Неточные совпадения
— Можно удержаться от бешенства, —
оправдывал он себя, — но от апатии не удержишься, скуку не утаишь, хоть подвинь всю
свою волю на это! А это убило бы ее: с летами она догадалась бы… Да, с летами, а потом примирилась бы, привыкла, утешилась — и жила! А теперь умирает, и в
жизни его вдруг ложится неожиданная и быстрая драма, целая трагедия, глубокий, психологический роман.
Он приготовился к мысли о поездке в Сибирь, о
жизни среди сосланных и каторжных, и ему трудно было себе представить, как бы он устроил
свою жизнь и
жизнь Масловой, если бы ее
оправдали.
Он знал, что нездоров, но ему с отвращением не хотелось быть больным в это время, в эти наступающие роковые минуты его
жизни, когда надо было быть налицо, высказать
свое слово смело и решительно и самому «
оправдать себя пред собою».
Неизвестная будущность его ожидала; бедность, быть может, грозила ему, но он расстался с ненавистною деревенской
жизнью, а главное — не выдал
своих наставников, действительно «пустил в ход» и
оправдал на деле Руссо, Дидерота и la Declaration des droits de l’homme.
— Ну, ему ее
жизнь и стоило устроить! — воскликнула Прыхина, всегда и во всех случаях
жизни готовая возвысить и
оправдать свою подругу.
Точно так же и человек, не выдержавший жара и, не спасши
своего товарища, выбежавший из горящего дома, остается свободным (признавая истину о том, что человек с опасностью
своей жизни должен служить чужим
жизням) считать
свой поступок дурным и потому осуждать себя за него; или (не признавая эту истину) считать
свой поступок естественным, необходимым и
оправдывать себя в нем.
— Так вот как она строго
жизнь наша стоит! — говорил отец, почёсывая грудь. — И надо бы попроще как, подружнее жить, а у нас все напрягаются, чтобы чужими грехами
свои перед богом
оправдать али скрыть, да и выискивают грехи эти, ровно вшей в одежде у соседа, нехорошо! И никто никого не жалеет, зверьё-зверьём!
Исподволь
оправдывая свой бабий грех, Машенька смешно и складно рассказывала случаи из
жизни знакомых женщин, и выходило так, что все они — бесстыднее и виноватее её.
Смуглое, исполненное
жизни лицо его выражало глубокую задумчивость и какое-то грозное спокойствие человека, уверенного в необычайной
своей силе; широкие плеча, жилистые руки, высокая богатырская грудь — все
оправдывало эту последнюю догадку.
Но этот случай при всей
своей комичности имел ту выгоду, что сцены между дядею и его матерью более нельзя было опасаться, так как бабушка хотя и назвала дядю «дураком», но преисполнилась к нему нежнейшего сожаления, которое потом сохраняла во всю
жизнь и под влиянием его если не
оправдывала, то по крайней мере извиняла его слабость.
Истина не нужна была ему, и он не искал ее, его совесть, околдованная пороком и ложью, спала или молчала; он, как чужой или нанятый с другой планеты, но участвовал в общей
жизни людей, был равнодушен к их страданиям, идеям, религиям, знаниям, исканиям, борьбе, он не сказал людям ни одного доброго слова, не написал ни одной полезной, непошлой строчки, не сделал людям ни на один грош, а только ел их хлеб, пил их вино, увозил их жен, жил их мыслями и, чтобы
оправдать свою презренную, паразитную
жизнь перед ними и самим собой, всегда старался придавать себе такой вид, как будто он выше и лучше их.
Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы
оправдать эту
свою робость,
свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было; и древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной
жизни.
Мы сочли нужным высказать это для того, чтобы
оправдать свой прием — толковать о явлениях самой
жизни на основании литературного произведения, не навязывая, впрочем, автору никаких заранее сочиненных идей и задач.
— Не говорится… вот вздор! Ты, я вижу, все еще киснешь по поводу моего признания. Жалею, очень жалею, что сказал; с большим бы удовольствием поужинали, если б не этот проклятый мол… Да ты лучше не думай об этом, Василий Петрович, брось… А? Васенька, плюнь, право! Что ж делать, братец, не
оправдал я надежд.
Жизнь не школа. Да я не знаю, долго ли и ты удержишься на
своей стезе.
Истинный закон
жизни так прост, ясен и понятен, что людям нельзя
оправдывать свою дурную
жизнь тем, что они не знают закона. Если люди живут противно закону истинной
жизни, им остается одно: отрекаться от разума. Они это и делают.
Левин старается
оправдать себя, подыскать благородные основания для
своей жизни; он говорит Стиве: «Нет, если бы это было несправедливо, я бы не мог пользоваться этими благами.
Неспособный чувствовать силы и красоты подлинной
жизни, изживший себя человек в
своем уединении творит из
жизни «мечту», «сладостную легенду» и ею
оправдывает для себя
жизнь.
Если раньше, в светлые минуты пробуждения, она
оправдывала свои поступки и преступления овладевшею ее страстью, которая наполняла всю ее
жизнь, и из-за которой он в состоянии была и на будущее время совершать новые преступления, но теперь, когда самая эта страсть получила в ее глазах такую чудовищно-преступную окраску, она затрепетала от ужаса и стыда и впервые почувствовала как неизмеримо глубоко ее падение.
Во всех попытках, как церковных, так и внецерковных, по-евангельски, новозаветно
оправдать, осмыслить все в
жизни, обосновать все ценности
жизни чувствуется какая-то натяжка, какое-то насилие над Евангелием, какое-то произвольное внесение в Евангелие ценностей иного мира [Необходимость освободить абсолютность евангельского духа от относительных ценностей мира в последнее время прекрасно сознают М. М. Тареев в
своих «Основах христианства» и кн. Е. Трубецкой в интересном труде «Миросозерцание Вл. С. Соловьева».
Так что они самым
своим положением были поставлены в необходимость перетолковать учение в таком смысле, чтобы оно
оправдывало и их дурную
жизнь, и те жестокости, которые они употребляли против
своих врагов.
Девушка, видимо, говорила все это отчасти со слов Ермака Тимофеевича, успевшего всю
свою прошлую
жизнь оправдать перед
своей будущей женой.
Меньшинство же, так называемые образованные классы, большей частью или уже сознательно не верят ни во что и только ради политических целей некоторые из них притворяются, что верят еще в церковное христианство, или же — самое малое меньшинство — искренно верят в учение, несовместимое с
жизнью и отставшее от нее, и разными сложными софизмами стараются
оправдать свою веру.
Не раз слыхал Стягин точно такие же речи и был к ним глух. Он
оправдывал свое нежелание оставаться дома — бесплодностью единичных усилий и благих намерений, не хотел мириться с неурядицей, дичью, скукой и преснотой деревенской
жизни; в Москве не умел выбрать себе дела, находил дворянское общество невыносимым, городские интересы — низменными, культурные порядки — неизлечимо варварскими.
Суеверие же о том, что некоторые люди могут не только знать вперед, в какую форму сложится
жизнь других, большинства людей, но и могут устраивать в будущем эту
жизнь, — суеверие это возникло и держится на желании людей, совершающих насилие,
оправдать свою деятельность и на желании людей, терпящих насилие, объяснить и смягчить тяжесть испытываемого ими насилия.