Наблюдая за Большой медведицей

Сергей Николаевич Зинченко, 2023

Жизнь патологического неудачника, Романа Валенова, в один миг переворачивается с ног на голову, когда он решает осуществить заветную мечту – стать первоклассным руководителем туристических групп и самостоятельно водить клиентов в интереснейшие и сложные маршруты, туда, где ночи озаряют звезды Большой медведицы. Благодаря неудачной авантюре группа остается без средств связи и навигации, и вскоре теряется в тайге. Следом теряются и их спасатели… Это смешная и добрая история о стремлении к мечте. О добре, которое всегда побеждает. О дружбе, которая не позволяет сдаваться.

Зинченко С.Н.

Наблюдая за Большой медведицей

Содержание

Пролог

Глава 1. Амбициозный бездомный

Глава 2. Начало…

Глава 3. Грибочки

Глава 4. Молился ли ты на ночь, Квазимодо?

Глава 5. От заката до рассвета или что же все-таки было этой ночью

Глава 6. Сталина на него не хватало…

Глава 7. Володя Бегемотов

Глава 8. Сонная пустошь

Глава 9. Хуже уже не будет…

Глава 10. Погоня за кроликом

Глава 11. На Дерибасовой хорошая погода, а в жизни Валенова опять идут дожди…

Глава 12. Кофейня «Имбирный пряник»

Глава 13. Мы выживали, как могли…

Глава 14. Охотница за привидениями

Глава 15. Операция «Гы» или новая группа собралась заблудиться

Глава 16. Страшные истории для рассказа в темноте

Глава 17. Коротко обо всем…

Глава 18. Вера, надежда и любовь…

Глава 19. Здравствуйте, я — ваш водитель

Глава 20. По жизни с улыбкой

Глава 21. Там в лесу, где Леший бродит

Глава 22. Война сердец

Глава 23. Жёлудев Атас

Глава 24. Счастье не за горами

Пролог

Путешествовал однажды человек по дороге на своем четырёхколёсном «коне». Ехал он, ехал и вдруг подумал: «А почему бы не сочинить захватывающий триллер? С погонями, сердечной историей, детективной линией?» Подумал и написал… комедию. Комедию о любви, дружбе, мистике и о том, каким тернистым бывает путь к своей мечте.

Итак, дорогие читатели и зрители (кто-то ведь, читая, видит интереснейшее кино), пришла пора рассказать эту историю о самом сложном и, в то же время, самом удивительном приключении, изменившем многие судьбы…

Где-то лесу…

Мишка Худогубкин, которого все звали просто Тощим, очнулся на одинокой рыжей скале, окруженной высохшими соснами. Солнце только-только начинало всходить, и это явно говорило, что очнулся он ранним утром. Дикая головная боль, полное беспамятство и запах краски не давали ему сосредоточиться и, хотя бы, ответить на свой же вопрос: «Где я?»

Очнулся он в одних шортах, на ноге — явно женская кроссовка, в руке — дырявая железная кружка. Судя по тому, что пальцы в кроссовке онемели, размер был не его. Вторая нога чувствовала себя спокойно, свободно, хотя тоже немного онемела, но от холода и зудела в области колена. С трудом подняв голову, Мишка увидел на своей конечности большую царапину.

«Кто я?» — пробормотал он охрипшим голосом. Почесал рукой шею и слегка ужаснулся тому, что вся она, как и лицо были в волдырях от укусов комаров и прочих мерзких насекомых.

Кричать и паниковать Тощий не спешил. Осторожно подполз к обрыву, если прыгать вниз — лететь не меньше тридцати метров. Эти тридцать метров показались ему бездонной пропастью. На дне ее лежал Мишкин рюкзак, а вокруг раскиданы вещи. Недалеко от скалы он увидел палатки, над которыми поднимался легкий дымок. Приглядевшись, понял, что дым идет от одной из них — тлеющей. Тощий посмотрел на себя — дырявая, кажется даже простреленная кружка, одна нога в женской кроссовке, сам весь в каких-то перьях и белой краске… Что же случилось прошлой ночью и как эти события связаны с палатками внизу? Этого Мишка не помнил.

Спуститься со скалы можно было двумя способами: кубарем по курумнику или аккуратно по уступам, но тоже, в итоге, кубарем. Тощий выбрал наименее затратный по времени вариант — по уступам. И все же, как, имея дикую фобию высоты, он смог сюда забраться!? Эта мысль не давала Худогубкину покоя. Он перекрестился и пополз вниз. Уступ, второй, третий… Бац! — нога соскользнула с влажного камня. Тощий издал короткий визг, но удержался. Прижался, будто к любимой маме, к скале, зажмурился, отчаянно бормоча: «Мамочка!». Затем с опаской, продолжая жмуриться, ногами ощупал камень внизу. Основной проблемой была нога в тесном кроссовке, ведь к тому времени Мишка её уже совсем не чувствовал. Мгновение спустя — он лежал на земле, присыпанный пожелтевшей листвой. Смотрел в небо и тяжело, будто старичок, дышал.

Из палаточного лагеря до Тощего долетал запах тлеющей древесины и чего-то вкусненького. «Еда…» — прокряхтел парень и встал. Одурманенный запахом Мишка пошел на запах, забыв про осторожность. Сбросив женский кроссовок с ноги, сразу же ударился ногой о большой камень, второй ногой угодил в коровью лепешку. Вспомнив множество нехороших слов, которые автор комедии боится говорить, начал обтирать ногу о листву, перемежая слова со стонами.

В кустах зашуршало. Тощий пригнулся и осмотрелся — никого. Через несколько мгновений шорох послышался со стороны палаток. По телу Мишки в наступление побежали тысячи мурашек. Но лагерь — единственная зацепка, которая раскроет тайну прошлой ночи. Поэтому он поковылял дальше.

Ступил на поляну… Огромная, ярко-зеленая палатка на пять — шесть человек стояла немного слева. Возле неё лежали вещи, снаряжение и разодранный мешок с едой, причем некоторые продукты были надкусаны. Ближе к костровищу стояла маленькая, но длинная палатка, возле неё гуляла утка, валялись три небольшие рыбёшки, дулом в землю воткнуто ружье. Рядом находилось то, что тоже раньше было палаткой, а сейчас — остатки сгоревшего материала, среди которых тлели две деревянные чурки, словно кто-то специально подкинул сюда дрова. Рядом также были разбросаны вещи, и лежал полусгоревший паспорт на имя Романа Александровича Валенова. Правее стояло еще одно, голубое жилище, рассчитанное на ночлег двух, максимум, трёх человек. Оно тоже пострадало от огня — сгорело крепление, и был подпалён тент.

Напротив пострадавших палаток, за костровищем, разместилась ещё одна, четырехместная. На тенте Тощий увидел белый отпечаток ладони. Посмотрел на свою руку, испачканную в белой краске, вздохнул.

У костровища на земле лежала сковорода, в которой сохранилась немного картошки с грибами. Стоял котелок, в котором плавала женская розовая кроссовка без шнурков. И повсюду на земле были отчетливо видны медвежьи следы! Откуда-то опять послышался шорох. Тощий вмиг упал на четвереньки и осмотрелся. Затем, недолго думая, отполз к большой зеленой палатке, которая не только стояла на краю лагеря, но еще и пряталась за еловыми ветками. Внутри, рядом с не распакованным спальным мешком, лежал дорогой смартфон с трещиной на экране. Худогубкин включил его, увидел фото на дисплее: какой-то парень стоит рядом с ним. У парня на голове — повязка из перьев, напоминавших куриные. Тощий стоит босиком, в одних труселях, держит в руках медвежонка, на боку которого белой краской нарисован смайлик. На заднем фоне — молодая девушка с косами, в очках, с двумя топорами в руках и очень суровым выражением лица. Девица внимательно смотрит на дерево, словно кого-то выискивает. Перемотать на следующую фотографию не удалось — телефон был заблокирован. Мишка простонал: «Что же здесь произошло?». Почувствовал, что замерз, немудрено, пролежал всю ночь с голым торсом в траве. Надел чью-то серую толстовку с капюшоном размера на три больше.

И тут в лагере раздался рык медведя. Тощий телепортировался в дальний угол. Осмотрелся в поисках какого-либо оружия, ничего, кроме ножниц с одним погнутым лезвием и двух видов геля для волос не нашёл. Пришлось вооружиться ножницами. Прислушался — тишина. Аккуратно высунул голову наружу — ни души.

И тут Худогубкин вспомнил о ружье! Ещё раз посмотрел по сторонам и пополз к рыбацкой палатке. Хруст и шуршание послышались слева. Тощий прижался к земле, застучал зубами и нервно зачесался. Случайно задел ногой тент, из-под него с писком выскочила одноухая белка, условно назовём ее Иван, и вцепилась ему в ногу. Хотел парень вести себя бесшумно, но зверек пробудил в нем талант хориста — Мишка заорал во весь голос. Из-за зеленой палатки высунул голову медведь, на боку его белой краской тоже был нарисован смайлик. Зверь заметил человека, заревел, и двинулся к нему. Тощий зажмурился и замер, притворился мертвым с безумной белкой на ноге.

Тишина. Лишь трава шуршит под лапами косолапого. Медведь подошёл к Худогубкину, принялся его обнюхивать. Как только коснулся носом головы, парень от страха совсем обезумел, шлепнул зверя ладонью по морде и подпрыгнул с земли. Мишка, который животное, встал на задние лапы, и заревел так, что птицы с деревьев разлетелись в разные стороны. У Тощего душа собрала вещи и уехала прочь, минуя пятки, вместе с мурашками…

Глава 1. Амбициозный бездомный

Ранее…

Роман Александрович Валенов — человек амбициозный, целеустремленный, только вот, везением природа его обделила. Горя желанием проявить себя, он часто забывал о здравом смысле, потому-то и попадал периодически в неприятности.

Работал Роман обычным инженером в какой-то маленькой конторе, занимающейся разработкой программного обеспечения — офисный планктон, двумя словами. Амбиции и желание чего-то добиться в жизни помогли ему пробиться наверх, от техника до инженера, но это — потолок. Дальше ступеньки на карьерной лестнице для Романа были закрыты — заняты. У руководителя есть сын, сестра, сестра сына и сын сестры.

Стоит заметить, что Валенов — тот человек, который просто перегревался от несправедливости. «Вскипал» он от того, что на руководящие должности и должности ведущих инженеров пускают только представителей семейной династии. Потому и отношения с руководством у него сложились не самые гладкие. Невнимательность, рассеянность мешали наладить и отношения с коллективом. Да и работа ему не нравилась. Ежедневная рутина сильно утомляла, как и отсутствие перспектив. Единственной отдушиной являлись вылазки на природу. К счастью он находился в приятельских отношениях с Александром Казбековичем Куприяновым, директором фирмы коммерческих туров «Покорители зари». Куприянов активно развивался в своей сфере, процветал и организовывал как однодневные туры, так и путешествия по отдаленным уголкам страны, а то и мира. В большинстве походов он сам выступал руководителем. Однажды Роман сходил под его руководством в поход по Карелии. Под впечатлением работы друга и красоты карельской тайги, у Валенова родилось желание — стать первоклассным руководителем туристических групп и самостоятельно водить клиентов в интереснейшие и сложные маршруты, туда, где ночи озаряют звезды Большой медведицы. Желание переросло в мечту, вскоре — в заветную.

Однако он понимал, что, несмотря на дружеские отношения, Куприянов не будет рисковать безупречной репутацией фирмы и доверять руководство группой неопытному человеку, тем более тому, который сам в походах периодически попадал в различные передряги и мог заблудиться даже там, где, как говорил Куприянов «слепой не заплутает». Но Валенов считал себя опытным туристом и верил в то, что он справится. Он уже понял, что это занятие станет делом его жизни. «Глядишь — свою фирму открою…» — размышлял Роман.

Но чтобы все это случилось, Валенову нужно получить согласие Куприянова — у него большая клиентская база, склад снаряжения. Разговор с Александром Казбековичем Рома решил отложить до благоприятного момента. Через пару дней директор турфирмы как раз должен вернуться из похода по Алтаю. В дни возращения с маршрута Казбекович был наименее импульсивным — уставшим. Валенов решил, что более удачного момента для разговора и быть не может.

Утро… Роман, как обычно, проспал. Сегодня воскресенье — день, когда возвращается Куприянов. Валенов должен встретить его с поезда, и помочь довезти вещи до офиса. Окунув, спросонья, старательно звеневший будильник в стакан с водой, он сладко заснул еще на час, пока ему не приснилось, что в комнату вошёл Куприянов и попросил сигаретку, чтобы покурить, пока ждёт, когда его, наконец, встретят. Валенов медленно открыл глаза, бездумно посмотрел в потолок, не понимая, что уже двадцать минут назад должен был выехать на вокзал. Медленно прикрыл глаза, погрузился в дремоту. Но тут заиграл веселый рингтон на телефоне. Рома вяло поднял мобильник с пола и, не посмотрев ни на часы, ни на экран телефона, ответил на звонок.

— У аппарата… — пробурчал он.

Куприянов, понимая, что его приятель снова проспал, решил его взбодрить: «Алло, Валенов Роман Александрович?»

— Да, — сонно ответил Роман.

— Говорит капитан полиции Дубанько. Ваша кошка вчера переходила дорогу в неположенном месте, торопилась на встречу с другом и сбила бабушку. Вы должны приехать для дачи показаний, а затем выступить свидетелем в суде по делу о краже двенадцати стульев Купидона. Вашей кошке грозит хорошая взбучка за опоздание, — рявкнул Куприянов.

— Какое отделение?! Уже выезжаю! — завизжал Валенов спросонья, сам не понимая, какой бред слышит в трубке.

— Отделение железнодорожного вокзала. У вас пять минут! — повторил Куприянов.

— Я вас понял, капитан Дубанько, уже собираюсь! — ответил Валенов. В трубке послышался смех.

— Капитан, какое право вы… — не договорил Валенов. — Что?! Какая кошка? — резко остановился он. — О, боги…

— Рома, ты опять проспал? — поинтересовался Куприянов. — А я надеялся, что ты меня встретишь и поможешь доехать до офиса, поможешь и снаряжение разобрать.

— Я уже выехал! — не сообразив ничего лучше, сказал Валенов.

— Поезд через пятнадцать минут прибудет на вокзал, торопись! Только не во сне в машину садись, а выйди из подъезда и поймай такси! Да не попадись Дубанько на глаза, а то после того, как ты уснул за рулем на пешеходном переходе в час пик, вся полиция на тебя косо смотрит, — усмехнулся Куприянов и положил трубку.

Роман мигом натянул мятые спортивные штаны, забыв о том, что вчера красил в них коридор и прижался попой к свежевыкрашенной стенке. Надел потрепанную белую футболку, не обратив внимания на дырку в области живота. Натянул ветровку в цвет штанов. Он, к сожалению, так и не узнал, что во время недавнего спортивного мероприятия, коллеги пошутили над ним и на спине ветровки маркером написали большими буквами: «SexyBoy». Сунул ноги в кеды, схватил ключи от машины и вылетел из квартиры, забыв при этом, ключи от входной двери, которая захлопывалась…

Он выбежал из подъезда, поскакал к машине, не забыв, при этом запнуться и выронить ключи, причем прицельно в отверстие ливневой канализации. Сам, тем временем, эпично упал в лужу у бордюра.

— Дяденька, вы «бобж»? — спросил маленький мальчик, который проходил с мамой мимо и облизывал мороженое.

— Не «бобж», а «бомж», мальчик, — машинально поправил его Валенов, сидя в луже.

— Мамочка, дай десять рублей, я дяденьке на хлеб подам, — попросил ребенок родительницу.

Женщина посмотрела на грязного, потрёпанного, промокшего мужчину с отвалившейся подошвой на кроссовке и сказала: «Сынок, нельзя быть жадным! Мужчина, возьмите, вам нужнее!» — она протянула бедняге пятьдесят рублей и булочку из пакета.

— Женщина, я нормальный! — возмутился Валенов.

— Берите-берите! — настояла дама, взяла сына за руку и удалилась.

Роману Александровичу хотелось сгореть от стыда. Он давно уже смирился с тем, что ему периодически немного не везёт, но вот на хлеб ему еще никто не подавал. Но в истерику парень впадать не стал, вздохнул, сунул булочку в карман с мыслью отдать ее какому-нибудь бродяге, а пятьдесят рублей выронил, когда прятал их в другой карман. Денежка уплыла по канализационным стокам в никуда вместе с ключами от машины. Рома вернулся домой, а точнее к двери своей квартиры, чтобы переодеться и понял, что ключики от жилища лежат внутри, а дверь захлопнулась. Тогда он упал на колени, уткнулся лбом в пол и застонал: «О боже!»

Стоны его прервал телефонный звонок. Скорее всего, это звонил Куприянов, однако, проверить Ромка не мог — телефон остался в квартире на кровати. Тогда Валенов вскочил и побежал на остановку, ведь женщина дала ему пятьдесят рублей, на билет хватит. Он ведь еще не знал, что денежка плывет по канализации.

Остановка была пустая. Первый автобус подъехал, водитель увидел, что на лавочке сидит бездомный — уехал. Подъехал второй, Валенов сел — автобус сломался. Подъехала маршрутка — в салон влетела бодрая старушка, которая неслась к «газельке» с тростью в руках, словно орёл за добычей, попутно оттолкнув Рому и заняв последнее свободное место. В общем-то, спокойный, Роман Александрович перебрал в уме всевозможные красноречивые выражения.

После долгого и грустного ожидания, наконец, подъехал нужный автобус, который не сторонился людей, похожих на бездомных, не ломался и не подманивал бодрых бабушек. Валенов глубоко вздохнул, шагнул в салон. Внутри было довольно тесно: места заняты. Рома втиснулся между двумя полными людьми, один из которых в дороге периодически придавливал его своим шарообразным пузиком. На одной из остановок «круглый» мужчина, сжимавший Валенова со спины, вышел, и Роман Александрович поспешил занять его место, оглянулся назад, чтобы сделать шаг и мельком обратил внимание на двух девушек, сидевших недалеко от него. Девицам было лет по 18. Они смотрели на него, улыбались, подмигивали, что-то обсуждали и хихикали. Одна из них даже сфотографировала Валенова, когда он повернулся к ним спиной. Роман Александрович, одетый в наряд бездомного маляра, грешным делом подумал, что вызвал интерес у представительниц прекрасного пола и улыбнулся им в ответ. После этого девушки расхохотались.

Да, судя по истерическому смеху, их интерес к нему был вызван явно не физическими данными самца. А девицы, между тем, сфотографировав Романа со спины еще раз, выложили фото в социальную сеть с комментарием: «Бездомный Sexyboy покоряет город».

Рядом с Валеновым стояла бабулька со смартфоном в руках. Она настолько бодро листала новости, что он назвал ее про себя «индустриальной» бабулькой. Рома улыбнулся. Улыбка на его лице сияла до тех пор, пока его длинный нос не дотянулся до смартфона «индустриальной» бабушки и не увидел этот пост в группе «Дурацкие новости мегаполиса».

Роман засмущался, тут же снял ветровку, засверкав огромной дырой на футболке.

— Конечная! — прокричал водитель и попросил пассажиров покинуть автобус, на выходе оплатив проезд.

Шесть человек, включая индустриальную бабульку и веселых девушек, выстроились в очередь к дверям. Роман Александрович ее замыкал. Вел себя очень робко. У него появилось стойкое ощущение, что стоит он голым в большом зале, где на стульях сидят только представительницы прекрасного пола. Девушки стояли перед ним, шептались и хихикали, периодически бросая на него взгляды.

Очередь двигалась. Роман Александрович сунул руку в карман — купюры нет. В другой — пусто. В карманы ветровки — пусто. Душа ушла в пятки. Стыд, страх и непонимание — «что делать дальше?». Появилось лишь одно желание — провалиться сквозь землю. Он начал оглядываться по сторонам, даже пол взглядом просканировал — авось какая мелочь завалялась.

Индустриальная бабулька уронила телефон, нагнулась — обронила мелочь. Шебутной мужичок, недовольный задержкой, начал что-то невнятное бурчать, затем нахамил бабульке. Роману Александровичу удалось расслышать лишь окончание тирады — «Сталина бы на тебя…». Бабка не осталась в долгу…

Роман хоть и был из тех, кто по собственной невнимательности постоянно попадал в передряги, однако, человеком он был смекалистым и очень неглупым.

— Расстрелять! — подлил масла в огонь Валенов, решив воспользоваться склокой и сбежать из автобуса.

Не прокатило… Смеющиеся девушки уставились на него, как на врага народа.

— Что? — не понял Валенов.

— «Бомж»… — буркнула одна.

— Что!? — вспыхнул он. — Да я… — не договорил.

— Так, все успокоились! — вмешался водитель. — Деньги передаем за проезд и проваливаем из автобуса!

Индустриальная бабулька и мужичок резко замолчали, старушка передала водителю деньги и вышла, успев при этом сфотографировать мужичка и выложить про него пост в социальной сети.

— Коза, — сказал тот бабке вслед, и, оплатив проезд, вышел.

Конфликтом воспользоваться не удалось. Наконец, вышли и девушки, подошла очередь Романа. Он по-прежнему находился в трансе, проворонив все удачные моменты для побега.

— Эй, парень, — окликнул его водитель.

Валенов не ответил.

— Парень! — повысил голос водитель.

— А? — очнулся Роман Александрович и увидел, что остался в автобусе один.

— Платить будешь? — задал вопрос водитель.

— Да, конечно, — ответил Валенов, и вылетел из автобуса, словно получил стрелу в попу, побежал в сторону гаражей. Водитель ринулся за ним, крича: «Уши борову, бомж!». Видимо, все-таки он хотел сказать, что уши оборвёт, ну да ладно.

Побег Валенова успели сфотографировать все те же девушки и выложили очередной пост с подписью «Побег бомжа из Шоушенка.» К слову, все эти посты, от нечего делать, просматривал и Куприянов, поэтому, он давно понял, что Валенов на встречу с ним не явится.

Водитель пробежал метров двадцать, захромал, захрипел, махнул рукой и вернулся в автобус. Рома спрятался за гаражами. Осторожно выглянул из-за угла, чтобы убедиться, что за ним уже никто не гонится. Выдохнул.

— Эй, бомжара! — окликнул его кто-то сзади. По голосу, явно не прежний водитель. Валенов с испугу дернулся.

Позади стояли два неприятных типа, по виду точно гопники. Один маленький, толстый, с короткой бородкой и толстой серебряной цепочкой. Второй повыше, крепкий, лысый с серьгой в ухе.

— Вы кто такие? — буркнул Роман.

— Корж, смотри, он ещё и дерзит, — ткнул высокого в бок толстый.

— Бомж, «че» ты забыл на нашей территории?

— Ребята, я не хочу проблем. Спешу на вокзал, чтобы встретить товарища, с утра день не задался. Я не бездомный, — попытался оправдаться Роман Александрович.

— Погоди, Корж, — снова ткнул высокого в бок толстый, — так это же тот «пряник», что вчера на вокзале Михалыча толкнул, когда тот денег у него просил…

— Нехорошо, — покачал головой высокий и обратился к Валенову, — слышь, бродяга, мы не любим, когда наших обижают.

— В каком смысле, наших? В каком смысле толкнул? Меня вчера не было на вокзале! — занервничал Роман. — Я лучше пойду! — И пошёл. Но ушел недалеко.

— Стоп, стоп, стоп, а за моральный ущерб Михалычу заплатить? — спросил толстый.

— Ребят, пропустите, у меня ничего нет! Я никого не толкал! — закричал Роман.

— Косой, подойди! — позвал высокий кого-то еще.

Подошёл Косой — невысокий мужичок и на самом деле косой на один глаз.

— Косой, — спросил толстый, — этот чудик вчера тебя толкнул?

— Он, точно он, — заскрипел мужичок, — я к нему мелочь подошёл попросить, а он меня ногой пнул, да ещё и словами гадкими обругал… Сказал, что о таких, как я, можно только ноги вытирать.

— Что? — заорал Валенов. — Развести меня хотите? Я был дома вчера! На вокзал не ездил!

— Значит так, борзый, — перебил высокий, — раз у тебя есть жильё…

— Съёмное, — добавил Валенов.

И тут появились еще двое. Один схватил Рому за шиворот, он в ответ ударил мужика коленом в пах и рванул. Опять же, недалеко — поймали.

К счастью Романа Александровича, мимо проходила… девушка. Среднего роста, в спортивной одежде и рюкзачком за плечами. Увидела, что трое бьют одного, вмешалась.

— Алло, разошлись! — крикнула девица. Мужики обернулись, но грязного своего дела не прекратили. У Валенова уже распухла щека, а под глазом наливался огромный синяк.

— О, девочка, а ты сладенькая, — протянул высокий.

— А ты подойди ближе и скажи мне это еще раз, — девушка поманила верзилу пальцем к себе.

— Мужики, койку сегодня не занимать, — высокий потёр руки и направился к девушке, — иди ко мне, красавица.

Секунду спустя, он лежал на земле и с улыбкой смотрел в небо, высунув язык.

— Брат! — заволновался толстый. — Ну, коза, держись, недолго твоему личику ещё быть красивым.

Еще пара секунд и трое лежали земле, двое убежали сразу, даже не вступив в поединок.

Роман Александрович стоял на коленях и вытирал рукавом нос.

Спустя некоторое время…

Между тем день вступал в свои права. Дороги становились все более оживленными, летели машины, по тротуарам спешили пешеходы. Солнце, наконец, выглянуло из-за туч, даря горожанам хорошее настроение. Люди улыбались и наслаждались выходным днём. Только один человек был печален. Валенов еле тащился по мосту. Помимо всех передряг, что произошли с ним утром, он понял, что уехал не на том автобусе и не в ту сторону. На футболке — дыра, ветровка разодрана, щека опухла, под глазом синяк, на одном кеде отклеилась подошва, джинсы испачканы краской, и замок на ширинке сломался. О, несправедливая жизнь! Роман Валенов страдал и думал о том, как будет смотреть в глаза Куприянову. И ведь все это произошло буквально перед важным разговором о возможности самостоятельно организовать поход!

Погруженный в невеселые думы, Рома спустился с моста и прошел мимо наряда ППС.

— Молодой человек, — окликнул его один из полицейских. Валенов не обратил внимания.

— Гражданин! — повысил голос тот, кто старше по званию. Валенов, наконец, обернулся.

— Ну, чего вам? — спросил с отчаянием Роман.

— Капитан полиции Дубанько, ваши документы! — представился полицейский.

— Дубанько?! — внезапно Валенову стало смешно, он вспомнил, как его с утра разыграл Куприянов. — Дубанько, как интересно! — хихикал парень.

Двое сотрудников полиции переглянулись.

— Молодой человек, ваши документы! — грозно повторил Дубанько.

— Дубанько, негодяй! Хватит уже меня разыгрывать. Придумали, а! Передай Куприянову, что я на его шутки больше не куплюсь! — Валенов махнул рукой и пошел дальше.

— Пьянковски, ещё один наркоман… К тому же бродяга! Вяжи его и в отделение! — отдал приказ капитан. Молодой полицейский скрутил Роману руки и затолкал в патрульный «уазик».

Жизнь — боль…

Вечер…

После неудачных попыток Романа Александровича убедить полицейских в том, что он не «бомж» и паспорт у него дома, его препроводили в «обезьянник». Напоследок, перед тем как его вывели из кабинета капитана полиции, он решил использовать последний аргумент и крикнул: «Позвоните Александру Куприянову, директору турфирмы «Покорители зари»!» Затем стукнулся больным носом о косяк, снова побежала кровь.

— Нос ему обработайте, а то все отделение зальет, проказник! — отдал приказ Дубанько. В этот момент в кабинет влетела сотрудница полиции, чуть не сбив с ног и Пьянковски и Валенова.

— Капитан, племянник ваш, Мишка Худогубкин, в метро на банановой кожуре поскользнулся, — запыхавшись, произнесла она.

Дубанько опустил голову и с отчаянием сказал: «Где он нашёл её, кожуру эту, в метро-то?»

— Ребята говорят, что ел банан, бросил кожуру на пол и на ней же поскользнулся, — отрапортовала девушка.

Как дальше развивались события, Валенову узнать не удалось, Пьянковски увел его из кабинета, но, когда они проходили мимо лестницы, которая вела на первый этаж, к лейтенанту бросилась невысокая, миловидная девушка с рыжей косой.

— Где он? — буквально завопила она со слезами на глазах.

— Тихо, гражданочка, успокойтесь, вы кто?! — рявкнул полицейский.

— Как я могу быть спокойной! Где он, скажите мне! В метро сказали, что его в это отделение увезли, я так понимаю к родственнику его, капитану! Почему не в больницу? — кричала девушка.

— Гражданочка, я вас сейчас вместе с этим наркоманом, — Пьянковски указал на Валенова, — посажу в одну камеру.

Валенов нахмурился — теперь он еще и наркоман.

— Я про Мишу Худогубкина! — разревелась девушка. — Почему его сюда, а не в больницу повезли? Он, что, умер?

— Только этого на моем дежурстве не хватало… — закашлялся Пьянковски. — Успокойтесь! Он просто поскользнулся. Кто вы, в конце концов?

— Лея Карабейникова, я его… ммм, — замялась девушка, — в общем, я его друг, — и продолжила реветь.

— А, так это ваш родственничек постоянно писает на машину начальника полиции, — хмыкнул лейтенант, — пройдите в кабинет с перевернутой цифрой шесть. К капитану Дубанько, вам там все расскажут.

— В смысле, в девятый кабинет?.. — переспросила девушка.

— Нет, в шестой, — терпеливо повторил лейтенант.

— Вы же сказали, шестёрка перевернутая, — запуталась Лея.

— Бомж об косяк ударился, цифра и перевернулась, — Пьянковски взял Валенова под руку и повёл в камеру.

— Я не бездомный! — ворчал по пути Роман.

— А я не президент, — вздохнул Пьянковски, — в общем, мы на месте, это твой дом на ближайшее время, — сказал лейтенант и завёл Валенова в камеру.

— Товарищ полицейский, позвоните Куприянову, прошу вас! Он подтвердит мою личность. Я ведь обрисовал вам всю ситуацию! Это просто нелепое стечение обстоятельств! — Валенов почти плакал. Но лейтенант развернулся и ушёл. Рома тяжело вздохнул и сел на нары.

— Эй, — шепнул кто-то в тёмном углу камеры, и снова повторил, — эй…

— Ты кто? — спросил Роман, нехотя повернув голову на голос.

— Ох, адская жижа Лешего… — некто громко икнул.

— Что-то голос у тебя знакомый, — протянул Роман.

— Дед я твой, балда! — вышел из темноты мужчина.

Валенов подскочил с места.

— Ты ушел за хлебом полтора месяца назад! Мы уже хоронить тебя собрались, а ты тут загораешь в еле живом состоянии, алкоголик чёртов! — заорал парень.

— Тише, внучок, тише… Я тут всего сутки нахожусь. Я путешествовал! — гордо произнес дед.

— По алкомаркетам ты путешествовал? — фыркнул Валенов.

— Нет, по стране, внучок. Я же и не пью почти, просто у Лешего такая настоечка вкусная, черничная была. Я и не удержался. Эх, такова жизнь! — прокряхтел мужичок.

— Такова жизнь? — возмутился Роман. — Такова жизнь? — протянул он. — Ты бабку чуть до второго инфаркта не довёл. Полиция тебя месяц искала! А ты жив, бодр и весел, оказывается!

Дед будто и не слышал его слов.

Тут в камере явственно запахло пирогами. Роман Александрович обратил внимание на третьего жильца каталажки. Тот все время находился в тени, хорошо было видно лишь его короткую седую бородку, да протез вместо левой ноги. Прожевав пирожок, этот третий начал разговаривать сам с собой. Сначала что-то невнятное про отпрысков улитки говорил, затем похвалил бабкины пироги из бычьих яичек. Спустя пару минут принялся бормотать про второе пришествие Наполеона, месть некой Соньки Бельмондо и жену Квазимодо Никифоровича.

— Похоже, белочка? — предположил дед Валенова.

— Пьянковски, курица сбежала! — раздался крик в коридоре…

— Ильич, ты опять, — проворчал охранник, который сидел за столом у входа в камеру, имея в виду этого третьего, из камеры. Затем он встал, поспешил на помощь к коллегам и наступил на куриное яйцо.

— Товарищ охранник, я советую вам немедленно скрыться, ибо ждёт вас участь плачевная, — совершенно нормальным голосом произнес третий, находящийся в тени.

— Поговори ещё, — пригрозил ему охранник.

Третий достал сигаретку и закурил.

Охранник открыл дверь в коридор, из-за угла появилась толстая курица.

— О, на обед будет супчик, — служивый радостно потёр руки. Однако, курица, вместо того, чтобы бежать, медленно подошла к охраннику, наклонилась к раздавленному яйцу.

— Беги, говорю, — снова спокойно посоветовал полицейскому третий.

Картина, спустя несколько минут.

— Уберите её от меня! — орет охранник в куриных перьях, выбегая к лестнице. Здесь птичка от него отстала, вернулась в помещение, где находилась камера. Третий вышел из тени и оказался стариком с длинными седыми волосами, собранными в хвостик, аккуратной бородкой, и, как автор комедии уже говорил, железным протезом вместо левой ноги. Дед был в валенках, вытянутых в коленях трениках, в майке и рубахе, которые были велики ему на пару размеров. Он протянул руку за решетку, погладил курицу, высыпал из руки горстку зерен.

— Марфа, молодец! — сказал старик. — Ладно, пора уходить, — поднялся со скамейки, достал ключ из кармана штанов, открыл решетку и спокойно вышел. Затем он положил ключ на стол, за которым сидел полицейский, повернулся к деду Романа и сказал: — Рад знакомству, Эскимос… Ах, да, тебе привет от Лешего! — и ушёл.

— Что это было? — ошарашено спросил Валенов. — У него был ключ!?

— Выкрал как-то, когда-то… Леший рассказывал, что этот старик — «самое таинственное создание» во Вселенной. Зовут его, кстати, Петр Ильич Чайковский, он на балалайке еще замечательно играет! — пояснил дед Роману и тем еще больше запутал внука.

— Что за Леший, какая балалайка, какой Чайковский? — ворчал Роман, — подожди… Эскимос?

— Позже, внучок, давай выбираться отсюда! — ответил дед, — дверь-то он не закрыл, путь свободен!

— Думаю, это не лучшая идея, — не согласился внук, — сбежим и напросимся на наказание. Оно нам надо? Думаю, нет!

— Пойдём! — снова икнул дед, встал с лавки, пошатнулся и плюхнулся обратно. — Внучок, мне, кажется, помощь нужна.

— Упертый. И как с тобой бабушка живет?! — фыркнул Рома. Он осторожно подошёл к открытой двери — никого.

— Кстати, а ты чего выглядишь, как бездомный? — спросил Эскимос.

— Долгая история… — ответил Роман и подумал вслух. — Может, действительно, сбежать?

Парень помог деду подняться, оба осторожно вышли в коридор. Рома придерживал старика за кофту. Проходя мимо кабинета, где сидел с несколькими сотрудниками лейтенант Пьянковски, Эскимос чихнул.

— Пи-пип-пип, — выругался шепотом Валенов и оглянулся по сторонам. Дед зажмурился. — Ни звука больше!

Некоторое время они молча пробирались по этажу, но не совсем трезвому деду Валенова стало скучно, он решил спеть…

— Как-то летом, на рассвете, заглянул я к Вальке в сад, там смуглянка-партизанка воровала виноград… — допеть не успел, со стороны камеры донесся крик лейтенанта Пьянковски.

— Дед! — крикнул Валенов. — Бежим! — дёрнул старика за руку, тот упал.

— Брось меня! — кричал он, будто раненный в битве за Сталинград. — Брось меня и спасайся сам!

— Поднимайся, сказочник! — заорал Валенов, тебя ещё ждут волшебные «пендели» от бабки.

Из кабинета выбежал лейтенант. Дед, увидев его, резко подскочил с пола и ринулся по лестнице в низ, как пожарный на вызов.

Валенов удивился, но раздумывать не стал и полетел за ним.

В это же мгновение, персонаж, с которым вы, дорогие читатели, познакомились ранее, а именно — Тощий, вышел из кабинета капитана Дубанько со словами: «В гробу видал я ваши бананы!» Парень также сломя голову побежал к лестнице.

— Миша, стой! — истерично закричала девушка, которая представилась Леей Карабейниковой.

Валенов столкнулся с Тощим на лестничном пролёте. Оба упали.

Пьянковски не растерялся и сразу же схватил Валенова. В кадре появились капитан Дубанько, подружка Тощего, девушка в форме и какой-то мужичок кавказской национальности, так же одетый в форму.

Роман держится за лоб — вылезла шишка.

— Где у тебя глаза? — простонал он.

— Умираю, — стонал Тощий.

— Да замолчи ты, балбес, — сказал капитан и помог подняться племяннику, тот вырвался из рук и пошёл к выходу.

— Мишенька! — ревела девушка и шла за ним.

— Свалили его родители мне на голову. Чувствую себя, порой, нянечкой двадцатичетырёхлетнего парня. Отдать бы его куда! — махнул рукой капитан и вздохнул.

— Капитан, в лагерь? — предложила девушка в форме.

— В концлагерь! — отрезал тот, затем обратил внимание на лейтенанта и Валенова.

— Так, Пьянковски, я «нэ» понял, почему он здесь? Я же его в тюрьму отправил! — повысил голос Дубанько.

Лейтенант впал в ступор, замолчал, затем протянул содержательную фразу: «Ээ…».

В кадре воцарилась тишина. Капитан жег подчиненного взглядом и ждал ответа.

Пьянковски наклонился к сидящему на полу Роману: «Как ты вышел из камеры?»

— Так там… это самое…эээ. Дед был один, с курицей, он дверь и открыл! — ответил Рома.

— В каком смысле «был»? — возмутился Дубанько. — А где он сейчас?

— Ушёл… — осторожно ответил парень.

— Как ушёл? — занервничал капитан. Девушка в форме и сотрудник кавказской национальности заметались и юркнули в кабинет, где сидела комиссия по делам несовершеннолетних, чтобы не попадать под горячую руку начальнику.

