Неточные совпадения
Основная идея плана, расположение, главные части — все давно готово у него
в голове;
остались только подробности, сметы и цифры.
Так ли создана природа человеческая, чтоб отвергнуть чудо и
в такие страшные моменты жизни, моменты самых страшных
основных и мучительных душевных вопросов своих
оставаться лишь со свободным решением сердца?
С Ницше у меня всегда было расхождение
в том главном, что Ницше
в основной своей направленности «посюсторонен», он хочет быть «верен земле», и притяжение высоты
оставалось для него
в замкнутом круге этого мира.
Еще одно из тех первичных ощущений, когда явление природы впервые
остается в сознании выделенным из остального мира, как особое и резко законченное, с
основными его свойствами.
В XIX
в. можно назвать немного людей из духовной среды, которые представляют интерес, хотя они
остаются вне
основных духовных течений.
И поэтому мы всегда готовы оправдать его от упрека
в том, что он
в изображении характера не
остался верен тому
основному мотиву, какой угодно будет отыскать
в нем глубокомысленным критикам.
Если даже согласимся, что
в Виттории были совершенны все
основные формы, то кровь, теплота, процесс жизни с искажающими красоту подробностями, следы которых
остаются на коже, — все эти подробности были бы достаточны, чтобы поставить живое существо, о котором говорит Румор, несравненно ниже тех высоких произведений искусства, которые имеют только воображаемую кровь, теплоту, процесс жизни на коже и т. д.
Из этого
основного воззрения следуют дальнейшие определения: прекрасное tcnm идея
в форме ограниченного проявления; прекрасное есть отдельный чувственный предмет, который представляется чистым выражением идеи, так что
в идее не
остается ничего, что не проявлялось бы чувственно
в этом отдельном предмете, а
в отдельном чувственном предмете нет ничего, что не было бы чистым выражением идеи, Отдельный предмет
в этом отношении называется образом (das Bild).
Общечеловеческие образцы, конечно,
остаются всегда, хотя и те превращаются
в неузнаваемые от временных перемен типы, так что, на смену старому, художникам иногда приходится обновлять, по прошествии долгих периодов, являвшиеся уже когда-то
в образах
основные черты нравов и вообще людской натуры, облекая их
в новую плоть и кровь
в духе своего времени.
Вот непримиримое противоречие Запада и Востока. Именно это, рожденное отчаянием, своеобразие восточной мысли и является одной из
основных причин политического и социального застоя азиатских государств. Именно этой подавленностью личности, запутанностью ее, ее недоверием к силе разума, воли и объясняется мрачный хаос политической и экономической жизни Востока. На протяжении тысячелетий человек Востока был и все еще
остается в массе своей «человеком не от мира сего».
Но сами язычники при этом
остаются до известной степени неповинны
в основном грехе язычества, который тяготел над ними как проклятие богоотверженности и тягота изгнания из рая.
Можно, конечно, эту интуицию называть и верой, и «мистическим эмпиризмом», но при этом все-таки не надо забывать
основного различия, существующего между этой интуицией и религиозной верой: такая интуиция вполне
остается в пределах эмпирически данной действительности, области «мира сего».
Но время шло. Дифирамб превратился
в трагедию. Вместо Диониса на подмостки сцены выступили Прометеи, Этеоклы, Эдипы, Антигоны. Однако
основное настроение хора
осталось прежним. Герои сцены могли бороться, стремиться, — все они были для хора не больше, как масками того же страдающего бога Диониса. И вся жизнь сплошь была тем же Дионисом. Долго сами эллины не хотели примириться с этим «одионисированием» жизни и, пожимая плечами, спрашивали по поводу трагедии...
Но здесь мы можем расстаться с Ницше. Пусть
останутся при нем те «открытия», которые Ницше — полнейший профан
в биологии — делает относительно
основного направления всеобщего биологического процесса и относительно условий для создания высшего человеческого типа.
Но при всех душевных изменениях
в интеллигенции
основная подпочва
осталась та же — искание царства социальной правды и справедливости, жертвоспособность, аскетическое отношение к культуре, целостное, тоталитарное отношение к жизни, определяемое главной целью — осуществлением социализма.
Рассуждая на основании своего сознания, я вижу, что соединявшее все мои сознания
в одно — известная восприимчивость к одному и холодность к другому, вследствие чего одно
остается, другое исчезает во мне, степень моей любви к добру и ненависти к злу, — что это мое особенное отношение к миру, составляющее именно меня, особенного меня, не есть произведение какой-либо внешней причины, а есть
основная причина всех остальных явлений моей жизни.
Как бы ни старались
в отдельных частных чертах уменьшать бедствия этого времени, оно навсегда
останется самым темным временем
в нашей истории XVIII века, ибо дело шло не о частных бедствиях, не о материальных лишениях: народный дух страдал, чувствовалась измена
основному, неизменному правилу Великого преобразователя, чувствовалась самая тяжелая сторона его
в жизни, чувствовалось иго с Запада, более тяжкое, чем прежде иго с Востока — иго татарское.
По мнению митрополита Сестренцевича, какие бы революционные перевороты ни происходили
в Европе, католическая церковь
в России может
остаться на тех же основаниях, на каких она и теперь существует, и что всегда есть возможность устроить ее управление по примеру галликанской церкви, без всякого ущерба для
основных догматов католичества.
Работа эта продолжается уже шестой год. Каждый год, каждый месяц я нахожу новые и новые уяснения и подтверждения
основной мысли, исправляю вкравшиеся
в мою работу, от поспешности и увлеченья, ошибки, исправляю их и дополняю то, что сделано. Жизнь моя, которой
остается уже немного, вероятно, кончится раньше этой работы. Но я уверен, что работа эта нужна, и потому делаю, пока жив, что могу.