Неточные совпадения
Даже добряк Лукьяныч, которому, конечно, и на мысль никогда не приходило кого-нибудь
ограбить, и тот является чуть не
грабителем или, по крайней мере, попустителем и пособником грабежа.
Если его
ограбят, он старается изловить
грабителя, и буде изловит, то говорит:"Стой! законами
грабить не позволяется!"Если он сам
ограбит, то старается схоронить концы в воду, и если ему это удастся, то говорит:"Какие такие ты законы для дураков нашел! для дураков один закон: учить надо!"И все кругом смеются: в первом случае смеются тому, что дурака поймали, во втором — тому, что дурака выучили.
Ведь как нельзя этому
грабителю и убийце отрицать того, что у всех на виду, так точно нельзя, казалось бы, теперь уже и людям нашего времени, живущим насчет страданий угнетенных людей, уверять себя и других, что они желают добра тем людям, которых они, не переставая,
грабят, и что они не знали того, каким образом приобретается ими то, чем они пользуются.
За всем тем, я не только живу, но и хочу жить и даже, мне кажется, имею на это право. Не одни умные имеют это право, но и дураки, не одни
грабители, но и те, коих
грабят. Пора, наконец, убедиться, что ежели отнять право на жизнь у тех, которых
грабят, то, в конце концов, некого будет
грабить. И тогда
грабители вынуждены будут
грабить друг друга, а кабатчики — самолично выпивать все свое вино.
— Цыц! — кричит, — мышь амбарная! И впрямь, видно, есть в тебе гнилая эта барская кровь. Подкидыш ты народный! Понимаешь ли — о ком говоришь? Вот вы все так, гордионы, дармоеды и
грабители земли, не знаете, на кого лаете, паршивые псы! Обожрали,
ограбили людей, сели на них верхом, да и ругаете: не прытко вас везут!
Крутицкий (громко). Стойте! Мои, мои деньги. Сто тысяч у меня, двести, миллион… Вы их разделить хотите!
Ограбить меня! Я своей копейки тронуть не дам, умру за нее. Я вас под суд, в Сибирь,
грабители!
Кисельников. Детки мои, детки! Что я с вами сделал! Вы — больные, вы — голодные; вас
грабят, а отец помогает. Пришли
грабители, отняли последний кусок хлеба, а я не дрался с ними, не резался, не грыз их зубами; а сам отдал, своими руками отдал последнюю вашу пищу. Мне бы самому людей
грабить да вас кормить; меня бы и люди простили, и Бог простил; а я вместе, заодно с
грабителями, вас же
ограбил. Маменька, маменька!
Тит Титыч. Нет, погоди, дай хоть поругаться-то за свои деньги. Разбойники,
грабители! За что только вы с нас денег не берете? Обмануть,
ограбить, обольстить человека!
Иван Ксенофонтыч. Что он говорил? Какие деньги? Какие
грабители? Кто его
ограбил?
Другой же род
грабителей это — те, которые сами себя не считают
грабителями, которых не ловят и не наказывают, но которые разрешенными правительствами средствами
грабят рабочий народ, отбирают от него произведения его труда.
Легко отличить от остальных тех, которые кормятся трудом; так же легко заметны и те, которые кормятся милостыней; только
грабителей не сразу можно признать, потому что их два рода: одни — простые
грабители, те, которые или
грабят, силою отнимая у других вещи, или воруют их.
И
грабители эти бывают трех родов: одни не видят и не хотят видеть того, что они
грабители, и с спокойным духом
грабят своих братьев; другие видят, что они не правы, но думают, что они будто бы могут оправдать свой грабеж тем, что они служат или военными, или всякими чиновниками, или учат, пишут, печатают книги, и продолжают
грабить.
— А на кой они нам черт, ваши образованные? Только то и делали, что за грудки нас хватали. Миллион народу, каждый расскажет, как измывались над ним. А теперь, — «я, — говорит, — образованный!» — А кто тебе дал образование? — «Отец». — А отец, значит, нас
грабил, если тебе мог дать образование, значит, и ты
грабитель!
Они видят, что равенство это перед законом состоит только в том, что
грабителям удобно продолжать
грабить, им же это неудобно делать, и они возмущаются и нападают на своих
грабителей.
Стоит только главному
грабителю успеть помазаться маслом, и уже он может спокойно
грабить, кого и сколько он хочет.
Днем бродили «гулящие» люди по Красной площади, в Охотном ряду, на крестцах, в рядах, по торговым баням. Ночью они
грабили шайками. Темные, неосвещенные улицы и переулки, с деревянными, полусгнившими мостовыми, а большая часть и совсем без мостовых, грязные пустыри, дворы, разрушенные и покинутые после пожаров, облегчали дерзкие ночные разбои, давая легкое средство скрываться, а полное неустройство полицейского надзора ободряло
грабителей.
«Он вор, он
грабитель, он убийца, он не соблюдает правила не делать другому того, чего не хочешь, чтобы тебе делали», говорят — кто же? — те самые люди, которые не переставая убивают на войнах и заставляют людей готовиться к убийствам,
грабят и обкрадывают чужие и свои народы.