом и — айда! (Укладывает картограммы в папку.)
Она хочет, чтобы у меня в квартире пахло кухней и судомойками; ей нужно
с шумом перебираться на новую квартиру, разъезжать на своих
лошадях, ей нужно считать мое белье и заботиться о моем здоровье; ей нужно каждую минуту вмешиваться в мою личную жизнь и следить за каждым моим шагом и в то же время искренно уверять, что мои привычки и свобода
останутся при мне.
— Поесть? Нет, сударь, не пойдет еда на ум, когда
с нашей стороны, — как я уже имел честь вам докладывать, — легло тридцать тысяч и не
осталось ни одного генерала: кто без руки, кто без ноги. А главнокомандующего, — прибавил Степан Кондратьевич вполголоса, — перешибло пополам ядром, вместе
с лошадью.
— Да, сударь, все, что знаю. Вчера ночью, против самой кладбищной церкви, наши
лошади стали, а телега так завязла в грязи, что и колес было не видно. Я пошел на мельницу за народом, а вы
остались на дороге одни
с ямщиком.
Евсеич
остался со мной, а Борисов пустился опять к дощанику,
с которого бабы
с криками и воплями, не расставаясь
с кузовьями ягод, побросались в воду; мужики постолкали своих
лошадей и телеги, и все кое-как, по отмели, удачно отыскав брод помельче, добирались до берега.
Лошадь Арефа отправил к попу Мирону
с Охоней, да заказал сказать, что она приехала одна, а он
остался в Усторожье. Не ровен час, развяжет поп Мирон язык не ко времени.
Оставшись с женой, Арефа рассказал, как освободила его Охоня, как призывал его к себе воевода Полуект Степаныч и как велел, нимало не медля, уезжать на Баламутские заводы к Гарусову.
Пошли бабы около задворков и как раз встретили Степана, ехавшего в ночное. «Иди
с нами песни играть», — кричат ему. Он было отказываться тем, что
лошадей некому свести, но нашли паренька молодого и послали
с ним Степановых
лошадей в свой табун. Мужики тоже рады были Степану, потому что где Степан, там и забавы, там и песни любимые будут. Степан
остался, но он нынче был как-то невесел.
С этой улицы нужно было перейти в переулок, который был так узок, что если случалось встретиться в нем двум повозкам в одну
лошадь, то они уже не могли разъехаться и
оставались в таком положении до тех пор, покамест, схвативши за задние колеса, не вытаскивали их каждую в противную сторону на улицу.
В первом случае это нужно потому, что лиса, одаренная от природы самым тонким чутьем, не боится только конского следа и не бросит своей норы, когда побывает на ней человек верхом на
лошади; во втором случае необходимо быть двоим охотникам потому, что, найдя нору
с лисятами, один должен
остаться для караула, а другой воротиться домой за лопатами, заступами, мешком или кошелем, за хлебом для собственной пищи и за каким-нибудь платьем потеплее для ночного времени и на случай дождя, ибо для поимки лисят надобно
оставаться в поле иногда несколько дней.
Однажды Василий Семенович, подъехав к ней, сказал: «Ну, саврасый, ты много меня возил, а я тебя ни разу».
С этими словами мценский Милон взвалил себе на плечи обе передние лопатки саврасого, которому
осталось только послушно переступать задними ногами. Протасов втащил
лошадь вместе
с дрожками на гору к самому собору.
Они внезапно смутились. Евлампия тотчас отступила назад в кусты. Слёткин подумал — и приблизился ко мне. На лице его уже не замечалось и следа того подобострастного смирения,
с которым он, месяца четыре тому назад, расхаживая по двору харловского дома, перетирал трензель моей
лошади; но и того дерзкого вызова я на нем прочесть не мог, того вызова, которым это лицо так поразило меня накануне, на пороге матушкина кабинета. Оно
осталось по-прежнему белым и пригожим, но казалось солидней и шире.
— Ну, — проговорил Мартын Петрович и задумался. — Ну, — начал он опять, — так не хотите ли гумно посмотреть, полюбопытствовать? Вас Володька проводит. — Эй, Володька! — крикнул он своему зятю, который все еще расхаживал по двору
с моею
лошадью, — проводи вот их на гумно… и вообще… покажь мое хозяйство. А мне соснуть надо! Так-то! Счастливо
оставаться!
Лошадей велено было выпрячь, но не снимать
с них хомутов, и кучеру
с лакеем сидеть обоим в повозке: они не должны были разъединяться, потому что поодиночке Селиван их перебьет, и мы тогда
останемся беспомощны.
Этого акробата любили в цирке все, начиная
с директора и кончая конюхами. Артист он был исключительный и всесторонний: одинаково хорошо жонглировал, работал на трапеции и на турнике, подготовлял
лошадей высшей школы, ставил пантомимы и, главное, был неистощим в изобретении новых «номеров», что особенно ценится в цирковом мире, где искусство, по самым своим свойствам, почти не двигается вперед,
оставаясь и теперь чуть ли не в таком виде, в каком оно было при римских цезарях.
Когда Дутлов вернулся домой, молодайка уже уехала
с Игнатом, и чалая брюхастая кобыла, совсем запряженная, стояла под воротами. Он выломил хворостину из забора; запахнувшись, уселся в ящик и погнал
лошадь. Дутлов гнал кобылу так шибко, что у ней сразу пропало всё брюхо, и Дутлов уже не глядел на нее, чтобы не разжалобиться. Его мучила мысль, что он опоздает как-нибудь к ставке, что Илюха пойдет в солдаты, и чортовы деньги
останутся у него на руках.
Мы отправляемся вниз по Причинке, которая здесь шириной всего несколько аршин, а в некоторых местах ее просто даже можно перескочить
с разбегу.
Лошади остались на месте, а мы идем пешком.