А Роману Александровичу пришлось вкратце рассказать, как старик открыл дверь камеры ключом лейтенанта и ушёл. Причем даже не сбежал, а просто ушёл, не торопясь. Курица ушла за ним. Валенов надеялся, что за эту полезную информацию его отпустят, однако Дубанько распорядился снова поместить его в камеру для дальнейших разбирательств. Переполох в участке продолжался ещё пару часов, а все из-за странного старика с протезом и курицей. Мало того, как только атмосфера в отделении немного успокоилась, Пьянковски выглянул в окно и заорал через весь коридор: «Капитан, на вашу машину курица гадит, прямо на капот!» И все началось снова…

Роман Александрович сидел в камере до самого вечера. Один. Голодный и холодный. Раздумья его и полусонное состояние прервал лейтенант, когда вставил в замочную скважину ключ.

— Бомж, выходи, за тобой приехали, — сказал Пьянковски.

— Командир, можно я здесь останусь? — новость Романа, увы, не обрадовала, он понял, что за ним приехал Куприянов.

— Давай, давай, выходи, не занимай плацкарту! — отрезал лейтенант.

Стемнело. Моросил дождь. Похолодало. Александр Казбекович, полноватый статный брюнет, ждал Романа возле своего отечественного пикапа. К вечеру привести себя в порядок не успел — пока добрался до фирмы, пока разобрал вещи… Одет он был в камуфляжную куртку, тёмные брюки и берцы. На руке на золотистом браслете висели дорогие часы, на которые он поглядывал чуть ли не каждые пять-десять минут — человек был пунктуальный. В руке — полупустая бутылочка минералки. Куприянов поднял воротник, застегнул куртку, и, снова взглянув на часы, поморщился. «Валенов, даже выходя из тюрьмы, умудряется задерживаться», — посетовал он.

Заскрипела дверь.

— Выходи уже! — не выдержал Куприянов.

Вышла женщина, лет пятидесяти, грозно глянула на него, Александр Казбекович второпях оглянулся, увидел на крыше машины капитана Дубанько голубя, который гадил и пробормотал: — «Это я птичке сказал, не подумайте, чего…».

Наконец, появился Валенов.

— Добрый вечер, — скромно произнес он.

— Садись в машину, по дороге все расскажешь. Домой отвезу тебя! «Добрый вечер»… Бывают ли у тебя добрые вечера-то, Валенов? — вздохнул Куприянов и сел в машину.

Роман Александрович садился в машину в надежде, что дорога по длительности не составит и двадцати минут, однако, впереди произошло ДТП, образовалась пробка. В социальных сетях один из очевидцев рассказал, что перед самой аварией видел, как по дороге бежала курица, а за ней — старик. Поэтому, к счастью или же к несчастью Романа, но времени на разговоры в пробке у них было хоть отбавляй. Однако оба молчали. Валенов выдавил из себя лишь одну фразу: «Дождь идет…»

— Ага… — ответил Куприянов.

Через десять минуту Рома тяжело вздохнул, но заговорить так и не решился.

Ещё через десять минут рядом с пикапом встала старенькая отечественная машина. Из ее окна высунул голову водитель автобуса, от которого Роман Александрович убежал утром. Валенов попытался откинуть сидение назад, чтобы не попасться на глаза водителю, но… Его ждала неудача — ручка сломалась, сидение резко упало вниз, Роман вскрикнул от неожиданности, чем привлек внимание мужика в отечественном авто. Тот присмотрелся и увидел знакомого «бомжа». Вереница авто в этот момент совсем остановилась, поэтому водитель решил поприветствовать безбилетника. Вышел. Автомобили чуть сдвинулись.

— Гони! Гони! Гони! — закричал Роман, Куприянов от неожиданности дал по газам и влетел в бампер передней машины.

— Валенов! — завопил Александр Казбекович.

Дальнейшие пару часов Куприянов с Валеновым провели в разбирательствах причин ДТП и неоплаты проезда в автобусе утром.

В общем, у Романа Александровича все было под контролем…

Спустя время…

Куприянов и Валенов стоят возле подъезда дома, где живет Роман.

— Из всех неудачников, которых мне доводилось встречать в жизни, ты — царь! Только за день ты успел стать бездомным, зайцем проехать на автобусе, подраться с гопниками, попасть в тюрьму, ещё и в пробке аварию устроить… И все это случайно, Рома! — эмоционально высказался Куприянов.

Валенов почесал затылок и вкратце поведал старшему другу о потрясающем стечении обстоятельств…

— Ладно, с деньгами за ремонт позже разберемся. Иди домой, отдыхай. Завтра — самый страшный день для любого работника на пятидневке, завтра — понедельник.

Роман шагнул в сторону подъезда и остановился: «У меня проблема. Ключи от квартиры — в квартире», — буркнул парень.

— Держи, — усмехнулся Александр Казбекович и протянул ключи Роману, — должен будешь.

Тот взял ключи и с недоумением посмотрел на Куприянова.

— Ольга, сестра твоя, передала, — руководитель турфирмы хмыкнул, — сказала, что ты, судя по фото в соцсетях, опять ключи в квартире оставил.

— Какие фото в соцсетях? — насторожился Роман.

— Да, долго же мы смеялись над постом «Бомж покоряет каменные джунгли», — снова хихикнул Куприянов.

— О, так это ж тот бомж! — парочка молодых людей проходила мимо и узнала Валенова.

— Вы знамениты, Роман Александрович, — констатировал Александр Казбекович.

— Я не бомж! — разозлился тот.

— Не загружайся, будет, что детям рассказать, — Куприянов похлопал Валенова по плечу, — иди домой, добрых снов!

— Мне поговорить нужно с вами по делу, — Роман все же набрался мужества, но сказал это очень неуверенно и тихо.

— Рома, извини, приезжай завтра в контору, все обсудим. Я очень устал! — ответил Куприянов.

— Я хочу самостоятельно повести группу в поход под эгидой вашей фирмы! — выдохнул Валенов и зажмурился.

Секунды тишины. Куприянов тоже зажмурился, помотал головой.

— Должно быть, послышалось, — заметил он.

Рома понял, что совсем неудачное время он выбрал для разговора. Однако, пути назад уже не было, первый шаг сделан.

— Я хочу стать руководителем группы! — повторил он.

— Значит, не послышалось, — хмыкнул Казбекович. — Роман Александрович, я устал. Поговорим завтра… — Казбекович поспешил в машину.

— Но… — не договорил Роман.

— Добрых снов, Роман! — руководитель турфирмы сел в машину и уехал, чтобы не нагрубить парню и дать себе время переварить информацию.

Рома, безвольно опустив руки, пошел домой.

Следующий день…

Следующий день для Валенова прошёл крайне тяжело. Много скучной работы. Шутки в коллективе о самом известном бродяге города, да плюс ко всему, на нем висел нелегкий груз — ожидание ответа Куприянова. К обеду Рома совсем впал в уныние. Сильно нервничал. В такие периоды у него обострялся «синдром навязчивых движений». Валенов повторял произвольные движения руками, либо часто моргал. Эта особенность, увы, иногда мешала ему налаживать отношения с людьми — социум реагировал на такое поведение неоднозначно.

В конце — концов, он не мог больше бороться с мыслями, отпросился с работы и поехал к Куприянову на разговор.

А тем временем в офисе турфирмы двоюродная сестра Ромы, Оленька Петроградская, думала, как же ей уговорить шефа помочь ее брату. Кстати, стоит отметить, что в свои тридцать лет девушка обладала сногсшибательной внешностью. Высокая, стройная брюнетка с глазами цвета океана. Мужчины тонули в них без шанса на спасение. Но она почти ни на кого не обращала внимания. Максимум легкий флирт, одно свидание. Поймёт, что с человеком ей не интересно и прекращает общение. Оленька отчасти была таким же мечтателем, как и ее брат. Только ее мечта — встретить настоящую любовь, тёплую и искреннюю. Она в нее верила, потому что однажды уже была влюблена, но случилось страшное — жених погиб. Ждал автобус, пьяный на дорогом внедорожнике влетел в людей на остановке. Жених только и успел оттолкнуть ребёнка, который стоял рядом, а сам… Прошло уже четыре года, но девушка так и не смогла до конца оправиться от трагедии. Но прошлое на то и прошлое, в какой-то момент человек понимает, что его пора отпускать. Как-то раз, холодным, но солнечным осенним днем девушка пришла на могилу жениха. Она плакала, разговаривала с любимым человеком, говорила, что не может найти в себе силы отпустить прошлое. Внезапно подул теплый ветерок и с липы, растущей в нескольких шагах от могилы, упал последний желтый лист, приземлился Оленьке на плечо. Девушка взяла его в руки и вдруг почувствовала внезапный покой в душе. Появилась мысль, — будто это жених положил руку ей на плечо, и сказал, что нужно жить дальше. Воспоминания навсегда останутся в ее сердце, как и вера в то, что любовь все-таки существует. Оленька потому и не искала встреч с молодыми людьми, ей не нужно было тепло от кого попало. Она искала любовь и спокойно ждала, когда счастье постучит в ее дверь.

Но и близкие люди ее любви не были лишены. Ромка Валенов, помимо того, что он любимый брат, был для нее ещё и близким другом, как и она для него. Естественно и в авантюре его любящей сестре пришлось принять участие. Оленька была в курсе планов Романа на самостоятельное путешествие, и она пообещала ему помочь убедить начальника доверить ему группу, но только после того, как он сам попробует поговорить с Куприяновым.

И вот, Куприянов зашел в офис… Злой, протопал в свой кабинет, сопровождая каждый шаг ворчанием на Валенова. Оленька, которая находилась в классе для лекций по горному туризму, хорошо его слышала.

— Ага, конечно, доверю я ему группу! Я ему кошку свою доверил однажды к ветеринару на стерилизацию отвезти, так он беременную её оттуда принес, а что будет с группой? Не будет на моем веку перевала, названного в честь погибшей группы Валенова! — фыркал Куприянов.

Девушка поняла, что брат все-таки решился на разговор и попытка была неудачной… Отработав с Куприяновым год, Оленька знала, когда у руководителя биологические часы останавливаются на отметке «спокойствие». К обеду пик эмоций спал. Начальник хорошо покушал, нагляделся на рыб в аквариуме и задремал. И тогда в дверь кабинета постучала Оленька. Прислушалась — босс похрапывает в кресле. Будить нельзя. Решила подойти позже, когда выспится и станет еще добрее. Только отошла от двери, как у начальства зазвонил телефон. Оленька приложила ухо к двери. Куприянов проснулся, принял вызов и, держа мобильник у уха, открыл дверь неожиданно для Оленьки. Поглядел с недоумением н адевушку, нажал кнопку и убрал телефон.

— Мебель привезли. А ты чего ушами дверь протираешь? — с подозрением прищурился Куприянов.

— Я поговорить с вами хотела — буркнула Оленька.

— Срочно? — спросил Куприянов.

— Срочно! Вы бы хоть извинились! Дверью чуть не убили меня! — возмутилась девушка.

— Нечего подслушивать… — холодно ответил тот. — Ладно, проходи в кабинет, сделай кофе, сейчас мебель занесут, вернусь, и поговорим, — решил Куприянов и вышел в коридор.

Кабинет Куприянова был выполнен в стиле «люблю отдыхать на работе, пока никто не видит». Окна выходили на солнечную сторону, потому внутри всегда было светло и тепло. Очень удобное большое кожаное кресло стояло далеко от стены, чтобы босс безбоязненно мог откинуть спинку и отправиться в страну грез. Или, когда, например, приходилось переписываться с клиентами и пиццу заказывать… В углу возле окна стоял небольшой диванчик, промятый в середине, видно было, что использовали его довольно часто. Рядом с рабочим столом находился большой аквариум с разноцветными рыбками. Плавала там даже парочка почти прозрачных. Куприянову нравилось после обеда наблюдать за ними, а некоторым из рыбешек, похоже, нравилось наблюдать за Куприяновым. Бывает, заходишь в кабинет и видишь, как сорокалетний директор фирмы и золотистая рыбка смотрят друг другу в глаза через стекло аквариума. Зато, каким бы злым Куприянов не был, после рыботерапии с ним можно было обсудить любой личный вопрос. Успокаивали его эти хладнокровные создания…

Оленька сварила кофе себе и боссу. Начальнику налила в его любимую кружку с зайцем в солнцезащитных очках и рюкзаком за спиной, который «цитировал» путешественника Конюхова «А чего дома-то сидеть?». И эту кружку она выронила из рук, запнувшись об один из множества проводов от компьютеров, сканеров, бытовой техники, змеящихся по полу. Кружка разбилась, кофе заляпал пол.

Повезло Оленьке только в одном — уборщица Петровна сегодня была на выходном, а то пришлось бы девушке из-за этого кофе мыть пол во всем здании. Почему? Ну, это же Петровна! Впрочем, о ней, несколько позже. Оленька пулей, как сквозь стены, улетела в подсобку за тряпкой, чтобы ликвидировать следы преступления. Ликвидировала. Теперь нужно было что-то сделать с кружкой, ведь если Куприянов узнает, что лишился любимой кружки, то вряд ли у нее получится его уговорить дать ее брату шанс. И тут ей пришла в голову идея… Новую мебель — столы и стулья носили в класс для лекций. Оленька собрала осколки и, пока Куприянов ругался с сотрудниками службы доставки по поводу цены, решила положить их на пол возле конторки, за которой он стоял, когда читал лекции. Куприянов выпустил гнев на, как он их называл «жуликов из доставки», и пошел к кабинету. Только приготовился открыть дверь, как из нее вышла Оленька с осколками кружки. От испуга девушка их выронила, расколов на еще более мелкие осколки. Закрыла глаза, приготовилась к тому, что сейчас выслушает от босса массу «красивых» слов. К удивлению Оленьки, Куприянов сдержал себя, прошел в кабинет и грустным голосом попросил убрать с его глаз это безобразие. Убрала. И вернулась в кабинет. Шеф посмотрел на нее, вздохнул и констатировал, что устал уже и ругаться и удивляться.

— Она просто выскользнула. Сама не понимаю, как это произошло, извините, — пролепетала Петроградская.

— Сразу видно, вы с Валеновым родственники. У того тоже все само собой происходит, — Куприянов сделал глоток кофе и рассказал о вчерашних приключениях брата, и, конечно, об его просьбе: — Заявил мне, что мечтает сам повести группу в поход! — босс фыркнул, взял пряник с чайного столика, откусил. И обратил внимание, как у его подчинённой забегали глазки. — Понятно, так ты об этом и хотела со мной поговорить? — скривил лицо Куприянов.

Оленька кивнула. Шеф уронил пряник в кофе в одноразовом стакане, попытался спасти его ложкой, но не успел, в кружке уже плескалась прянично-кофейная похлебка.

— Одни проблемы с вами, с валенками, — пробурчал Куприянов.

— Обидно… — протянула Оленька.

— Вам ли обижаться? В общем, Ольга, я не дам группу твоему брату, сколько бы вы оба не просили. Я ему не доверяю и больше чем уверен, он с группой сгинет где-нибудь в яме с медведем. Хотя, зная Валенова, медведь — слишком серьезный хищник. Он сгинет от лап белки. Да еще и какой-нибудь вымершей болезнью заразит себя и всех туристов. Браконьеров в лесу встретит, бабку Агапку и прочую нечисть. И что потом? Мне искать его идти? Службу спасения вызывать? А после читать заголовки в газетах: «Тайна перевала Валенова. Выживший, с Божьей помощью, от нападения грозной белки!» Нет, спасибо! Мне дорога моя репутация и жизни ни в чем не повинных людей! — завелся Куприянов.

Так говорил он еще минут десять. Сильно, красноречиво. Даже, когда употреблял ненормативную лексику. Затем выдохся и замолчал.

— Все сказали? — поинтересовалась Оленька.

Куприянов не ответил, взял стакан с жижей. Вышел из кабинета. Вернулся через несколько минут с пустой кружкой Оленьки, налил в нее чай и сделал глоток.

— Оля, я свой ответ дал. Валенов руководство группой не получит! — твердо сказал босс.

— Но… — начала Оленька, однако, Куприянов жестом остановил ее.

— Я все сказал! И говорить больше об этом не хочу. Иди работать! — снова вспыхнул начальник.

— Тогда информация о том, что вы скрываете часть своих доходов, попадет в нужные руки, — теперь вспыхнула и Оленька. Она решила идти до конца.

Куприянов выронил кружку с чаем из рук — кружка разбилась.

— Ты меня шантажировать вздумала? — взбунтовался шеф.

— Я просто хочу, чтобы вы на минуту перестали упрямиться и, хотя бы, выслушали меня! Вы не даете человеку шанса! Да, бывает, что он попадает в передряги, но ведь никто не идеален! Как скучную работу выполнить, которую вам лень делать, то сразу Роме Валенову звоните, а он, кстати, бесплатно вам помогает. А как позволить ему группу в несложный поход сопроводить, так вы ему не доверяете! Он живет этой мечтой, перекроете ему кислород, и он задохнется! Вся проблема в том, что вы не доверяете людям!

У Куприянова аж глаз задёргался от злости. Он прошёл к столу, сел в кресло, налил сто грамм коньяка, который хранил для особых случаев.

— Вы же не пьете! — удивилась Оленька.

— Когда в коллективе — детский сад, то рано или поздно сопьешься, — рявкнул босс, откинулся на спинку, уставился в потолок. — Ладно! Ох и пожалею я об этом… Соберу ему группу, поход будет без категории. А то, чувствую, ты мне в глотку зубами скоро вопьешься.

— Извините, — смутилась Оленька, девушке стало очень неудобно, что повысила голос на руководство.

— Маршрут выберу известный, где и другие группы часто ходят. Выдам спутниковый телефон… Еще несколько условий: ты убираешь осколки от кружки, которую я только что разбил, моешь пол и покупаешь мне точно такую же кружку, как разбила, с зайцем и цитатой Конюхова. Сделаешь — договоримся! — Куприянов посмотрел на Оленьку и хмыкнул.

Девушка стиснула зубы, покраснела и согласилась.

Тем временем…

Роман Александрович мчался к Куприянову. Он настолько глубоко погрузился в свои думы, что почти не следил за дорогой, и в какой-то момент чуть не въехал в бордюр. У обочины — огромная лужа. У лужи — парнишка с фотокамерой. Да, день у фотографа сегодня не задался — Валенов облил его с ног до головы.

Остановимся на парнишке с камерой, это тоже важно! Его зовут Сергей Эдкевич. Вечно взъерошенный высокий парень с русыми волосами. В данный момент был одет в белую футболку с рисунком волка и зайца из мультфильма «Ну, погоди!», черную кофту на замке с капюшоном, белые кроссовки на черной подошве и широкие джинсы. Его хобби — фотография. С самого детства он мечтал стать знаменитым фотографом. Но как бы он не старался, его творчество, увы, не пользовалось популярностью. Родители считали, что сын страдает ерундой, друзья уговаривали, чтобы он занимался корпоративными съемками, свадьбами, зарабатывая на жизнь, пока учится в университете. Но для Эдкевича, творческой натуры, «быть, как все» — это не победа. Он считал, что сфотографировать толпу пьяных и веселых людей может каждый, а сделать фото коробки спичек так, что фотографией можно будет любоваться вечно — это искусство. Эдкевич стремился к совершенству…

Увы, на данном этапе жизни, в 23 года, добиться желаемого пока не удалось. Но он не отчаивался и фотографировал все и везде. Так и этим днём Эдкевич выстраивал кадр с голубями, вернее с одной птичкой, которая плескалась в огромной луже на обочине дороги у автобусной остановки. В той самой луже, с помощью которой позже Роман Александрович мастерски испортил ему настроение.

Даже автору комедии непонятно, почему Эдкевич решил сделать шикарный снимок именно с голубем в луже, что уж говорить о прохожих. Мимо проходила невысокая девушка в очках, наушниками в ушах и маленьким рюкзаком за спиной.

— Извините, — застенчиво спросила она, — а что вы делаете?

— Не мешайте, — буркнул парень и даже не повернул голову в её сторону.

— Я просто поинтересовалась, можно было и вежливо ответить! — возмутилась девушка, и принялась старательно протирать очки.

— Назойливая… — пробурчал Эдкевич.

— Хам! — девушка вставила наушники в уши и пошла дальше.

— Эй, подождите! — окрикнул он её.

Она обернулась.

— Слушаю, — теперь уже она ответила холодно.

— А как вы в наушниках сразу меня услышали? — удивился Сергей.

— И что? — не поняла вопроса девчонка, но вскоре сообразила, — я хожу в наушниках, чтобы… — она задумалась, — чтобы оставаться наедине с собой. Приглушишь звуки мегаполиса, и это избавляет от лишнего стресса… — девушка подошла к Эдкевичу ближе.

— Меня Сергей зовут, Сергей Эдкевич, — улыбнулся парень и продолжил возиться с камерой.

— Элина, — она улыбнулась в ответ, — Элина Бордзан. А что ты здесь делаешь? Чем тебя так этот голубь заинтересовал?

— Я фотограф… — коротко ответил Эдкевич.

Элина молчала и смотрела на него.

— Я профессиональный фотограф, — немного занервничал он и поэтому решил преувеличить собственную значимость, — брожу в поисках интересных кадров. Вот увидел эту птицу, захотелось сделать снимок. Любой кадр может стать шедевром, если у объектива профессионал, — похвалил себя Эдкевич.

Элина внимательно следила за действиями Эдкевича. Тот уже был готов нажать на пуск, надеясь, что получится идеальное фото и… И в этот миг какой-то ненормальный на приличной скорости проехал по луже, окатив его с ног до головы…

Так совпало, что в это же мгновение совсем рядом с Эдкевичем и Элиной быстро проходил Миша Худогубкин, он же Тощий. За ним бежала Лея Карабейникова. На пути — открытый люк канализационного колодца.

— Миша, перестать вредничать, остановись! Давай поговорим, — пищала девушка, — Миша, осторожно, колодец! — крикнула она, заметив опасность.

Тощий назло преследовательнице не стал обходить люк, решил его аккуратно перешагнуть. Итак, сцена: Лея остановилась рядом с Эдкевичем и Элиной. Валенов окатил и Лею, стоящую с Эдкевичем, так сказать, на первой линии, чем превратил ее новую блузку в грязную тряпку. Девушка тут же горько разрыдалась. Тощий запыхтел, повернулся, увидел, что Лея стоит в грязи, ринулся к ней, конечно же, забыв про колодец. И провалился, бедолага, в канализационную бездну…

Обычный день в истории города, что тут скажешь. Граждане, спешащие на автобус, видят, что двое, стоящие возле остановки вдруг одновременно начинают кричать. Причем, парень ругается на водителя, промчавшегося по луже и на голубя, который нагадил ему на плечо. А девушка зовет на помощь.

Эдкевич, вытерев лицо о не менее грязный рукав своей кофты, кинулся спасать Тощего. Оказалось, что тот не улетел в тартарары, а успел вцепиться ногами и руками в остатки лестницы. Сергей нагнулся и протянул Худогубкину руку. Тот схватился за лямку фотокамеры, которая висела у спасателя на шее. Лямка оборвалась, и камера упала в колодец.

— Да что за день! — расстроился Эдкевич. — Вот так и помогай людям! Ты зачем за лямку-то схватился! — рявкнул он на Тощего, висящего в колодце.

— Не смей на него кричать! Ему итак больно и плохо! — рыдала над ухом у Эдкевича Лея.

— Ему плохо?! Камера денег стоит! Я год на нее со стипендии откладывал! — выпрямился и заорал Эдкевич.

— Может, она не уплыла? Вдруг ее можно достать! — вмешалась Элина. Она под грязный водопад, кстати, не попала, отделалась лишь парой темных брызг на кроссовках, потому что стояла за ребятами.

Эдкевич снова присел возле колодца, протянул руку Тощему: «Если не достанем камеру, будешь должен мне новую, понял, парень?» Тощий, услышав его слова, руку в ответ не подал, сказал, что он лучше предпочтёт стать жителем канализации, так как денег на новый фотоаппарат у него нет.

— Давай уже руку! — окончательно разозлился Эдкевич.

Увы, но на этом приключения фотографа не закончились. Мимо проходил один из тех бродяг — гопников, которые вчера привязались к Роману Валенову. Мужик решил, что грязный Эдкевич — из «своих». Подошел к нему, назвал братом и попросил сигаретку. Эдкевич же, переполненный негативом и отчаянием от утери камеры, оттолкнул бродягу. Тому этот поступок не понравился. Нецензурно выражаясь, мужик некультурно толкнул Эдкевича. Его попыталась успокоить Элина, но бродяга оскорбил и ее, а потом и Лею. Стоит отметить, что Эдкевич не был драчуном. За всю свою жизнь бился на кулаках лишь пару раз, да и то, в последний — со стеной, со злости, но видя такое безобразие, остаться равнодушным он не смог. Ударил мужика, слабо, конечно. В ответ получил хук справа, который сбил его с ног. А тут и друганы гопника появились — все те же, что приставали к Роману. Правда, в этот раз они были с синяками. Их же девушка поколотила, помните?

— Я полицию сейчас вызову! — крикнула Элина и достала телефон из кармана.

Один из мужиков телефон у девушки отобрал. В это время Тощий, решив, что про него забыли, крикнул из люка «ку-ку!», надеясь, обратить на себя внимание. Обратил — второй из мужиков подтянул ближе крышку люка и уже хотел закрыть колодец. Лея с Элиной бросились на него. Мужики их оттолкнули, обругали и потребовали денег за помощь их товарищу и за возврат телефона. Тут очнулся Эдкевич и в отчаянии бросился на самого крупного хулигана, забыв про страх. Троица шакалов уже хотела было растерзать защитника, но, вот незадача, злу тут же нашелся противовес. У той самой девушки, что днём ранее спасла от них же Романа Валенова, сегодня была тренировка по боксу и шла она как раз на данную автобусную остановку. Девушка — мастер спорта по боксу, если что.

— Привет, — весело произнесла она, остановившись за спинами мужиков, которые только что вновь толкнули Эдкевича на асфальт.

— Мама, — промямлили все трое дружно и бросились в разные стороны. Кстати, телефон Элине они успели вернуть.

Девушка помогла Эдкевичу подняться.

— Все в порядке? — спросила спортсменка.

— Спасибо, — буркнул он, — синяк теперь на щеке будет. Меня спасла от гопников девчонка — стыдоба!

— Хочешь, я могу их вернуть — усмехнулась девушка.

— Нет, спасибо, пусть мне лучше стыдно будет, чем больно, — ответил парень и вздохнул, а Лея и Элина кинулись ее благодарить.

— Эй, кто-нибудь! — простонал Тощий из колодца.

Незнакомка скинула сумку с плеча. Все подошли к колодцу.

— Ребята, ну вы точно самые везучие люди в мире! — удивилась она, — ты как туда угодил — то?

В общем, Тощего достали. А он — камеру. Эдкевич сразу приободрился, Лея успокоилась. Элина выдохнула и протерла очки.

— Да, потрепала вас жизнь, — покачала головой незнакомка и улыбнулась, — салфетки есть влажные, руки протереть?

— А я бы и сам справился, — неожиданно гордо заявил Худогубкин.

— Ну-ну… — усмехнулась спасительница, а ребята фыркнули.

— Тебя как зовут, прекрасная незнакомка? — с улыбкой спросил Экдевич.

— Кира. Кира Заяц — холодно ответила девушка, вытащила салфетку из упаковки, предложенной Эвелиной, развернулась и пошла к своей сумке, случайно задев при этом грязной рукой дорогое пальто девушки-блондинки на высоких каблуках. На светлом пальто остался грязный мокрый след.

Итак, еще одна героиня нашей истории — девушка в пальто. Юлиана Волк — бывшая пассия местного предпринимателя, занимающегося производством зубочисток. Ныне — любовница мужа окружного прокурора. Юлиана привыкла к гламуру в окружении богачей, бандитов, чиновников, местных звёзд. Когда Кира задела ее пальто, крика было столько, что услышал даже сурок на другом конце страны.

— Ты, шушера местная, знаешь, сколько оно стоит? — орала Юлиана.

— Эээ, два свидания с депутатом Госдумы? — спросила с издевкой Кира.

— Оно стоит дороже, чем сарай, в котором ты живешь! — завизжала Юля.

— Буренка, придержи эмоции. Я случайно! Извини. Думаю, отстирается, — буркнула Кира.

— Нужны мне твои извинения! Что дальше? Ты мне пальто покупать будешь? Тебе даже кредит на него не дадут! Это — не тряпка, которую можно просто взять и выстирать!

Описывать дальше конфликт Зайца и Волка автор комедии не видит смысла. Из Юлианы сыпалась вся злость, накопленная за пару часов нового дня. Кира почти не реагировала, спокойно протирала руки. Правда, в какой-то момент скандалистка в пальто оскорбила ее, и Заяц уже собирался дать оплеуху Волку, но вмешался Эдкевич, остановил девиц.

— Ну, хуже уже точно не будет! Если только вдруг мне на голову какая-нибудь утка не упадет, — вздохнул Тощий. И утка упала ему на голову…

Автор комедии сам удивляется такому совпадению, однако, виновата в этом вовсе не магия. Итак, еще один герой…

Олег Уюкович Могильников был весьма странным товарищем. Бывший военврач, ныне — патологоанатом, социопат. В свои пятьдесят лет он выглядел, как хозяин смерти. Бледная кожа. Высокий рост. Лысый, из-за чего всегда носил на голове немодную фуражку. Случайно ограбить грабителей, которые пытались ограбить его самого — это искусство. Капитан полиции Дубанько — его армейский друг. Он часто закрывал глаза на выходки Могильникова. Уюкович некомфортно чувствовал себя в обществе, ему было хорошо в тишине. Там, где он работал, люди, как правило, неразговорчивы и немного мертвы. Дом… Автору комедии становится не по себе при одной только мысли о его жилище. Ему кажется, что в морге обстановка куда приятнее, чем аура берлоги Могильникова. Социопатия для Олега Уюковича — не болезнь. Социопатия для него — стиль жизни. Несмотря на свою острую нелюбовь к обществу, Могильников был заядлым спорщиком и любил доказывать свою правоту. Так, недалеко от остановки, где совсем недавно произошло знакомство двух парней и четырех девушек, находился оружейный магазинчик. Олег Уюкович пришёл туда прикупить патронов, чтобы охотиться на уток. Завязал спор с продавцом о качестве пороха и в какой-то момент не выдержал, схватил патрон, вышел на улицу и выстрелил в небо. Утка упала на Тощего.

У Куприянова…

Между тем, не зная и не думая о последствиях своей бешеной езды по городу, Роман Александрович добрался до офиса Куприянова. Начался дождь. Куприянов стоял возле входа в здание с сигаретой в зубах. Задумался настолько серьезно, что не обратил внимания, как дождь потушил его сигарету. По-прежнему держал ее в зубах, даже затягивался. Валенов подъехал прямо к порогу, обрызгав брюки босса. Выражение лица руководителя фирмы стало совсем не доброжелательным.

— Валенов… — рыкнул Казбекович. — Нет, мне точно это решение боком вылезет…

Роман Александрович открыл окно со стороны босса и радостно провозгласил: «Александр Казбекович, доброе утро! Садитесь в машину, дождь, как из ведра, льёт!»

Ударил гром. Куприянов сел в машину.

— Где это вы так ноги промочили? — спросил Роман, все еще улыбаясь.

— Действительно, где я их промочил? — оскалился тот. Роман по взгляду руководителя понял, что сам причастен к данному инциденту и потому радостный свой пыл поумерил, говорить стал более скромно.

— Виноват… — тихо произнес Валенов.

— Кстати, почему здесь пахнет яичницей? — сморщил нос шеф турфирмы. — Что за мерзкий запах у тебя в машине?.

— Пообедать не успел, купил в «Шальном петухе» бургер с яйцом и котлетой… — стал оправдываться Роман.

— Вот, еще и дрянь всякую ешь! — буркнул Куприянов.

В этот момент на лобовое стекло машины упала утка, стекло треснуло. Немного. Автору комедии не хочется истреблять всех уток в округе, поэтому предположим, что все… ну, почти все уточки остались живы и здоровы.

Бедная утка летела невысоко над землей в поисках водоёма. На ее беду, наш старый знакомый, Олег Уюкович Могильников, сбежал из полицейской машины на светофоре. Еще и табельное оружие вытащил у беспечного полицейского из кобуры. Ну, не мог человек никак успокоиться и не доказать продавцу оружейного магазина, что тот неправ.

Могильников вернулся в магазин, от которого его минут десять назад увезли в полицейской «буханке», в помещении находились два покупателя. Подошёл к витрине, возле которой продавец рассказывал клиентам о том, какого высокого качества он продает товары. Увидел своего бывшего покупателя и нырнул за прилавок.

— Вас же задержали! — запаниковал он и потянулся к экстренной кнопке.

— Нет, — холодно ответил Могильников. — Ещё раз повторю, твои патроны на блошином рынке китайцы делали, утку ими и с двух шагов не зацепишь!

— Да, как скажете! Только уйдите отсюда, прошу вас! Я не буду звонить в полицию! — застонал продавец, а покупатели медленно двинулись к выходу и вскоре ретировались с места событий.

— Ты мне не веришь, да? — глубоко вздохнул Могильников, отчего аура в магазине стала такая же, как в морге — темная.

— Смотри, — он показал пистолет полицейского продавцу, — это пистолет Макарова, вот здесь — качественные патроны, — начал вертеть им перед лицом продавца.

— Вам нужна касса? Да, конечно! Забирайте все деньги, — он кинул Могильникову пачку банкнот, — только не трогайте меня! Меня семья дома ждет!

— Ты чего? — не понял Могильников его действий, и рявкнул, — зачем мне твои деньги, дурак?

В магазин вошел покупатель. Не обращая внимания на Могильникова, он спокойно подошел к продавцу и купил перцовый баллончик. Продавец всеми возможными способами старался намекнуть, что ему нужна помощь, но посетитель был абсолютно непробиваем, оплатил покупку и вышел из магазина.

— Сейчас я покажу тебе, какие здесь патроны! — сказал Могильников и снова принялся вертеть пистолетом, пытаясь достать магазин.

— Часы, дорогие, надо тебе? — между тем продолжал продавец.

Тот же покупатель с перцовым баллончиком вернулся в магазин за пневматическими пульками. Могильников случайно нажал на спусковой крючок и выстрелил куда-то в окно. Судя по отсутствию криков — ни в кого не попал. Покупатель не отреагировал, купил пульки у визжащего продавца и вышел из магазина. Олег Уюкович удивился поведению покупателя больше, чем своему случайному выстрелу.

— С ума сойти! Словно каждый день в его жизни такие события происходят! — воскликнул он. А продавец, пользуясь тем, что неадекватный, с его точки зрения, мужик с пистолетом отвлекся, схватил табурет и напал. Но зацепился табуретом за прилавок, сломал его и посадил себе занозу.

Тем временем…

Валенов вышел из авто, скорчил гримасу, аккуратно взял утку за кончик крыла, хотел стянуть с капота, но птица клюнула его и улетела.

— На ровном месте, Роман Александрович, на ровном месте умудряешься приключений на свою попу насобирать! — констатировал Куприянов, наблюдая за действиями Валенова. — И как я могу доверить тебе руководство группой?

Спустя некоторое время…

По-прежнему шел дождь. Роман довез Куприянова до дома. Остановился. Стоят. По радио звучит грустная песня о несбывшихся надеждах. Валенов демонстративно смотрит в окно, и вздыхает с видом самого несчастного человека на Земле. На стекло падает несколько желтых листьев… Куприянов закатил глаза: «Ладно, Роман, видно судьба на твоей стороне. Судьба, которая подарила тебе двоюродную сестрицу — клеща, от которой и кочергой не отобьешься. Убедила она меня. Дам я тебе шанс».

Рома аж над сиденьем приподнялся от радости. Он уже не ждал, что когда-либо услышит эти слова от Казбековича.

— Но! — вставил Куприянов. Роман перестал улыбаться. — Я, конечно же, уверен, что пожалею о своем решении. Чтобы мое разочарование не было столь тяжелым, и участники группы хотя бы живыми домой вернулись, я вам подготовлю несложный, не категорийный поход на четыре дня. Возьмешь спутниковый телефон. Маршрут будет оживленным, часто будете встречать тургруппы, поэтому, в случае беды, — Александр Казбекович переплюнул через левое плечо и постучал по лбу, — я всегда смогу прервать поход и вытащить вас из передряги! Очень надеюсь, что никаких проблем не случится. Докажи мне, что можешь хотя бы в такой лёгкой прогулке брать на себя ответственность руководителя, а дальше… Дальше посмотрим, на какие перспективы ты сможешь рассчитывать. Я до сих пор не могу забыть, как ты, идя в колонне, умудрился заблудиться на полянке… На полянке, Рома! — подчеркнул Куприянов.

Валенов снова повернулся к окну. Он не понимал, радоваться или нет такой новости. «Тотальный контроль. Зачем? Для чего? Что это за руководство группой, когда за моими действиями постоянно будут следить?» — думал он.

— Роман Александрович, эта единственный твой шанс стать руководителем группы, провалишь его — тему закроем раз и навсегда. Или на таких условиях, или никак. Решай, — твердо произнес Куприянов.

И тут амбиции вкупе с желанием доказать всем, что фамилия Валенов «не говорящая», родила в его не глупой голове идею — рискнуть и без ведома начальника выйти на другой маршрут, успешно его пройти и утереть нос Куприянову. Роман Александрович хмыкнул, хитро улыбнулся, благо Куприянов этого не заметил и ответил, что согласен.

— Надеюсь, я не пожалею о своём решении, — вздохнул Александр Казбекович.–В общем, я запущу в кругах студентов предложение о наборе группы в коммерческий поход через Эскимоса — знакомого преподавателя на факультете геологии.

Валенов аж поперхнулся от удивления, как только услышал имя. Хотел уже спросить, не его ли это дед, но остановился, решив, что Куприянову об этом лучше не знать.

