Неточные совпадения
Ее ранние прогулки не смущали
отца; на этот раз, однако, в его
ожидании была легкая напряженность.
Шестнадцатилетний Михей, не зная, что делать с своей латынью, стал в доме родителей забывать ее, но зато, в
ожидании чести присутствовать в земском или уездном суде, присутствовал пока на всех пирушках
отца, и в этой-то школе, среди откровенных бесед, до тонкости развился ум молодого человека.
А в
ожидании этого готовая и созданная ему
отцом теория деятельности и жизни, теория взяток и лукавства, миновав главное и достойное ее поприще в провинции, применилась ко всем мелочам его ничтожного существования в Петербурге, вкралась во все его приятельские отношения за недостатком официальных.
Один только
отец Аввакум, наш добрый и почтенный архимандрит, относился ко всем этим
ожиданиям, как почти и ко всему, невозмутимо-покойно и даже скептически. Как он сам лично не имел врагов, всеми любимый и сам всех любивший, то и не предполагал их нигде и ни в ком: ни на море, ни на суше, ни в людях, ни в кораблях. У него была вражда только к одной большой пушке, как совершенно ненужному в его глазах предмету, которая стояла в его каюте и отнимала у него много простора и свету.
Начал чтение, сейчас после панихиды,
отец Иосиф;
отец же Паисий, сам пожелавший читать потом весь день и всю ночь, пока еще был очень занят и озабочен, вместе с
отцом настоятелем скита, ибо вдруг стало обнаруживаться, и чем далее, тем более, и в монастырской братии, и в прибывавших из монастырских гостиниц и из города толпами мирских нечто необычайное, какое-то неслыханное и «неподобающее» даже волнение и нетерпеливое
ожидание.
— Сатана, изыди, сатана, изыди! — повторял он с каждым крестом. — Извергая извергну! — возопил он опять. Был он в своей грубой рясе, подпоясанной вервием. Из-под посконной рубахи выглядывала обнаженная грудь его, обросшая седыми волосами. Ноги же совсем были босы. Как только стал он махать руками, стали сотрясаться и звенеть жестокие вериги, которые носил он под рясой.
Отец Паисий прервал чтение, выступил вперед и стал пред ним в
ожидании.
Встречаясь со взволнованными из иноков,
отец Паисий стал даже выговаривать им: «Таковое и столь немедленное
ожидание чего-то великого, — говорил он, — есть легкомыслие, возможное лишь между светскими, нам же неподобающее».
Но его мало слушали, и
отец Паисий с беспокойством замечал это, несмотря на то, что даже и сам (если уж все вспоминать правдиво), хотя и возмущался слишком нетерпеливыми
ожиданиями и находил в них легкомыслие и суету, но потаенно, про себя, в глубине души своей, ждал почти того же, чего и сии взволнованные, в чем сам себе не мог не сознаться.
Это великое
ожидание верующих, столь поспешно и обнаженно выказываемое и даже с нетерпением и чуть не с требованием, казалось
отцу Паисию несомненным соблазном, и хотя еще и задолго им предчувствованным, но на самом деле превысившим его
ожидания.
Часа за два перед ним явился старший племянник моего
отца, двое близких знакомых и один добрый, толстый и сырой чиновник, заведовавший делами. Все сидели в молчаливом
ожидании, вдруг взошел официант и каким-то не своим голосом доложил...
Ради гостя и
отец надел «хороший» сюртук, но он, очевидно, не принимал деятельного участия в общем
ожидании и выполнял только необходимую формальность.
Сверх
ожидания,
отец принял это решение без особенных возражений. Его соблазняло, что при заболотской церкви состоят три попа и два дьякона, что там каждый день служат обедню, а в праздничные дни даже две, раннюю и позднюю, из которых последнюю — соборне.
Отец Василий надеялся на меня и, нужно сказать правду, не ошибался в своих
ожиданиях.
Через
отца Алексея я чувствовал связь с Православной церковью, которая у меня никогда не порывалась вполне, несмотря на мою острую критику и мое
ожидание совершенно новой эпохи в христианстве.
В
ожидании завозни
отец мой, особенно любивший рыбу, поехал на рыбачьей лодке к прорезям и привез целую связку нанизанных на лычко стерлядей, чтоб в Симбирске сварить из них уху.
Евсеич и нянька, которая в
ожидании молодых господ (так называли в доме моего
отца и мать) начала долее оставаться с нами, — не знали, что и делать.
Я считал дни и часы в
ожидании этого счастливого события и без устали говорил о Сергеевке со всеми гостями, с
отцом и матерью, с сестрицей и с новой нянькой ее, Парашей.
Клеопатра Петровна уехала из Москвы, очень рассерженная на Павла. Она дала себе слово употребить над собой все старания забыть его совершенно; но скука, больной муж, смерть
отца Павла, который, она знала, никогда бы не позволил сыну жениться на ней, и, наконец,
ожидание, что она сама скоро будет вдовою, — все это снова разожгло в ней любовь к нему и желание снова возвратить его к себе. Для этой цели она написала ему длинное и откровенное письмо...
