Неточные совпадения
Княжна молча встала с кресла и первая вышла из гостиной. Все отправились вслед
за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул от
стола обложенное подушками, также заветное, кресло, в которое
опустилась княжна; Катя, разливавшая чай, первой ей подала чашку с раскрашенным гербом. Старуха положила себе меду в чашку (она находила, что пить чай с сахаром и грешно и дорого, хотя сама не тратила копейки ни на что) и вдруг спросила хриплым голосом...
Ему представилось, как он сидит в летний вечер на террасе,
за чайным
столом, под непроницаемым для солнца навесом деревьев, с длинной трубкой, и лениво втягивает в себя дым, задумчиво наслаждаясь открывающимся из-за деревьев видом, прохладой, тишиной; а вдали желтеют поля, солнце
опускается за знакомый березняк и румянит гладкий, как зеркало, пруд; с полей восходит пар; становится прохладно, наступают сумерки, крестьяне толпами идут домой.
Володя робко
опустился на стул подле письменного
стола и стал перебирать в пальцах ножницы, попавшиеся ему в руки, а батарейный командир, заложив руки
за спину и опустив голову, только изредка поглядывая на руки, вертевшие ножницы, молча продолжал ходить по комнате с видом человека, припоминающего что-то.
Яков Маякин остался в трактире один. Он сидел
за столом и, наклонясь над ним, рисовал на подносе узоры, макая дрожащий палец в пролитый квас. Острая голова его
опускалась все ниже над
столом, как будто он не мог понять того, что чертил на подносе его сухой палец.
Когда она прошла мимо Евсея, не заметив его, он невольно потянулся
за нею, подошёл к двери в кухню, заглянул туда и оцепенел от ужаса: поставив свечу на
стол, женщина держала в руке большой кухонный нож и пробовала пальцем остроту его лезвия. Потом, нагнув голову, она дотронулась руками до своей полной шеи около уха, поискала на ней чего-то длинными пальцами, тяжело вздохнув, тихо положила нож на
стол, и руки её
опустились вдоль тела…
Грохов сделал над собою усилие, чтобы вспомнить, кто такая это была г-жа Олухова, что
за дело у ней, и — странное явление: один только вчерашний вечер и ночь были закрыты для Григория Мартыныча непроницаемой завесой, но все прошедшее было совершенно ясно в его уме, так что он, встав, сейчас же нашел в шкафу бумаги с заголовком: «Дело г. г. Олуховых» и положил их на
стол, отпер потом свою конторку и, вынув из нее толстый пакет с надписью: «Деньги г-жи Олуховой», положил и этот пакет на
стол; затем поправил несколько перед зеркалом прическу свою и, пожевав, чтоб не так сильно пахнуть водкой, жженого кофе, нарочно для того в кармане носимого,
опустился на свой деревянный стул и, обратясь к письмоводителю, разрешил ему принять приехавшую госпожу.
Она
опустилась с презрением и тревогой, холодно двинув бровью. Томсон, прикрыв лицо рукой, сидел, катая хлебный шарик. Я все время стоял. Стояли также Дюрок, Эстамп, капитан и многие из гостей. На праздник, как на луг, легла тень. Началось движение, некоторые вышли из-за
стола, став ближе к нам.
Аян остановился, когда Стелла поднялась с кресла. Жизнь моря, пролетевшая перед ней, побледнела, угасла, перешла в груду алмазов. Девушка подошла к
столу, руки задвигались, подымаясь к лицу, шее и
опускаясь вновь
за новыми украшениями. Она повернулась, сверкающая драгоценностями, с разгоревшимся преображенным лицом.
— Па-анимаем, — произнес сапожник, который сидел
за столом и пожирал Прошку горящими глазами. Алексеич налил третью рюмку и молча, но необыкновенно укоризненно подал ее Прохору. Он был тонкий политик. Пытая Прошку, он в то же время подносил ему. В этом символически Выселки как бы предлагали Прошке на выбор: гнев или милость. Прошка, весь красный, выпил водку и
опустился на лавку, подавленный отношением выселковского «мира».
Кисельников. Ах, маменька! Взял бы я… да не дают… (
Опускается головой на
стол.)
За что мне дать-то! Я не доучился, по службе далеко не пошел, дел у меня больших нет,
за что мне дать-то?
Он
опустился на стул, как без памяти, положил обе руки на
стол и склонил на них свою голову, прямо в тарелку с бламанже. Нечего и описывать всеобщий ужас. Через минуту он встал, очевидно желая уйти, покачнулся, запнулся
за ножку стула, упал со всего размаха на пол и захрапел…
Опустилось солнышко
за черную полосу темного леса; воротились мужики домой с полевой работы, торопились они засветло отужинать — после Николина дня грешно в избах огонь вздувать. Трифон Лохматый, сидя на лавке возле двери, разболокался [Раздевался.], Фекла с дочерьми ставила на
стол ужину… Вдруг к воротам подкатила пара саврасок.
В зале Эрмитажа был любопытный
стол, устроенный в верхнем этаже таким образом, что тарелки и бутылки поднимались и
опускались посредством особого механизма, будто по волшебству. В этом зале можно было обедать без всякой прислуги: стоило только написать, что желаешь, на аспидной доске грифелем, положить на тарелку, дернуть
за веревку, зазвонить колокольчиком, тарелка быстро
опускалась и почти мгновенно представляла требуемое.
— Ах, господа! — запела она,
опускаясь на стул по самой средине
стола и протягивая пухлую руку
за остатками ветчины. — Как я жалею, что опоздала!.. Хотела привезти венок, бросить на могилу нашего бедного Платона… Не удалось!.. Но я вижу всех друзей его в сборе… Горчицы нет!.. Благодарю… Такой трагический конец!..
Кабинет Мурашкина. Мягкая мебель. — Мурашкин сидит
за письменный
столом. Входит Толкачов, держа в руках стеклянный шар для лампы, игрушечный велосипед, три коробки со шляпками, большой узел с платьем, кулек с пивом и много маленьких узелков. Он бессмысленно поводит глазами и в изнеможении
опускается на софу.
Она небрежно
опустилась в кресло у письменного
стола и в упор поглядела на Николая Леопольдовича, тоже усевшегося
за стол.