— Рома, готовься морально и физически. У тебя на это две недели. Ориентировочно, в поход пойдешь ближе к концу сентября, — поставил точку в разговоре шеф.

Вечером того же дня Рома зашел к сестре, чтобы обсудить некоторые детали похода. Оленька пока еще не подозревала, что братец задумал аферу.

— Чаю? — предложила девушка.

— Водки! — нервно ответил Валенов.

— Тебя и так весь город уже знает, как бомжа, не хочешь из образа выходить? — усмехнулась Оленька, но водки в рюмку налила — осталась после праздничного застолья.

— Не знаю я, Оля, благодарить тебя за то, что Куприянова уговорила дать мне руководить группой в «детском» походе или ругать.

— Не стоит благодарности, — протянула она, — я ведь всего лишь та особа, которая всегда вытаскивает тебя из ям, любимый братец, — засмеялась девушка.

Рома не ответил, прошел на кухню, сел за стол, выпил водку, закусил кусочком сыра. Пушистый серый кот тут же запрыгнул к нему на колени. Дело в том, что стул, на который сел Роман, являлся его личной территорией, поэтому-то котяра пытался вернуть свое спальное место. Махнул Роме хвостом по лицу, тот скинул наглеца на пол. Кот запрыгнул снова. Рома скинул его опять. Итак, несколько раз подряд. Наконец, сбросил кота и заорал на него, тот, в отместку, вцепился ему в ногу. Рома резко дернулся назад, встал в кошачью миску с молоком, начал падать. По пути схватился за дверцу холодильника, чуть не опрокинул его, а котище, так и висел на его ноге, тем более, что человек совершил ужасное преступление в отношении животного — испортил его еду! Валенов чудом удержался на ногах и снова попытался отцепить кота. Удалось. Стоит, держит кота в руках и не знает, как от него избавится. Совершенно озверевший котяра рычит, метит вцепиться Роману в шею и загрызть, а по пути кусает за руки и цапает когтищами. После особо чувствительного укуса, Рома швырнул зверюгу в окно. Случайно, не подумайте плохого, животных он любил. И не стоит переживать, дорогие читатели, за судьбу Оленькиного питомца, кот вцепился в берёзку, растущую за окном, повернул хмурую кошачью моську на обидчика и, казалось, прорычал ему на кошачьем: «Ты даже не догадываешься, супостат, что я сделаю с твоими ботинками, ха-ха!»

В этот момент на кухне появилась Оленька и оцепенела.

— Что здесь произошло? — заикаясь произнесла девушка. Рома пожал плечами и попытался под различными предлогами выйти из квартиры, чтобы успеть принести животное домой, пока сестра не заметила его на дереве. Не получилось. Зверь, словно специально, принялся дико орать, и потому на него не то, что Оленька, а вся улица внимание обратила.

— Валенов! — воскликнула девушка и схватилась за голову.

Через некоторое время оба сидели за столом. Рома, весь исцарапанный, прихлебывает горячий чай и вздыхает. Кот тоже тут. Пошипел на Романа, а затем удобно устроился на коленях у хозяйки, помурлыкал и уснул. Надо ли говорить, что свое «обещание» написать в ботинки он, предварительно, выполнил?

— Пушистый гад! — буркнул Роман.

— Он хороший! — улыбалась Оленька, поглаживая питомца.

— Как зовут негодяя? — фыркнул Рома.

— Люцифер, — ответила Оленька. Рома подавился чаем.

— А я догадывался, — задумчиво произнес парень. Оленька сердито посмотрела на брата.

— Ты его в окно выкинул, поэтому нечего теперь ругаться. Кто негодяй, так это ты, братец! — вступилась за кота девушка, и продолжила. — Ладно, ты ведь не кота обсудить пришел, а по поводу похода поговорить. Вот и говори. Кстати, я очень рада, что мой шеф все же разрешил тебе взять руководство группой! Ты ведь этого очень хотел.

— Это не руководство! — очень эмоционально начал Роман. — Формально Куприянов будет все контролировать, каждое мое действие! Не удивлюсь, если ещё и «засланца» прикомандирует в группу, который будет докладывать ему о каждом моем действии.

— Мне кажется, дорогой братик, ты слишком сильно накручиваешь себя. Куприянов, конечно, тот ещё параноик, но подсылать к тебе «крота»… — сказала Оленька и сразу же задумалась: — хотя да, будем реалистами, ты прав, очень может быть.

— Потому и говорю, что в чувствах моих сейчас полный бардак. Столько ждал я этого события, дождался — а радости почти не чувствую, — вздохнул Рома.

— Но это в любом случае шанс для тебя! И потом, я уверена, что Казбекович в будущем доверит тебе руководство более серьезными походами, — постаралась поддержать брата Оленька.

— Доверит… — усмехнулся Рома, — этот нудный, вспыльчивый тип так печется о репутации своей конторы, что сделает все возможное, лишь бы я не был руководителем. В общем… — протянул Роман.

— Это «в общем» всегда заканчивались какой-нибудь авантюрой или неоправданно рискованным мероприятием, — сказала девушка и чихнула, — точно, правду говорю! Давай к делу, Рома.

— В общем, я хочу отправиться в другой, более сложный поход. Куприянова в известность не поставлю.

— Это самая абсурдная и безумная твоя идея! Рома, ты серьезно? Тайком от Куприянова? Другой маршрут? Ты в своем уме!? — девушка совершенно расстроилась.

— Ты ведь знаешь, что упрямство мне передалось по наследству от нашего деда, — улыбнулся Рома. — Кстати, я же его вчера в тюрьме встретил!

— Да знаю я про вашу встречу, — вздохнула Оленька.

В этот момент котище поднялся, повернулся к ней мордой и принялся протяжно мяукать, выпрашивая «вкусняшку». Пришлось Ольге вставать за кормом, ведь в доме кот — командир. Впрочем, иначе бы этот зверь не дал хозяйке заниматься другими делами, так и ходил бы за ней хвостиком, требуя, чтобы покормили. Оленька насыпала питомцу сухой корм, но он, видимо, ожидал более вкусного блюда. Он сурово посмотрел на девушку, та не отреагировала, тогда кот подошел к своему лотку, выгреб наполнитель и разбросал его по полу в ванной.

— Причем здесь встреча с дедом? Рома, не отходи от темы! У тебя, мало того, что опыта нет руководства, так ты ещё и тайком от Куприянова собираешься маршрут сменить! — Оленька совсем разозлилась на брата. — Тебе свою жизнь не жалко, так ты о других подумай!

— Мы тщательно подготовимся, и все пройдет отлично! Когда вернемся, то Куприянов, бесспорно, будет в ярости. Но когда услышит слова благодарности от туристов, то ему ничего не останется, кроме как смириться с тем фактом, что я могу водить группы в турпоходы! — гордо сказал Роман.

— Секунду… В каком смысле мы!? — возмущению Оленьки не было предела.

— Ты же понимаешь, сестренка, что без твоей помощи мне не справиться, — жалобно вздохнул Роман.

— Нет, нет и еще раз нет! Я в этой авантюре участвовать не хочу. И тебе не позволю, Валенов! Даже не думай об этом! Вдруг ты заблудишься, и что я делать буду? — сопротивлялась Оленька.

— Такого не будет, Оля. Пойми, для меня этот поход — шанс изменить свою жизнь. Шанс начать заниматься любимым делом, а не тратить время впустую, — сказал Роман. Причем, сказал он это с таким надрывом, что Оленьке стало стыдно — как она может не поддержать родного человека. Ей даже плакать захотелось.

— Валенов, не дави на жалость… Ты ведь знаешь, что близкому человеку я всегда помогу ипожалею, если ему плохо. Зачем ты это делаешь? — укорила брата девушка.

— О чем ты? Я не давлю. Просто я устал жить такой серой жизнью, какой живу сейчас, и понимать, что моя мечта все отдаляется и отдаляется. А если я заболею какой-нибудь смертельной болезнью, что тогда? В последние часы жизни я посмотрю назад и безумно пожалею, что так и не рискнул добраться до облаков. Остался на земле… — эмоционально произнес Рома, и состроил жалостливый взгляд: — если ты откажешь мне в помощи, я не справлюсь.

— Ох, Валенов, боюсь, не приведет эта твоя авантюрная затея ни к чему хорошему, — протянула Оленька.

— А я верю. В счастье верю, — твердо и уверенно возразил сестре Роман.

Оленька некоторое время молчала. Ходила по квартире. Зашла умыться в ванную, наорала на кота, который, к моменту обнаружения места преступления, успел скрыться где-то в квартире. Впрочем, на этот раз гадкий проступок любимого питомца, оказался как нельзя кстати. Оленька разозлилась, сентиментальные чувства к брату подостыли и девушка стала более трезво оценивать ситуацию. Она вернулась на кухню, налила чаю себе и брату. Села рядом за стол.

— Разве я тебя когда-нибудь бросала, братец? Я помогу тебе, но у меня есть условие… — сказала Оленька.

— Слушаю, — напрягся Роман.

— Ты возьмешь с собой спутниковый телефон и навигатор! — твердо заявила девушка.

Роман, конечно, требованию сестры не обрадовался, но данный вариант был куда лучше того, что предложил Куприянов, поэтому пришлось согласиться. Тем более, что решил перед походом тайком от сестры оставить телефон на базе.

— Славно, я поговорю с дедом, у него связи есть с проводниками на многих интересных маршрутах. Попрошу его, чтобы проконсультировался с ними, — Оленька уже выстраивала план подготовки к походу.

— Ни в коем случае! Он же Казбековичу всё скажет! Тем более, что босс сам через него рекламу хотел запустить среди студентов! — заволновался Валенов.

— Никому он ничего не расскажет. Бабушка ведь до сих пор не знает, что он жив — здоров! Что-что, а шантаж — моё любимое занятие! — усмехнулась девушка.

— Опасный ты человек, сестрица! — покачал головой Рома.

— Кто бы говорил, братик, — хмыкнула девушка, выдержала паузу и продолжила: — в общем, Рома, я с ним поговорю, а через пару дней перезвоню тебе, сообщу новости. Потом решим, как быть дальше, — сказала Оленька.

Роман Александрович допил свой чай, поблагодарил сестру и пошел одеваться. Сунув ногу в ботинок, он понял, что злопамятный кот все-таки выполнил свое обещание…

Следующий день…

На следующий день Оленька встретилась с дедом и, пригрозив ему тем, что расскажет бабушке обо всех его приключениях, уговорила помочь внуку и найти интересный, не очень сложный маршрут. Эскимос подумал и вспомнил про своего старого знакомого со странным именем Леший, который живет ныне в далеком таежном поселке Закус. Он встречает тургруппы и выводит их на маршрут. Контакты Лешего дед внучке дал и обмолвился, что Куприянов попросил его найти туриста — «шпиона», который по возвращению доложит ему обо всех оплошностях руководителя. Заметив недобрый взгляд Оленьки, Эскимос сразу же поднял руки, мол «сдаюсь», и сказал, чтобы они с Ромой не волновались. Дело в том, что…

Студент геологического факультета Государственного университета имени Снежаны Подснежниковой Дарьян Покровский уже в четвёртый раз шёл пересдавать зачет по минералогии к преподавателю, которого все за глаза звали Эскимосом. Да, да, именно, дорогие читатели — дед Оленьки Петроградской преподавал минералогию в университете. Уважаемым был человеком, доктором наук.

А Дарьян — откровенный мажор, почти с самого детства рос в достатке. Почему «почти»? Помните историю, про ненормального патологоанатома, который открыл стрельбу в центре города по уткам? Так вот, Олег Уюкович Могильников — его настоящий отец. История, из-за которой парень не знает о существовании своего отца, долгая, о ней вы узнаете позже, дорогие читатели. Главный герой комедии, её автор, полагает, что в данный момент вы должны знать следующее — Дарьян Покровский не видел своего биологического папу. Рос с матерью и отчимом — Николаем Покровским, под чьей фамилией он и живет. Приемный отец, в прошлом был влиятельным криминальным авторитетом. Ныне — «почти» легальный чиновник Николай Куппоне. Дарьян, понятное дело — не сирота. Однако, он всегда чувствовал себя сиротой. Родителям не было до парня никакого дела. Отчим просто «откупился», когда тому исполнилось шестнадцать — подарил «золотую» банковскую карту, чтобы тот ни в чем себе не отказывал. Ни ласки, ни родительской любви, ни доброго совета парень не знал с детства. Адаптироваться к условиям жизни в обществе приходилось самостоятельно. Плюс ко всему, мама часто говорила, что его биологический отец — отвратительный человек, ушел из семьи. Так и заложила в его душу обиду на весь мир, злость на отца и недовольство своей жизнью. Дарьян часто ходил хмурый, был вспыльчивым и надменным. Как результат — проблемы с общением. У него не получалось располагать к себе людей. Внешне он был привлекательным брюнетом среднего роста. Немного полноват. Но небольшая полнота ему очень даже шла. Он притягивал к себе женщин, но не мог удержать их рядом. Все заканчивалось мимолетными интрижками. Дарьян не понимал, что он делает не так. И шутить старался, и разговаривать на умные и глупые темы, но настоящей любви и женской ласки так и не почувствовал.

У него было много денег. Дорогой автомобиль, дорогая одежда — парень старался стать среди молодых людей своего класса. Не получилось. Не нашел друзей и среди студентов, его не принимали в компании, считая бездушным мажором, да еще и отчим — известный бандит. И все же ему удалось найти общий язык с одним парнем с потока, с Серегой Эдкевичем. Простым и душевным болтуном, который часто прогуливал пары, потому что увлекался фотографией.

К учебе Дарьян тоже относился пренебрежительно. Многие преподаватели ставили ему зачеты, потому что боялись отчима. Многие, но не все. Был один, который, как сам он выражался, «плевать хотел на всяких там авторитетов, потому что геолог должен знать минералогию, минералогия — это не камушки! Минералогия — это минералы!». Этим преподавателем и был Эскимос.

В один прекрасный, но пасмурный день на информационном стенде возле деканата геологического факультета вывесили списки на отчисление. Среди несчастных было и имя Дарьяна Покровского. Отчисляли его из — за несданного зачета по минералогии.

— Добрый день! — чуть ли не ногой открыл дверь преподавательской Дарьян.

В кабинете никого не было. Открытое окно, рядом с ним стол, на котором лежали курсовые проекты студентов. За окном — страшный ливень. Капли дождя залетали в кабинет и вскоре намочили курсовые. На стол натекла лужа, в которой лежала зачётка и пять тысяч рублей. На стене возле стола висел портрет Дарьяна в камуфляжной форме, с подписью «Рядовой Покровский» — вот такие отношения были у Дарьяна с Эскимосом.

— Явился, рядовой… — раздался голос со стороны двери, парень дёрнулся. — Ты бы на пары прибегал с такой скоростью, — сурово произнес Эскимос. Обошел студента и сел за стол. Из окна на него моросил дождик. Но, казалось, преподаватель этого не замечал. Он сложил руки в замок, надел большие очки в черной пластиковой оправе, затем закурил, вопреки всем правилам пожарной безопасности. — Ты даже не представляешь, как я рад, что у меня появился шанс отчислить тебя, — улыбнулся Эскимос, — зачем пожаловал?

— Милош Аскольдович, я понимаю, что отношения у нас с вами не самые дружеские, но это не повод ломать мне жизнь и отчислять из университета! — высокомерно заявил Дарьян.

— Ты думаешь, я из-за наших междоусобиц попросил декана тебя в списки на отчисление включить? Бросьте, господин Покровский, мне семьдесят с копейками, неужели вы думаете, что я буду заниматься такой ерундой? — усмехнулся Эскимос. — Покровский, ты — лентяй! Лекции мои прогуливал. Да и учить ничего не хотел. Вот и результат… Теперь ты — в армии! — он радостно потер руки.

— Да, лекции иногда пропускал, но учил. Вы же на крайней пересдаче меня выгнали из аудитории, потому что я нечаянно непонятную закорючку в названии горной породы «горнблендит» написал! — не отступал Дарьян.

— Мы оба знаем, Дарьян, что эту, как ты выразился, закорючку, в этом слове ты написал неслучайно, — возразил Эскимос.

— А доказательства-то есть у вас? У меня почерк, в целом, такой…в закорючках, — пробурчал Дарьян.

— В любом случае, это признак твоей лени! — ответил преподаватель, — впрочем, у меня есть предложение, рядовой Покровский, как продлить твою жизнь в университете.

Дарьян достал банкноты из бумажника, приготовился отсчитать нужную сумму.

— Не понял?.. — протянул Эскимос.

— Речь ведь о деньгах пойдет? — спросил пока еще студент.

— На мороженку себе оставь, на эскимо, — вздохнул Эскимос и продолжил, — у меня есть предложение…

Спустя время…

Вечером того же дня Милош Аскольдович перезвонил Оленьке Петроградской и сообщил, что «засланец» дал добро на участие в походе. Имя его — Дарьян Покровский.

На следующий день…

Дарьян Покровский стоял у деканата, разглядывая списки на отчисление. По коридору несся Эдкевич, в руках он держал камеру. Следовал в, так называемую, фотолабораторию. Засмотревшись на девушку из профкома, Эдкевич влепился в Дарьяна. Тот выронил хот-дог сосиской вниз, кетчуп запачкал дорогие замшевые туфли. И это стало последней каплей в душевных терзаниях Покровского. «Воодушевлённый» предполагаемым отчислением и погибшими от нападения дешевого кетчупа туфлями, парень не пожалел красноречивых эпитетов, завершив гневный монолог фразой: «Конь педальный!».

Девушка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, не растерялась и сделала снимок дорожно-транспортного происшествия возле деканата геологического факультета. Кстати, чуть позже в одной из газет появится статейка с этим фото под заголовком: «Стипендии в России настолько маленькие, что студенты вынуждены бороться за еду».

— Извини! Засмотрелся! — сказал Эдквич, поднял булочку и сосиску, вернул в руки Дарьяну, — вот, возвращаю.

Дарьян в недоумении посмотрел на приятеля.

— Ой, прости! — Эдкевич выбросил хот-дог в урну.

— А туфли? — недовольно спросил Дарьян.

— Туфли тоже выбросить? — пошутил Эдкевич. Дарьян приподнял бровь.

— Извини, я почищу! — смутился Эдкевич.

— Замшу, от кетчупа и горчицы? — усмехнулся Покровский, — знаешь, сколько они стоят?

— Я подкоплю и куплю, — расстроился Экдевич.

— Ладно, забудь. Моим родителям наплевать, куда я деньги трачу. Хочешь извиниться — дам денег, сходишь в магазин и купишь мне точно такие же, — предложил Дарьян. Эдкевич согласно кивнул, а затем обратил внимание на список.

— О, да ты в армию собрался? — хмыкнул он.

— Ха-ха-ха! — разозлился Дарьян.

— Если серьезно, все из-за Эскимоса? — понимающе вздохнул Сергей.

— Его самого, — тоже вздохнул Покровский, — два курса с ним воюем и, наконец, его мечта сбылась — я в списках на отчисление.

— Повестка в армию уже пришла? — снова пошутил Эдкевич.

— Слушай, иди куда шёл! — рявкнул Дарьян.

— Да не грузись ты так! У всех же неприятности случаются в жизни! Вон, к примеру, вчера какой-то лихач на машине по луже проехал. Вся лужа — на мне. Потом бездомные чуть не избили, камеру в канализацию уронили, ещё и утка… — рассмеялся Сергей.

— Не скучно ты живешь, — протянул Дарьян, удивленно взглянув на Эдкевича.

— А если серьезно, что думаешь делать? — Эдкевич убрал улыбку с лица.

— Эскимос, — выдержал паузу Дарьян и направился с приятелем в сторону буфета, — предложил мне сделку.

— Сделки с дьяволом до добра не доводят! — хмыкнул Сергей.

— Он сказал, что если я хочу получить зачет по его предмету, то должен пойти в поход под руководством какого-то Романа Валенова, записывать все его «косяки», а по возращению, обо всем доложить, — рассказал Покровский.

— Стукачом, в общем, поработать… — протянул Эдкевич, остановился возле подоконника, положил камеру и присел завязать шнурки. Завязал, встал, камеру забыл и пошёл дальше. — Ну и чего ты грузишься? Отдохнёшь, еще и зачёт получишь! Ты ведь геолог, значит, как бы сказал ваш «древний» 85-летний декан, дух тайги течет по твоим венам и бла-бла-бла.

— Бла-бла, — ты камеру–то свою, где оставил? — заметив, что друг идет без своего любимого аксессуара, спросил Дарьян. Эдкевич похлопал зачем-то руками по карманам и рванул назад. Позднее Дарьян узнал, что с камерой этой случилась настоящая эпопея, связанная с уборщицей по фамилии Петровна, которая свято верила в то, что камеру на подоконнике оставил её покойный муж, бывший моряк. Кстати, дорогие читатели, Петровна — это та самая уборщица, которая работала у Куприянова в фирме. Когда Сергей успел прямо перед ее носом схватить свою забытую камеру с подоконника, она, крича «на абордаж!», бегала с веником за ним по коридорам факультета, стараясь отобрать «свою» технику.

Вечером побитый веником Эдкевич созвонился с Покровским по телефону и сказал, что готов присоединиться к походу, «поохотиться» за удачными кадрами, да и, в целом, он давно не выбирался на природу.

Лея Карабейникова…

Еще одна наша героиня — Лея Карабейникова. Девушка просто безумно была влюблена в Тощего ещё со школы. Познакомились они в отделении полиции. Лее часто приходилось забирать оттуда своего деда-алкоголика. В один прекрасный день, в пятницу тринадцатого, ученица 10 класса Лея в очередной раз пришла в отделение за дедом. В этот же день к своему любимому дяде, на тот момент лейтенанту, Дубанько приехал в гости ученик 9 класса, Мишка Худогубкин. Когда парень заходил в отделение, ему наступил на ногу толстый мужичок в форме. Мужичок не извинился, вышел на улицу, подошёл к серому автомобилю, взял трубку мобильного телефона и ушел. Машину Мишка запомнил, грозно проводил взглядом мужичка и сам направился к этой машине. Два литра газировки, выпитые ранее, помогли подростку отомстить — написать на колесо автомобиля обидчика.

Спустя полчаса лейтенант Дубанько кричал в своем кабинете на племянника…

— Как можно было написать на машину начальника полиции!? Я отказываюсь понимать, Миша! — лейтенант взял такую высокую тональность, что резонировали стаканы на подоконнике.

— Мне этот толстый мужик наступил на ногу и даже не извинился… — замялся Худогубкин.

— Толстый? — фыркнул Дубанько. — Да он месяц назад победил в соревнованиях по легкой атлетике!

— Видимо, среди любителей гамбургеров, — буркнул Тощий, скрестил руки и отвернулся.

— Этот толстый, по твоим словам, гражданин — товарищ начальника полиции Сталина, между прочим, и его просто попросили сходить за трубкой в машину! — рявкнул лейтенант.

— Ну, да, неловко вышло, — вздохнул и опустил взгляд Тощий.

В это время, когда Дубанько орал на своего племянника, алкоголик Карабейников, в очередной раз навестивший старых «друзей», вышел из здания, пошатываясь. Почему «друзей»? Потому что его стабильно, раз в неделю привозили в отделение за хулиганство, пьяный дебош или сон на тротуаре возле детского садика. Один раз на детской площадке он выгнал из деревянной машинки двух детей, сказал, что ему срочно нужно ехать на рынок за помидорами. Сел в нее и уснул. Этот тип, ожидая внучку Лею, которая ехала в автобусе и застряла в пробке, резко захотел в клозет. Времени бежать до второго этажа, так как на первом туалет был заперт, у него не было. И тут он увидел симпатичную машину серого цвета…

— У меня один вопрос, господа, — произнес Дубанько, на этот раз уже двум хулиганам, находящимся в кабинете, — колеса автомобиля начальника полиции медом намазаны, не пойму?

— Я уже сказал, почему так сделал. Неловко получилось. Прошу понять и простить! — умоляюще сложил руки на груди Тощий.

— Извините, а вы, — алкоголик Карабейников икнул, — кто?

— Смерть твоя, с косой, — отрезал Дубанько.

— Косой? — переспросил алкоголик, пытаясь сфокусировать взгляд в одной точке.

— Дядя, можно я пойду? Здесь жарко очень и душно, — попросил Тощий.

— Куда пойдешь? А машину начальника полиции кто будет мыть? — спросил лейтенант.

— Кто? Мыть? — вскликнул Тощий.

Дубанько улыбнулся, откинулся на спинку стула и обеими руками указал на Тощего и на алкоголика:

— Вы! Вы будете мыть! — радостно известил шалунов капитан. — Тряпки — в зубы и марш на улицу!

— Я не буду мыть, — проскрипел алкоголик. Тощий с ним согласился, напомнив дяде, что его действие вызвано недоразумением!

— Недоразумение, дорогой племянник — это то, что ты на кожуре от банана, который сожрал, умудряешься поскользнуться. А писать на машину начальника полиции — это преступление! — хлопнул ладонями по столу Дубанько, снова откинулся на спинку стула, достал из верхнего ящика стола пончик в розовой глазури, и с удовольствием откусил половину.

— Пончик, — буркнул алкоголик.

— Верно, пончик, — ответил лейтенант.

— Да не булка ваша, а вы пончик! — решил дерзить алкоголик. Тощий коротко хихикнул. Лея, которая тоже находилась в кабинете, попросила, чтобы дед замолчал. Сама девушка, при этом, не отрывала глаз от Тощего, чем-то он ей очень понравился. Миша постоянно нервничал — стеснялся нечаянной свидетельницы его позора. Лея же думала, что он забавно себя ведет, у него милая мимика, а растерянность вызывала у нее желание чем-нибудь помочь.

— А я вас, господин Карабейников, наверно в тюрьму упеку! Питание там будет вовсе не из пончиков! — лейтенант прожевал вторую половину кондитерского изделия и обратился к племяннику. — Миша, тряпку в руки и вперед, мыть машину. Или тоже в тюрьму хочешь?

— Маме тогда все расскажу! И особенно о том, что вы меня посадить хотите вместе с этим алкоголиком! — повысил голос Тощий.

— Нет, не с ним, а в другую камеру! К маньякам, которые любят детей обижать! — пошутил Дубанько.

Тощий взлетел со стула и устремился к выходу, а в это время со стороны коридора к двери приближался сержант Пьянковски. Отметим, что дверь открывалась в кабинет… В общем, Пьянковски толкнул, и она всей массой ударила Тощего. Тот повалился на пол без сознания.

— Опять он! — вскликнул Пьянковски.

Дубанько присел на корточки возле племянника и влепил ему несколько легких пощечин. Алкоголик Карабейников, который все также сидел напротив стола, под воздействием белой горячки или ещё чего алкогольного, решил, что лейтенант дал пощёчину его внучке. Сжав кулаки, он, спотыкаясь о каждый предмет, что встречал на пути, ринулся выяснять отношения с полицейским. Дубанько повернулся к Карабейникову, встал… Перед глазами алкоголика стояли два Дубанько. Взгляд он так и не смог сфокусировать… Бац — нанёс он удар по воображаемому врагу.

— У моего приятеля, — икнул, — патологоанатома, — снова икнул Карабейников, — друг работает в полиции, он — лейтенант! Он всем вам покажет «кузькину мать!» — пригрозил алкоголик и нанес еще несколько ударов по воздуху. Лея готова была со стыда сгореть. Пьянковски и Дубанько переглянулись, хмыкнули, пожали плечами.

— Пьянковски, отведи его в камеру, пусть проспится, — отдал приказ лейтенант и повернулся к племяннику, который постепенно стал приходить в себя.

Тут вмешалась Лея и попросила отпустить дедушку. Она обещала, что сейчас отвезёт его домой и там бабушка за ним присмотрит.

— Допустим, гражданка Карабейникова, я его отпущу. А машину кто помоет? — ехидно улыбнулся лейтенант. — Виновные должны быть наказаны физической работой… ну или поселиться в тюрьме. Могу посадить его. Выбирайте! — усмехнулся Дубанько. — Племянник мой, смотрю, в тюрьму не стремится, решил голову о дверь разбить и увильнуть от наказания в больницу. Как себя чувствуешь, гроза дверей? Сколько пальцев видишь? — он помахал перед Тощим пальцами. Тот ответил. Не ошибся.

— Но товарищ лейтенант, дедушка в таком состоянии еще что-нибудь с машиной сделает… Стекло разобьёт, например! — волновалась Лея. Взяла деда за руку и усадила его на стул.

— Думаю, гражданка Карабейникова, вы с моим племянником хорошо справитесь с мойкой машины, и вместе не скучно будет. Помоете — все свободны! — решил лейтенант. — Пьянковски, писающего деда пока посади в камеру, а я добровольцев до машины провожу, справедливость должна восторжествовать! — усмехнулся Дубанько.

Так и произошло первое знакомство Миши Худогубкина и Леи Карабейниковой — возле машины начальника полиции с тряпками в руках. В первое время Тощий не мог найти в себе силы заговорить с девушкой, ему было стыдно из-за своего пакостливого поступка. Лея тоже была не в восторге от того, что натворил дед. Красные, как помидоры, они разошлись по разные стороны автомобиля, но спустя некоторое время успокоились, смирились с неизбежным, и потихоньку разговорились. Тощий не блистал интеллектом, но отличался наивным и добрым взглядом на мир, чем и впечатлил девушку. А его лёгкая рассеянность и невнимательность показались ей очень милыми. Лея попросила его принести ведро чистой воды, так Мишка умудрился запнуться о него и разлить воду по парковке.

Заметим, что в этот день в отделение заявилась известная уже вам, дорогие читатели, «индустриальная» бабулька, чтобы написать заявление о краже газет из ее почтового ящика. Увидела, как молодые под надзором полицейского моют дорогую иномарку, сфотографировала, а вечером выложила в соцсети с заголовком «Рабство в полиции». Забегая вперед, скажем, что после этого поста сам лейтенант Дубанько начал воровать газеты из почтового ящика бабки — Сталин его премии лишил.

А Тощий и Лея продолжили общаться и после «полицейского беспредела». Миша испытывал определенные трудности в общении с девушками. Худой, рассеянный троечник обычной внешности интересовал немногих. А раз опыта не было, то он постоянно нервничал и боялся, что сделает при Лее что-нибудь неправильно, скажет что-то не то. В общем, вел себя довольно неуклюже. Впрочем, и Лея опыта общения с противоположным полом почти не имела. Ну, поцеловалась в пятом классе с мальчиком, которому, в итоге, показалась скучной — застенчивой девушкой она была. Но с Тощим Лея чувствовала себя легко и свободно. А еще ей хотелось о нем заботиться. В этом Мишка нуждался как никто другой. То в грязь свалится и Лее приходилось вытирать ему лицо платочком и домой провожать. То занозу посадит, то его дверью в автобусе защемит… А однажды она его от хулиганов спасла. Привязалась к ним парочка нагловатых молодых парней, Тощий решил отпор дать, замахнулся — плечо вывихнул. Пришлось Лее защищать свое сокровище. Пронзительно завизжав, она принялась размахивать своей сумочкой, а дамские сумочки, как известно, по весу — оружие массового поражения. Нападающие позорно бежали с поля боя.

Тощий увлекался литературой, мечтал играть в театре, хорошо запоминал стихи, мог цитировать любимые отрывки из романов… И блистательными знаниями литературы, декламацией стихотворений великих поэтов он окончательно покорил сердце девушки. Лея влюбилась. Но увы, это была безответная любовь. Спустя пару месяцев после знакомства, сердце девушки больше не могло спокойно качать кровь по жилам, когда любимого не было рядом. Она хотела проводить с Мишей каждую минуту. А Тощий… Тощий почувствовал, что её напористость стала его раздражать. Увы, ответного огня в душе парня не зажглось. И он ей в этом признался. Сердце Леи было разбито. Она надеялась, что смирится, но разве разум способен победить сердце? Она не оставляла попыток наладить с Мишей общение. Но тот отстранялся всеми возможными способами. И некомфортно ему было с девушкой, и в то же время боль не хотел ей причинять. Усугубляло ситуацию то, что учились они в одной школе.

Однажды у Тощего завязался, как он думал, роман с девочкой из другой школы. Но та история осталась покрыта тайной даже для автора комедии. Первый поцелуй у Мишки случился тоже в тех отношениях. Он же стал, условно, последним. Девушка его бросила в новогодние праздники. Еще и гадостей всяких наговорила. С той поры Мишка стал бояться предательства, душа болела от поступков «этих коварных» женщин. Так сильно болела!

А Лея… Несмотря ни на что все так же любила Тощего и ни на кого больше не могла смотреть. Она не теряла надежды и верила, что любовь, в конце концов, победит…

Настоящее время…

За все время, что Тощий жил у капитана Дубанько, он чуть ли не каждый день преподносил родственнику неприятные сюрпризы. Дядя все чаще подумывал, как бы избавиться от племянника хоть на недельку, чтобы отдохнуть. Случай с банановой кожурой в метро просто довел его до точки кипения!

И вот однажды Александр Казбекович Куприянов пришёл в участок в очередной раз забирать свою ненормальную уборщицу Петровну. Дама по какой-то своей надобности заглянула в университет имени Снежаны Подснежниковой, украла камеру и избила веником студента по имени Сергей Эдкевич. В разговоре, шутки ради, Куприянов упомянул, что тот самый «бомж» — Роман Валенов, которого он накануне также забрал из отделения, собирает группу для несложного похода дней так на пять, без учета дороги. Капитан Дубанько, только и мечтающий — куда бы спровадить на недельку непутевого родственника, сразу ухватился за его слова и предложил взять в поход Мишу Худогубкина.

— Ну, уж нет, капитан! Если ваш племянник пойдет в поход с Валеновым, то этот «ядерный» дуэт ещё до похода сгинет и других за собой утянет! Тьфу-тьфу! — переплюнул Куприянов и постучал по дереву.

— А уборщица-то твоя по уголовной статье проходила, и не раз уже, кстати, Казбекович! — подмигнул Дубанько.

В общем, Куприянову пришлось смириться с неизбежным злом в образе Худогубкина. Тощий, сам того не ведая, оказался одним из участников похода под руководством Валенова.

Через пару дней Лея Карабейникова опять явилась в отделение полиции за своим дедом. Он, совершенно непонятно из каких соображений, снова пометил машину начальника полиции. Здесь Лея узнала от Дубанько, что любимый ее Мишенька Худогубкин готовится поневоле стать туристом. Девушка решила, что поход — отличная возможность побыть рядом с любимым. О том, что в походе она не была ни разу в жизни и не имеет ни малейшего понятия о том, как к нему готовиться и что нужно с собой брать, Лея как-то не подумала. Эх, любовь… Тощий разумеется, о ее решении стать участницей похода, не знал.

Элина Бордзан…

Элина Бордзан училась в престижном техническом университете имени Леонида Войнамировича Толстого на кафедре ядерной физики. Её студенческая жизнь состояла из бесконечных пар, лекций, экзаменов, книг, олимпиад по физике и родительского контроля. Последний пункт — для нее был самым тяжелым. С тех пор, как ей исполнилось семь, и она пошла в первый класс, девушка забыла, что такое свободное время. Отец — доктор исторических наук, профессор, декан факультета. Мама — главный врач онкологической клиники, кандидат медицинских наук. Родители с детства держали дочь под своим крылом, контролируя буквально каждое её действие — от учёбы до общения со сверстниками. Чрезмерный контроль привёл к тому, что девчонка боялась получить отметку ниже, чем отлично — ведь за это родители лишали её карманных денег и подолгу с ней не разговаривали. Девушка боялась задерживаться в университете, поэтому, на любое приглашение одногруппников провести время вместе, отвечала отказом.

Постепенно Элина замкнулась в себе, думала только об учёбе, о работе на кафедре и будущем поступлении в аспирантуру. Учёба, занятия на скрипке, дополнительные занятия по английскому и французскому. В свободные минуты она выходила на пробежку или прогулку недалеко от дома. Как правило, так происходило пару раз в неделю и на этом свободное время у нее заканчивалось.

Именно во время такой прогулки, Элина встретила странного паренька, который фотографировал голубя в луже. Ребята познакомились при странных обстоятельствах, но обменялись контактами и, по возможности, поддерживали дружеское общение. Как-то в выходной Эдкевич предложил Элине составить ему компанию и сходить на фотовыставку в Тортиковскую галерею в Золотоордовском переулке. Беседуя о принципах построения экспозиции, парень обмолвился о том, что собирается в ближайшее время в поход вместе с товарищем, где будет охотиться за «интересным» кадром. После выставки ребята зашли в кофейню «Имбирный пряник». Уютно расположившись за столиком, они несколько часов беседовали о жизни и предстоящем путешествии Эдкевича. Походная романтика давно манила Элину. Она прочитала много книг о приключениях, о принципах выживания в тайге, да и, в общем, изучила всю походную тематику в теории. Мечтала, наконец, выделить в своем графике свободное время и выбраться на недельку на природу, отдохнуть, почувствовать себя свободной. Единственной, но очень существенной преградой являлись родители. Элина боялась, что они ее не отпустят, опасаясь за учебу — ведь впереди дипломный год. Но Эдкевич — мастер науки «болтологии», пообещал, что убедит ее родителей отпустить в поход дочь. Девушка, конечно, не отнеслась к его предложению серьезно, понимая, что уговорить ее родителей невозможно. Но не тут-то было… Когда мама позвонила Элине в восьмом часу вечера с криками «Где ты, лентяйка?», парень решил, что сегодня — идеальный день, чтобы решить проблему.

— Ты сума сошел? Если ты будешь с ними разговаривать, они точно меня не отпустят! Отец начнёт снова говорить, что вместо учебы я в декретный отпуск уйду! — замахала руками Элина и принялась усиленно протирать очки.

— Считай, что сегодня — лучший день в твоей жизни! — уверенно заявил парень. — Идем к тебе, будем разговаривать с родителями!

— Нет! — твердо ответила Элина.

— Да! — улыбался Эдкевич.

— Нет! — уныло тянула свое Элина.

— Да! И не спорь, иначе за ужин и такси ты сама будешь платить! — хитро прищурился Эдкевич. Элина напряглась.

