Неточные совпадения
Были минуты, когда Дронов внезапно расцветал и становился непохож сам на себя. Им овладевала задумчивость, он весь вытягивался, выпрямлялся и мягким голосом тихо рассказывал Климу удивительные полусны, полусказки. Рассказывал, что из колодца в углу двора вылез
огромный, но легкий и прозрачный, как тень, человек, перешагнул через ворота, пошел по улице, и, когда проходил мимо
колокольни, она, потемнев, покачнулась вправо и влево, как тонкое дерево под ударом ветра.
И вдруг с черного неба опрокинули
огромную чашу густейшего медного звука, нелепо лопнуло что-то, как будто выстрел пушки, тишина взорвалась, во тьму влился свет, и стало видно улыбки радости, сияющие глаза, весь Кремль вспыхнул яркими огнями, торжественно и бурно поплыл над Москвой
колокольный звон, а над толпой птицами затрепетали, крестясь, тысячи рук, на паперть собора вышло золотое духовенство, человек с горящей разноцветно головой осенил людей огненным крестом, и тысячеустый голос густо, потрясающе и убежденно — трижды сказал...
Но Клим Самгин чувствовал внутреннюю стройность и согласованность в этом чудовищно
огромном хоре, согласованность, которая делала незаметной отсутствие духовенства,
колокольного звона и всего, что обычно украшает похороны человека.
Грозно, как
огромный, уродливый палец с медным ногтем, вонзалась в темноту
колокольня Ивана Великого, основание ее плотно окружала темная масса, волнуясь, как мертвая зыбь, и казалось, что
колокольня тоже покачивается.
Он ехал берегом широкого озера, из которого вытекала речка и вдали извивалась между холмами; на одном из них над густою зеленью рощи возвышалась зеленая кровля и бельведер
огромного каменного дома, на другом пятиглавая церковь и старинная
колокольня; около разбросаны были деревенские избы с их огородами и колодезями.
На земле, черной от копоти,
огромным темно-красным пауком раскинулась фабрика, подняв высоко в небо свои трубы. К ней прижимались одноэтажные домики рабочих. Серые, приплюснутые, они толпились тесной кучкой на краю болота и жалобно смотрели друг на друга маленькими тусклыми окнами. Над ними поднималась церковь, тоже темно-красная, под цвет фабрики,
колокольня ее была ниже фабричных труб.
Монастырь, куда они шли, был старинный и небогатый. Со всех сторон его окружала высокая, толстая каменная стена, с следами бойниц и с четырьмя башнями по углам.
Огромные железные ворота, с изображением из жести двух архангелов, были почти всегда заперты и входили в небольшую калиточку. Два храма, один с
колокольней, а другой только церковь, стоявшие посредине монастырской площадки, были тоже старинной архитектуры. К стене примыкали небольшие и довольно ветхие кельи для братии и другие прислуги.
Деревья садов накрыли и опутали дома тёмными сетями; город казался
огромным человеком: пойманный и связанный, полуживой, полумёртвый, лежит он, крепко прижат к земле, тесно сдвинув ноги, раскинув длинные руки, вместо головы у него — монастырь, а тонкая, высокая
колокольня Николы — точно обломок копья в его груди.
— К холере? — сомневаясь, повторил Ключарев и, подумав, продолжал: — Вдруг бы да въявь — пришёл такой
огромный человек, взял бы это
колокольню за шпиль, да и начал садить ею по домам, по крышам, по башкам…
Хотя в 1612 году великолепная церковь святого Сергия, высочайшая в России
колокольня, две башни прекрасной готической архитектуры и много других зданий не существовали еще в Троицкой лавре, но высокие стены, восемь
огромных башен, соборы: Троицкий, с позлащенною кровлею, и Успенский, с пятью главами, четыре другие церкви, обширные монастырские строения, многолюдный посад, большие сады, тенистые рощи, светлые пруды, гористое живописное местоположение — все пленяло взоры путешественника, все поселяло в душе его непреодолимое желание посвятить несколько часов уединенной молитве и поклониться смиренному гробу основателя этой святой и знаменитой обители.
Солнце стояло в зените, посреди села, точно
огромный костёр, ярко горела красная церковь; от пяти её глав во все стороны, как иглы ежа, раскинулись, ослепляя, белые лучи, золочёный крест
колокольни таял в синем небе, потеряв свои очертания.
Часовни, сажен по пятнадцати в длину, по шести, по семи в вышину, строились на один лад: каждая составляла
огромный четырехугольный бревенчатый, не обшитый тесом дом, с окнами в два, иногда в три ряда, под
огромною крутою на два ската тесовою кровлей с крестом вместо конька и с обширной папертью, на которой возвышались небольшие
колокольни, давно, впрочем, стоявшие без колоколов.
На первом плане представлялся
огромный каменный трехэтажный дом, назначенный для кадетского корпуса; за ним высился большой, окруженный колоннами, купол собора и золотой шпиль
колокольни, а там в разных местах выглядывали зеленые и красные кровли зданий, за которыми бесконечный сад сливался с горизонтом.
На этот раз ответ был благоприятен, посланный донес, что
колокольня сильно освещена как люстра и на
огромном шесте пылает огненный сноп.