Слушая печальные, мягкие слова, Павел вспоминал, что при жизни
отца мать была незаметна в доме, молчалива и всегда жила в тревожном
ожидании побоев. Избегая встреч с
отцом, он мало бывал дома последнее время, отвык от матери и теперь, постепенно трезвея, пристально смотрел на нее.
«Тыбурций пришел!» — промелькнуло у меня в голове, но этот приход не произвел на меня никакого впечатления. Я весь превратился в
ожидание, и, даже чувствуя, как дрогнула рука
отца, лежавшая на моем плече, я не представлял себе, чтобы появление Тыбурция или какое бы то ни было другое внешнее обстоятельство могло стать между мною и
отцом, могло отклонить то, что я считал неизбежным и чего ждал с приливом задорного ответного гнева.
Отец Александр, действительно, уже сидел в столовой, в
ожидании Порфирия Владимирыча.
Подруги Ирины находили ее гордою и скрытною, братья и сестры ее побаивались, мать ей не доверяла, а
отцу становилось неловко, когда она устремляла на него свои таинственные глаза; но и
отцу и матери она внушала чувство невольного уважения не в силу своих качеств, а в силу особенных, неясных
ожиданий, которые она в них возбуждала, бог ведает почему.
Николя лучше, чем
отец его, понимал почтенного правителя дел и, догадываясь, что тот был дурак великий, нисколько с ним не церемонился и даже, когда Феодосий Иваныч приходил к ним обедать и, по обыкновению своему, в
ожидании, пока сядут за стол, ходил, понурив голову, взад и вперед по зале, Николя вдруг налетал на него, схватывал его за плечи и перепрыгивал ему через голову: как гимнаст, Николя был превосходный!
Отец и мать очень обрадовались таким известиям, особенно тому, что провалился Камашев, и хотя платить за меня по триста рублей в год и издерживать рублей по двести на платье, книги и дядьку было для них очень тяжело, но они решились для моего воспитания войти в долги, которых и без того имели две тысячи рублей ассигнациями (тогда эта сумма казалась долгами!), и только в
ожидании будущих благ от Надежды Ивановны Куроедовой отважились на новый заем.
Давыдов
отец все не ехал и даже писем не присылал. Лето давно стало; июнь месяц шел к концу. Мы истомились в
ожидании.
Мария высвободила руку и отошла в сторону, далеко от меня. Все еще не понимая, я смотрел, как она отходила, уже стоял один, а все еще ничего не понимал. На одно коротенькое мгновение мне стало даже смешно, напоминало какую-то сцену из комедии, где влюбленные и сердитый
отец, но тотчас же этот нелепый смех погас, и я с покорным
ожиданием устремил глаза на Магнуса.
Четыре дня стояла покойница в
ожидании приезда
отца, которого уже известили по телеграфу о смерти Нины.
Все гости столпились вокруг последнего. В полку знали Демона — лошадь Врельского, — и действительно никто еще не отваживался проскакать на нем. Все поэтому боялись, что затея моего папы может окончиться печально. Молодая баронесса подняла на
отца умоляющие глазки и тихо просила его изменить его решение. Только взоры дедушки Магомета да юных Израила и Бэллы разгорались все ярче и ярче в
ожидании отчаянно-смелого поступка
отца.
Отец, куря папиросу, сидел на террасе в
ожидании гостей. Вдруг он неожиданно вздрогнул. Послышался шум колес, и к нашему дому подъехал небольшой шарабанчик, в котором сидели две дамы: одна пожилая, другая молоденькая в белом платье — нежное белокурое создание с мечтательными глазами и тоненькой, как стебель, талией. Она легко выпрыгнула из шарабана и, ловко подобрав шлейф своего нарядного шелкового платья, пошла навстречу
отцу. Он подал ей руку и поманил меня.
Густав Бирон все более и более преуспевал по службе, поощряемый высочайшими милостями. Вполне довольный, он готовился к большей радости — быть
отцом. Но тут судьба, едва ли не впервые, жестоко обманула
ожидания Густава Бирона.
Я хотел видеть предметы, некогда мне любезные; и что ж: море показалось мне обширным гробом; над любимым моим утесом вились вещие враны, в
ожидании, что приветливая волна подарит им для снеди остатки того, что был человек; черные, угрюмые тучи застилали от меня звездное небо; стон ветра нашептывал мне проклятия
отца.
Москва, в
ожидании сына, окружала почетом его
отца. Старик Суворов даже несколько раз — нельзя скрыть этого — подумал, не поспешил ли он со сватовством сына за княжну Варвару Ивановну?
Но эта ревизия преосвященного Аполлинария, с получением от него «на калачи», оставила, по-видимому, у сельского духовенства довольно сильное впечатление и значительно усугубила «притрепетность», которую совсем не имел таланта возбуждать «старичок Божий» Филарет Амфитеатров. Узнав, что викарий значительно строже епарха, сельские
отцы при следующем новом его объезде подтянулись, и зато описание второго
ожидания преосвященного Аполлинария в дневнике
отца Фоки вышло всех живее и интереснее.