— Вчера стипендия пришла, я и сама за себя заплатить могу! — фыркнула девушка.

— Хорошо! Ты победила. У меня деньги на телефоне закончились, дай, пожалуйста, свой, я парням в общагу позвоню, попрошу воду на пельмешки поставить, — Сергей искренне вздохнул и протянул руку.

Элина, не подозревая ничего плохого, тут же дала ему телефон, а коварный Эдкевич… набрал номер ее мамы. Девушка вскочила, попыталась выхватить аппарат из его рук, но он лихо уклонился. В общем, минут пять они бегали один от другого по залу, как кошка с мышкой, пока парень не укрылся от девушки в мужском туалете. Элина решила, что для нее настал личный и окончательный конец света, с этой самой минуты родители совсем не спустят с нее глаз и никаких свободных часов вне дома у нее больше не будет.

А Эдкевич, тем временем, представился председателем профкома университета и рассказал о том, что группа активных студентов, в число которых входит и Элина, собирается в многодневную вылазку на природу. Это будет такой экологический маршрут, в программу которого входят конкурсы, уборка мусора, курс выживания в лесу. Акция поддерживается ректоратом и преподавательским составом. Учеба у старшекурсников начинается с середины сентября, поэтому занятия студенты не пропустят. Ну и так далее и тому подобное. Эдкевич соловьем разливался. Наконец, закончив разговор, он вышел из туалета. Элина, со слезами на глазах, выхватила у него аппарат и заявила, что больше не хочет с ним общаться.

— Тебя мама отпустила, — с улыбкой на лице остановил девушку Сергей.

Немая сцена. А потом… Потом она завизжала от радости на весь «Имбирный пряник». Эдкевич рассказал о подробностях разговора и добавил, что любит горячий глинтвейн и пломбир с шоколадной крошкой. Впрочем, за добрую весть и помощь в таком тонком деле, как разговор с ее родителями, Элина была готова заказать ему любые «вкусняшки». Себе она взяла кружечку имбирного чая и еще около часа они обсуждали предстоящий поход. Для девушки эта перспективная поездка была неожиданным и новым событием в жизни…

Могильников…

Господин Могильников после инцидента со стрельбой в центре города был предварен в отдел полиции и помещен в камеру временного содержания. Ничего серьезного ему не грозило — просто капитан Дубанько решил на сей раз немного приструнить своего старого знакомого, ведь подобные выходки тот позволял себе не впервые. В тот день по нелепой случайности в камеру снова угодил пьяный Эскимос — доктор наук Милош Аскольдович, за дебош, устроенный в контактном зоопарке — он подрался с бараном и украл мадагаскарского таракана.

У Могильникова желания разговаривать с подозрительной личностью не было никакого, как, впрочем, и с другими людьми. Ему комфортно жилось на работе с молчаливыми клиентами. Эскимос предпринял попытку познакомиться с сокамерником, но Олегу Уюковичу стоило издать свой фирменный «замогильный» рык, как доктор наук испуганно замолк. Но спустя минут пятнадцать, заговорил сам с собой. Ворчал, что устал от преподавательской деятельности. Еще больше устал от таких студентов, как Дарьян Покровский.

Могильников, который многие годы думал, что сын его, по воле отчима, живет где-то на краю Земли, услышал имя… своего сына. Он тут же подсел к Эскимосу на лавку.

— Не ешь меня! — заныл дед. Могильников опешил, но все же попытался наладить контакт с испуганным мужичком. В конце — концов, ему это удалось. Но когда начал расспрашивать Эскимоса о Дарьяне, тот снова напрягся и назвал Олега Уюковича педофилом. От бессилия Могильников снова зарычал, чем еще больше напугал бедного доктора наук, тот забился в самый угол.

— Мы что, патологоанатомы, все такие страшные? Это мой сын! — буркнул он и достал фотографию, которую всегда носил с собой в бумажнике. Если быть точнее, то это были два фото, склеенные между собой обратными сторонами. На первой — Дарьяну четыре годика. На второй — двадцать лет. Могильников показал фотографию Эскимосу, спросил, не об этом ли студенте он только что говорил? Тот нервно сглотнул слюну, посмотрел и боязливо кивнул головой. На минуту в камере стало светлее — это в душе улыбался патологоанатом, а с виду даже бровью не повел. Около часа он расспрашивал преподавателя о Дарьяне. Узнавал, как тот учится — любые подробности, которые были известны Эскимосу. После вежливо попросил не сообщать сыну об их разговоре, так как считал, что тот не должен знать, что его настоящий отец рядом и что он жив… А чтобы доктор наук все-таки не проговорился, он наклонился к уху собеседника и шепотом сообщил, что людей, которые умеют потрошить других людей, обманывать не рекомендуется. И зарычал… Эскимоса ждала кошмарная и бессонная ночь. Впрочем, не спал и Могильников, он снова и снова мысленно возвращался к сыну.

Утром Олега Уюковича, выпустили из каталажки. На работе он был крайне невнимателен. Проведя двадцать три года вдали от сына, полностью лишенный возможности хотя бы видеть его, он вдруг узнал, что тот совсем рядом. Из-за переживаний у него то скальпель из рук выпадет, то бутерброд маслом вниз упадет, то яблоко под стол укатится. Могильников, как и многие патологоанатомы, мог обедать в присутствии своих непосредственных клиентов, но, если еда упала на стол, тем более, на пол — все, есть ее нельзя! Можно подхватить инфекцию, а заболеть и умереть, чтобы стать клиентом другого патологоанатома — этого он себе позволить не мог!

Хорошо еще, что в этот день работы было немного. К обеду Могильников сидел в углу раздевалки для сотрудников, пил разбавленный спирт и разбирал «бардак» в своей голове. После полудня привезли еще одного клиента. Причем привезла, почему-то, полиция. Его внесли в морг, положили на стол, перекрестились и направились к выходу. На вопросы врача господа полицейские не реагировали, один только выдавил из себя: «Так положено!». Могильников разозлился. И это страшное зрелище, полицейским не позавидуешь…

— Стоять! — взревел патологоанатом. Сопровождающие замерли, как оловянные солдатики и повернулись.

— Мы, в общем-то, при исполнении, гражданин! — как-то робко сказал один.

— А я патологоанатом и у меня скальпель в руках. Кто это? — уже спокойно, но все так же сурово, спросил Олег Уюкович.

— Нашли труп в фонтане. Дубанько сказал, к вам сразу везти, — ответил полицейский.

— Дубанько? А что скорая? — удивился Могильников

— Ничего не знаем. Можно мы пойдём? А то страшно тут у вас, — произнес полицейский, и они с коллегой вылетели из помещения.

Патологоанатом присмотрелся к телу — вроде похож на деда-преподавателя, с которым он вчера в камере разговорился… Но этот весь то ли в грязи, то ли в саже. На шее татуировка — «супердед». Алкоголем тянет — за версту. Дыхание отсутствует. Пульса нет. Могильников вздохнул. Тяжело вздохнул. Так тяжело, что даже зеркало у раковины не выдержало нагрузки и треснуло. Повернулся к столу с инструментами, надел перчатку. Повернулся обратно — тела на столе нет. Простой смертный страшно бы перепугался, побежал бы за экзорцистом, ну, или за священником. Но не Могильников. Он зевнул, сделал пару глотков из фляги, вытянул из кармана пакет с бутербродом, достал его, съел, снова зевнул и потянулся, а затем отправился заниматься своими делами, словно трупы у него не первый раз сами по себе пропадают. По пути зашел в ординаторскую, чайку выпить и увидел, что «мёртвый» гражданин сидит возле фляги с водой и поглощает жидкость огромными глотками.

— Ох, юбилей декана геологического факультета — это сущий ужас. Туда вход только для бессмертных! — выдавил Эскимос, потом сообразил, что находится, кажется, в морге и занервничал. — А что я здесь делаю?!

— Труп встал. Такое в практике у меня в первые, — почесал затылок Могильников. Налил стакан крепкого чаю, сел, сделал глоток.

— Какой труп? Почему я в морге? Я что, умер? На кого же я дачу оставлю, на бабку что ли? — запаниковал доктор наук.

— Да, умер, поэтому тебя и привезли в морг на вскрытие, — спокойно ответил Могильников.

— Что!? — завопил дед, и в панике принялся себя ощупывать: — Но я же ощущаю себя. И не разрезанный я… Голова только сильно болит и все!

— Все правильно. Ты в ином мире теперь. Это душа твоя, а я тот, кто правит миром смерти! — басом ответил Могильников, поднялся со стула, расправил свой белый халат, убрал руки в карманы. На халате — несколько пятен крови. Страшно, аж жуть! Эскимос же не знал, что это утром патологоанатом на себя кетчуп пролил, он ведь тоже нервничал…

— Я так и думал, что юбилей декана — это сон! Хорошо помню, как с тобой о сыне твоем разговаривал, а тут вдруг в морге оказываюсь и передо мной опять ты, маньяк в кровавом халате! Не возьмешь меня, сволочь! — завизжал дед и ринулся к выходу.

— Не советую, — спокойно сказал Могильников. Эскимос открыл дверь, за ней стоит каталка с мертвецом, подготовленным для студентов — будущих патологоанатомов. Дед охнул, закрыл дверь и отошел в дальний угол помещения, подальше от Могильникова. Увидел флягу, открутил крышку.

— Не советую! — снова спокойно сказал Могильников.

Дед заупрямился, ведь его так мучила жажда, глотнул и подавился — чистый спирт! Нужно было срочно найти воду! Рядом на столе обнаружил пластиковую бутылку, по виду, с минералкой с любопытным названием «Чернобыльский источник». Открыл, сделал полный глоток и подавился — снова спирт! На глазах у него выступили слезы.

— Есть здесь где-нибудь вода! — прокряхтел дед.

— Вон, под столом две пятилитровые бутыли стоят, — показал Могильников, — только… Эскимос не дослушал, схватил одну, сделал несколько глотков и заорал…

— Я хотел сказать, что в одной из них — тоже медицинский спирт, — закончил патологоанатом.

Бедняга Эскимос стоял, согнувшись пополам, кряхтел, пищал, плакал.

— Чаю? — предложил Могильников.

Дед, немного отдышавшись, погрозил ему пальцем. Затем выпрямился, закинул в рот пластик жевательной резинки, достал старенький кнопочный мобильник и позвонил в полицию. Ему ответил дежурный.

— Это Эскимос говорит… То есть, Милош Аскольдович Петроградский… Меня насильно удерживает властитель смерти… Маньяк… В морге… Говорит про Дубанько, который, якобы, меня сюда отправил! Помогите, меня хотят убить! — доктор наук попытался объяснить диспетчеру, кто он такой и по какому поводу звонит. Дежурный три раза клал трубку. В конце — концов, капитана Дубанько все же пригласили к телефону.

— Алло, капитан Дубанько! Это пьяный дед, которого вы вчера в камеру временного содержания с патологоанатомом посадили! — Эскимос говорил и постоянно поглядывал на Могильникова, в надежде, что тому станет страшно. Но тот сидел спокойно, кушал бутерброд с салом. На деда Романа Валенова он не обращал внимания.

— Кто это? — сурово переспросил капитан.

— Милош Аскольдович Петроградский, вы меня за дебош в контактном зоопарке задержали, помните?

— Допустим, — процедил капитан.

— Меня сосед по камере, патологоанатом, в морге удерживает! Хочет на части порезать и тушку мою в Африку отправить для обмена на специи! Мне очень страшно, приезжайте скорее! — плаксиво, скороговоркой произнес дед

— Бывает… — ответил Дубанько и положил трубку. Больше дозвониться до полиции Милош Аскольдович не смог.

— Вам не доктором наук быть, а в театральном кружке работать. Зачем мне ваше тело каннибалам в Африку отравлять? Я и сам не прочь полакомиться добычей. Вот, видите, сало ем, угадайте, чье? — фирменным замогильным голосом протянул Могильников, а после еще и зарычал.

— Так все-таки это правда! Вы — маньяк и убийца! — снова завопил дед.

— Не буду убеждать вас в обратном. Думайте, что хотите. Мне все равно, — произнес Могильников и снова захлюпал чаем.

И тут Эскимос увидел охотничье ружье, лежащее на лавке у стола с пробирками, которое Могильников, непонятно на какой случай, хранил в морге. Он схватил его и прицелился в патологоанатома.

— Давай, признавайся, кто ты и зачем меня здесь держишь, а то застрелю! — пригрозил, сразу почувствовав себя храбрецом, Эскимос.

Что-что, а Могильникова невероятно раздражало, когда кто-то без разрешения брал его вещи. А тут еще его же ружье нацелили на него.

— Нужен ты мне, — ответил Могильников, поднялся с табурета, направился к Эскимосу, — ружье положи на место и выметайся из моего морга!

— Отойди от меня, выстрелю! — закричал с дрожью в голосе Эскимос.

Злой Могильников взялся одной рукой за дуло и направил его в потолок. Дед, видимо от испуга, нажал на спусковой крючок и выстрелил.

— Потолок за свой счет заново оштукатуришь, — уже спокойно констатировал Олег Уюкович. — Сядь на место, выпей чаю, алкоголик.

— Я лучше, наверно, пойду, — застеснялся преподаватель.

— Сядь, сказал! — взревел Могильников. Эскимос тут же на месте упал на табурет.

Олег Уюкович вернулся к обеденному столу, к салу, спирту, хлебу и чаю.

— Там, рядом с тобой, в шкафу кружка стоит. Бери и иди сюда. У меня пряники к чаю есть «Удача Бородача».

— Сладкое название, — протянул Эскимос, выдохнул, встал с табурета и принялся искать кружку. Открыл не тот шкаф…

— Святые Укупники! Что это? — дед взял в руки одну небольшую склянку, повернулся к Могильникову. — Это что, маринованные органы людей? — спросил он с тихим ужасом.

— Ну да, — спокойно ответил патологоанатом, — скупал на различных выставках, что-то украл из Кунсткамеры в Петербурге.

Эскимос покачал головой, поставил банку с сердцем на место, достал другую, более странную.

— Это окунь? — Милоша Аскольдовича посетило очередное откровение.

— Это я сам практиковался. Моя бывшая рыбка из аквариума. Увы, она трагически скончалась — упала в банку со спиртом, — вздохнул Могильников.

— Вы — страшный человек, — протянул дед, — маринованный окунь… Жуть! — добавил он и поставил окуня на место.

— Может быть, — сурово ответил Могильников, — иди уже сюда с кружкой, труп ходячий.

Эскимос осторожно подошёл, сел, поставил кружку на стол. Могильников налил ему крепкий чай с сахаром и пододвинул тарелочку с нарезанным салом.

— Извините, как вас там? Олег Уюкович?.. Олег Уюкович, мне не очень комфортно кушать среди трупов, можно я просто чаю попью, вы не против? — робко поинтересовался Эскимос.

— Мне без разницы, — холодно ответил Могильников и спросил, что случилось, почему доктора наук привезли в морг в состоянии мертвеца. Дед пожал плечами и добавил, что последнее смутное изображение, сохранившееся в его памяти — это фонтан, в который он за монетками залез.

— В науке платят мало? — хмыкнул Могильников.

— Я не помню, что делал в фонтане, а по поводу зарплаты… Зарплата — единственная стабильная вещь в нашей стране! — вскинув подбородок, воскликнул бывший мертвец, — я себе уже и морковь купить не могу, она теперь дороже бананов стоит! Конечно, морковь ведь в Эквадоре растет, — фыркнул Милош Аскольдович.

— Хватит! — рыкнул Могильников, — и так на душе тошно.

Эскимос замолк, сделал пару глотков чая и отодвинул кружку.

— Весьма специфичный вкус, — поморщился дед.

— Не пей, — холодно ответил Могильников.

— Боюсь даже на пенсию идти с такой зарплатой. Точно придётся за монетками в фонтан нырять, чтобы булку хлеба купить и литр молока, — снова заворчал дед, — да и студенты надоели уже, особенно сын ваш, Дарьян! Кстати! — будто бы осенило его, — Дарьян! Он же в поход собрался. Ну как собрался — я его уговорил!

Могильников навострил уши, перестал есть и вопросительно посмотрел на Эскимоса.

— Да, да! Внучка моя группу собирает, а Дарьян — любитель путешествий, вот я и предложил ему. Целых пять дней его в университете не будет — райское время для меня! — хихикнул доктор наук.

Могильников погрузился в мысли, сделал глоток спирта и впал в ступор.

— Олег Уюкович, с вами все в порядке? На вас лица нет! — минут через десять Эскимос помахал пальцами перед лицом патологоанатома. Тот глухо рыкнул. По телу Милоша Аскольдовича пробежались дерзкие мурашки. Ему даже показалось, что он протрезвел…

Затем Могильников вздохнул. Тяжело вздохнул. Так тяжело, что у бедного преподавателя аж в глазах потемнело. Эскимос понял, что без горячительного напитка разговора по душам не получится. Сидеть рядом с патологоанатомом страшно, а уходить как-то неудобно. Старик, не торопясь, вернулся к шкафу с маринованными конечностями, взял бутылку с ранее продегустированным спиртом и вернулся к столу, вылил чай в раковину, налил жидкости из принесенной бутылки и разбавил водой из стоящей на столе бутылки. Сделал глоток и скукожился, в стакане оказался голимый спирт!

— Я же разбавил! — простонал он.

— Ты разбавил спирт спиртом, друг! — буркнул Могильников.

Эскимос кинулся к канистре — там уже пусто, кинулся к другой — в ней плещется жидкость, напоминающая кровь. Открыл первый попавшийся шкафчик — нашёл бутылку, с надписью: «Седой татарин». Сделал пару глотков из горлышка. В бутылочке вместо воды оказалась водка. Вспотев, доктор наук принялся в панике бегать по ординаторской, ища спасение хоть в какой-нибудь таре. Нашел в дальнем пыльном углу еще одну канистру, аналогичную той, из которой недавно пил воду. Глотнул — опять спирт.

— Чтоб у тебя вся кровь заспиртовалась, — пробормотал он, задыхаясь. Могильников, тем временем, сидел неподвижно, погрузившись в свои мысли. Эскимос подбежал к раковине, открыл кран — тишина.

— Холодную воду отключили — профилактика, — сказал спокойно Могильников.

— Помогите, — сквозь слёзы пробормотал Эскимос.

— Водички? — предложил Могильников и, непонятно откуда, достал пластиковую бутылку. Эскимос пулей подлетел к нему, вырвал бутылку из рук и чуть ли не одним глотком ополовинил.

— Больше никогда не буду пить! — выдохнул Эскимос, сел на стул и посмотрел на Могильникова. Тот держал в руках уже известную читателям фотографию сына, смотрел на нее и медленно, тяжело дышал.

— Олег Уюкович, а что же у вас произошло? Почему вы не можете видеться с сыном? Суд запретил? — поинтересовался Эскимос.

Могильников выпил рюмочку, вздохнул и начал рассказ…

— Ты тут, как случайный попутчик в поезде, с ними мы, люди, часто бываем откровенны в течение долгого пути. К тому же Дарьяна моего знаешь… Итак, двадцать три… Или двадцать два года назад, супруга моя, бывшая, забеременела. Мне тогда пришлось уйти со службы. Устроился на работу в местную больницу. Денег было мало, но на жизнь хватало, — Могильников прервался, чтобы выпить ещё рюмку и продолжил: — Лето, День города. Мы с женой посмотрели на салют, затем пошли по набережной к дому, — рассказчик выпил ещё рюмку. Эскимос подавился куском сала, закашлялся, Могильников глянул на него — сало само упало в пищевод.

— Теплый вечер. Вдруг со стороны темного переулка, послышались крики. Кричала женщина. Я решил посмотреть, что происходит, вдруг помощь нужна? Жену попросил остаться на освещённой набережной, — Могильников снова опрокинул в рот рюмку, опустил взгляд, затем сжал кулаки и правой рукой ударил по столу — стол треснул. Эскимос с испугу упал с табурета.

— Она ведь просила меня никуда не ходить, остаться с ней… Но я не мог бросить человека в беде! — вспоминал Могильников, расхаживая по ординаторской. — Во дворе увидел, что трое пьяных парней приставали к девушке, хотели затащить её в подъезд… Я вступился, с двумя смог разобраться, а третий… — он замолчал. Эскимос поднёс ему рюмочку, тот выпил и через некоторое время продолжил: — А третий ударил меня чем-то тяжелым по голове. Очнулся я спустя четыре месяца в больнице. Чуть не отключили от системы жизнеобеспечения, но успел выкарабкаться!

— А с женой, что случилось? На нее тоже напали? — приложив руки к груди испуганно спросил Милош Аскольдович.

— Не знаю, скорее всего, она убежала, потому что скорую помощь мне вызвал прохожий. Я тогда подумал, что, может быть, она тоже пострадала… Она и мой будущий ребенок. Но, оказалось, с ними все было в порядке. Вскоре ко мне в палату явился полицейский, фамилия его вам знакома — Дубанько. Он сказал, что один из тех выродков оказался сынком криминального авторитета, который имел большие связи «наверху» — патологоанатом показал пальцем в потолок, — имя его озвучивать вам не буду — не доверяю!

— Можете сказать, Олег Уюкович, я нем, как рыба, — искренне вставил Эскимос.

— Тишина! — рявкнул Могильников, Эскимос застыл, патологоанатом продолжил рассказ.

— Меня выставили зачинщиком потасовки, приписали причинение тяжких телесных двум парням. Действия третьего расценили, как самооборону при нападении. Я настаивал, чтобы нашли ту девушку, которую я спас. Она бы выступила свидетелем. Но искать ее никто не стал. В общем, тюрьма мне грозила, у Дубанько, при всем его мне сочувствии, тогда и связей-то не было, чтобы мне хоть как-то помочь. Тогда я решил пойти к этому авторитету и поговорить, — Могильников сделал паузу, тяжело вздохнул — над входной дверью с потолка упал кусок штукатурки. — Самое забавное… оказалось, что моя жена ушла к этому самому авторитету. Меня она даже не навестила в больнице…

— Женщины — коварные существа! — эмоционально высказался Эскимос.

— В общем, этот бандит сделал все для того, чтобы я исчез из жизни жены и сына. Мне и приближаться к Дарьяну нельзя… — закончил рассказ Могильников.

— Не мое, конечно, дело, Олег Уюкович, но я тут подумал, может, вам стоит присоединиться к группе Валенова и отправиться в поход? Проведете несколько дней рядом с Дарьяном. Вдруг ситуация сложится так, что вы все ему расскажите? А если нет, то хотя бы просто увидите его, ведь он-то вас не знает… — предложил Эскимос.

— Я не знаю, чем это обернётся… нельзя, — помотал головой Могильников.

— И не узнаете, Олег Уюкович, если не рискнёте… Нет ничего хуже, чем корить себя за то, что не попытались бороться за свое счастье… — продолжал уговаривать его Петроградский.

Могильников резко встал со стула, и принялся расхаживать по ординаторской из стороны в сторону.

— Может быть, ты и прав, черт тебя возьми! — сурово, словно на что-то решившись, сказал Могильников. От этой фразы Эскимосу стало немного не по себе.

Кира Заяц…

Помните девушку, которая спасла сначала Валенова, затем Тощего? Киру Заяц? История у нее тоже не слишком сладкая. Отец бросил семью за несколько месяцев до её рождения, а мама девочки умерла от рака, когда ребенку было всего шесть лет. Киру отдали в детский дом. Сверстники не сразу приняли малышку. Что тут сказать, детская жестокость процветает, особенно, среди беспризорников.

Когда ребёнок остается один в мире, без родных и близких, у него два пути: сдаться или закалить свой характер. Когда девочка поняла, что теперь может рассчитывать только на себя, она поклялась себе пробиться к солнцу несмотря ни на что. Издевательства сверстников она терпеть не стала — в семь лет подралась впервые в жизни. Кира поколотила мальчишку старше себя на год за то, что тот ее «болотной жижей» назвал. Девочки постарше решили проучить смутьянку, завели ее во время прогулки за гаражи. Несколько ударов по животу и пощечин сбили маленькую Киру с ног. Одна из девчонок швырнула в нее окурок. Кира стиснула зубы, вытерла кровь с лица, поднялась… Вечером Киру вызвал к себе директор детского дома и спросил, почему у неё разбито лицо, а одна из старших девочек отправилась в больницу с сотрясением мозга. Никто и ничего директору не рассказал. Ни Кира, ни другие дети. А издевательства над малышкой прекратились. Ребята сразу поняли, что эта маленькая — стойкий оловянный солдатик. Что она будет биться за свою жизнь до последнего вздоха. Затем Кира стала защищать слабых и, тем самым, обрела верных друзей. Друг для друга они стали семьей.

Вскоре её заметил тренер по боксу. Точнее, заметил её уверенный хук справа по мужику, который пытался на улице угостить девочку конфетой и позвать в гости. Так начался спортивный путь Киры Заяц. В четырнадцать лет ей присвоили звание мастера спорта по боксу. Через год она стала чемпионкой России среди девушек. Поступила в институт физкультуры. Впереди стояла цель — чемпионат мира.

Плотный график тренировок и занятий почти лишал её сводного времени, тем не менее, на выходных ей все же удавалось выбираться на природу. Походного опыта у девушки было мало, но желание сходить в длительный поход имелось. Решилась поискать коммерческие туры. Так от приятелей услышала хорошие отзывы о турфирме Александра Куприянова. И тут оказалось, что как раз ведется набор в одну из групп. Чем не везение?

Юлиана Волк…

Итак, блондинка в дорогом пальто, которое на автобусной остановке запачкала Кира. Юлиана родилась в обычной среднестатистической семье. Мама — преподаватель истории в школе, папа — программист. Два года назад девушка окончила экономический университет. Вернее, её отчислили, но родители до сих пор уверены, что их дочь, как и все студенты, после четырех лет обучения защитила диплом. Юлиана — девушка весьма симпатичная и общительная. Еще со школьных времен она пользовалась большой популярностью среди представителей мужского пола. Учебе в университете она предпочитала модные тусовки в компании друзей-мажоров, которые за ночь тратили на нее больше денег, чем за месяц зарабатывали ее родители. Она даже умудрилась засветиться в криминальной хронике, как подруга одного из бандитов.

Увы, но прошлые криминальные связи бросали тень на её сегодняшнюю жизнь. Имя девушки фигурировало во многих скандалах — от интриг с важными людьми города до прохождения свидетелем по делу о преступлениях кого-либо из ее ухажеров. По этой причине её персоной заинтересовалась областной прокурор. Юлиана «не осталась в долгу» и завела интрижку с директором автосервиса — по совместительству мужем прокурорши. Информация о загулявшем муже просочилась в общество. Разумеется, мужчина не на шутку боялся своей жены, и чтобы не отправиться отдыхать в места не столь отдаленные, он решил предмет своей страсти отправить куда-нибудь подальше, с глаз долой. И Дарьян Покровский, постоянный клиент данного автосервиса, ему в этом помог — рассказал о своих походных планах.

В тот день, когда на автобусной остановке Юлиана встретилась с ненормальными, по ее мнению, молодыми людьми, девушка шла к торговому центру, где в маленьком дешёвом кафе её ждал муж областного прокурора. Звали его Марк Шейдер. За чашкой дрянного кофе, Марк предложил Юлиане скрыться из города для ее же безопасности. Лучше — в лес. Мол, туда рука прокурора точно не дотянется. Как бы девушка не сопротивлялась, ей пришлось подчиниться решению любовника и стать еще одним членом группы Романа Валенова.

Спустя несколько дней…

Вечер. Кафе «Президентские забавы». За столиком сидят двое — Роман и Оленька Петроградская.

— Ну, и зачем ты меня сюда позвала, позволь спросить? — ворчит Роман.

— И я тебя люблю, братец! Привет, — фыркнула Оленька и отвлеклась на официанта: — С диетой покончено! Пожалуйста, принесите стейк средней прожарки из говядины, жареные на гриле овощи, бокал красного вина и кекс с собой заверните!

Официант кивнул головой и отошел. Валенов сидел хмурый.

— Рома, почему я всегда страдаю из-за тебя? Даже сейчас — две недели на диете просидела… И все потому, что брат авантюру с походом придумал! — Оленька покачала головой. — А ты чего хмурый такой? И грубый?

— Ключи от входной двери опять в квартире оставил, дверь захлопнул, — Роман скорчил гримасу, — сел в автобус и угадай, что произошло? Тот же водитель, а я деньги снова дома забыл, — парень отвернулся от сестры. — Да смейся уже, чего молчишь!

Оленька коротко хмыкнула.

— Надеюсь, ты в походе туристов на локациях забывать не будешь… Группа, собрана, восемь человек! — улыбнулась девушка. — Поэтому не хмурься! И дед, кстати, согласился нам помочь с маршрутом, дал контакты проводника. Тот вас встретит, доведет до точки старта.

— Это очень хорошая новость, Оленька, спасибо! — у Ромы аж щеки зарумянились от удовольствия.

Принесли гренки, официант споткнулся — гренки приземлились Роману на голову. У него снова пропало настроение.

— Браво! — буркнул он и высокомерно посмотрел на официанта. Тот смутился и быстренько сбегал в буфет, принес Валенову кружку пива и новую порцию гренок. Затем извинился и покинул сцену.

— В общем, проводник зовет себя Лешим, — Оленька, отсмеявшись, успокоилась и продолжила разговор.

— Леший? — удивился Роман. — Да, помню, про него дед твой что-то рассказывал.

— Стартуете через неделю, в воскресенье! В субботу устроим общее собрание группы, — подвела итог Оленька.

Роман кивнул в ответ. Улыбался он до тех пор, пока мимо не прошел все тот же официант и случайно не пролил вино из бокала на его белую футболку.

— Да вы издеваетесь! — подскочил Роман, отряхиваясь, как собака.

Через пару минут официант, в качестве извинений, принёс ему тарелку с прожаренным стейком. Роман подобрел.

— Слушай, сестренка, а почему ты хочешь устроить собрание в выходной день? Мне совсем неинтересно ехать в субботу рано утром на другой конец города! — сказал Роман, уписывая за обе щеки вкуснейший стейк.

— Куприянов на сдачу анализов в платной клинике записался, и как раз на субботу. Или ты хочешь с ним собрание провести? Не думаю, что он обрадуется, когда узнает, какую аферу ты придумал с походом к чёрту на кулички, — ответила Оленька.

— Логично, а как у нас со снаряжением дела обстоят? — задал вопрос Рома, прожевав последний кусочек мяса.

— Карту местности я добыла. Также возьмешь с собой компас деда и спутниковый телефон. Про компас деду — ни слова! Я его украла. Просто так бы он свою реликвию мне не отдал, — Оленька поморщила свой аккуратный носик. Вскоре и ей принесли стейк. Налили еще один бокал вина.

— Оля, я не хочу брать спутниковый телефон. Что может случиться? Маршрут всем известный, люди встречаться на пути будут. Да и села проходить будем! — попытался переубедить её Роман.

— Я не позволю вам отправиться в тайгу без средств экстренной связи. Ты — неопытный руководитель! И так рискую тем, что решилась помочь тебе! — фыркнула Оленька.

Официант принес счет. Но не тот, который осыпал гренками и облил Валенова вином.

— Секундочку, — возмутился Роман, — мне обещали, что еда и выпивка будут за счет заведения! Сначала гренки на голову просыпали, затем любимую футболку испортили — вином облили. А здесь счёт на две с половиной тысячи!

— Кто вам обещал? — удивился официант.

— Ну, этот, — задумал Роман, — как его… Другой официант!

— Какой? — поморщился работник заведения. — Мне было сказано принеси счет молодому человеку за этот столик, то есть вам.

Оленька с любопытством наблюдала за поведением брата. Ей было интересно, как он выпутается из ситуации, ведь он — будущий руководитель группы!

— Нас обслуживал другой официант, с черной бородкой, — вставила девушка.

— Я вас понял, — ответил официант, повернулся к Оленьке: — Этот человек только что ушел домой. Про бесплатные гренки и стейк он никому ничего не говорил, поэтому, — мужчина повернулся к Роману, — будьте добры, оплатите счет.

— Безобразие! — возмутился Роман Александрович. Оленька вложила денежку за свой заказ, поднялась из-за стола, накинула пальто.

— Ты куда? — опешил Валенов.

— Прости, братик, мне нужно бежать на работу, — ответила девушка.

— И ты меня просто так оставишь здесь? — занервничал Роман.

— Ромочка, тебе пора научиться самостоятельно решать свои проблемы, хотя бы некоторые! — ответила Оленька, подмигнула ему и покинула ресторан.

— А еще сестра, называется… — пробурчал Роман.

— Молодой человек, у вас проблемы? — сурово спросил официант.

Роман потянулся рукой к карману и вспомнил, что бумажник-то он дома оставил. Сглотнул слюну. Стало страшно. И что же делать? Официант ждал. Роман повернул голову к окну, засмотрелся на медленно стекающие по стеклу капли дождя, томно вздохнул и задумался.

— Молодой человек! — не выдержал официант. — Если вам нечем платить, я буду вынужден позвонить в полицию!

— Я не буду платить! Мне испортил вечер ваш сотрудник, принёс за счет заведения еду и теперь вы заставляете меня за нее заплатить! Что за безобразие? Я буду жаловаться! — Рома вскочил из–за стола и принялся ругаться, эмоционально размахивая руками.

Спустя пару часов…

Валенов сидит в кабинете капитана Дубанько и наблюдает за тем, как полицейские смеются над очередным постом про «бездомного Романа» в социальной сети.

— А заголовок–то какой! «Бомж штурмует ресторан!» и фото ваше крупным планом, гражданин Валенов, в мятой белой футболке с пятном от вина, — восхищался капитан, вытирая слезу от смеха.

Валенов надулся. Дубанько и коллеги вмиг состроили серьёзные лица.

— Я Александру Казбековичу уже позвонил, он вас ждет у входа, — заметил капитан.

Валенов отчаянно выругался и пробурчал шёпотом: «Опять выслушивать лекции о том, какой я ненадёжный товарищ и подобное бла-бла-бла…».

— Чего? — усмехнулся лейтенант Пьянковски.

— А? — переспросил Роман. — Не важно! — махнул рукой. — Ладно, товарищи полицейские, надеюсь, конфликт исчерпан, и я могу идти, — поднялся со стула и направился к выходу. Лейтенант Пьянковски перегородил ему дорогу.

— Постойте, гражданин, протокольчик-то мы все-таки составим…

Глава 2. Начало…

Суббота. 10 часов утра…

Роман с Ольгой стояли в холле и ждали будущих участников похода. На подоконнике устроился паук. Спустя полчаса, картина была прежней, только паук плотоядно обволакивал паутиной муху.

— Много народу, говоришь, будет? — не выдержал Роман и косо посмотрел на Оленьку, — группа собрана, говоришь? — нервно хмыкнул он.

— Рома, что за паника? Может, у людей объективные причины, чтобы опаздывать? — пожала плечами девушка.

Спустя еще тридцать минут…

Всё та же картина, только паук постарел и умер.

— Объективные причины, говоришь? — хмуро протянул Роман.

И тут к зданию подлетела машина скорой с мигалками.

— Скорая приехала… — задумчиво произнесла Оленька. Вместе с Романом они вышли на улицу. Из машины показался врач, а за ним — Тощий, опираясь на костыль.

— Добрый день, а вы к кому? — вежливо поинтересовалась Оленька.

— Здравствуйте, вот, пассажира к вам привезли, — весело ответил врач.

— К нам? — удивилась Оленька.

Валенов вновь поморщился.

— Товарищ, мы приехали туда, куда надо? — повернулся к Тощему человек в белом халате.

— Роман Александрович? — спросил Тощий, поднимаясь к дверям, причём обращался он к Оленьке.

— Я — Оля, извините, — хмыкнула девушка.

— Да, все верно. Меня зовут Роман, а вы, позвольте спросить, кто? И почему у вас глаза красные, будто вы… — заметил Валенов, но договорить не успел.

— Он в кафе споткнулся о ведро и упал. Пока везли в больницу, умудрился из шкафчика почти полпачки сильного анальгетика проглотить, когда врач с водителем разговаривал. Эффект на лицо, так сказать, — хмыкнул доктор.

— Рад познакомиться, — вяло заговорил Тощий, — Миша Худогубкин, я — в поход!

— Рад за вас, а я тут причем? — фыркнул Роман, Оленька ткнула его в бок, Рома шикнул на сестру и схватился за бок рукой, изобразив смертельно убитого человека.

— Молодые люди, вы тут уж сами разбирайтесь, а мы поехали, всего хорошего, — также весело заметил доктор и добавил, — берегите пациента!

Роман повернулся к Тощему спиной и шепнул на ухо Оле: «Ты серьезно? Он? В поход?»

— Тише, — так же шепотом ответила она и улыбнулась.

— А как ты, Михаил, в поход-то пойдёшь с костылём? — спросила девушка.

— Нормально, — радостно ответил Тощий, — легкий ушиб и подвывих — заживёт за неделю.

Валенов постарался улыбнуться в ответ, однако эмоции его больше были похожи на то, что у него пучит живот.

Подъехала полиция, из машины выскочила Лея.

Улыбка с лица Тощего незамедлительно сползла, он надулся и отвернулся: «Она что здесь делает?» — буркнул себе под нос.

— Лея Карабейникова, я полагаю? — уточнила Оленька.

— Да, все верно, — ответила девушка и заплакала, когда увидела Тощего с костылём.

— Секундочку! — взвыл Роман Александрович. — Я вас помню!

Тощий и Лея посмотрели на него.

— Вы — ненормальные, которые пару недель назад устроили форменный цирк в отделении полиции! — продолжал уже на ультразвуке Валенов.

— Бомж? — внимательно присмотрелась к Роману Лея. — Это вы?

Валенов тяжело вздохнул, отвернулся.

— Мишенька, как ты? — девушка тут же переключилась на Тощего.

Лейтенант Пьянковски, доставивший Лею к порогу фирмы, пожелал всем хорошего дня и уехал.

