Неточные совпадения
Когда он вышел за ограду скита, чтобы поспеть
в монастырь к началу обеда у игумена (конечно, чтобы только прислужить за столом), у него вдруг больно сжалось сердце, и он
остановился на месте: пред ним как бы снова прозвучали слова старца, предрекавшего столь близкую кончину свою.
Ехали мы, ехали часа полтора, наконец проехали Симонов
монастырь и
остановились у тяжелых каменных ворот, перед которыми ходили два жандарма с карабинами. Это был Крутицкий
монастырь, превращенный
в жандармские казармы.
Не заметил он, как чрез Никольские ворота вступили они
в Кремль, обошли Ивана Великого и
остановились над кремлевским рвом, где тонула
в тени маленькая церковь, а вокруг извивалась зубчатая стена с оригинальными азиатскими башнями, а там тихая Москва-река с перекинутым через нее Москворецким мостом, а еще дальше облитое лунным светом Замоскворечье и сияющий купол Симонова
монастыря.
…
В монастыре появилась новая клирошанка, — высокая, тонкая, как берёзка, она напоминала своим покорным взглядом Палагу, — глаза её однажды
остановились на лице юноши и сразу поработили его. Рот её — маленький и яркий — тоже напоминал Палагу, а когда она высоким светлым голосом пела: «Господи помилуй…» — Матвею казалось, что это она для него просит милости, он вспоминал мать свою, которая, жалеючи всех людей, ушла
в глухие леса молиться за них и, может быть, умерла уже, истощённая молитвой.
За околицей Арефа
остановился и долго смотрел на белые стены Прокопьевского
монастыря, на его высокую каменную колокольню и ряды низких монастырских построек. Его опять охватило такое горе, что лучше бы, кажется, утопиться
в Яровой, чем ехать к двоеданам. Служняя слобода вся спала, и только
в Дивьей обители слабо мигал одинокий огонек, день и ночь горевший
в келье безыменной затворницы.
Обыкновенно Полуект Степаныч завертывал к попу Мирону, а потом уже пешком шел
в монастырь, но на этот раз колымага
остановилась прямо у монастырских ворот. Воеводша так рассчитала, чтобы попасть прямо к обедне.
В старой зимней церкви как раз шла служба. Народу набралось-таки порядочно.
— Не прав ли я был, сомневаясь принять его
в монастырь?» Тут он
остановился, — эта мысль мирила его с собою, — и начал думать не о Феодоре, но о новых искусах для приходящих.
Долго сидел он неподвижен, склоняя голову на обе руки, по коим рассыпались его кудри, и
в это время он, казалось, гармонировал и с мертвою тишиною пустыни, и с мрачною недвижностью
монастыря, и с сухими, печальными растениями берегов Африки, и всего более с своею родиною — Египтом, который однажды жил,
остановился на своих обелисках и пирамидах и стоит с замершей на устах немою речью иероглифов.
Она пожала нам руки и пошла
в гору, к
монастырю, а мы вниз, к Крещатику, но матушка, сделав несколько шагов,
остановилась и оборотилась назад.
Ворвавшись
в Чудов
монастырь, толпа начала бить и рвать все попадавшееся ей под руку, не
останавливаясь даже перед страшным кощунством, — мятежники срывали иконы, ломали их, топтали ногами.
По дороге,
в Твери, он
остановился, вспомнив, что
в Тверском Отрочьем
монастыре заключен бывший митрополит Филипп, сверженный по проискам новгородского архиепископа Пимена.
Войдя
в траурную залу, он
остановился и потребовал пить. Подкрепившись питьем, подошел к гробу, но здесь упал
в обморок. Когда он был вынесен и приведен
в чувство, то подняли тело и поставили
в открытой карете. За гробом тянулся длинный ряд карет, и, так как покойница была жена генерала, то гроб провожала гвардия. Поезд отправился
в Невский
монастырь.
На время богомолья великий князь и великая княгиня переехали на троицкую дорогу и поселились
в Раеве, именье Чеглоковых, близ Тайнинского. Государыня отправилась
в Воскресенский
монастырь. Граф Алексей Григорьевич сопутствовал ей, а также и некоторые из самых приближенных к ней лиц. Дорогой государыня
останавливалась в принадлежащем Разумовскому селе Знаменском и там вечернее кушанье кушать изволила
в ставках на лугу, подле Москвы-реки.
Въехав
в город, он приказал ямщику везти его прямо
в Новодевичий
монастырь и,
остановившись у ворот обители, расплатился с возницею, и быстро прошел на дорогие могилы.
Были уже густые зимние сумерки, когда Яков Потапович вышел на двор
монастыря. Там и сям по окнам келий замелькали огоньки. Выйдя за ворота, он прибавил шагу. Мысль его
остановилась на Григории Семенове, на свидание с которым, назначенное
в таких странных, загадочных выражениях, он спешил теперь.