Неточные совпадения
В творчестве, в творческом экстазе, в творческом вдохновении дан
особый религиозный
опыт,
опыт, отличный от типического
опыта христианской аскетики, даже от
опыта молитвы.
«Вы сами, князь, — писала Петицкая, — знаете по собственному
опыту, как можно ошибаться в людях; известная
особа, по здешним слухам, тоже оставила вас, и теперь единственное, пламенное желание княгини — возвратиться к вам и ухаживать за вами. А что она ни в чем против вас не виновна — в этом бог свидетель. Я так же, как и вы, в этом отношении заблуждалась; но, живя с княгиней около полутора лет, убедилась, что это святая женщина: время лучше докажет вам то, что я пишу в этих строках…»
Как только она это сказала — мое тройное ощущение за себя и других кончилось. Теперь я видел и понимал только то, что видел и слышал. Ганувер, взяв руку женщины, медленно всматривался в ее лицо, как ради
опыта читаем мы на расстоянии печатный лист — угадывая, местами прочтя или пропуская слова, с тем, что, связав угаданное, поставим тем самым в линию смысла и то, что не разобрали. Потом он нагнулся и поцеловал руку — без
особого увлечения, но очень серьезно, сказав...
Дело в том, что они науку принимают не за последовательное развитие разума и самопознания, а за разные
опыты, выдуманные разными
особами в разные времена, без связи и отношения между собою.
«
Особое стечение обстоятельств доставило упомянутому товарищу возможность, без нарушения законов гуманности, произвести
опыты по вопросу о заразительности вторичного сифилиса».
На это нельзя ответить одним умозрением (как обычно принято думать) или же
опытом имманентным, на это можно ответить лишь новым
опытом, расширением и преобразованием
опыта, предполагая, конечно, что наше космическое естество узнает
особым, совершенно неопределимым и ни к чему не сводимым чувством область иного мира, для него «сверхъестественную».
О, конечно, это — рационализм совершенно
особого типа, мистический рационализм (или «теософизм»), при котором основные положения опираются на показания мистического
опыта и не могут быть логически выводимы и постулируемы.
В этой отчужденности от веры заключается одна из поразительных особенностей нашей эпохи, благодаря которой одни, умы более грубые, видят в вере род душевного заболевания, а другие — «психологизм», субъективизм, настроение, но одинаково те и другие не хотят считаться с гносеологическим значением веры как
особого источника ведения и в религиозном
опыте видят только материал для «религиозной психологии» или психиатрии.
Творческий
опыт —
особый религиозный
опыт и путь, творческий экстаз — потрясение всего существа человека, выход в иной мир.