— С чаем потянет, — буркнул в ответ девушке Тощий и запрыгал за врачом по ступенькам, крича, — доктор, заберите меня обратно, пожалуйста! Мне вдруг резко стало плохо! — Мишка схватился за лоб и за ногу, причем одновременно. Потерял равновесие и сел в грязь…

Врач вздохнул, сел в машину и уехал.

— Пройдемте в помещение, дождёмся остальных и начнём собрание, — предложила Оленька и тоже вздохнула.

Лея помогла Тощему встать и попыталась, как заботливая мамочка, отряхнуть ему джинсы. Тощий отвел ее руки, скорчив недовольную гримасу.

— Надеюсь, она в поход не пойдет, — буркнул Мишка в сторону.

— Что? — переспросила его Лея.

— Ничего, — поморщился Тощий.

В этот момент послышался грохот. Он приближался. Заинтригованные — Валенов, Оленька, Тощий и Лея остановились на крыльце. Из-за угла появилась ржавая, болотного цвета «Жигули», глушитель которой скрёб по асфальту.

— Это чье? — произнесла Оленька, ей никто не ответил.

Машина остановилась в нескольких шагах от крыльца, из неё вышла девушка в черной кожаной куртке, джинсах, в туфлях на высоких каблуках, с дорогой сумочкой в руках, при этом проклинала она все и вся.

— Чтобы я ещё раз поехала… — и это были самые добрые ее слова…

Водитель, который тоже вышел из машины, чтобы закрепить глушитель, усмехнулся, девица незамедлительно отреагировала:

— Ты смеяться надо мной ещё вздумал? Да ты знаешь, кто я? Кто мой муж? — девица перешла на ультразвук.

Водитель молчал, и спокойно, с улыбкой занимался глушителем.

— Прощайся с работой, козёл! — рявкнула девица, достала смартфон.

— Привет! Представляешь, — закричала она в трубку, — взяла такси, а там этот урод… — было слышно, что из трубки полетели короткие гудки. Она сурово поджала губы, положила телефон в сумочку и отвернулась от водителя.

Лея испуганно вцепилась в руку Тощему.

— Вы к нам? — спросил Роман.

— Роман Александрович? — в ответ, причем, довольно агрессивно, прозвучал вопрос.

— Все верно! — спокойно ответил Валенов.

— Тогда я к вам, меня зовут Юлиана Волк! — громко и четко произнесла вновь прибывшая, затем достала зеркальце и помаду.

— Так, заходим в помещение, больше никого не ждем! — скомандовала Петроградская.

Собрание должно было пройти в большом холле, однако, сумасшедшая бабка Петровна затеяла там уборку — разлила воду, бросила швабру в середине зала и пропала. Оленька не понаслышке знала, что Петровну лучше не злить, поэтому собрание перенесли в небольшую аудиторию, где обычно проводили лекции для новичков. Но как раз накануне Куприянов решил освежить помещение — просто штукатурка местами отваливалась, сползали обои. В кабинет уже принесли мешки с цементом, алебастром и прочими стройматериалами.

Зайдя в аудиторию, Юлиана поморщилась и фыркнула: «Что за помойка?». Затем выбрала самую чистую парту, достала влажные салфетки и принялась ее протирать, хотя «многокилометровый» маникюр доставлял ей большие неудобства. В общем, один ноготь она сломала. У глубоко воспитанной Леи Карабейниковой от подобного красноречия уши, так сказать, свернулись в трубочку. Оленька и Роман посмотрели на Юлиану с удивлением.

— Успокойтесь, пожалуйста! Это всего лишь ноготь! — сделала ей замечание Оленька.

— Всего лишь? — вспыхнула Юлиана, — знаете, сколько стоит мой маникюр!?

— Знаю! Поэтому и не делаю его, чтобы не ныть потом! — отрезала Оленька. — Тем не менее, мадам, и без дорогих ногтей и пафосной одежды внимания мужчин я не лишена! К тому же вы не за прилавком скандалите!

Юлиана не нашла слов, чтобы ответить и только возмущенно пробурчала что-то себе под нос.

С улицы послышался рёв мотоцикла. Через несколько минут в аудиторию вошёл молодой полноватый человек с очень серьезным лицом, в солнцезащитных очках, одетый в ветровку с капюшоном и шорты бежевого цвета чуть ниже колен. Он посмотрел на Романа и Оленьку, кивнул головой.

— Дарьян Покровский, — холодно представился еще один будущий турист и прошёл к последней парте, к мешкам, а каску положил на один из них. Каска тут же скатилась в таз с разведенным цементом. Молодой человек падение своего шлема не заметил.

Роман посмотрел на часы:

— Одиннадцать! Четыре человека — интересная игра, — протянул он.

Оленька положила блокнот с заметками на преподавательский стол и присела. Роман оперся на дряхлый подоконник, который под его весом треснул. Все посмотрели на Валенова. Тот покраснел и молча сел рядом с сестрой.

В кабинет вошла Элина, поздоровалась со всеми, обернулась в дверях позвать Эдкевича — за ней никого нет.

— Ничего не понимаю, за мной же шёл! — недоуменно произнесла девушка, выглянула в холл — никого. Моргнув несколько раз, прошла к парте у окна.

— Элина Бордзан, — представилась она. Роман кивнул и поставил галочку в списке. — Со мной ещё Сергей Эдкевич шел. В здание зашел, а потом куда-то пропал…неожиданно, — пожала плечами девушка. Роман изобразил на лице недовольство.

Лея выбрала место у окна и теперь тянула шею, стараясь разглядеть парня, который стоял у лужи и что-то фотографировал.

— Интересно, кто это? — спросила Лея. Все, кроме спящего Тощего, посмотрели в окно.

— Ой, я про него и говорила! — радостно воскликнула Элина. — Сергей Эдкевич!

— Весело тебе будет в походе, юнармеец, — Оленька посмотрела на Романа, ткнула его локтем в бок и усмехнулась, затем уставилась в свой смартфон. Валенов нахмурился.

Через некоторое время Эдкевич зашел в аудиторию с улыбкой до ушей, поздоровался со всеми и сел рядом с Элиной.

Роман зло хлопнул руками по стулу, на котором сидел Тощий, тот с испугу дернулся и с грохотом упал со стула.

— Мишенька! — кинулась ему на подмогу Лея.

— Да, отстань от меня! Со мной все в порядке… — буркнул Мишка. Лея обиделась, надулась. Села на место.

— Ты чего сказать — то хотел? — спросила Оленька у Романа.

Роман кинул на нее непонимающий взгляд, но вскоре сообразил: «Предлагаю начать собрание! И так задержались на целый час!». Оленька кивнула головой и пошла к доске, чтобы записать важные моменты. Роман встал рядом, представился и сообщил, что именно он будет руководителем группы.

За окном опять послышались громкие звуки. Лея вытянула шею. К девушке в спортивном костюме приставали два нагловатых молодых человека.

— Надо ей помочь, — пробормотала Лея едва слышно, и от испуга закрыла глаза руками. Валенов растерялся, посмотрел на будущих туристов. Группа посмотрела на него. Он смотрел на группу. Группа смотрела на него. Игру в гляделки прервала та самая девушка в спортивном костюме.

— Всем привет, — она зашла в аудиторию и поздоровалась.

Лея посмотрела в окно — два молодых человека лежали в луже, один держался за голову, другой за причинное место.

Аудитория молча смотрела на спортивную девушку. Оленька, которая уже начала что-то писать на доске, тоже «зависла».

— Я ошиблась кабинетом? — спросила вновь прибывшая, вышла в холл, посмотрела на номер на двери, хмыкнула, вернулась обратно, — уборщица сказала, что мне сюда. Попросила еще бахилы надеть, — она продемонстрировала всем свои кроссовки, на которых красовались зелененькие бахилы, — но, видимо, попросила меня одну, — девушка заметила, что кроме нее никто бахил на ногах не имел.

— А вас как зовут, — «отвисла» Оленька.

— Кира… Кира Заяц.

— О! Тогда вы попали куда надо! Проходите, присаживайтесь, — предложила Оленька и шепнула брату на ухо: — Будет, кому тебя от медведей защищать правым хуком.

Кира прошла в конец аудитории, заметила, что шлем Дарьяна лежит в тазу с уже застывшим цементом.

— Эй, парень, классный шлем, — усмехнулась она.

Дарьян повернул голову, увидел, молча дернул шлем за лямку — поднял вместе с тазом. Хмыкнул и отбросил странную инсталляцию в сторону.

— Роман, что за контора у вас такая? Собрались в душном, пыльном помещении с цементом в тазу? — презрительно произнес Дарьян.

— У нас… ремонт? — Роман вопросительно посмотрел на Оленьку. Та пожала плечами и вставила скромное — «ну да…»

— Где ваш начальник? Я хочу с ним побеседовать! — сурово произнес Дарьян.

— Он по срочным делам отъехал, — не растерялся Валенов.

— В таком случае, у вас два пути — либо вы покупаете мне новый шлем, либо я дожидаюсь вашего руководителя и докладываю ему обо всем случившемся! — отчеканил парень.

— Так ты ведь сам уронил его в таз! — встряла Кира, — разве нет? — и улыбнулась.

— А ты умная самая, да? — вспыхнул Дарьян.

— Ребята, предлагаю успокоиться и начать собрание! После обсуждения всех вопросов разберемся со шлемом, — прекратила спор Оленька. — А вам, господин Покровский, внимательнее нужно к своим вещам относиться.

Дарьян не ответил. Достал блокнот, на первой странице которого было написано «Тетрадь смерти», сделал в нем пометку карандашом. «Итак, первая оплошность руководителя была взята на карандаш!» — подумал он.

Тучи закрыли небо. Стало довольно темно, послышались раскаты грома. У всех присутствующих на собрании резко упало настроение. Лее так совсем стало страшно. Тощему, который в этот момент посапывал под действием таблеток, привиделся кошмар. Оленька прекратила рисовать на доске Романа Валенова со сломанной гитарой. В аудитории повеяло холодом. Из коридора послышались чьи-то шаги.

— Здравия желаю, Олег Могильников, — в дверном проеме нарисовалась мрачная большая фигура.

Лея испытала безудержное желание заплакать. Роман нервно проглотил слюну. Вроде бы и не столь страшен был облик этого человека, но холод почувствовали все. Впрочем, кроме Дарьяна. Тот был спокоен, как никогда. Он только вдруг подумал, что когда-то знал этого человека, но при этом был уверен, что никогда его не видел.

— Прис… — подавилась Оленька, снова взялась за мелок, — присаживайтесь, пожалуйста.

Могильников сделал несколько шагов, осмотрел аудиторию и увидел сына. Их с Дарьяном взгляды пересеклись. Парень почувствовал недомогание, ведь за двадцать лет работы доктором смерти Олег Уюкович непроизвольно смотрел на людей прожигающим взором. Сам же патологоанатом впервые почувствовал, как болит сердце. Могильников нервничал и радовался одновременно. Впервые он увидел своего сына вот так, рядом, а не на фотографии. Он тяжело вздохнул, прогремел гром. Лея подпрыгнула от страха и взвизгнула.

В общем, все участники похода прибыли, собрание началось. Оленька записывала на доске важные организационные моменты. Роман рассказывал о необходимом снаряжении, о стоимости похода. Когда разговор зашел о еде, выяснилось, что Тощий не переносит лактозу — аллергия, Эдкевич — вегетарианец, поэтому для него нужна была особая раскладка по продуктам. Потом Оленька рассказывала о предстоящем маршруте, в том числе и Роману — он-то ведь тоже не знал, куда будет следовать группа…

В течение всего собрания Элина активно доставала организаторов вопросами и комментариями. Девушка прочитала много книг о путешествиях и туризме, потому была уверена, что знает все и обо всем. Тощий снова уснул, Дарьян смотрел на всех исподлобья, думая, как отомстить за испорченный шлем. Могильников сидел и тяжело дышал, нагоняя страх на Лею и, в конечном итоге, у той задергался глаз.

— Итак, встречаемся в аэропорту через неделю, в субботу, в восемь утра, вылет в десять.

— А зачем так рано? Достаточно подойти за час до вылета, — продолжила нервировать Романа Элина. Теперь задергался глаз и у него.

— Девушка, вы можете совсем не лететь! — рявкнул Валенов, Оленька ткнула его в бок, — в субботу в восемь утра в аэропорту, — подчеркнул Роман.

— Напоминаю, рюкзаки должны быть не более 90 литров, лишние вещи не брать, — добавила Оленька.

Все начали расходиться. Дарьян кинул шлем с тазом на стол Оленьке и Роману:

— Считайте это подарком для бедных! — буркнул он и ушел.

Роман закрыл глаза и опустил голову.

— Дикари какие-то… Где ты их нашла, сестричка?! — покачал головой Валенов. — Ты серьезно хочешь, чтобы я повёл эту группу?

— Считай, что это единственный твой шанс. Либо так, либо никак, — ответила Оленька. — И помни, дорогой мой братишка, спутниковый телефон ты с собой берешь!

— Но… — начал Рома.

— Я все сказала. Карта с маршрутом, спутниковый телефон, компас. По прибытию вас встретит местный житель Пётр Ильич. Он и отвезет вас в поселок Закусь. Номер его я записала тебе в записную книжку. От поселка начнёте маршрут. Все, до встречи в аэропорту, — девушка захлопнула блокнот, встала из-за стола и ушла. В аудитории остались только Тощий и Роман. Лея ждала Мишу в коридоре. Сама не хотела его будить, жалко очень, ведь он так мило сопел.

— Эй, парень, — окликнул Мишку Роман.

Тощий никак не реагировал.

Роман подошёл к нему, положил руку на плечо и потряс.

Тощий испуганно проснулся, замахал руками и случайно завёз рукой в глаз Роману, сам при этом упал со стула…

Неделя перед поездкой…

Всю неделю Роман провёл в диком мандраже — мало спал, мало ел. Он переваривал информацию о предстоящем походе, старался не думать о том, что у него ничего не получится. В четверг, выходя из дома, он снова захлопнул дверь, а ключи от квартиры и машины оставил в прихожей. Пришлось идти на автобусную остановку. От того, что нервничал, резко подскочило давление, Валенов упал в обморок. Никто ему не помог подняться. Очнулся он через несколько минут на мокром асфальте — только что прошел дождь. Пальто — в грязи, домой не попасть. Пришлось, кое-как оттерев грязь, садиться в автобус. Транспорт приехал полный, но Роману удалось протиснуться внутрь и забиться в угол на задней площадке. Он снова погрузился в раздумья и не заметил, как маленький воришка вытащил из его сумки бумажник. Да вдобавок ко всему Рома ещё и остановку свою проехал. Доехал до конечной, очнулся. Посмотрел по сторонам — промзона, полузаброшенный район, а за рулём автобуса сидит водитель, от которого он пару недель назад сбежал, не заплатив за проезд.

Автор комедии считает, что описывать «тёплую» встречу «бомжа» и водителя не имеет смысла, он только добавит, что на работу Роман в тот день приехал не только в грязной, но и в рваной одежде, с синяком под глазом.

Пятница…

В день перед походом, Роман Александрович сделал все возможное, чтобы оставить спутниковый телефон в офисе. Когда он приехал в фирму, чтобы получить карту, то Оля передала ему аппарат из рук в руки, но как только она отлучилась в кабинет Куприянова, то Валенов положил трубку ей в стол. Причем, в самый нижний ящик, под папку с документами.

Суббота. Час ночи…

Роман стоял возле окна, погруженный в мысли, и наблюдал за тем, как вдалеке играют молнии — надвигалась гроза. «Пора спать», — думал он, — «вроде бы все вещи собрал, билеты приготовил, документы сложил… Пойду!» — произнес Валенов и отправился к дивану. Лёг.

Спустя полчаса — Валенов смотрит в потолок. «О, муха!» — задумчиво произнес он вслух.

Прошёл час…

Только начал погружаться в сон — упал рюкзак в коридоре. Прошло еще полчаса. «Интересно, излучение Хокинга все-таки реальность или вымысел?» — подумал Рома и застонал, поняв, что уснуть сегодня ему не удастся.

Четыре часа утра…

Роман ходит по квартире, пьёт третью кружку успокоительного травяного настоя. Лёг, понимая, что все попытки уснуть бесполезны и… увидел, что Тощий стоит на фоне догорающей палатки…

Утро… Позднее…

Очнулся в холодном поту, удивленно принюхался, недоумевая, почему не пахнет гарью и…

— Я проспал! — заорал Валенов в панике, ведь выйти из дома он должен был двадцать минут назад…

Следующие минут десять Роман Александрович провел в бешеной суматохе и безуспешных попытках упорядочить хаос в своей голове: где, что лежит, что нужно ещё взять, ничего ли не забыл. Через тридцать минут к подъезду прибыло такси. Перевернув всю квартиру вверх доном, Валенов, наконец, вышел из дома, разумеется, снова оставив ключи от квартиры внутри, захлопнув за собой дверь.

На полдороги до аэропорта такси попало в пробку, впереди — авария, две машины перегородили проезд. Вылет через полтора часа… Все сигналят, ругаются. Еще и автобус, стоящий впереди, газует черным и вонючим дымом прямо в салон авто. В кармане у Ромы зазвонил телефон — Элина. Она уже на месте. Ждет группу.

Спустя двадцать минут…

По мосту идёт одинокий путник — Роман Валенов с тяжеленным рюкзаком. Раздается второй звонок от Элины. Девушка возмущается — руководителю опаздывать некрасиво. Роман хмыкает и нажимает отбой.

Третий звонок…

— Чего тебе? — зло рявкнул Роман.

— Роман Александрович, здравствуйте, — испуганно запищала Лея, — вы скоро? Мы тут в комнате полиции…

— В каком смысле, полиции? — опешил руководитель.

— Олег Уюкович пытался пронести гранату… И теперь я, Элина и он… — Лея заревела, — полицейские нас террористами называют.

Роман выключил телефон. Остановился. Вздохнул. «Надеюсь, хуже не будет» проговорил он и пошёл дальше.

Так наши герои нашли себе приключения ещё до приключений…

Тощий, вопреки всем рекомендациям руководителя, брать самое необходимое — взял самое необходимое, но с небольшой поправкой — для жизни в полевых условиях месяцев на восемь. Футболок — десять штук. Рюкзак на сто двадцать литров, вместо девяностолитрового, вышел весом килограмм в тридцать пять при весе самого Тощего килограмм шестьдесят. Что именно Тощий туда затолкал, пока даже автор не знает. У Мишки даже резиновые сапоги в рюкзак не влезли — пришлось крепить по бокам. Тощий в жизни ничего тяжелее ведра картошки не таскал, а капитана Дубанько срочно вызвали на работу из-за подозрительного типа, который шёл в сторону аэропорта со старым брезентовым рюкзаком на спине и ружьем на плече, причем не зачехленным. Как выяснилось позднее, именно у этого типа в аэропорту во время досмотра и обнаружили в рюкзаке гранату. В общем, пришлось Тощему добираться до аэропорта самостоятельно. Сначала пешком, потом на метро.

С огромным трудом надев рюкзак, он попятился к лифту — не работает. Отчаянно вздохнул, вытер пот со лба и, превозмогая дикую усталость, что возникла буквально за пару минут, Мишка потащился вниз по ступенькам, держась за перила и периодически опираясь на стену.

Путь до метро составлял километра два, не меньше. Для Тощего это было настоящим испытанием, своеобразной «Гонкой героев» в лице одного героя. Пришлось бедолаге останавливаться каждые десять метров, чтобы отдышаться и подтянуть стропы. Трекинговые палки, которые руководитель настоятельно рекомендовал взять с собой, сломались на первом же «привале» возле забора недостроенного здания, метрах в ста от дома капитана Дубанько. Спустя почти два часа Тощий доковылял до метро и понял, что два килограмма картошки, который он взял «на запас», явно были лишними. В итоге оказалось, что кошелек лежит где—то на дне рюкзака в кулечке с документами.

Провозившись ещё минут двадцать в грязном запыленному углу недалеко от касс, Тощий перебрал рюкзак, достал кошелек и сложил вещи обратно. Затем он отошёл к кассе, чтобы купить жетон, рюкзак оставил все в том же углу. К рюкзаку тут же присоседился мутный типчик, ищущий лёгкую наживу. Но он даже не смог поднять рюкзак. Сдался и, застонав, ретировался.

Надеть рюкзак Тощему помог охранник, который странным образом отсутствовал в момент покушения на рюкзак. Покраснев от натуги, Миша направился к эскалатору. Встал на первую ступеньку — рюкзак cтал перевешивать, но Тощий смог удержаться. В вагон граждане набились, как мелкие рыбёшки в консервную банку. Рюкзак пришлось снять, но поставить на пол его у Мишки не получилось — пассажиры сжали его между собой вместе с поклажей. «Куда все едут? Суббота ведь, утро!» — думал про себя Тощий.

Аэропорт…

Сердце в груди Валенова колотилось так, словно вот-вот выскочит. Он по-прежнему, словно маленький ребёнок, переживал, сам не понимая при этом, по какому поводу. То ли боялся увидеть свою группу, то ли боялся ответственности, которую взял на себя за каждого участника похода, то ли боялся Куприянова, который всё равно рано или поздно узнает об авантюре.

Роман прошел досмотр. Остановился возле информационного табло. «Вылет задерживается на один час» — и облегченно выдохнул.

У магазинчика спорттоваров «Мистер Шварценеггер» стоял очень толстый полицейский, ел булочку. Валенов спросил у него, где именно находятся подозреваемые в терроризме, и можно ли к ним пройти. Сказал, что он — руководитель группы. Полицейский подозрительно на него посмотрел, проглотил остатки булочки и повел Валенова в служебное помещение. Причем, сам шествовал позади, словно конвоир. В маленькой проходной комнатушке со столом и несколькими стульями сидели Могильников, Элина, Лея и два работника службы безопасности аэропорта. Лея то и дело прижимала платок к глазам. Роман Александрович вопросительно посмотрел на охрану.

— Без конца и края ревёт, а тут еще тип этот с гранатой. Ситуация в мире и так не простая с террористами! Вот и задержали, — пожал плечами один из служивых.

— Роман Александрович! — обрадовалась Элина. Девушка утром заплела две косички. Одета была в легкую камуфляжную куртку и спортивные штаны.

— Что произошло? — недовольно спросил руководитель, — до вылета всего час, что вы натворить успели?

— Товарищ руководитель, прежде чем возмущаться, вы бы лучше произвели грамотный отбор участников, — тут же сменила радостный тон на менторский Элина. Валенов приподнял бровь, но не нашелся, что ей ответить.

— Гражданин, присядьте, — попросил его старший представитель службы безопасности. Полицейский рассказал Роману о проведении операции «Антитеррор», поэтому, когда на досмотре выявили гражданина, в чьем рюкзаке находились два блока оружейных патронов, пять литров спирта, боевая граната… А еще рядом с ним замечена постоянно плачущая бледная девушка… Разумеется, данные лица, что вполне естественно, стали объектами повышенного внимания. Их арестовали.

В этот момент в соседнем помещении, откуда сотрудники следили за камерами наблюдения, начался переполох. По рации передали, что на досмотре кто-то застрял в рентгеновском аппарате.

Роман в отчаянии опустил голову и произнес: «Боже…»

— Роман Александрович, Олега Уюковича куда-то увели, — заметила в этот момент Элина.

— Его увели в другое служебное помещение, потому что капитан Дубанько прибыл в аэропорт для разговора, — ответил сотрудник.

Тем временем…

— Я на охоту… — пояснил патологоанатом на вопрос капитана о наличии гранаты.

С документами на ношение оружия у Могильникова все было в порядке — они были поддельные, но об этом знал только он сам. Дубанько забрал у Олега Уюковича гранату, заставил упаковать ружьё и сдать бортпроводнику.

— Придется добиваться повышения зарплаты, — проворчал капитан…

— Не надейся, капитан, зарплата — это единственная стабильность в нашей стране! — отрезал Могильников.

— Больше прикрывать тебя не буду. Теперь сам выпутывайся! — буркнул в ответ Дубанько и покинул помещение.

После этого отпустили и остальных «террористов».

Лея на минутку заскочила в дамскую комнату, а когда вышла, то увидела тот самый переполох, который творился возле стоек досмотра. Решила подойти ближе, но девушка — полицейский преградила путь. Злой капитан Дубанько прошёл мимо к рентгеновскому аппарату, в котором, как оказалось, застрял его племянник, Миша Худогубкин. Лея, услышав фамилию Мишеньки, разрыдалась, и рванула к аппарату, сбив с ног девушку в форме. Элина услышала писк Леи, кинулась ей на помощь. Все в суматохе крутились возле аппарата, не обращая внимания на монитор. Все, кроме Элины. Девушкой она была очень наблюдательной — случайно взглянула на экран и увидела, что в рюкзаке Тощего лежит… череп. Она замерла на время, не зная, как реагировать и что говорить.

Пока несколько человек из охраны, капитан Дубанько, Лея, Элина и несколько пассажиров пытались помочь Тощему выбраться из аппарата, в аэропорт прибыл Дарьян с очень дорогим компактным рюкзаком литров на восемьдесят. Увидел знакомые лица и торчащие из аппарата сканирования чьи-то ноги. Подошёл ближе. Заметил молодых людей, которые снимали всё происходящее на телефон и бурно это обсуждали. Покровский вежливо попросил их убрать телефоны и отойти в сторону, чтобы не мешали людям вытаскивать бедолагу. Предложение молодежи не понравилось. Один из парней стал хамить, предложил выйти на улицу и поговорить. Дарьян опустил модные солнцезащитные очки и молча посмотрел ему в глаза. Фамильного «могильниковского» взгляда вынести не мог никто. Негодяй занервничал, и молодые люди вскоре ретировались.

На сцене появился Эдкевич. Он зашел в здание в наушниках. Под музыкальное сопровождение пару минут понаблюдал, как достают из рентгеновского аппарата Тощего, затем улыбнулся и достал фотоаппарат. Первые кадры пополнили будущий архив похода…

Через некоторое время все утряслось, пострадавшие были вызволены, вся группа в сборе, рюкзаки сданы в багаж. Туристы стояли рядом с руководителем и Оленькой, которая пришла проводить команду.

Элина строго смотрела на Валенова, рядом с ней — Лея, с покрасневшими от слёз глазами. Тощий, обиженный на весь мир, с перебинтованным пальцем и царапиной на щеке. Кира с припухшей щекой — накануне прошел чемпионат боксу. Дарьян в солнечных очках, черной футболке, шортах, так как ему постоянно было жарко. Могильников — в древнем длинном плаще и рабочим костюмом сварщика под ним. Он поглядывал на сына и пыхтел про себя, недовольный тем, как Дарьян вырядился в поход. Эдкевич опять куда-то пропал. Юлиана стояла несколько в стороне от основной банды, одетая в толстовку, спортивные штаны и новые брендовые кроссовки. Она стояла с одним наушником в ухе, делала фото и выкладывала их в сеть каждые три минуты.

— С такой командой и мир захватывать не страшно, — пошутила Оленька, глядя на участников похода, — один, вон, даже гранату хотел пронести с собой, — покачала она головой. Члены группы уставились на Могильникова. Тот молча посмотрел в глаза Оленьке. У девушки закружилась голова.

— Роман, ты телефон спутниковый взял? — переключилась она на брата. Тот скромно кивнул в ответ и резко перевел разговор на другую тему.

— Объявили посадку, выдвигаемся! — дал команду Валенов, при этом внутри его словно все сжалось от страха. «Что я делаю?!» — подумал он. Руководитель проглотил слюну, обнял сестру и двинулся к зоне посадки.

— Удачи вам! — пожелала Оленька, туристы прошли стойки регистрации пассажиров и скрылись в зале ожидания.

Наконец, посадка в самолет. Юлиана зашла в салон с недовольным видом — эконом-класс не для её уровня, хотя самолетом девушка летала всего три раза. Первый — с депутатом Госдумы, Борисом Годуновски, который в полете умер от старости. Второй — с Фенимором Кукарекумером — классиком татарской литературы. А тут, видите ли, ей предложили не мягкое кресло в бизнес — классе, а «твёрдую табуретку для безногих людей» в экономе, как выразился Дарьян. От него, кстати, тоже ожидали подобной истерики, но, к удивлению всех, парень спокойно отнесся к тому, что придется лететь в неудобном салоне. Стоит отметить, что он, в принципе, был равнодушен к роскоши — «есть — хорошо, нет — и ладно».

В полете…

Лея летела на самолёте в первый раз в жизни, и потому тряслась так, что с трудом могла говорить, пугаясь каждого звука. В зоне турбулентности она и вовсе принялась пищать, что все погибнут. Вскоре упала в обморок, благо была пристегнута ремнем безопасности, а сбоку придавлена очень толстым человеком. Чего не скажешь о Тощем, который спал с открытым ртом и вскоре вывалился с кресла на пол.

Могильникову было все равно, где он находится: в морге, или в салоне самолета. Он своим привычкам не изменял. Бортпроводники сделали ему уже пятое замечание, но стоило стюардессе отвернуться, как он вновь доставал флягу со спиртом и делал пару глотков. Вызвали старшего, пригрозили штрафом. Могильников разглядел фамилию стюарда на бейджике и принялся рассказывать о том, как совсем недавно у него был «клиент» с точно такой же фамилией… Как выяснилось, это был дед бортпроводника… Больше к Могильникову никто не подходил до конца полета.

Роман сидел возле иллюминатора и наблюдал за облаками. Сердце его никак не могло успокоиться, он нервничал и боялся, что его собственные амбиции толкнули его на авантюру, из которой группа может не вернуться — тайга, как и горы, не прощает ошибок. Стюардесса протянула ему чай с лимоном, который он попросил пару минут назад. Роман, погруженный в думы, никак не отреагировал. Стюардесса ещё раз окликнула его — не реагирует. Тогда она положила руку ему на плечо, Рома, испугавшись, махнул рукой, выбил из ее рук кружку, горячий чай пролился на колени соседа, мужчина завопил, случайно толкнул стюардессу, она упала на Могильникова, тот уронил флягу со спиртом.

— Вы опять пьете! — вскликнула девушка.

— Мы все умрем! — снова запищала Лея.

— Самолёт упадет, спасайтесь, бегите! — спросонья Тощий принялся орать в унисон с Леей. Дело в том, что накануне Мишка посмотрел фильм, в котором парень предвидел падение самолета и, тем самым, спас своих друзей.

— Куда надо бежать? — спокойно поинтересовалась у Мишки Кира, которая сидела позади.

Тощий ошарашено оглядывался по сторонам. Лея, услышав, что самолет упадет, принялась стонать, что не успела перед смертью обнять маленького братика, что больше никогда его не увидит. Тощий побежал к аварийному выходу.

— Молодой человек, успокойтесь и сядьте на место! — остановила его стюардесса.

— Этот самолёт упадет, нужно срочно что-то делать! — заорал в ответ до сих пор не очухавшийся ото сна Мишка.

Апофеозом стала граната, которая, в момент падения на Могильникова стюардессы, выпала у него из кармана. Патологоанатом каким-то образом все же сумел забрать ее у капитана Дубанько.

В общем, экипаж запросил аварийную посадку в ближайшем аэропорту. Арестовывать никого не стали, так как гранату сотрудники полиции не нашли. Где она — даже автор комедии не знает. Допросить нарушителя порядка не получилось — Олег Уюкович мастерски принялся изображать идиота. Полицейский решил позвонить в отделение полиции по месту прописки потенциального террориста. Звонок перенаправили на телефон капитана Дубанько. Тот находился не в самом лучшем настроении, ведь начальник полиции городского округа Геннадий Сталин поручил ему через неделю лететь в командировку в Сибирь, чтобы помочь местным следователям в деле о хищении подсолнухов с полей. Злой капитан поднял трубку, послал полицейского, который допрашивал Могильникова, ко всем чертям и бросил ее обратно. Так Уюковича и отпустили за недостаточностью доказательств его вины.

Самолёт улетел. Без туристов Романа Валенова. Руководителю еще и штраф выписали за дебош на борту. Участникам похода вернули багаж и ехидно пожелали удачного пути.

И вот, стоят они с рюкзаками, а до места старта — примерно семьсот километров. У Романа Александровича все под контролем…

— Олег Уюкович, — поинтересовалась Элина, — я все понимаю, вы, видимо, матёрый охотник, рыбак…

— Хозяин он, загробной жизни — прервал её Эдкевич.

— Да… — Элина помотала головой, — я не это хотела сказать, но мысль верная, Сергей, браво! — повернулась она к Эдкевичу. — Но зачем вы гранату в самолет взяли?

Все уставились на Могильникова.

— Охота, — скучным голосом ответил он. У Леи затряслись руки.

— Один идиот аварийный выход полез открывать на одиннадцатикилометровой высоте, другая орала, как бешеная, что мы все умрем, третий… А третий гранату в самолёт протащил… — запыхтела Юлиана. — Я точно не доживу…

— Конечно, не доживешь, если за своим гнилым языком следить не будешь! — фыркнула Кира, — не ной уже, мы тоже в шоке от произошедшего… Но, самолёт — в прошлом. Сейчас надо думать, что делать дальше! А потом поворчим друга на друга!

— Роман Александрович, а вы чего молчите? — Элина повернулась к Валенову. — Что нам дальше делать?

Опытный руководитель после такого неординарного инцидента, пожалуй, развернул бы группу и завершил маршрут. Однако Рома понимал, что в таком случае, да еще после дебоша на борту, Куприянов навсегда закроет для него не только двери своей фирмы, но и, в целом, дорогу в туризм. Поэтому он продолжил, так сказать, бегать по краю обрыва из рыхлых горных пород.

— Надо узнать, проходит ли здесь железная дорога. Возможно, удастся на поезде поехать, — предложил Валенов. Он выглядел невозмутимым, но что творилось в его душе, даже автору страшно представить…

— Самолет, конечно, в прошлом, но мне вот интересно, а ты всегда такая эмоциональная? — спросил Дарьян у Леи. Та скромно потупила взгляд и прошептала тонким голоском, что ей было очень страшно. — Ну и компания, — буркнул Покровский, отвернулся и достал блокнот.

Кира отправилась искать автобусную остановку или такси. Элина решила обратиться в справочную аэропорта. Могильников пил. Юлиана пыталась поймать сеть на смартфоне, чтобы пожаловаться Марку. Тощий опять спал, сидя на рюкзаке.

— Похоже, он единственный из нас, кому сейчас хорошо, — хмыкнул Эдкевич, посмотрев на Худогубкина, а затем отвлекся на Могильникова, который задумчиво смаковал спирт и наблюдал за летящими вдалеке утками.

— Кстати, хороший кадр, — улыбнулся Сергей и щелкнул патологоанатома. Юлиана, увидев данное действие, закатила глаза.

Полил дождь. Как из ведра. Любой англичанин бы озвучил знаменитую идиому: «Raining cats and dogs», что дословно переводится, как «Дождь из кошек и собак». Юлиана бросилась под козырёк у входа в аэропорт, отряхиваясь от дождевых капель. Поскольку никакого другого укрытия больше не было, то к ней присоединились и другие туристы. Кроме Дарьяна. Он все также стоял на открытом месте в своих модных солнечных очках, футболке и шортах.

— Эй, парень, — окликнул его Могильников, — иди к нам, промокнешь, заболеть можешь.

— Не ваше дело, — буркнул Дарьян и отвернулся. Могильников вздохнул. Лея посмотрела на него и поежилась.

Под козырек забежала Кира, она протянула Валенову клочок бумажки с номером телефона службы такси, который сорвала на доске объявлений. Только хотела что-то сказать, как подошла Элина.

— Я все узнала, — радостно заявила девушка, надевая на голову чёрную кепку, — километрах в пятидесяти отсюда есть железнодорожная станция «Гнидовская»!

— Отлично! — произнесла Кира, затем обратилась к Валенову. — Роман Александрович, звоните в такси, доберемся до станции.

— Это не входит в стоимость тура, — пробурчал себе под нос руководитель.

— Чего?.. — не поняла Кира.

— Зуб болит, говорю, — выдавил тот из себя и нехотя достал из кармана телефон, набрал номер, поднес трубку к уху, но на кнопку «вызов» нажимать не стал.

— Трубку не берут, — через некоторое время произнес Роман.

— Попробуйте еще раз, — предложила Элина. Валенов поморщился, но маневр повторил. Естественно, трубку опять не взяли, ведь на «вызов» руководитель не нажал. Тогда Кира позвонила со своего телефона, и, разумеется, ей ответили. Девушка протянула трубку руководителю, тот тяжело вздохнул, но взял телефон. Во время разговора Роман торговался почище торговки на базаре, стараясь сбить цену, но, когда заметил, что все туристы в недоумении уставились на него, то смутился и согласился с условиями оператора.

— Всё, фургон скоро подъедет, на нём и доберемся до станции, — буркнул он.

Все оживились — выход найден, они двигаются дальше!

— А где Эдкевич? — вдруг спросила Элина. Оглянулись по сторонам — ни рюкзака, ни Эдкевича.

Спустя двадцать минут подъехала пассажирская «газель» на тринадцать мест. Немая сцена…

— Это фургон? — усмехнулась Кира.

Неожиданно откуда-то возник Эдкевич и тут же включился в разговор.

— Это что, фургон? И как мы в него запихаемся? — засмеялся он и посмотрел на руководителя.

— Чего вы все на меня уставились? — не выдержал Роман, — Меня уверили, что приедет микроавтобус! — развел он руками.

Погрузиться в тринадцатиместную «Газель» девяти туристам с огромными баулами — настоящее испытание. Словно в маленькую банку из-под красной икры упаковывают килограмм селедки. Тем не менее, участникам похода это удалось, несмотря на то, что на заднем сидении автомобиля еще и грязное колесо лежало.

Могильников грамотно воспользовался своими физическими параметрами и разместился на двух сидениях сразу. Когда Роман попытался сделать ему замечание — патологоанатом притворился спящим. На самом же деле, он просто хотел приберечь место для Дарьяна, но тот сел в углу салона, ближе к колесу, поэтому Уюкович оставил второе сидение для себя любимого. Не из вредности, а из-за того, что старших нужно уважать. Тощего, коль он тощий и эргономичный (да-да, верно, он экономил собой пространство), обставили рюкзаками так, что парню стало тяжело дышать. Когда машина подскочила на кочке, его собственный рюкзак — самый тяжелый в группе, придавил беднягу лицом к стеклу. Лучше всех устроился Эдкевич. В момент загрузки, он опять куда-то пропал, и появился лишь под самый конец, когда осталось найти место лишь для Леи. Поэтому Сергей сел рядом с Романом возле выхода, спокойно оперся на свой рюкзак и погрузился в сон. Элина, на плече которой сопела Лея, а в правый бок упиралась картошка в рюкзаке Тощего, всю дорогу ворчала и злобно фыркала, стоило ей только посмотреть на довольного и радостного Эдкевича. Юлиана, впечатленная загрузкой, шипела, как гюрза, что никуда не пойдёт, если и дальше будут такие ужасные условия. В ответ на это, Кира поднесла карамельку к ее лицу и произнесла: «Держи соску и не плачь, бурёнка». Юлиана со злостью шлепнула ее по руке, выбив конфету. Продолжения конфликта не было — Могильников чихнул и разрядил обстановку. В конце — концов, Юлиана пересела вперед, рядом с водителем маршрутки. Из колонок неслась романтическая песня, взгляды толстого «водилы» и девушки пересеклись, водитель подмигнул, Юлиана сползла с сидения впритык к двери и написала сообщение Марку: «Я тебя убью…»

Перед тем, как тронуться, водитель сообщил, что в субботу на дорогах пусто, поэтому до вокзала ехать «ну минут пятьдесят, шестьдесят, семьдесят… Максимум — час, если корова под колёса не полезет!» Проехали километра четыре, до поворота на деревню «Кузькина мать», и уперлись в пробку длиной в пару километров. Впереди колонны из легковушек, мотоциклов, тракторов и молоковозов, на боку валялась фура. Оказалось, что перевернулась она из-за коровы, которая вышла на дорогу. Жизнерадостный водитель маршрутки пояснил, что в окрестностях, в основном, все аварии происходят по вине коров. Даже пешеходы попадают в ДТП по вине коров.

— Быстро доехали… — пробурчала Юлиана.

Могильников снова зевнул, чем настолько испугал водителя, что тот не раздумывая, врубил первую передачу, нажал на газ и «полетел» по встречной полосе. Все вцепились в кресла, Юлиана смотрела вперёд безумными глазами. Легче всех было Тощему — он, сжатый со всех сторон рюкзаками, не видел, что происходит за окнами машины.

Из-за перевернувшейся фуры вырулила машина ДПС.

— ГИБДД! — заорала Юлиана.

Водитель все еще находящийся под впечатлением от зевка Могильникова, в панике свернул в поле на грунтовку. Инспекторы увидели лихача на «Газели», достали по сигаретке, почесали головы, закурили, махнули руками и пошли работать. Они, уважаемые читатели, знали, что прямо по курсу той самой дороги находилось болото. Но водитель маршрутки — ас, Бог и кардинал автомобильных и не очень автомобильных дорог, способный весело преодолевать препятствия. Болото он объехал. Объехал каждый камень, каждую кочку и вскоре выбрался на основную дорогу, отделавшись лишь потерянным бампером и разбитой фарой.

Через час туристы прибыли на вокзал. Они выползали из автомобиля, прихрамывая, пошатываясь и издавая странные звуки, как старенькие дряхлые старички. Тощий вылез и вовсе в полусогнутом состоянии. На этот случай у группы был патологоанатом Могильников, который с радостью предложил помощь Худогубкину.

— Уйдите от меня! — закричал бедолага, но Могильников уже успел схватить его.

— Не дрейфь, клиенты мои не жалуются! — сказал он сурово.

— Конечно, вашим клиентам уже все равно! — пищал Тощий.

Могильников обхватил его со спины и резко приподнял. Раздался хруст.

— Кажется, он сломал меня… — закряхтел Тощий. Могильников поставил парня на землю.

Мишка повернулся вправо, затем влево, зевнул и улыбнулся:

— Я жив!

Могильников хлопнул его по плечу — а ты, мол, сомневался!

Мишка под весом его руки рухнул на землю. Олег Уюкович равнодушно отошел в сторону, а Лея с визгом бросилась на помощь любимому Мишеньке.

— А где же Эдкевич? — уже привычно для всех возмутился руководитель, вытаскивая его рюкзак из маршрутки.

Туристы посмотрели по сторонам. Из маршрутки показался Дарьян с недовольной «миной» на лице. Он надел рюкзак, и с высоко поднятой головой отошёл от всех на несколько шагов.

— Эй, господин, а помочь ты нам не хочешь? — свистнула ему Кира. Дарьян не ответил.

— Молодой человек, — вмешался Валенов.

— Там осталось несколько рюкзаков, без меня справитесь! — наконец удосужился ответить парень.

— Повтори, я не услышал! — специально громко произнес Валенов. Могильников зарычал, посмотрел на Дарьяна, тот вздохнул и пошел к машине, но делал это так медленно, словно ждал, когда же ее разгрузят и без его участия. В маршрутке остался последний рюкзак, самый тяжелый — баул Тощего с десятью футболками и картошкой. Он потянулся за рюкзаком сам, но Могильников отодвинул Худогубкина от машины, наставив ему попутно синяков — ну, не умел он действовать нежно. Потом Олег Уюкович посмотрел на Дарьяна, тот еще больше замедлил шаг.

— Так, господа, хватит! — скомандовал Валенов и потянулся за рюкзаком. Могильников резко фыркнул уже в сторону руководителя, Роман оцепенел, а Дарьян, наконец, подошел к машине. Встал лицом к лицу с Могильниковым и с ухмылочкой посмотрел ему в глаза. Тогда патологоанатом невозмутимо, но со всей силы наступил ему на ногу.

— Вы совсем уже! — заорал Дарьян.

— Рюкзак забирай! Нечего тут свой гнилой характер показывать, чертов мажор! — взревел Уюкович. Похоже, это происшествие доставило ему положительные эмоции. Впервые в жизни он применил воспитательные меры в отношении собственного сына и это ему понравилось!

— О! Поход обещает быть веселым, — весело констатировала Элина.

Раздается щелчок фотоаппарата. Внезапно появившийся Эдкевич сделал очередной эпохальный кадр.

Наконец выгрузка закончилась, все направились на вокзал станции «Гнидовская». Что сказать, внутри он вполне соответствовал названию объекта. Помещение больше напоминало ночлежку: с потолка и стен сыпалась штукатурка, на одинокой скамейке спали бездомный и собака, воняло на вокзале прегадостно. Туристы тут же попрятали носы в воротники курток. Юлиана достала духи и несколько раз побрызгала себе на шею со словами: «И что я забыла в этом сарае?!» Но Роман дал команду ждать его в зале ожидания, а сам поспешил в кассу. Отметим, что и касса, и зал ожидания, и туалеты находились в одном месте. Туристы сгрудились в углу у окна — хоть какой-то свежий воздух. Эдкевич опять пропал. Могильников отошёл к киоску с журналами. Юлиана накинула капюшон, вставила наушники в уши, включила музыку, максимально отгородившись от внешнего мира.

Минут через десять прибежал радостный Валенов.

— Нам повезло! Поезд через час, правда, места не в одном вагоне, — руководитель задумался, — два…

— Два? — переспросила Кира.

— Два места в четырнадцатом, — ответил он чуть тише.

— А остальные? — уточнила Элина.

— Во втором… — Валенов начал чувствовать себя виноватым, уже не радовался и сам не заметил, как стал сутулиться.

Все опешили. Элина потеряла дар речи. Лея, воспользовавшись моментом, попыталась положить голову Тощему на плечо, но тот вовремя почуял «опасность» и отсел подальше.

— Вы в своем уме? — вспыхнула Юлиана.

— Не понял, — решив до конца играть в сурового руководителя, несмотря на внутренний настрой, тут же расправил плечи Роман.

— Нет, вы правда считаете, что разделить группу — это нормально? — фыркнула Юлиана.

Роман уже открыл рот, чтобы ответить, но его перебили.

— Буренка, вот тебя только не хватает, замолчи, — вмешалась Кира.

— Деревня, иди к себе в сарай, зайцам слова не давали! — зашипела Юля.

— Так, Заяц, Волк, успокоились обе! Брейк! — остановил их Роман.

— Секундочку! — вмешался Дарьян и даже приподнял очки, — Кира Заяц, — указал на неё пальцем, потом плавно перевел его на Юлю, — Юлиана Волк… Вы серьезно? — хмыкнул парень.

Как всегда, совершенно неожиданно появился Эдкевич, услышал разговор и пошутил:

— Дуэт «Ну, погоди»! — засмеялся Сергей. Шутке улыбнулись все, даже Могильников, который рассматривал киоск. Патологоанатом издал короткое «хм», что, вполне могло означать смех.

— Интересно, а Тома и Джерри среди нас нет? — продолжил Эдкевич.

Но Юлиане шутка Эдкевича жутко не понравилась, девушка занервничала еще больше. Кира же, наоборот, коротко хмыкнула и отвернулась. Уроки тренера не прошли даром. Она на автомате действовала так, как он учил: «Осознавая своё превосходство, будь спокоен и применяй силу лишь в случае опасности для твоей жизни или жизни близких людей». Впрочем, Кира тут же поймала себя на мысли, что неплохо было бы зарядить прямым хуком Волку и этом противному шутнику с фотоаппаратом…

Наконец, до прибытия поезда осталось пять минут. Туристы вышли на перрон, но страсти по поводу разделения группы по вагонам не остыли.

— Роман Александрович, я согласна с мнением ребят. Как вы решились разделить группу? — высказалась и главный ментор похода — Элина.

Роман не выдержал.

— Да вы, да я… — от волнения он не мог связать и двух слов.

— Успокойтесь, — посоветовала ему Кира, — вы нас тоже поймите, мы толком не знакомы друг с другом. К тому же после ситуации в самолете в разных вагонах ехать нам небезопасно.

— Вы вели себя в самолёте, как дикари! Вас словно из дебрей Амазонки час назад вывезли! — Валенова, наконец, прорвало. — Поэтому сейчас у нас два пути: либо домой, либо продолжать путешествие! Я все сказал.

Кира развезла руками, вздохнула и замолчала. Но Элина и не подумала останавливаться в своих нравоучениях.

— Вы ведете себя, не как руководитель, а как ребенок, Роман Александрович! — заявила девушка, желая доказать всем, что она много знает, все понимает и сама могла бы взять на себя ответственность по руководству группой.

Роман сдержался только потому, что Могильников наступил ему на ногу, а дежурный объявил о прибытии поезда.

«Стоянка — две минуты! Нумерация вагонов начинается с головы хвоста поезда» — послышалось из динамиков.

Все недоуменно переглянулись, Валенов фыркнул и дал команду на посадку. Туристы пошли по перрону.

— Забыл сказать, в дальнем вагоне… — он немного замялся, — едут Кира и Юлиана.

— Что? — тут же завопила Юля.

— Роман Александрович, вы серьезно? — возмутилась Кира.

Валенов «включил» серьезного руководителя, и сурово произнес:

— Да! — После добавил чуть тише, — Заодно наладите отношения друг с другом.

— Они же не доедут! — тут же вмешалась Элина.

— Поезд приближается, — сменил тему Валенов, и показал на подходящий к перрону состав.

И тут Могильников вдруг понял, что забыл ружьё на вокзале. Он давится спиртом, летит в здание, но туда уже прибыл наряд полиции, окружил стоящее в углу, упакованное в чехол ружье. В общем, поезд прибыл, патологоанатом разбирается с полицейскими. Те собираются его арестовать и увезти в отделение — ох и любила же нашего Олега Уюковича полиция…

— Мы поедем вот на этом чудовище? — возмущенно запыхтела Юлиана, увидев старенькие, с рыжими подпалинами ржавчины вагоны.

— Юля, Кира, двигайтесь к своему вагону, я позже к вам зайду, — скомандовал Роман.

— А на машине никак нельзя было доехать?! — Юлиана стояла посреди перрона, презрительно скрестив руки и показывая своим видом, что и шагу с места не сделает.

— Можно… — ответил Роман.

Юля улыбнулась.

— Поезжай, — холодно предложил он девушке.

Улыбка спала с её лица.

— Идем уже! — Кира хлопнула Юлю по плечу.

— Не трогай меня, животное! — вспыхнула Юлиана, за что тут же получила от Зайца ощутимый удар в бок. Между девушками завязалась потасовка. Дарьян с Эдкевичем кинулись их разнимать.

— Вы совсем с ума сошли? — опешил руководитель.

— Роман, им нельзя в один вагон, я же сразу сказала! — раздраженно заметила Элина.

В этот момент в конец состава прошло человек пятнадцать солдат с песней: «Здравствуй небо в сапогах!..» За ними торопились мужики и женщины сверхсуровой внешности, с большими сумками. Явно — вахтовики.

— Ну, думаю, теперь они не подерутся, — хмыкнул Валенов.

— Похоже, наши дамы с поезда либо в тюрьму, либо в роддом отправятся, — ляпнул Эдкевич.

— Язык бы тебе откусить за такие шутки, — покачала головой Кира. Элина поправила очки и ткнула парня локтем в бок.

Тощий поднял рюкзак, шагнул — рюкзак перевесил и парень упал на перрон. Лея, кинулась на помощь, но, пробегая мимо Дарьяна, стоящего к ней спиной, получила удар ладонью по носу — тот решил почесать спину и слишком широко замахнулся… Парень опешил, но все же пробурчал что-то типа извинений. Элина зло посмотрела на него и дала пострадавшей носовой платок. Между тем Тощему помог подняться Эдкевич. Но когда он решил поднять Мишкин рюкзак, то чуть не вывернул руку из плечевого сустава.

— Ты кирпичей в поход набрал? — прошипел Эдкевич. Тощий застенчиво пожал плечами и ничего не ответил.

А проводники уже открыли двери в вагоны. Загрузка прошла без приключений. Почти… Только в купе Роман обнаружил, что на полке присутствует рюкзак Могильникова без самого Могильникова.

— Где наш патологоанатом? — перепугался Роман, перепугав заодно и соседей по вагону. Проводник, между тем, закрыл подножку, поезд медленно тронулся.

— Смотрите, — воскликнула Элина. Все посмотрели в окно.

Могильников бежал от вокзала с ружьём в руках. Поезд набирал ход. Роман, Эдкевич и Элина устремились в тамбур. Суровая проводница уже собралась было закрыть дверь, как к ней кинулся Валенов и попытался уговорить ее немного подождать. Проводница не согласилась. Дама — очень немаленьких объёмов. Она встала перед Романом, как борец сумо — враг не пройдет! Но Могильников не растерялся, закинул ружье в еще открытую дверь, запрыгнул внутрь и сшиб женщину с ног. «Борец сумо» упал на бедного Валенова, придавив его необъятным животом. Рома сдавлено закряхтел, моля о пощаде.

Посадка в четырнадцатый вагон Юлианы и Киры прошла менее ярко. Но все же не без нервозности. Пока Юля шла к своей полке, фыркая и брезгливо уворачиваясь от торчащих с верхних полок ног, она все же несколько раз угодила в них лицом. Поэтому первым делом, добравшись до своего места, девушка крест-накрест брызнула парфюмом, потом перекрестилась сама, добавив: «Боже, убереги меня от чумы и холеры».

— Какие умные слова! Не тормози, проходи уже! — подтолкнула её Кира, — пробку в вагоне создала!

Юля обернулась, за ней действительно образовалась очередь из солдат и вахтовиков, которая тянулась до самого тамбура. Выражения лиц у граждан были такими, словно каждый из них уже держал наготове заточку…

Но вернемся во второй вагон, где ехал Роман Валенов. Здесь было полно детей. Огромное количество вечно плачущих и орущих карапузов от двух до 48 годиков и у каждого имелись свои проблемы. Тем, кому два — необходимо внимание. Те, кому пять — постоянно спорили друг с другом, чья машинка круче, у кого самый классный папа. Тяжелее всего было тем, у кого вместо трех веснушек на лице было четыре — с ними не хотели играть, и потому они ревели. От того что они ревели, ревели и те, кто был их младше. Мамы пытались успокоить тех, кто ревет. Их папы сбежали в вагон-ресторан. Те, кому за сорок лет не ревели, а орали на весь вагон, потому что никак не могли договориться, что лучше — карбюратор или инжектор? В итоге, большая часть группы Валенова ехала в орущем и ревущем вагоне. Плюс ко всему, ревела ещё и Лея, потому, что Миша не обращал на нее внимания.

Туристы собрались в одном купе, уселись на боковых местах. Никто не разговаривал. Все думали только об одном: «Когда же это все кончится!?». Ещё и Роман «успокоил», сообщив, что поезд прибудет на нужную им станцию «Курья нога» только в семь утра на следующий день. Значит, еще полдня и ночь им придется ехать под такой аккомпанемент. Могильников сбежал в вагон-ресторан — пить. Опять пропал Эдкевич. Сначала он пошёл за патологоанатомом, но по пути неожиданно пропал. С фотоаппаратом в руках.

В вагоне было жарко и душно, однако кондиционер не включали, впрочем, его и не было. Окна открывались лишь в двух купе, но там сидели бабушки с детьми, которым даже в жарком вагоне было холодно и откуда-то дуло, поэтому речи о том, чтобы их открыть и не заходило.

— Ребята, — наконец заговорила Элина, — раз время есть, давайте тогда нормально познакомимся?

— Я спать, — тут же произнес Дарьян с верхней полки, воткнул в уши наушники и отвернулся к стене.

Роман хлопнул ладонями по столу, открытая бутылка с водой упала на пол, вода вылилась.

— Виноват, простите, — извинился он и поднял бутылку.

— Спасибо, Роман Александрович, я даже попить не успела, — фыркнула Элина, — зачем вы по столу-то стучали?

— Хотел предложить пообедать… — развел он руками.

Лея зачем-то сдернула одеяло с третьей полки, где лежал свернутый матрас. Он, конечно же, скатился на голову Тощему, который сидел на нижней «боковушке». Мишка чихнул, все засмеялись. Лея поникла.

— Чего ржете, у меня аллергия на пыль! — завопил Худогубкин. Глаза его покраснели, Мишка принялся чихать каждые две минуты. Лея присела рядом с ним с виноватым лицом.

— Прости меня, — извинилась она.

— У меня в рюкзаке аптечка с лекарствами, кто-нибудь, достаньте, пожалуйста! — продолжал пищать Мишка, поминутно чихая и все больше краснея.

Рюкзак Тощего на багажную полку убирать не стали — он неподъёмный. Потому его положили под стол. Рядом сидела Элина, она и пришла на помощь Тощему. Девушка достала из рюкзака аптечку, вернее, достала огромный мешок, набитый таблетками и принялась доставать из него все подряд, выкладывая на полку между собой и Эдкевичем.

— Противозачаточные? — сразу заметил тот. Все посмотрели на Тощего.

— Это…Я… — замялся Мишка.

— А что, нужная вещь! — хмыкнул Валенов.

— Мазь от геморроя? — продолжал хихикать Эдкевич.

— Это на всякий случай! — занервничал Тощий.

Наконец, Элина достала таблетки от аллергии и кинула их Тощему. И вот ведь удивительные совпадения. Прямо в момент броска по проходу между купе шел парнишка с пластиковой баночкой, в которой была заварена лапша. Блистер упал прямо в бульончик.

— Извините! — поморщилась Элина, — я нечаянно! Куплю вам другую пачку.

— Купите, — спокойно ответил недовольный мальчишка в очках и всучил девушке испорченную лапшу, — сами и выбросите.

Девушка растерянно подержала в руках стаканчик, вздохнула, подняла глаза от лапши на Тощего. В этот момент Эдкевич щелкнул фотоаппаратом.

— Ты серьезно? — тут же перестала переживать и разозлилась Элина.

— Хороший кадр! — радостно ответил Эдкевич.

— Ты крышку с объектива забыл снять, фотограф, — усмехнулась девушка, и пошла выбрасывать банку с лапшой.

Между тем Кира с Юлианой сидели друг напротив друга и молчали. Юлин смартфон уже не ловил сеть, она скрестила руки, обиженная на своего Марка за то, что тот отправил ее к черту на кулички. Вдобавок ко всему на верхней полке начал храпеть сосед, а напротив, на нижней боковой полке бабулька читала книгу «Жулики Жюля Верна или сто подвигов капитана эмигрантов» и громко, раздражающе смеялась.

— Может, к ребятам сходим? Или чаю попьем, пока здесь никто не буянит? — предложила Кира. Юля отвернулась. Заяц вздохнула, взяла кружку и пошла за кипятком.

В течение дня туристы так и не смогли нормально пообщаться. Долгих стоянок не было, пришлось все время проводить в вагоне. Ревущие дети замолчали лишь к вечеру. Элина несколько раз пыталась втянуть всех в беседу, познакомиться, сыграть в карты, крестики-нолики, однако что-то постоянно ей мешало. То у Тощего глаза начнут чесаться, то у него голова заболит. То Лея заплачет из-за того, что у ее ненаглядного голова болит. В конце — концов, Эдкевич стал называть Худогубкина аптекарем, а Элину медсестрой. Валенов разглядывал карту, прокручивал маршрут в голове. Он постоянно бурчал под нос что-то, похожее на молитву и отворачивался к окну, чтобы плюнуть через левое плечо. Переживания довели Романа до того, что у него вновь обострился синдром навязчивых движений. Первым это заметил Эдкевич и предположил, что у руководителя началась «ломка».

— Дозу? — прямо спросил он у Романа. Тот выпучил глаза от возмущения. Но отвечать не стал, снова отвернулся к окну.

Могильников весь день провел в вагоне — ресторане. Выпил пива, съел тарелку солянки, зевнул, посмотрел на часы и, наконец, отправился, пошатываясь, в свой вагон. Находиться в общественном месте в нетрезвом состоянии запрещено, поэтому увидев полицейского, который шел в четырнадцатый вагон, Могильников задержал дыхание и резко «протрезвел». Пошел, как по линеечке. Он не пошатнулся, даже когда поезд резко мотнуло на стыке. Патологоанатом, что тут скажешь…

Но по какому же поводу полицейский шел в четырнадцатый вагон? Как вы помните, дорогие читатели, в вагоне, где ехали Кира и Юлиана, следовали домой и граждане, отстоявшие трудовую вахту. Несколько мужичков с красными лицами, изрядно выпив, стали приставать к девушкам. Полицейский шел усмирять дебоширов. Но когда он прибыл к месту событий, то увидел мужичков лежащими с вялыми лицами перед купе, где ехали Кира и Юля. Вагон молчал, все смирно сидели или лежали на своих полках.

Проводница находилась рядом, на ее лице был написан ужас. Юлиана забилась в угол, а Кира стояла в боевой стойке — в правой руке кружка с чаем, на лице — война.

В общем, полицейский составил на Киру протокол за нарушение порядка. Вот такая «справедливость». Бить представителей закона, даже когда они совсем неправы, запрещено. Но спускать с рук полицейскому такое, как выразилась Кира, безобразие, девушка не собиралась. Бывало, еще до того, как стала серьезно заниматься боксом, она совершала маленькие преступления — котлету из столовой могла украсть, или шоколадку с прилавка магазина. Или старшие, которые поначалу над ней издевались, заставляли воровать, или голодной очень была. Навык «ловкие руки» остался при Кире. Нет, дорогие читатели, не подумайте плохого, она — не отрицательный герой, она просто решила проучить полицейского и незаметно вытащила у него из кармана служебное удостоверение.

— А вы документики-то предъявите! — возмутилась девушка, когда служивый дал ей протокол на подпись. Тот принялся шарить по карманам. Удостоверения не нашел. Кира порвала протокол.

— Нет документа — не докажешь, что ты полицейский. Может, жулик? — спокойно констатировала девушка. Тот возмутился, пригрозил применить силу к хулиганке и уже хотел было приступить от слов к делу, но…

— Пошел отсюда, оборотень в погонах, иначе сейчас вместе с ними на полу лежать будешь! — пригрозила Кира, указала на кучку вахтовиков и одного солдата. Полицейский сглотнул слюну, ничего не ответил, отступил, помолчал, а затем развернулся и ушел.

Немного погодя, Кира выкинула удостоверение в окно и спокойно уснула, а Юля еще долго сидела, прижавшись к окну, с одной мыслью в голове: «С кем и куда я еду?!»

Ночь…

Могильников, наконец, добрался до второго вагона и долго не мог залезть на свою верхнюю полку у туалета. Роман не выдержал, решил помочь, Олег Уюкович его прогнал. Свою помощь предложил Дарьян, Могильников согласился. Устроился, но долго не мог уснуть, пытаясь найти ответ на вопрос: «Почему полки в вагонах делают для карликов?» Объяснения этому феномену не нашел, заснул, но ненадолго. То один, то другой пассажир устремлялся в туалет, дверь хлопала и будила патологоанатома. В конечном итоге, ему это надоело. Могильников рыкнул. Больше никто в этот туалет не ходил. Только в тот, что в начале вагона. Стоит заметить, что даже когда туристы на следующее утро покинули вагон, то пассажиры до конечной станции в этот туалет старались не заходить — страшно.

Перед тем, как улечься спать, Тощий заявил, что сильно ворочается во сне, и спать на верхней полке ему небезопасно. Эдкевич уступил ему нижнюю боковушку. Примерно в полночь Тощий скатился и с нее, сел в проходе, держась за руку. Лея во сне почувствовала, что Тощему плохо, проснулась. Мишка Худогубкин увидел «вспышку справа» — просыпающуюся Лею, и быстренько лег на место, отвернулся к стене. «Успел!» Мишка, конечно же, хотел, чтобы его пожалели, но Лее только дай волю!..

Станция…

Однако, сон к нему так и не пришел, а тут и поезд стал притормаживать — станция «Абдубакерово». Тощий выглянул на перрон, вполне себе оживленный, и, несмотря на позднее время, увидел, что неподалеку торгуют копченой рыбой, которую он очень любил. Решил по-быстрому «слетать» до торговки — прикупить пару рыбешек. Не обратив внимания, что поезд стоит на станции всего пару минут, он схватил бумажник, надел сланцы, в шортах и футболке устремился на перрон. Проводница открыла дверь вагона, выпустила пассажира и отошла в служебное купе буквально на минутку, поэтому остановить Тощего она не успела. Худогубкин бежал к торговке, радостно предвкушая, как сейчас вцепится в жирненький, копченый рыбий бочок и, конечно же, не услышал объявление об отправлении поезда.

И вот Михаил Худогубкин, которого друзья и товарищи зовут Тощим, стоит на перроне, в руках держит рыбу и наблюдает за тем, как последний вагон состава скрывается в темноте за семафорами…

Глава 3. Грибочки

Утро. Через час поезд прибывает на станцию «Курья нога». Все уже проснулись, позавтракали, стали собираться. Кроме Могильникова — он спит. Отсутствие Тощего пока никто не заметил.

До прибытия остается полчаса. Могильников спит. Тощего, разумеется, нет.

— Что-то Миши долго нет, вещи не собраны, постель не убрана… — забеспокоилась Лея.

— Там, со стороны Олега Уюковича, кто-то в туалете заперся уже давно. Я больше чем уверен, что это наш аптекарь, — хмыкнул Эдкевич, — не переживай!

Но в это утро нервничала не только Лея. У Валенова сердце от волнения стремилось выскочить из груди и покинуть организм. «Что-то неважное происходит, или уже произошло…» — думал он про себя.

— Роман Александрович, с вами все в порядке? — заметила Элина, заплетая косы.

Роман смотрел в окно, погруженный в свои мысли, молчал, не реагировал на вопросы.

— Роман Александрович! — громче повторила Элина. Валенов, наконец, повернулся к девушке.

— Просто не выспался, — не стал говорить о своих предчувствиях Роман, и обратился к Эдкевичу, — дойди до туалета, постучи в дверь, поторопи Худогубкина.

— Ну и фамилия у нашего аптекаря! Боитесь, чтобы он себя в унитаз не смыл? — пошутил тот и получил тычок в бок от Элины.

— Не смешно вовсе, — добавила Лея и надулась.

Самыми спокойными были Дарьян и Могильников. Первый сидел в огромных наушниках, слушал рок и дремал. Второй спал.

— И разбуди по пути Могильникова, — уже вдогонку попросил Роман.

Эдкевич тут же притормозил и испуганно посмотрел на Валенова: «Разбудить Могильникова!?»

— А что тебя смущает? — не понял реакции Валенов.

— Дайте мне хотя бы топор или «бронежилетку»! Хоть что-нибудь! — совершенно искренне запаниковал Сергей.

Роман недовольно посмотрел на парня, тот сник, кивнул головой, и медленно поволок ноги в конец вагона. Однако будить никого не пришлось. Олег Уюкович уже сидел на нижней полке, одетый и собранный, обнимал свое ружье и смотрел в окно.

— Эм, Роман Александрович, он уже собрался — доложил, вернувшись Эдкевич, чем вызвал немалое удивление у компании.

— Он же пару минут назад храпел на весь вагон! — напомнила Элина, выглянула в проход. — Удивительный человек! — она покачала головой.

— Просто он не с нашей планеты, — пошутил Эдкевич, — в этом его секрет, — и вновь отправился в конец вагона к закрытому туалету.

Пришла проводница, попросила сдать белье с места, где спал Тощий. Валенов ответил, что как только молодой человек, который спал на этом месте, вернётся, он незамедлительно все сдаст!

— Так никто тут с ночи и не спал, — удивилась проводница.

Валенов подавился чаем. У Леи затряслись руки.

— То есть? — спросила Элина.

— Как с ночи?! — закричала Лея.

Эдкевич, между тем, стучал в дверь туалета — тишина. Из другого вагона пришел проводник.

— Молодой человек, вы дверь сломаете, — буркнул он, — санитарная зона, туалет уже закрыт.

— Вы не поняли, там товарищ мой заперся! — возразил Сергей.

— Сомневаюсь, иначе проводник знал бы об этом, — недовольно проворчал мужчина и сам постучал в дверь. — Есть кто живой? Санитарная зона, выйдите пожалуйста!

В ответ — тишина. Проводник достал ключ, открыл дверь — пусто.

— Я же говорил, — усмехнулся он.

Эдкевич смутился, вернулся в купе, и увидел, рыдающую Лею. Элина подавала валерьянку по очереди то ей, то Валенову. Один лишь Дарьян был спокоен, он дремал, сидя в наушниках.

Роман тут же кинулся к Эдкевичу:

— Он в туалете!?

Сергей отрицательно помотал головой. Лея разрыдалась еще громче. Элина принялась ругаться с руководителем, упрекая его в безответственности.

— Ребята, что здесь происходит? — не понял Эдкевич.

— Оказывается, Худогубкина здесь с ночи нет! — ответил Роман. На упреки Элины он не отвечал, растерялся. К такому руководитель готов не был.

Подошел проводник, с которым Эдкевич встретился у туалета, поинтересовался, что тут происходит.

— Пассажир пропал ночью, худенький такой, тут сидел, помнишь? — ответила его толстая коллега.

— У меня в четвертом вагоне пассажиры на одной станции ночью заходили, — подумав, заговорил проводник. — Я видел у торговки с рыбой на перроне парнишку, худющего такого, высокого. Мария Изольдовна из первого вагона уже ступеньку подняла и дала желтый флажок. Отправление объявили, а тот все рыбу выбирал…

— Это точно был Миша, я уверена, — рыдала Лея, — сердцем чувствую!

— Вы понимаете, что мы на вас в суд подать можем? — набросилась Элина на проводницу, — как вы могли такое допустить?!

Проводница стала заикаться, но проводник решил не сдаваться.

— Уважаемые пассажиры, в наши обязанности не входит наблюдение за каждым, кто едет в вагоне. Ваш турист — не ребенок и должен был понимать, что поезд имеет свойство уезжать со станции! — возмутился мужчина.

— Может, выйдем и поговорим? — сурово предложил Могильников. Во всем вагоне перестали орать дети, двое даже описались. У проводника задергался глаз.

— Э-э-э-э, у меня работы много…молоко пригорает! — пискнул он и через мгновение испарился.

Лея зарыдала пуще прежнего.

— Ребята, нужно срочно сходить с поезда и начинать искать Тощего! — Элина решила не упускать момент и проявить свои командирские способности. — Роман Александрович!

— Наша станция через двадцать минут, на ней сойдём, и будем думать, как нам найти Худогубкина, — решил Валенов, посмотрев на часы.

Эдкевич хихикнул. Все посмотрели на него с серьезными лицами. Даже карапуз, которому на вид было около четырех лет, выглянул с верхней полки соседнего купе, и уставился на Сергея — мол, не вовремя ты, брат, засмеялся.

— Вы чего? — не понял Эдкевич, — просто фамилия у него смешная.

В этот момент в купе подтянулись и Кира с Юлианой.

— Привет! — поздоровалась Элина. — Говорят, что в вашем вагоне переполох случился, — она бросила злой взгляд на Валенова, давая понять, что тот во всем виноват, не уследил за порядком, потерял Мишу и поселил девушек в вагон к вахтовикам.

И тут всхлипнула Лея:

— Миша пропал!

— Как?! — опешила Кира…

Этот вопрос остался без ответа. Поезд подходил к станции «Курья нога».

Станция «Курья нога»…

Туристы стоят на перроне. Поезд ушел. Никто не знает, где искать Тощего, с чего начать. Могильников пьёт, держа Мишкин рюкзак. Лея рыдает. Валенов трясется. Эдкевич…пропал.

Решили пройти через вокзал на площадь — ровную площадку с примятой травой, окруженную лесом со всех сторон. К станции вели две грунтовые дороги: справа и слева. Ближайшие деревни «Простоквасили» и «Орочья яма» находились в двух-трёх километрах от «Курьей ноги», о чем свидетельствовали указатели, написанные, по всей видимости, именно курьей лапой.

Перед входом в маленький одноэтажный вокзал со стороны поляны стояла скамейка, на которой сидел, вернее лежал, свернувшийся калачиком человек. Даже за несколько метров было слышно, как он лязгает зубами от холода. Каково же было удивление туристов, когда они поняли, что человек этот никто иной, как Мишка Худогубкин. Лея бросила рюкзак и кинулась к нему. Из-за туч выглянуло солнце и Тощему показалось, будто свет исходит от Леи.

— Мишенька! — кричала та и ревела. Тощий окончательно открыл глаза, посмотрел на девушку.

— Я умер? — с блаженной улыбкой на лице спросил он. Лея дала ему пощечину. Тощий поморщился, почесал щёку и медленно поднялся, обнимая себя.

— Ребята? — удивился Тощий, — это, правда, вы?

— Как тебя угораздило, чудак? — холодно процедил Дарьян, сняв наушники.

— А я думал, что я умер, — заикаясь и дрожа, пробормотал Тощий, — дайте мне что-нибудь тёплое, пожалуйста.

Лея второпях вытащила из своего рюкзака свитер, надела его на Мишку и обняла. Дарьян достал термос, налил в кружку горячего чая, предложил Мишке, но Могильников остановил его и вместо чая сунул Тощему свою флягу со спиртом. Дарьян закатил глаза, отошел от остальных на несколько метров, попивая чай и осматриваясь. Тощий сделал пару глотков. Юлиана фыркнула и принялась ловить связь.

— Как ты здесь оказался-то? — спросила у Мишки Кира.

— Лучше не спрашивайте… — дрожащим голосом просипел Мишка. События пережитой ночи стояли у него перед глазами: паника, тишина, машина, незнакомец, медведь, инспектор полиции, алкоголик, лошадь, курица, шизофреник, озеро, овраг, ливень… Благо, он помнил название станции, на которую должен прибыть поезд с туристами.

— А почему ты в здание вокзала-то не зашел? Там все-таки теплее, — спросила Элина.

— Вокзал закрыт. Дверь входная заколочена… — выговорил Тощий.

Спустя некоторое время.

Группа ждет того, кто должен был их встретить.

— Роман Александрович, а мы точно станцию не перепутали? Тот, кто нас встречает, точно знает, что у нас время прибытия поменялось? — уточнила Элина.

— Точно, — ответил Роман, маршируя из стороны в сторону.

С левой дороги послышался грохот. Он приближался. Лее стало страшно, она вцепилась в руку Тощему ногтями так, что тот заорал. Кстати, Миша теперь уже был укутан в две кофты и куртку, на которую сверху был накинут дождевик. В левой руке он держал флягу со спиртом, в правой — кружку с чаем. Когда Лея вцепилась в его руку, фляга Могильникова упала на землю. Науке ранее не был известен способ моментального согревания организма человека. Здесь и сейчас его открыл Тощий. Достаточно просто пролить на землю немного спирта Могильникова и холод от тела мгновенно отступает, жар бьёт ключом. Когда патологоанатом расчехлил ружьё, Тощий сбросил все свои кофты-куртки и побежал куда-то в сторону. Эдкевич схватился за фотоаппарат.

— Олег Уюкович, вы — страшный человек, — вздохнула Кира.

— Ага, — хрюкнул Могильников и выстрелил в сторону Тощего, но так, чтобы в него не попало. Мишка упал на землю и закрылся руками. Лея кинулась к нему. Рядом с Могильниковым упала утка. В этом время старый УАЗ, который в народе называют «буханка», остановился посреди поляны, чуть дальше места, где лежал Тощий.

— Это за нами? — спросила Элина и многозначительно посмотрела на Романа.

— Час от часу не легче, — фыркнула Юлиана и закурила тоненькую сигаретку.

Из машины вышел невысокий старичок с тросточкой, в валенках, с длинными седыми волосами, заплетенными в хвост, в тельняшке и широких, потасканных штанах с дырками. Несмотря на свой вид старик не вызывал никакого отвращения, наоборот, он был достаточно обаятелен, а аккуратная щетина придавала ему некий шарм. Создавалось ощущение, что перед туристами стоит очень успешный человек, сколотивший по молодости огромную империю, а теперь переехавший в глушь проживать безбедную старость вдали от бурной светской жизни.

— Это что, волшебник? — хмыкнула Кира.

— Дамблдор, — пошутил Эдкевич.

— Бомж с московского вокзала, — вставил свои «пять копеек» Дарьян.

— День добрый, путники, — прокряхтел старичок, — не отведаете ли чаю, пирожков с яичками? — предложил дед.

— С чьими? — спросила Элина.

— Бычьими! — ответил старик. — Курочки померли все от глубокой депрессии…

Тощего стошнило. Старик, увидев, что одному из путников нездоровится, решил воспользоваться моментом.

— А если их ещё сметанкой полить… — он наблюдал за реакцией Мишки.

— Фуу! Прекратите! — хором промычали девушки.

— Ребята, туалетная бумага есть у кого-нибудь? — несчастно пропищал Худогубкин. — Я представил, как он их сметаной поливает и облизывает.

В этот момент Эдкевич жевал батончик, но после слов Тощего, желание доедать резко упало. Сергей выкинул батончик и закинул в рот пару мятных пастилок, чтобы хоть как-то не представлять себе эти пироги.

— Извините, что прерываю, господин комедиант, не изволите ли истолковать, почему этим прекрасным домом на колёсах управляете именно вы? — выдавил из себя Валенов.

— А чем я плох? Мне ружьё дай — я и воевать пойду! Думаете, я ненормальный? — бодро ответил старик и резко переключился на Могильникова: — Вот вы, господин хороший, с виду непохожи на военного человека, держу пари, и стрелять не умеете! Но ведь ружье носите с собой? Так почему же я, хоть и не похож на гонщика, не могу сидеть за рулем? Странный вопрос, — захихикал дед.

— Я… — выговорил Могильников, но его перебил Роман.

— Причем здесь он? Речь о вас, дед! Вы же не мешок с картошкой повезете! — наступал на старика руководитель.

— Ки…! — поправил его старик.

— Что? — переспросил Валенов.

— Мешки с картошкой, вас ведь много, — улыбнулся старик.

— Я не поняла, это он нас мешками сейчас назвал? — протянула Кира.

— Вы себя так назвали, туристики, — махнул рукой дед, — я лишь представиться хотел.

— С чего ты взял дед, что я с оружием обращаться не умею? — Могильников все-таки высказался, ведь слова старика его явно задели.

— Готов поспорить на пятьдесят рулей, что не умеешь! — хитро улыбнулся старик и указал на пролетающую над головами туристов утку. — Попадешь?

— Стоп! — возмутился Валенов. — Никаких споров! Если вы — водитель, то грузимся и трогаемся, некогда нам тут уточками меряться!

Но Могильников, не обращая внимания на слова руководителя, прицелился, нажал на курок и… не попал.

— Мазила! — радостно воскликнул дед. Могильников вскипел, и решил разобраться со стариком по-мужски. Но дед отвлек внимание патологоанатома криком: «О, Боже, какая утка!», непонятным для Олега Уюковича движением выхватил у него ружье из рук, ткнул прикладом в бок и толкнул на землю. Затем он прицелился в Могильникова и добавил: «Пожилых нужно уважать, а не ружья на них наставлять!». Сказал он это очень грозно. Но тут же улыбнулся, воткнул ружье дулом в землю и оперся на него.

— Петр Ильич меня зовут, — приветливо произнес дед, — велено вас встретить и отвезти к Лешему.

Опешили все и несколько минут молча переводили взгляды с лежащего на траве Могильникова на старика и обратно — дед уделал патологоанатома!?

— Леший? — наконец освоился с ситуацией Дарьян, — мы, случайно, не в фольклорный тур отправились?

— Это проводник ваш. Зовут его так, — ответил старик и снова улыбнулся.

— Да, моя сестра с ним договаривалась о нашем приезде, — подтвердил Валенов и протянул руку Могильникову. Тот ухватился, попытался подняться и не рассчитал силу, потянул Романа на себя. Затем вскочил самостоятельно, обозленный донельзя.

— А ружье-то у меня в руках, — спокойно произнес старик, видя, что Могильников готов просто растерзать его.

— Я тебя вместе с ружьем клиентом своим сейчас сделаю! — зарычал патологоанатом.

— Не выйдет, косая уже приходила ко мне однажды, — выдал дед и даже Могильников удивленно затормозил, стараясь понять, что он услышал.

— В смысле?.. — протянула Элина.

— Так жена моя — как смерть! Дома сидит сейчас, наверное. Я не помню, где… — задумался старик и почесал голову.

— Ружье отдай, умалишенный! — Могильников выхватил у старика ружье и отошел от него на несколько шагов. Сделал пару глотков из фляги, немного успокоился, и колотить ненормального деда передумал — все-таки старость он уважал.

— Ну, так, это самое, поедем или как? — спросил старик.

— Я с ним не поеду! — зафыркала Юля.

— Роман Александрович, вы уверены, что он нас не к настоящему Лешему сейчас повезет? Таким людям из деревень только и доверяй сопровождение… — заворчала Элина.

— Что он нам сделает… Грузимся к Ильичу! — дал команду руководитель.

— Не удивлюсь, если у него фамилия Чайковский, — протянул Эдкевич.

Старик уставился на парня. Все уставились на старика.

— Не может быть, — протянул Валенов.

— Да ладно, Пётр Ильич Чайковский? — все же решила переспросить Кира.

— Верно! — гордо ответил старик. — Я ещё мастер игры на балалайке!

— Имбицыл, — закатила глаза Юлиана и взялась за свой рюкзак.

— Ум свой, девонька, прибереги. Наслышан я о тебе, новости-то смотрю, телевизор в доме имеется, да и интернет еще никто не отменял. Всегда в центре скандалов, кукла мужа прокурорши, — нахмурился старик и тут же улыбнулся.

— А я думаю, лицо больно знакомое! Точно же, Юлиана Волк, в определенных кругах ты известная… Даже личностью называть боюсь, — хмыкнула Кира.

— Рот закрой, деревенщина! — вспыхнула Юля.

— Брейк, «Ну, погоди!» — встал между девушками Роман, — грузимся, сказал!

— Я этого так не оставлю! — не успокаивалась Юля. — Сейчас сделаю один звонок и вам всем мало не покажется!

— Звони! — старик махнул рукой. — Здесь все равно связи нет. Могу голубя почтового предложить, голубей здесь много… Голубей много везде… Думаю, даже до Луны эти наглые птицы долетели… — и дед завел монолог о голубях, всемирную миграцию, про то, что на Марс для колонизации нужно сначала идейного американца заслать, а уже потом остальных астронавтов. Да и то, если тому удастся на той земле огурцы вырастить… Это могло долго продолжаться, но Элина остановила деда, сказав, что туристы даже не завтракали сегодня. Мол, им бы перекусить и выдвинуться на маршрут. Старик кивнул, нагнулся, почесал протез. «Ой, не та нога чешется!» — вскликнул он, почесал другую, живую ногу. Потом натянул штаны на мокрые, грязные валенки и пошлепал к машине, напевая: «Девятка человек на батон старика, йо-хо-хоу и бутылка самогону!». Подошел и крикнул: «Прошу на борт, черти вы беспомощные, вдавим рок в этой дыре! На обед вас ждёт горячий, свежий утка!»

Туристы приступили к загрузке, даже надувшаяся Юля усмирила свои эмоции и направилась к машине.

Старик открыл заднюю дверь, из «уазика» выскочила курица. Он попытался ее поймать, сопровождая свои действия дикими, неразборчивыми криками, но курица стремительно убежала в лес.

— Вы же сказали, у вас курицы померли все от глубокой депрессии? — заметил Дарьян.

— Марфа — последняя в своём роду. Боевая птица! — задумчиво произнес старик.

— Он курицу по имени называет, высадите меня с этой планеты, — фыркнула Юля, закрыла лицо рукой, не желая наблюдать за действиями старика.

— Не слушается. Поймать её невозможно, постоянно ищет возможность мне отомстить за то, что зажарил я на днях её сестру, — добавил старик, заглянул в машину, и начал ворчать: — Опять нагадила!

— Ребята! — не выдержала Элина. — Я предлагаю выдвинуться пешком!

Все, кроме Дарьяна и Тощего посмотрели на руководителя, ожидая от него ответа. Покровский был ко всему равнодушен. Он все так же стоял немного в стороне от других в шортах, в толстовке с капюшоном и сигаретой во рту. Тощий молчал…

— Ребята, Миша пропал! — испугалась Лея.

Все осмотрелись. Худогубкина нигде не было.

— А Эдкевич на месте? — спросила Кира. Тот помахал рукой в ответ.

Бабушка Миши Худогубкина говорила: «Внучок, ты должен уметь выживать! Курица не прыгнет к тебе в бульон, пока ты сам её не поймаешь». Вспомнив эти замечательные слова, Тощий ринулся за курицей в лес. Но птица была такой же неадекватной, как и её хозяин. Когда Мишка догнал её, та стояла на пне и клевала свои лапы. Увидела преследователя, который подзывал её почему-то «кыс-кыс-кыс», она накинулась на беднягу.

Пока старик сам с собой играл в «дурака» на пассажирском сидении старыми, облитыми кофе игральными картами, туристы стояли возле машины и думали, как уместить все рюкзаки в не очень просторном «уазике». Руководитель ходил вокруг машины и осматривал окрестности, раздумывая, где искать Худогубкина. Могильникову в какой-то момент это надоело, он бросил свой рюкзак в «буханку» и сел в кабину рядом с водителем. Кира с Дарьяном переглянулись и решили следовать за патологоанатомом — закинули свои рюкзаки в машину и залезли в салон.

— В чем проблемы, товарищи? — подошел Роман. — Рюкзаки аккуратно складываем друг на друга и набиваем машину под «завязку». Если кому из вас не достанется места — залезете сверху на баулы и будете валяться до конца пути, поспите заодно… — сразу ответил на все, даже на незаданные вопросы, Валенов. Он взял свой рюкзак, поставил его в угол, затем схватил небольшой рюкзак Леи, и ювелирно уместил его в небольшое пространство между колесом и сиденьем.

Эдкевич подкрался к Лее и легонько шепнул ей на ухо: «Привет…» По коже девушки пробежала лёгкая дрожь.

— Боже! — вскликнула она.

— Тощий! — вдруг закричал в ответ Эдкевич.

Мишка пятился из леса, прихрамывая и тихонько подвывая, был он весь в царапинах и в куриных перьях. Впереди Худогубкина гордо шла курица. У туристов сия картина вызвала массу эмоций — человек подрался с курицей… В какой-то момент Тощий представил себя героем одного из боевиков, где победителя встречают радостными криками, ведь он, хоть и «побитый» курицей, сумел помочь старику вернуть питомца в лоно, так сказать, семьи. Но у машины царило молчание. Даже старик молчал. Хотя, понятное дело, почему он молчал, ведь они с Могильниковым в «дурака» играли на желание. Но как только Мишка подошел к машине, тотчас Чайковский проскрипел: «Пошто Марфу мою обидел?»

— Кого? — опешил Тощий, — там кусты колючие были, — добавил он чуть тише.

Между тем курица влетела в машину через боковую дверь, перескочила через сидение и уселась на колени старику.

— Секундочку, — улыбнулась Кира, — тебя курица так отделала?

Ребята захихикали.

— Не курица, а Марфа! — грозно вмешался старик и надел на курицу связанный шерстяной свитерок. — Чтобы не мерзла! — добавил он и несколько раз погладил птицу.

Юлиана уперлась головой в окно и пробурчала: «Лишь бы выжить…»

Туристы провозились с погрузкой не меньше часа, постоянно о чём-то спорили, ругались, шутили друг над другом. Лея по каждому поводу рыдала, Тощий бился головой то об дверь, то об кого-то, периодически спотыкаясь о свои же ноги. Кира с Юлей, хотя и сидели в разных углах, при любой возможности пытались переплюнуть друг друга качеством и количеством оскорблений.

Наконец, все погрузились. Не успел Роман присесть, как старик включил первую передачу и вдавил в пол педаль газа. По несчастливому для Романа Александровича стечению обстоятельств во время такого бодрого ускорения машина угодила на кочку. Бедный руководитель сначала ударился головой о крышу авто, затем плашмя плюхнулся на пол, а вдобавок ко всему, сверху на него свалился и «многотонный» рюкзак Тощего.

— Не могли бы вы ехать аккуратнее? — возмутилась Элина, поправляя очки.

Старик на пару минут сбавил скорость, а затем снова разогнался до восьмидесяти км в час, двигаясь по грунтовке с ямами и кочками.

Не успели проехать и пару километров, как с неба линуло. Разразилась гроза, причем очень сильная. Дождь барабанил по крыше и, казалось, что та сейчас лопнет под бешеным напором воды. Тощий забился в угол на рюкзаки, воткнул беруши в уши и зажмурился. Лея надела капюшон, о чем-то задумалась, а потом задремала. Роман Александрович, помимо мыслей о возможных неудачах в походе, вдруг стал думать ещё и о том, выключил ли он утюг. Как позже оказалось, не зря он это думал. Как раз в данный момент пожарные вскрывали дверь в его квартиру, чтобы потушить пожар в гостиной… Бедолага.

Элина читала книгу… В общем, каждый занимался своим делом, молча. А машина все летела сквозь ливень по грунтовке.

— Осторожно… Кипяток же! — вдруг крикнул Могильников. Туристы навострили уши — что там, на первом сидении происходит? Оказалось, что Олег Уюкович налил из термоса чаю старику и передал ему кружку. А кричал потому, что дед разом проглотил напиток и не поморщился. Могильников не понял, что произошло, налил вторую кружку, сделал глоток — обжог себе все, что только можно и что нельзя.

— В общем, Уюкович, — посмеиваясь, сказал старик, — вам подходит имя Бармалей… Суровый дядька с ружьём, разбойник, чёрт какой-то… Но с брусничным чаем — добряк.

Из салона донесся лёгкий смешок. А затем заорала Лея. С ней ничего не случилось, она не ударилась, не испугалась, девушка просто неожиданно проснулась…

— Убить всех людей! — заорала на секунду задремавшая Лея и огляделась вокруг ошалевшими глазами. Все посмотрели на нее, даже старик отпустил руль и повернулся в салон. Машина двигалась, куда ей заблагорассудится.

— Ой… — тихонечко произнесла девушка.

Из-за того, что старик сидел в пол оборота, «уазик» чуть было не уехал в кювет, положение спас Могильников, который успел схватиться за руль.

— Бывает, — философски произнес дед и сам взялся за баранку. — «Сопли» проезжаем! — через пару минут крикнул он, показывая на указатель с названием посёлка. — Они все там мне сено должны. Леси горелом он, этот посёлок! Тьфу ты, гори он лесом…Короче неважно! У меня же самогон есть! Литр! Сам делал! — радостно завопил дед и снова отпустил руль.

— Меня всегда веселил тот факт, что люди умудряются давать такие бодрые названия деревням, — засмеялся Эдкевич, нацеливая фотоаппарат на указатель, как вдруг…

В общем, раз старик опять отпустил руль, машина угодила в яму, дед от неожиданности бросил сцепление, «буханка» заглохла.

— С чаем потянет, — непонятно к чему выдал дед.

— Мохнатые амёбы! — довольно странно отреагировал на случившееся Эдкевич.

Дед выхватил из рук Могильникова флягу со спиртом, сделал глоток.

— Вы же за рулём! — незамедлительно сделала замечание Элина.

Дед кинул флягу назад, завел двигатель, вдавил педаль газа в пол, натужно воя, «уазик» выбрался из ямы. Могильников, недоуменно проводив взглядом полет самого драгоценного, что у него было, и стал переползать из кабины в салон, чтобы спасти источник своей жизненной силы. Ругаться со стариком туристы не стали, потому что он уже свернул на размытую грунтовку, по которой и в болотных сапогах не рискнёшь идти — застрянешь. Дед так лихо выворачивал руль, бросая авто из стороны в сторону, что туристы только и успевали держаться за всё, что приколочено. Могильникова во время операции по спасению спирта метало из стороны в сторону, головой он собрал все углы в машине. Одному лишь Тощему было наплевать на такое ралли, он спал, свернувшись буквой «зю» на рюкзаках, перекатываясь при этом с одного на другой.

— Гармонист молодой, на дереве болтается, девки ходят гурьбой, здорово шатаются… А на гармони он играл, а девок местных завлекал. Вот так, да еще так, поиграть он был мастак, — запел старик.

— Дамы и господа, мальчики и девочки, — не остался в стороне от всей этой словесной фантасмагории Эдкевич, прерываясь на удары о стекло и крышу от тряски, — люди с нашей планеты и не с нашей, — он показал на Худогубкина, которого уже завалило рюкзаками, — представляем вашему вниманию великого композитора, барабанная дробь, Пётра Ильича Чайковского… — тут Эдкевич ударился локтем об окно, выдавил стекло и следующую фразу договорил в разы тише, наблюдая за тем, как стекло улетает в кусты. Заканчивать монолог Сергей не стал, а решил прикинуться спящим — не видел, не слышал, не привлекался…

Между тем, гроза постепенно сходила на нет, но дождь не переставал идти, размывая дорогу всё сильнее. Старику всё труднее становилось вытягивать машину, к тому же, ехала она даже не на грязевых колёсах, а на лысой резине. И тут Валенов обратил внимание, что старик чем-то сильно обеспокоен. Плюс ко всему, машину начало сильно мотать из стороны в сторону.

— Пётр Ильич, или как вас там, в чём дело? — строго спросил Роман.

— Видимо, стойки в яме добили… Лишь бы доехать. И греться корабль мой начал, — ответил дед, резко уводя «буханку» от коряги. Раздался хлопок. — О, колесо лопнуло… — спокойно констатировал он.

Из-под капота «уазика» повалил дым, двигатель заклинило.

— О, радиатор лопнул. Кажется, — вновь спокойно произнес старик.

— Это полный привет… — протянул Эдкевич.

Пришлось всем выйти из машины, при этом, Тощий из нее просто выпал в грязь лицом, пришлось Лее «отмывать» его влажными салфетками.

— И что сейчас прикажете нам делать? — возмущенно спросил руководитель.

— Ждать, — спокойно ответил старик, почесал протез и достал из валенка сушеную очищенную воблу.

— Чего ждать? Второго пришествия?! — наезжал на старика Роман.

— Божией помощи! — радостно ответил дед, не обращая внимания на агрессивный настрой руководителя группы. Откусил у рыбы хвост.

— Нам придется ждать… Ждать первых поселенцев этого необитаемого места! Они придут и помогут нам! А мы, как актёры крутого кино, должны великолепно сыграть сцену выживания! Построить лагерь и научиться добывать себе пищу охотой, собирательством и рыбалкой, — постарался разбавить обстановку Эдкевич. Но никто не засмеялся. Туристы молчали и смотрели на горе-шутника. Ему даже стало немного не по себе, ведь хотел, как лучше. А тут у всех возмущенные лица…

«Стоп! Но ведь это же просто шедевр! Вот он, классный кадр! Эти злые лица на фоне высохших ёлок или елей!» — подумал Эдкевич. Он схватился за фотоаппарат, который висел у него на шее, и защелкал затвором. Затем спокойно отвернулся от готовых разразиться гневными тирадами, уже в его адрес, туристов, и посмотрел, что же получилось. Судя по довольной улыбке, что появилась на его лице, фото получились.

— У меня есть решение! — воскликнул старик, хлопнув себя по лбу, чем отвлек внимание туристов на себя. Он открыл дверь кабины, достал старый тулуп, курительную трубку, складной рыбацкий стульчик и уселся, — природа подскажет, как быть дальше! Туристам оставалось только вздохнуть, они уже поняли, что пытаться чего-то добиться от их провожатого — бессмысленное занятие.

По-прежнему моросил противный мелкий дождь. Кира накинула на голову капюшон толстовки, застегнула жилетку. Юля ушла обратно в машину. Дарьян все также был невозмутим — стоял в шортах, толстовке и в солнцезащитных очках, даже капюшон на голову не накинул. Достал сигарету, закурил. Могильников зыркнул в его сторону, стал что-то ворчать о вреде курения, на что Дарьян ответил нагло — пустил ему дым прямо в лицо. Будь на месте его отпрыска любой другой, то капитан Дубанько посадил бы Могильникова в тюрьму за причинение тяжкого вреда здоровью. Покровский же отделался лёгким испугом и опухшей правой ладонью, в которой держал сигарету — Могильников её так крепко сжал, что кости хрустнули. Обругав Олега Уюковича, парень залез в машину, где Элина, покопавшись в своей аптечке, обмазала ему руку мазью и замотала эластичным бинтом. Во время медицинских процедур Дарьян бурчал, что будет мстить и «мстя» его будет ужасной.

Роман Александрович посмотрел на группу, на старика, глубоко вздохнул, словно принял важное решение и, надеясь, что не поступок его не будет слишком опрометчивым, скомандовал выгружать рюкзаки.

— Что? По такой погоде пойдём? — запаниковала Юля.

— А чего нам терять? — в унисон произнесли Тощий и Лея, которые стояли посреди дороги, подняв головы, и ждали, когда дождь смоет с них грязь.

–Так, стоп! — встряла Элина, закончив манипуляции с рукой Дарьяна. — Куда вы собрались, Роман Александрович?! Нам до места еще километров двадцать, вы сами говорили! Единственное направление, куда мы можем следовать — это обратное! Я считаю, что нам надо ждать помощи или сниматься с маршрута! — нервничала девушка. — И не надо меня успокаивать! — она сбросила со своего плеча руку Эдкевича. — Вы что, не видите, ребята, сколько уже трудностей мы встретили? Нас словно что-то останавливает! То с самолёта сняли, то Могильникова с гранатой задержали, то Кира с вахтовиками подралась, то Миша от поезда отстал.

— Но каким-то чудом спасся, — вставила Кира и усмехнулась.

— А теперь еще этот дед! Наш руководитель даже проверить не мог, с кем он договаривается о сопровождении! — продолжала нагнетать ситуацию Элина.

— Успокойся! — повысила голос Кира. — Хватит истерить! Как он мог заранее знать, кого нас встречать пошлют?

— А я с ней согласна, — вставила Юля.

— Рот закрой, буренка! — рявкнула Кира.

— Сама закрой рот! — ответила ей Юля и вылетела из машины. Слово за слово и перепалка переросла в потасовку. Юля вцепилась в волосы Киры, та оттолкнула девушку и встала в боевую стойку, приготовившись нанести удар нахалке. Но между ними встал Дарьян. И это был самый для него неподходящий момент. Кира уже замахнулась и не смогла остановиться — парню прилетело в глаз. Без чувств он свалился на раскисшую дорогу. Нокаут, однако. Секунду спустя, вся группа пыталась отобрать ружье у Могильникова. Он, увидев сына лежащим на земле без сознания, машинально потянулся за оружием. Нет, не думайте, дорогие читатели, что Могильников — монстр! Он хоть и странный, но человек относительно адекватный и потому лишать жизни Киру он бы, конечно, не стал. Но припугнуть-то девчонку, обидевшую его сына, надо! Патологоанатом без особого труда разбросал всех в разные стороны и побежал с ружьем наперевес за Кирой, она юркнула за машину. Завернул — получил кулаком в лицо. Девушка со всей профессиональной боксерской мощью ударила Олега Уюковича, ушибла три пальца и растянула запястье. Могильников почесал щеку и продолжил наступать на нее. До тех пор, пока не наступил на куриное яйцо. Следующие несколько минут подняли настроение всей группе. За Могильниковым бегала курица, которая за своих детей тоже была готова порвать любого. Хозяин Марфы, тем временем, сидел на своём креслице и с удовольствием наблюдал за происходящим. Наконец, Уюкович не выдержал нападок бешеной птицы, выстрелил в землю прямо перед ней. Напугал, птичка остановилась. Сверху упала утка.

— Где эта старая морда? — зарычал Олег Уюкович, туристы кинулись спасать старика от неадекватного патологоанатома с ружьем. Но спасать, оказалось, некого. Петр Ильич Чайковский испарился, причём, вместе с курицей и своим стульчиком. Сцену немого созерцания места, где только сидел старик, а потом бесследно пропал, прервали охи и кряхтения, которые раздались со стороны дороги — в себя приходил Дарьян. Его подняли и привели в чувство. Под глазом у парня наливался пурпурным цветом огромный фингал.

— Вот и помогай людям, — пробурчал он. — Все, хоть прибейте друг друга, я больше даже не пошевелюсь!

Кира пыталась извиниться, оправдывая все случайностью, но парень демонстративно надел солнцезащитные очки, и отвернулся.

Наконец, страсти улеглись, и, подгоняемые Валеновым туристы принялись вытаскивать вещи из машины, доставать дождевики и накидки на рюкзаки. По традиции, из общей массы выделился Тощий. Он достал из рюкзака аккуратно сложенные два метра плёнки и начал мастерить плащ.

— Миша! Мы ведь вместе с тобой ходили в магазин и купили тебе нормальный дождевик, но ты всё равно взял с собой эти куски плёнки? — удивилась Лея.

— Тут такое дело… — застеснялся он, — я повесил его сушиться, а он улетел.

— Сушить новый дождевик? — не поняла его Лея.

— Но ведь все новые вещи принято стирать перед тем, как надеть на себя, разве ты делаешь по-другому? — недоуменно посмотрел на девушку Тощий.

Несмотря на дождь и не вполне приятные события, туристы захихикали. Могильников вернулся к пассажирскому сиденью за флягой, и обнаружил рядом с ней мешочек с пирожками и записку, на которой было написано «Удачи!» и нарисована смешная рожица. Записку Олег Уюкович передал Элине, мешочек — Эдкевичу, флягу — своему, требующему подпитки, организму.

— Вернёмся — напишу жалобу на администратора. Хотя, нам все равно идти к поселку, там и выскажу ему все! — злился Роман, а Эдкевич, блаженно жмурясь, доедал уже второй пирожок.

Юля сморщилась:

— Фу, они же с коровьими яйцами!

Тощего стошнило:

— Я точно не доживу, — простонал он с плёнкой в руках.

— Дед — болтун, каких ещё поискать. Пирожки с брусникой, берите, очень вкусно! — пробубнил Эдкевич с полным ртом. — Спасибо ему!

Туристы решили последовать совету и спустя некоторое время все пили чай и доедали пироги. Дарьян с синяком под глазом. Кира с перемотанной рукой и исцарапанной Юлей щекой. Тощий с шишкой на голове. Юля стояла чуть в сторонке, с отпечатком ладони на щеке. Она обижалась на весь мир, злилась на Киру и жевала диетические хлебцы. А Эдкевич… Эдкевич опять пропал. Элина пила чай и одновременно протирала очки, что свидетельствовало, как вы уже поняли уважаемые читатели, о крайней степени ее переживаний. Лея, как обычно, плакала. Могильников, как обычно, пил и закусывал пирожком. В общем, у Романа Александровича как всегда все было под контролем…

Спустя двадцать минут, группа отправилась в путь. После ЧП с машиной, Романа всё больше терзали сомнения по поводу предстоящего путешествия. Ему казалось, что судьба подавала ему знаки остановиться и вернуться. Одна только аварийная посадка самолёта чего стоила. Он, если честно, боялся и понимал, что тайга ошибок не прощает. И вскоре…

Вскоре…

— Роман Александрович, нам еще долго? — спросила запыхавшаяся Лея. — Мы уже полчаса идём…

— Долго, мы идем до поселка Закусь, от него начинается наш основной маршрут. Двадцать километров по лесу, а это, примерно, часов шесть. К закату должны дойти, — ответил руководитель.

— За шесть? — усмехнулась Кира, идущая впереди Романа. — Вы о чем? Половина группы дальше дома и своего места работы, максимум, пару раз в жизни выходила!

Тут Юля, словно подтверждая ее слова, плюхнулась на четвереньки:

— Я больше не могу!

— Ещё шесть часов идти?! — застонала Лея.

Остальные нахмурились, но промолчали. Эдкевич так и не появился.

— Мне плохо… — в строю случилась еще одна потеря — Тощий побледнел и стал падать. Лея решила его подхватить, но коль родилась девочкой — тростинкой, то даже тощий Тощий её собой придавил. Подняться им обоим помогла Элина.

— Роман, нужно на привал останавливаться, поесть и передохнуть, — предложила девушка.

Валенова аж перекосило от того, что происходит, ведь прошли туристы всего с километр. «И в какой они поход собрались с такой подготовкой!» — ворчал руководитель, но про себя, понимая, что воспитывать сейчас своих подопечных бесполезно.

— Привал пятнадцать минут! — вздохнув, скомандовал руководитель. — Снимите рюкзаки, дайте спине отдохнуть.

Все с радостью скинули рюкзаки. Но только не Дарьян. Парень, как обычно, решил показать свой характер. Остался стоять с рюкзаком на плечах, лишь надел наушники, оперся о дерево и закурил.

— Диву даюсь, вроде куришь, но довольно бодро идешь! — удивлялась Юлиана.

Дарьян приподнял бровь и снял один наушник. Девушка переспросила.

— Я на геологическом учусь, на полевых практиках рюкзаки по двадцать-тридцать килограмм таскал по несколько километров в день, поэтому полчаса с рюкзаком для меня, как легкая пробежка, — ответил парень.

— А я пару лет назад бросила курить, — подошла Кира, — тренер узнал и сказал, что не пустит меня в зал, пока я не вскопаю ему поле площадью в гектар под картошку. Как я потом узнала, поле было заброшенное и никому не нужное… — девушка засмеялась. — Потом он заставил меня полы вымыть во всем спорткомплексе, да бутыли ко всем кулерам принести. Кому-либо помогать мне он запретил. И так, после каждой, выкуренной мной сигареты, он придумывал для меня наказание. Ну а после того, как он вывел меня на спарринг в противогазе, я поняла, что грызть орешки гораздо приятнее, чем курить.

— Мда, нелегкая жизнь, — констатировал Дарьян и затянулся, — а чего тренера не поменяла? Почему он тебя жизни-то учил?

— Он мне отца заменил, я с девяти лет — сирота, — улыбнулась Кира.

Логично было бы предположить, что общение продолжится, однако Дарьян докурил сигарету, бросил под ноги окурок, затоптал его, буркнул, что-то типа — «бывает!», и решил осмотреться вокруг. Кира вздохнула и отошла к ребятам.

Тощего окончательно привёл в чувство Могильников, вылив ему на голову полбутылки воды. Столь неразумной трате питьевой воды тут же возмутилась Элина, но вмешался Валенов, пояснив, что скоро они дойдут до ручья, и там пополнят свои запасы. Юлиана тут же зафыркала, мол, пить воду из ручья, в который писали медведи — это дикость. Традиционно материализовавшийся из воздуха в нужный момент Эдкевич, не упустил возможности пошутить, и сказал, что некоторые люди уринотерапией лечатся.

— Ну, вот сам своей уриной и лечись, клоун! — рявкнула Юля.

Тощего от информации об уринотерапии опять стошнило. Он побледнел так, что Могильников назвал его своим будущим клиентом, пообещав даже выделить ему индивидуальный холодильник. Лея обиделась и решила отомстить Могильникову — решительно подошла к патологоанатому, причем с каждым шагом ноги её дрожали все сильнее и пнула его. Олег Уюкович не отреагировал. Зато Лея зарыдала и схватилась за свою ногу, пострадавшую от удара о «бетонную» плиту. Теперь туристам пришлось приводить в чувство еще и Лею. Кира с Юлей снова что-то не поделили и вцепились друг в друга. Дарьян, как и обещал, вмешиваться в конфликт не стал, он просто поставил подножку Кире, та плюхнулась на траву, конфликт закончился, толком не начавшись. Эдкевич, чтобы не принимать участие в этом, как он выразился, балагане, отошел сфотографировать одноухую белку. Условно назовем её Белкой Иваном. Вы спросите, дорогие читатели, зачем давать имя белке? А я отвечу, что с этим зверьком туристам придется еще не раз встретиться. Белок в лесу много, но Иван — один.

Видя столь бурные события на привале, Валенов объявил, что следующий будет не раньше, чем у ручья, и дал команду собираться. После этой фразы лица у всех как-то потускнели. Нехотя надев рюкзаки, туристы возобновили движение.

Могильников шёл впереди и первым до ручья дошёл он.

— Роман… — начал он, — у вас явные проблемы с масштабами. Вы уверены, что это ручей? — бросил злой взгляд на руковода патологоанатом.

Валенов подошёл и удивился не меньше.

— Паводок? — ляпнул он, поднимая честные глаза на Олега Уюковича.

— Какой (непереводимый патологоанатомический фольклор) паводок в сентябре, Роман Александрович?! — повысил голос Могильников.

Вместо ручья перед туристами текла река метров в пятьдесят шириной с довольно бурным течением.

— Странно, — произнес Валенов, — судя по карте, здесь должен течь небольшой ручеек.

— Посмотрите ещё раз карту, может не туда повернули, — предположил Могильников, — хотя, насколько я помню, GPS-навигатор вы с собой должны были взять. Проверьте лучше по навигации — точно будем знать!

— Извините, я купальник забыла! Сами перебирайтесь через неё! — фыркнула подоспевшая Юлиана.

Роман снял рюкзак и опрокинул его на поваленное дерево. Рюкзак он, конечно, упаковывал аккуратно, но навигатор укладывал в последний момент и потому прибор в процессе ходьбы благополучно свалился на самое дно. Пришлось разбирать все вещи. Могильников пока решил пройтись по берегу в поисках места, где можно перейти реку вброд. Дарьян достал термос, в который еще в поезде налил кипяток, достал пакетик растворимого кофе, залил. Юля, которая стояла рядом, тут же повела носом. К слову, кофе было для нее чем-то вроде напитка жизни, примерно, как для Могильникова — спирт. Поэтому, когда Дарьян приготовил себе кружечку, пусть и растворимого, Юля уставилась на нее, как на вожделенную добычу.

— А предложить? — агрессивно заявила девушка.

Дарьян снисходительно посмотрел на неё.

— А попросить? — ответил он и сел на валун.

— Я еще спрашивать должна? Мог бы, как джентльмен, предложить даме! — фыркала Юля, как стреноженная лошадка.

— Чтобы я вёл себя, как джентльмен, тут должна находиться леди… увы, — подмигнул он.

— Да ты… — не нашла слов Юля.

— Да я… — передразнил её Дарьян. — Кружку подставляй, — добавил он, вновь открыв термос.

Юля, сдерживая эмоции, молча протянула ему кружку.

Юля посмотрела на черный кофе, в который плюс ко всему упала мошка, сморщилась, перевела взгляд на Дарьяна. Тот спокойно пил кофе и грыз печенье.

— Черный! А сливок нет? Я не буду пить эту мерзость, ещё и муха попала! — вспыхнула Юля и вылила кофе на траву.

— Мда, — холодно произнес Дарьян, достал из рюкзака маленькую упаковку сгущенки и забелил кофе. К Дарьяну присоседился облизывающийся от предвкушения вкусного кофе Эдкевич. Юля фыркнула, гордо подняла голову, отвернулась и отошла к реке. Встала на берегу, скрестив руки и мечтая о том, что, когда вернется домой, всё выскажет своему любовнику.

— Вы в своём уме?! — завопила Элина, когда увидела, с чем ребята пьют кофе, — да медведи сгущенку, как наркоманы чуют! Парни вытаращили на нее глаза. Затем Дарьян хмыкнул и захлопал в ладоши. Девушка фыркнула и боевой походкой направилась к руководителю: — Роман Александрович, почему вы не проконтролировали, что группа напихала в свои рюкзаки?

— Ты, о чем? — Валенов от неожиданности подавился слюной.

— Я о сгущенке! Дарьян сгущенку с собой взял. Вы-то хотя бы знаете, что ее нельзя в лес с собой брать? Медведи учуять могут!

— Знал, — замешкался с ответом Роман, — но кто мог подумать, что он сгущенное молоко с собой потащит?

— А вы сказать об этом не могли? Предупредить всех? Краткий ликбез по выживанию в тайге? Или вы хотите, чтобы нас всех медведь сожрал? — возмущению девушки не было предела. Роман Александрович совсем растерялся от такой словесной атаки.

— Да чего ты пристала к нему? Не будет же руководитель, как нянька, за каждым из нас ежеминутно следить! — вступилась за Валенова Кира. — Даша — геолог, в лесах бывает не в первый раз, чего же он не знает о дружбе медведей со сгущенкой, — затем девушка обратилась к Дарьяну: — ребята, вы доедайте уже свою сгущенку с Эдкевичем скорее, или бурёнке, вон, скормите.

— Что ты сказала? — сразу взвилась Юля.

— Как ты меня назвала, Даша? — басом вторил ей Дарьян.

Кира хмыкнула и отошла к своему рюкзаку, а затем решила спуститься к реке.

Элина, не на шутку разнервничавшись, присела на рюкзак подальше от Покровского со сгущенкой и принялась активно протирать очки. А Дарьян, вспомнив основную цель своего пребывания в походе, достал блокнот, чтобы записать еще один «косяк» руководителя. Увы, сделать это он не смог — ручка вытекла на носовые платочки. Теперь все, что находилось в верхнем кармане рюкзака вместе с новыми платочками, окрасилось в темно-синий цвет.

— Черти! — выругался парень. Экдевич тут же попытался пошутить, но Дарьян так рыкнул на него басом, что тот замолчал на полуслове.

— Вы с Могильниковым не родственники случайно? — пробурчал минуты через две, придя в себя, Сергей.

— Я что, похож на смерть с косой? — возмутился Дарьян. Эдкевич пожал плечами и ничего не ответил.

И тут на сцене появилась уже знакомая вам, уважаемые читатели, одноухая белка Иван. Оказывается, все это время она преследовала неприятелей, вторгшихся на ее территорию. Только Тощий задремал, оперившись на рюкзак, как белка вскарабкалась ему на голову, пощекотав по пути его нос пушистым хвостом. Мишка махнул рукой и заехал белке по морде. Укус за ухо был такой силы, что парень заорал, как резаный. Он решил, что зверек откусил ему ухо. Довольный Иван взлетел на сосну и скрылся с места преступления.

Бедного Тощего туристы не могли успокоить довольно долго. До тех пор, пока из своих путешествий вверх и вниз по берегу реки не вернулся Могильников. Когда он появился, успокоились все, однако, ненадолго. Дарьян ехидно сообщил, что вероятность заражения бешенством от укуса белки в разы больше, нежели от лисицы. Худогубкин понял, что совсем скоро умрёт в страшных муках. Он бегал по берегу, проклинал всех, в том числе своего дядю, который отправил его в поход. Лея со слезами на глазах бегала за ним, винила себя, что не уследила за проклятой белкой.

Видя очередное ЧП в лагере, Роман вздохнул и достал навигатор. Паника Тощего его мало волновала, точнее не волновала вовсе, потому что его одолевала собственная паника. Навигатор не подавал признаков жизни. Кира тоже не участвовала в приключениях Худогубкина, потому что девушка сама попала в приключение, да еще какое! На берегу она наткнулась на медведя, который высматривал в реке рыбу. Зверь тоже заметил девушку и из любопытства пошёл навстречу. Забыв все инструкции о том, что бежать от медведя нельзя, иначе он примет тебя за жертву, Кира со всех ног понеслась к месту привала в надежде, что при виде большого количества людей зверь испугается и уйдет «по-хорошему». Девушка бежала и звала на помощь. Когда она и преследующий ее косолапый появились в поле зрения группы, все вскочили и спрятались за Могильникова. При этом Элина вопила, что во всем виноват Валенов и сгущенка. Дарьян схватил камень, Валенов — здоровую сухую палку, которая при первом же порыве ветра сломалась. Тощий, вмиг забыв о своей смертельной болезни, нырнул за большой валун. Кира добежала до своего рюкзака, вытащила нож и тоже встала за Могильниковым. Олег Уюкович был спокоен. Он стоял, смотрел на приближающегося зверя и прикладывался к своей фляжке. Когда между медведем и патологоанатом осталось несколько метров, плотная кучка за спиной большого человека рассосалась. Только Кира не смогла бросить его в беде. Девушка остановилась метрах в десяти от Могильникова — она решила, если зверь всё-таки нападет на их товарища, то кинется с ножом на него. Дарьян, бывший человеком весьма эгоистичным, тоже не смог равнодушно смотреть, как Могильникова будет есть медведь. Парень подполз к рюкзаку Валенова, вытащил топор и приготовился к нападению. При этом он недоумевал, почему так волнуется за жизнь совершенно постороннего ему человека…

Валенов тоже собрался с духом, вытащил из своего рюкзака сигнальный фейерверк, и, крича что-то агрессивно-победоносное, побежал на медведя. За несколько шагов до Могильникова, он дернул за пусковую верёвку — фейерверк не сработал, веревка оторвалась. Вдобавок ко всему Роман тут же ещё и запнулся. Падал он, зажмурив глаза и прощаясь с жизнью.

Между тем, Могильников закрыл флягу и убрал её в карман. Медведь подошёл к человеку на расстояние вытянутой руки и стал принюхиваться.

— Уходи! — рявкнул Олег Уюкович так громко и так низко, что туристы на секунду засомневались, кого стоит бояться — Могильникова или зверя. Валенов решил, что прощаться с жизнью ему еще рановато. Уюкович с размаху дал косолапому по носу. Тот зарычал, встал на задние лапы и замахнулся массивной лапищей, но не тут-то было! Разозленный Могильников заорал на медведя так, что перепугалась вся тайга. Даже белка Иван, которая взбиралась на дерево за два километра от места привала туристов, сорвалась и упала в кусты. Мишка со страху навалил кучу перед патологоанатомом и убежал. В общем, у Романа Александровича все было под контролем.

Спустя некоторое время…

После победы над хозяином тайги, хотя, если сказать по правде, то туристы уже сомневались, кто в ней хозяин, Валенов и Могильников направились искать место для переправы. Наконец, нашли. Роман привязал веревку к дереву, намереваясь перейти реку первым и привязать верёвку к дереву на другом берегу. Путь ему преградил Могильников. Роман недовольно посмотрел на него, но Олег Уюкович, не обращая внимания на эмоции руководителя, выхватил у него из рук веревку, подтянул болотники и вошел в воду, перепрыгивая по валунам.

— Роман Александрович, вы уверены, что это нужная нам река? — уточнила Элина.

— Разумеется, это та самая река! Просто немного разлилась, — осторожно ответил тот. На самом деле после встречи с медведем он снял крышку с навигатора и обнаружил, что в нём отсутствуют батарейки. Запасных не было. Однако, Роман Александрович был настолько самоуверенным товарищем, что решил — и так справимся!

Однако, нужная им неширокая речушка под названием «Гнилушка» на самом деле протекала в двух-трёх километрах западнее. А горная речка «Касипорка», куда по ошибке Роман вывел группу, была в три раза быстрее, мощнее и температура воды в ней держалась на отметке плюс два.

Могильников шёл медленно, аккуратно ступая на каждый камень. Но медленное продвижение и моросящий дождь ему вскоре надоели, он зарычал, спрыгнул с валуна и пошёл по дну. И даже сильное, в общем-то, течение не могло сбить с ног этого человека-скалу. Наконец, он добрался до противоположного берега и под радостные вопли туристов, привязал веревку.

Времени около пяти вечера… Небо затянуло тучами… Похолодало…

У Куприянова…

Оленька ходила по коридору из стороны в сторону, периодически поглядывая в окно… Что она хотела там увидеть — не знала даже она сама. Девушка уже слышала новость о том, что самолет, на котором летела группа, совершил аварийную посадку в богом забытом аэропорту. На спутниковый телефон Роман не отвечал. Оленька же не знала, что аппарат, который она дала брату, на самом деле, находится в ее рабочем столе…

Где — то в лесу, возле речки «Касипорка».

— Так, ребята, очень осторожно переходим по одному. Худогубкин! — Роман повернулся к Тощему. — В твоем рюкзаке лежит раскладка на ужин. Не утопи!

— Чёрный ворон, что ж ты бьёшься, обо стенку головой… — запел Эдкевич, пошёл вперед, поскользнулся на первом же камне, но удержался за веревку.

Валенов стоял возле первого валуна и помогал девушкам на него забираться. Тощий сел на рюкзак, раздался хруст, в этот же момент у него защемило седалищный нерв.

— Кажется, я попу сломал, — нервно ляпнул Мишка.

— Счастья, любви, успехов! — ответила ему Кира, затем лихо, без помощи Валенова запрыгнула на камень и пошла вперед. И тут же поняла, что не переодеть ботинки было глупой идеей. Дойдя до середины реки, она поскользнулась и левой ногой угодила в воду по колено. Следом шёл Дарьян. Он снял кроссовки и пошёл босиком. И тоже сразу понял, что это не самый лучший вариант преодоления водного препятствия. Он поскользнулся на том же месте, где и Кира. Следом шла Юлиана. Ориентируясь на то, как шли Кира и Дарьян, девушка решила снять ботинки, однако, как только коснулась босой ногой ледяной гальки, передумала. Вытащила из рюкзака резиновые сапоги, надела. Поскользнулась ровно на том же месте, где и впереди идущие, набрала полные сапоги — ведь течение было весьма сильным. Юля старалась зацепиться за валуны, но сама подняться из воды так и не могла. Дарьян снял рюкзак и босиком по валунам вернулся к Юле.

— Давай руку! — крикнул он и протянул правую руку девушке. Она вцепилась в него, и в этот момент пошатнулся валун, на котором стоял парень. Юля упала спиной в воду, сверху на неё свалился Дарьян.

Визг был душераздирающий, рядом с девушкой даже кверху брюхом всплыла рыба. Могильников, глядя на это зрелище, поспешил развести костер, чтобы ребята смогли обсушиться и не получить переохлаждение. Валенов сбросил рюкзак, и, держась за веревку, пошел вытаскивать потерпевших. Благо, Юля упала с рюкзаком, он уперся в камни под водой и не давал течению снести ребят. Очки Дарьяна, за которыми он прятался от окружающего мира, уплыли. Лея стояла на берегу, прижав руки к груди, и ревела, а Элина бегала у переправы, не зная, чем помочь.

От ледяной воды у Дарьяна свело ногу. Он попытался приподняться, но камни были очень скользкими, парень снова поскользнулся и окунулся в воду уже с головой. Подошел Валенов, а с противоположного берега подоспела и Кира. Она протянула руку Дарьяну, однако тот гордо решил выпутаться из ситуации самостоятельно. К тому же он боялся утянуть за собой девушку. Отцепился от валуна и поплыл к берегу. Доплыл, схватился за свисающие над водой ветки, выбрался на сушу и побежал к костру — греться. Могильников предложил ему полкружечки разбавленного спирта и принялся расспрашивать о самочувствии. Такая забота со стороны незнакомого ранее мужика парня сильно раздражала. Он вежливо, но сухо поблагодарил и попросил, мягко говоря, отстать.

Между тем, на середине реки разыгрывалась целая драма.

— Я…ног не чувствую, — стонала Юля, преувеличивала свое бедственное положение, — лучше…бы… я никуда не уезжала, ничего бы та прокурорша мне не…сделала.

Впрочем, девушка от холода и на самом деле начала так сильно трястись, что ей трудно было двигать руками и ногами.

— Роман, держите меня за руку, я слезу в воду, чтобы ее поднять, а то мы заморозим девку, даже не начав похода, — предложила Кира. Роман кивнул и приготовился вытянуть обеих девчонок на камни. Эдкевич встал прямо в воду, пытаясь сделать хороший кадр, на что Элина, находясь на противоположном берегу, отреагировала весьма бурно:

— Товарищи в беде, а он стоит в стороне и фотографирует!

За друга вступился Дарьян.

— Кто-то погибает? — задал он риторический вопрос, натягивая кофту. — К счастью, нет! Плохие воспоминания — тоже воспоминания!

— Заткнитесь все! — рявкнул руководитель. Держась за веревку, он вытягивал Киру с Юлей на камни.

— Я не могу просто так сидеть! — сказал вслух Тощий и ринулся на помощь.

— Миша, останься! — запищала со слезами Лея

— Стоп, стоп, стоп! — остановил его и Эдкевич.

— Я должен помочь им! — уверенно произнес Тощий.

— Стой на месте! Уж кто-кто, а ты точно уплывешь вместе с рюкзаком! — рявкнул Эдкевич. Однако, Мишка не испугался, дерзко встал на первый валун, но сзади в него вцепилась Лея. Пришлось Худогубкину сдаться и остаться на берегу.

Наконец, спасатели вытянули из воды Юлю. Кира перевела ее на берег, где, к тому времени, уже полыхал большой костёр. Девчонки быстро переоделись и уселись у огня. А Валенов вернулся к Тощему, Лее и Элине, дал команду снять ботинки, подвернуть штаны, и приготовиться к штурму переправы. Элина, конечно же, не упустила шанса прочитать Роману очередную нотацию, упрекнув в том, почему он раньше не предложил ребятам переправляться босиком. Но Валенов не ответил, кивнул на веревку, давая понять, что времени на конфликты сейчас нет.

А на том берегу…

Сухая одежда и костер не помогли Юле согреться, тем более, что куртка у нее была мокрая. Девушка сидела в свитере, натянутой поверх него флисовой кофте, и дрожала. Могильников предложил ей спирта, но та ответила, что не употребляет дешевое пойло.

— Дамочка, лихо же тебя колбасит, — протянула Кира.

— Иди лесом! — буркнула Юля.

Кира закрыла глаза, сделала пару глубоких вздохов, стараясь спрятать раздражение, и максимально спокойно ответила: «Я-то пойду, тем более лес и так кругом! А вот ты можешь не дойти, родная, у тебя гипотермия».

— Чего? — скривилась Юля.

— «Холодняшку» ты словила, бурёнка! — рявкнула Кира. — Олег Уюкович, нужно что-нибудь горячее!

Могильников подсунул флягу со спиртом.

— Не горячительное, а горячее! Чай, воду из термоса! — пояснила Кира.

Могильников зарычал, от чего Юля на мгновение перестала дрожать, и налил горячий чай из своего термоса. Девушка сделала глоток и поперхнулась.

— Сколь…ко тут сахара? — пропищала она.

— Шесть на кружку… Я вкусненькое люблю, — сурово ответил Могильников.

— Выхода нет, Дарьян! Обними ее, — Кира указала на Юлю.

— Что? — возмутилась Юля, а Покровский внимательно посмотрел на обеих.

— Ее нужно обнять, крепко прижать к себе, только так она сможет согреться! — сердито пояснила Кира.

— Прижать к себе девушку? На это я всегда согласен! — заулыбался парень и расстегнул куртку: — ну, иди ко мне, Любаша!

— Я лучше помру, чем к нему прикоснусь! — вспыхнула Юля. — Отстаньте от меня! — она фыркнула и машинально сделала большой глоток из кружки с чаем, после чего минут десять плевалась.

Могильников стоял в стороне, наблюдал за происходящим, когда услышал, что девушка всеми силами уклоняется от объятий Дарьяна, решил вмешаться в характерной ему манере.

— Мне ещё один клиент не нужен, — сурово произнес патологоанатом. Все замолчали. Юля, так же молча, села рядом с Дарьяном, тот накинул на неё куртку и прижал к себе. Девушка почувствовала, наконец, что согревается — улыбнулась.

На берегу показался Эдкевич. Кстати, переправляясь через речку, он умудрился сделать несколько кадров, зависнув над потоком. Вслед за спасенными на берег выбралась Элина. На другом берегу остались трое. И тут с той стороны реки донесся плач. Рыдала Лея. Она боялась вступить на переправу.

— Я не могу! — в голос ревела девушка.

— Медведь! — рявкнул Могильников, и Лея, со страху, птичкой понеслась по камням. Она так ловко перебежала реку, что даже нигде не поскользнулась.

Валенов улыбнулся, посмотрел на Худогубкина и жестом указал на реку. Тощий проглотил слюну и с дрожью в ногах пошёл. Остановился у самой кромки воды.

— Я…Я… — Тощий заикался и не мог выговорить ни слова.

— Ты?.. — спросил Роман.

— Я воды боюсь… Смотришь в реку, а дна — то не видно — бездна! — запаниковал Тощий.

— Увы, Миша, другого выхода нет, — пожал плечами Роман, — держись за веревку, и аккуратно передвигайся. Если боишься ноги промочить — сними ботинки или, хотя бы, завяжи шнурки, а то я заметил, что ты с развязанными шнурками ходишь, язык у ботинок аж вываливается.

— Мне так комфортно, ноги не преют, — ответил Тощий, стоя возле Валенова на первом камне.

— Иди, давай, скоро смеркаться начнёт, — поторопил его Роман, — но будь осторожен на середине реки, а то что-то там все стараются в воду свалиться. Помни, что у тебя в рюкзаке раскладка продуктов на ужин, — добавил он.

Вздохнув, Тощий аккуратно маленькими шажочками двинулся в путь, держась за верёвку двумя руками. Разумеется, ровно на середине он наступил на тот же камень, с которого улетела Юля, и упал в воду вместе с рюкзаком.

— Да что вам всем мёдом намазано там что ли? — вздохнул руководитель.

— Помогите! — кричал Мишка, пуская пузыри.

Валенов снял ботинки, бросился спасать Тощего, преодолел несколько метров и понял, что веревку надо было привязывать крепче и с контрольным узлом. Она лопнула на месте старта и именно в тот момент, когда Роман за нее держался, протягивая руку Тощему. В итоге, руководитель нырнул в воду головой вниз.

— Держитесь! — заорал Худогубкин, пытаясь схватить товарища, которого сразу стало сносить течением. Попытки привели к тому, что Тощего тоже снесло.

Смеркалось. Немая сцена на берегу сменилась переполохом. Туристы суетились, не зная, как помочь. Дарьян и Эдкевич бросились вдоль берега вниз по течению. Крики Валенова и Мишки становились все тише и тише, река уносила их во тьму.

Лея ревела и заламывала руки. Элина стояла возле воды и вглядывалась вдаль. Юля впала в ступор. Смотрела на огонь, и даже не заметила, что Дарьян её уже не обнимает. Кира и Могильников поддерживали огонь, рубили дрова, чтобы согреть ребят, когда те вернутся. Минут через пятнадцать к костру вернулись Дарьян и Эдкевич, принесли рванную камуфляжную куртку Валенова.

Могильников перекрестился и выпил.

— Миша? — еле слышно произнесла Лея.

Дарьян закрыл глаза и опустил голову.

— Нет, Миша! — закричала девушка, скинула дождевик и кинулась к реке. Её попыталась остановить Элина, но в отчаянном решении спасти Тощего, Лея оттолкнула ее с такой силой, что девушка упала. Остановить у самой воды ее смогла только Кира.

— Мы сделали все, что могли… Течение было очень сильное, — произнес Эдкевич.

Дарьян подошёл к костру, сел на колени, развернул куртку Романа. Эдкевич уставился на огонь в полной растерянности. Лея рыдала, она не могла поверить, что Миша погиб! Кира обняла ее и очень крепко держала, при этом кричала, что нельзя сдаваться, нужно продолжать поиски, возможно, ребята смогут ниже по течению выплыть на берег. «Нужно искать их! Нужно звонить в службу спасения!»

И тут с земли поднялась Элина, поправила очки и выдала, что все происходящее просто немыслимо! Что за руководитель им попался! Поход только начался, а он взял и умер!

— Я согласна с Кирой, идем искать! Верно, Олег Уюкович? — Элина обратилась к Могильникову, тот согласно кивнул.

Однако скажем так, у Романа Александровича снова все было под контролем…

Послышался шорох. Все насторожились, только Лея продолжала громко рыдать.

— Тихо! — рыкнул Могильников, Кира закрыла плакальщице рот рукой.

— Медведь… — произнес Могильников и снял с плеча ружьё. Все, кроме Юли, снова спрятались ему за спину. Юлиана по-прежнему пребывала в прострации, задумчиво наблюдая за летящими из костра искрами.

— Эй! — шепотом окликнула её Кира. — Иди сюда, быстро!

Эдкевич бросил в девушку шишку, она нехотя подняла голову. Парень шепотом сказал, что где-то за ее спиной стоит медведь. В этот момент в лесу снова затрещали ветки. Юля вскочила и за секунду преодолела расстояние от костра до Могильникова. Кира взяла топор и встала рядом с Олегом Уюковичем.

— Сделайте выстрел вверх, постараемся напугать его! — предложила Кира.

Могильников задумался. «В большинстве случаев, если медведь не идиот и не голодный… И тем более не голодный идиот, то шума он боится». Патологоанатом согласился с девушкой и выстрелил вверх. Упала утка. Могильников почесал затылок.

— Вы издеваетесь? — спросил он у утки, забыв про зверя, — сейчас каждый раз так будет?

Между тем, ветки затрещали уже совсем рядом.

— Боже! Он идет! — закричала Лея и зажмурилась.

И вот…

Из леса вышел, прихрамывая на здоровую ногу, старик. На плечах он нёс Тощего и Валенова, за спиной — огромный рюкзак Худогубкина, а на груди маленький тючок из брезента. Пётр Ильич Чайковский шёл вовсе не с гордо поднятой головой, он шел спокойно. Прошествовал мимо Могильникова, не обращая ни на кого внимания, будто каждый день спасает тысячи жизней. Туристы видели все, как в замедленной съёмке — герой вновь спас мир и вернулся с победой. Между тем, дед сбросил, как мешки с картошкой, двух «утопленников» на землю, сверху бросил рюкзак. Затем подошел к костру, сел и начал что-то перебирать внутри своего рюкзака. Все, кроме Могильникова, с изумлением наблюдали за поведением хромого дедушки. Уюкович держал в одной руке фляжку, в другой утку. К счастью, утка оказалась жива. Во время выстрела она отвлеклась и врезалась в дерево. Сказав «кря», птичка взмахнула крыльями, вырвалась из рук и улетела.

Казалось бы, чему еще можно удивиться? Однако, финал всех просто «убил». Из леса к костру вышла курица Марфа, подошла к старику, вытащила из пакета, который дед достал из рюкзака, маленькую рыбешку, вцепилась в неё клювом и убежала обратно.

Ребята немного пришли в себя и кинулись на помощь Роману и Тощему. При этом Эдкевич успел сделать несколько снимков: на поляне лежит Тощий, на нем — Валенов, на Валенове — рюкзак. Наконец, парней удалось привести в чувство. Лея полезла к Тощему обниматься, затем стала укутывать его всей своей одеждой, тот только недовольно морщился. Роман Александрович, опечаленный тем, что «упал в грязь лицом» на глазах у группы, попросил не прикасаться к нему, мол, ему совсем не холодно.

— Очень рада, что все обошлось, — поджав губки, произнесла Элина, стоящая в стороне от всей это суматохи, — Роман Александрович, можно вас попросить впредь принимать более грамотные решения… Иначе в следующий раз кто-нибудь погибнет.

Все одновременно хмуро посмотрели на неё. Элина фыркнула и отвернулась.

В этот момент плотные тучи все же немного разошлись и последние лучи катящегося за горизонт солнца, окрасили облака слабым пурпуром. Юля, которая всю свою жизнь прожила в городе, впервые увидела, как это необычно и… красиво? Девушка уже совсем согрелась и сидела на берегу, наблюдая, как солнце садится за дальние холмы, а над одним из холмов появилась еле видимая радуга. Рядом раздался щелчок. Это Эдкевич сделал кадр.

— То, ради чего стоит жить, — глубокомысленно уронил фотограф и вернулся к ребятам. Эти слова крепко засели в голове девушки.

Между тем, старик поставил валенки к костру, причем так близко, что вскоре носок одного из них выгорел. Потом он надел шерстяной свитер с изображением оленя на груди, облепленный репейником со всех сторон, почесал протез, надел рыбёшку прямо в чешуе на палку и принялся её жарить.

— Дед, валенки горят, — напомнил Дарьян.

— Ага, — ответил старик и принялся вертеть рыбой над огнём. Тоненькая палка быстро прогорела и упала в костёр. Старик грустно выдохнул, надел подгоревшие чоботы, из одного теперь уже торчал палец, и отправился к реке. Туристы молчали, грелись у огня и наблюдали за его передвижениями. У реки дед нарушил покой Юли — залез в воду в валенках и принялся ловить рыбу голыми руками.

— Он в воду в валенках залез, — произнесла Юлиана и собралась было бежать к ребятам, так как боялась находиться рядом со стариком, как вдруг мимо её лица просвистел охотничий нож.

Девушка медленно повернула голову к старику. Тот осторожно повернулся к Юле.

— Это…что…сейчас было!? — последнее слово Юля прокричала, ошарашенная действиями старика.

— Я, это самое, в рыбу попасть хотел, замахнулся, нож и выпал, — почесал затылок Петр Ильич.

— Дед, ты совсем больной, что ли? — орала девушка.

— А хорошо попал-то! — захихикал старик, видя, как метко нож вошел в невысокое деревце.

Руководитель не выдержал, поднялся с места и сделал пару шагов к реке.

— Так, дед, уходи отсюда по-хорошему!

— Нас, стариков, гонят всегда и отовсюду, — опустил голову дедок, — и вы туда же, а я думал, что вы — хорошие люди… — будто расстроился старик.

Лее тут же стало его жалко, и даже у Романа промелькнула мысль, что, может, зря он так с ним, грубо…

— А как ты хотел?! — рявкнула, обернувшись к деду, Юля, которая уже вернулась к костру. — А если бы в меня попал?

— Но ведь не попал! — радостно произнес старик. Он заулыбался, резко опустил руку в воду: — Поймал! А, не, это галька — вытащил гальку.

— Собираемся, — дал команду всем Роман Александрович, так как понял, что со стариком бесполезно разговаривать.

— Но Роман Александрович, — повернулась к нему Элина, — темнеет ведь уже, куда мы пойдём?

— К тому же, мы без обеда, — поддержала ее Кира.

— Место для ночлега надо искать! — ответил Роман.

— Но река ведь рядом, можно здесь лагерь разбить, — предложила Элина.

— Вы как хотите, — начала Юля собирать рюкзак, — а я здесь, рядом с этим ненормальным дедом оставаться не намерена, чуть без головы сейчас не осталась.

— А она нужна тебе? — поддела ее Кира.

— Так, без комментариев! — фыркнула Юля.

— Бурёнка, не начинай! Вдруг тебе еще прилетит! — пригрозила Кира, ехидно улыбаясь.

— Смотри, не запнись, коза! — дерзко ответила Юля. Кира двинулась к ней, Юля растопырила пальцы с длинными ногтями и приготовилась защищаться.

— Брэйк, дуэт! — остановил девушек руководитель. — Собираемся, не тратим время впустую! Немного пройдем вглубь леса, на этой местности, судя по карте, много небольших озер и оврагов. Где овраги — там и ручейки.

— Главное — не заблудиться, — пробурчала Элина.

— Здесь оставаться небезопасно, — ответил Роман.

Все начали потихоньку собираться. Тут Тощий обнаружил, что клапан его рюкзака открыт.

— Кажется, забыл закрыть, когда из реки доставал, — проговорил Тощий.

— Ничего не потерялось? — поинтересовалась Лея, которая сидела рядом с ним.

Тощий пожал плечами. Пришёл старик, бросил перед Юлей толстую рыбину.

— Угощайтесь! — предложил он всем, снял мокрые валенки и бросил их в костёр.

— Фу, уберите от меня эту гадость! — сморщилась Юля, схватила рыбу и кинула, не глядя, в сторону. Попала в Лею, пьющую чай. Кружка выпала у нее из рук, девушка коротко пискнула.

— Я-то тут причем, — чуть не заплакала она.

— Только не начинай реветь опять, а? Я случайно! — запыхтела Юля.

— А зачем вы, дед, тапки-то свои в огонь бросили, итак уже на одном носок прожгли? — между тем, спросила у старика Кира.

— Чтобы высохли быстрее… — спокойно ответил тот и уселся на свой рюкзак. Раздался звук разбивающегося стекла, — ой, стакан лопнул, — протянул старик.

— Дедушка, вы — дурачок? — немного застенчиво спросила Лея.

— Ребятушки, когда вам было пять лет, и вы делали всякую ерунду, вас тоже считали дурачками? — прокряхтел старик, затем достал из кармана мешочек с зёрнами и принялся перебирать их в руках.

— Дедуль, но ведь вам не пять лет… — продолжила разговор Лея.

— Семьдесят или восемьдесят — точно не помню… Я живу — как мне хочется. В каждом человеке живёт ребёнок, — философски изрек старик.

Юля закатила глаза.

— Только вы ребенка закрываете в себе под замок своими проблемами, а мне этого не нужно. Мне девять десятков лет, — задумался старик, — или восемь, но в душе… — протянул старик, — я молод. Я сыновей вырастил, дуб вырастил, домашнего питомца вырастил… Теперь я — живу, как мне нравится, — улыбнулся дед и высыпал зёрна на землю возле себя, — цыпа, цыпа. Марфа, ко мне! — позвал он свою домашнюю птичку.

— Святые крокодилы… — выругался Эдкевич, когда увидел со всех ног бегущую к хозяину курицу. Кира отодвинула Тощего за себя и шепнула ему, чтобы не шевелился, как бы напоминая парню об утренней встрече с Марфой.

— Марфа, лежать! — скомандовал дед и курица легла. — Помню её ещё цыплёнком…

— Роман Александрович! Долго мы тут ещё находиться будем? Я не могу больше сидеть в этом курятнике рядом с имбицилом! — фыркнула Юля.

— Скоро… — ответил тот, — перекусите пока, — Роман достал небольшую раскладку для быстрых перекусов, — здесь орешки, сушеные кальмарчики…похоже, что изюм — как-то неуверенно произнес Роман.

— Изюм похож на мышиные какашки, — сказала Кира, после чего у некоторых участников похода пропал аппетит, и они отодвинули пакет от себя.

— Это изюм, успокойтесь, просто пересушенный сильно! — оправдывался руководитель.

Спустя время…

Наконец, туристы собрались и выдвинулись в путь. Лея пожелала удачи старику, который неуклюже чистил перочинным ножичком рыбу.

Ответ старика напряг всех…

— Увидимся! — отмахнулся он.

Валенов шел и постоянно думал о словах Оли Петроградской: если, мол, что-то пойдёт не так, необходимо завершить путь и развернуть группу. Первый день похода и уже всё идёт не по задуманному сценарию. Если бы не старик — погибли бы двое. Однако, желание реализовать себя, как руководителя, так сильно затуманило голову Валенову, что тот не отступил от него даже из-за страха перед возможной гибелью.

Стемнело…

— Они шли вперёд, превозмогая порывистый ветер, жуткий холод и чудовищную усталость, стараясь найти затерянную «деревню ацтеков». Они шли вперёд за своим царём, бесстрашным командиром Романом Валеновым, который должен был привести своих воинов к победе! — неожиданно выдал Эдкевич.

— Ты не перегрелся часом, дружок? — удивилась Кира.

— Мне скучно, — вздохнул Эдкевич.

— Мы все погибнем, — выстрелила Юля.

— Ты — точно! — усмехнулась Кира и вернулась к беседе с Эдкевичем: — Скучно, значит, говоришь да, — произнесла Кира и посмотрела на Лею, которая запыхалась и чуть не падая, тащила свой тяжеленный рюкзак, примятый сверху палаткой под клапанной крышкой, — ну-с, раз тебе скучно, дорогой друг, завтра и переложим палатку к тебе.

Эдкевич сделал вид, что не услышал этой фразы, резво достал камеру и начал фотографировать… темноту.

— Сережа, ты хотя бы крышку с объектива сними, — усмехнулась Кира.

В лагере…

Наконец, группа нашла подходящее место для ночлега. Неподалеку протекал один из притоков реки «Касипорка», было достаточно много сухих деревьев и ровная поляна для разбивки лагеря. Валенов хотел рискнуть и все же дойти до посёлка «Закусь», но со стороны реки уже плыл густой туман, блуждать в нем было бы большим безрассудством. Да и, по правде говоря, он начал побаиваться заумных «заскоков» Элины, которая вносила смуту в настроение группы.

Все с облегчением сбросили рюкзаки, достали фонарики и принялись ставить палатки. Роману, правда, было не очень уютно — фонарик-то он, забыл дома. Чтобы не заострять внимание на себе, не плодить в головах туристов мыслей о том, что он бестолковый руководитель, все действия Валенов старался выполнять как можно ближе к Могильникову, который носил на голове шахтерский фонарь. Дарьян и Эдкевич нарубили немного дров, чтобы разжечь костёр — дополнительный источник света. Костёр разжигался с трудом. В конце — концов, Могильников не выдержал, свернул кусок ветоши, брызнул на нее спирта и поджог дрова с помощью импровизированного огнива. Ребята переглянулись и, осознав всю свою беспомощность на фоне Могильникова, отправились ставить палатки. Даже дрова докалывать не стали, этим занялся Могильников, а Роман, по понятым причинам, от него далеко не отходил, поэтому помогал.

Оленька Петроградская выдала девушкам четырёхместную палатку, рассчитывая, что в неё заселятся Лея, Элина, Кира и Юля. Однако, рисковать, помещая Зайца с Волком в одном маленьком закрытом пространстве, никто не захотел. К счастью, у Киры была своя палатка — небольшая, двухместная. Она поставила ее подальше от палатки девушек, чтобы снизить число возможных контактов с Волком до нуля.

Первой разбирать палатку начала Лея и сразу же в ней запуталась. Вдобавок ко всему, над ней решил подшутить Эдкевич, набросив поверх палатки, под которой копошилась девушка еще и тент. Шутка была несмешная, но Эдкевич веселился.

Элина достала из рюкзака туристический коврик — пенку, выложила на нее половину вещей из рюкзака, чтобы найти фонарик, но попытки оказались напрасными. Благо, костер, разожженный Могильниковым, набирал силу и пусть слабо, но озарял уже весь лагерь. Девушка все рылась и рылась среди своих вещей, не понимая, как в ее рюкзаке получился такой бардак, ведь собирала-то она его согласно рекомендациям, по интернету.

— Элина! — послышались стоны Леи.

— Секундочку, мне некогда! Сейчас фонарик найду, — ответила девушка.

— Помогите мне! — Лея запуталась в палатке настолько, что упала.

— Юля! — позвала Элина.

— Чего тебе? — ответила та, побрела на голос и запуталась в той же платке, что и Лея.

— Оставь ты уже свой рюкзак! Сначала — лагерь, потом личные вещи! — сделал замечание Элине Роман, на что девушка презрительно фыркнула, бросила кофту поверх всех вещей, оставила рюкзак, и с недовольным видом пошла помогать.

Серёга Эдкевич, расставляя палатку вместе с Дарьяном, продолжал петь: «Жили у бабуси три весёлых гуся, один умер, третий умер, второму стало грустно»

— Киркоров, колья доставай! — фыркнул Покровский.

Тощего Роман решил устроить рядом с собой, в трёхместной палатке. Оставлять Худогубкина без присмотра — безрассудство! Ставить палатку Мишка вызвался сам, убеждая руководителя в том, что данный поход для него — не первый. Валенов согласился, а сам продолжил помогать Могильникову с заготовкой дров.

Худогубкин вывалил скрученную палатку и тент на землю, задумался, а затем отправился к своему рюкзаку… перебирать вещи. Судя по трясущимся рукам, он явно чего-то боялся. Кира ставила палатку рядом с ним, поэтому действия Тощего девушка видела. Предполагая неладное, она решила поинтересоваться, все ли у Мишки в порядке. Зная его уже целые сутки, она понимала, что у Тощего никогда и ничего не бывает в порядке.

— Что-то случилось?.. — спросила Кира, все же надеясь на отрицательный ответ. Парень засуетился, прикрыл рюкзаком вещи, скривил лицо и, запинаясь о каждое слово, сквозь зубы выговорил: «Да, кончено, а что со мной может быть не так? Все в полном порядке… Я живой, ты живая, мы все — живы… Это главное, правда, ведь?» — скорчил он кривую улыбку.

— Странный ты какой-то…. Михайлович, — пожала плечами девушка. — Не хочешь — не говори, зови, если помощь нужна будет, — и Кира вернулась к своей палатке.

В голове Тощего, тем временем, творился хаос: «Что же делать… я раскладку продуктовую на ужин утопил в реке… Грибы! Точно! Не зря я картошку с собой взял. Сейчас нужно незаметно сбежать в лес, насобирать немного грибов — в этом я специалист, спасибо бабушке!» — с этими мыслями Тощий испарился.

Между тем, время шло. Лагерь до сих пор не был установлен. Дарьяну с Эдкевичем пришлось переставлять палатку на другое место, так как на старом под днищем сильно чувствовались сучки и корни. Новое же место Дарьян почему-то выбрал там, где уже стояла палатка Киры. Эдкевич куда-то пропал, поэтому он принимать участие в споре не мог. Конфликт между сыном Могильникова и бойкой детдомовской девчонкой начался с того, что Дарьян предложил ей переставить палатку под дерево, мол, для этого карлика места нужно не так много. Разумеется, дерзкое предложение не вызвало восторга у девушки. В ответ Кира предложила ему не меряться с дамой мужскими детальками, а спокойно поставить своё жилище в другом месте. Но как же мог ребенок, всю свою жизнь живший в семье представителя криминального мира, нагловатый мажор, в жилах которого текла кровь патологоанатома Могильникова, спустить с рук какой-то девице такой ответ?! Дарьян встал перед ней, втянул, насколько было возможно, живот, хотя со стороны — ничего у него не получилось — живот все равно выпячивался. Грудь выгнул колесом. Всем своим видом он будто бы говорил Кире: «И что ты мне сделаешь?»

В общем-то, Дарьян дрался за всю свою жизнь лишь один раз и то в пятом классе с учителем физкультуры, когда тот влепил пацаненку кол за надпись на его автомобиле: «Физрука на мыло!».

Увы, но в противостоянии с Кирой Дарьян вскоре понял, что если твой соперник — мастер спорта по боксу, пусть это даже девушка, ты априори будешь неправ. Результат — синяк под вторым глазом. Да и то он отделался только синяком потому, что Могильников вовремя вмешался, и Кира не успела парня в нокаут отправить. Пришлось Дарьяну ставить палатку вдали ото всех — обиделся.

А что в это время делал Валенов? Роман нес вещи к своей палатке, уверенный в том, что Миша её поставил. Увы, его ждало разочарование — палатки не наблюдалось. Кинул рюкзак, осмотрелся, почесал затылок, вздохнул…

— А где Худогубкин? — спросил он громко. Отреагировала только Кира — пожала плечами.

— Я тут! — из леса вынырнул запыхавшийся Тощий, в руках он держал пакет с грибами…

— Где ты был? Я велел тебе ставить палатку! — возмутился руководитель.

— Миша, у тебя все в порядке? — тут же встряла Лея, которая, наконец, с помощью Элины, выбралась из палаточного плена.

— Конечно, все хорошо, — радостно ответил Тощий, — Роман Александрович, прошу прощения за не установленную палатку, просто я перебирал рюкзак и… — замялся он.

— И что? — спросил тот. Кира, Лея и Элина уставились на парня.

— Когда… — пролепетал Мишка, — когда мы с вами сорвались с переправы… В общем… я… раскладка выпала и уплыла.

— То есть ты хочешь сказать, что мы без еды остались? — неожиданно подключилась Юля.

— Почему же без еды? — уверенно ответил Миша, — я, вот, грибочков собрал — с картошечкой сейчас нажарим, — улыбнулся он.

— Они же галлюциногенные! — протянула Кира.

— Нет, нет! Меня бабушка научила их различать! У съедобного вида юбочка есть, у плохих — нет! — уверенно заявил Тощий и добавил, но уже про себя: — или наоборот…

— Ладно, — принял решение Роман, — ты раскладку потерял, ты и ищи выход из ситуации. Если уверен, что грибы хорошие — готовь.

— Спасибо, я больше вас не подведу! — улыбнулся Тощий.

— Секунду, — прервался Роман, — с какой такой «картошечкой»?

— Я подумал, вдруг пригодится, взял с собой пару килограмм картошечки, — Тощий потупил взгляд, а потом повел головой куда-то в сторону, не хотел Худогубкин смотреть в глаза руководителю.

Роман смотрел на парня, не зная, что ему ответить.

— Дорогой, сколько у тебя рюкзак-то весит? — спросила Кира.

— Тридцать пять килограмм, — четко отрапортовал Мишка.

Кира выпучила глаза и помотала головой.

Валенов ничего так и не сказал. Просто пошел к палатке и начал ее устанавливать.

— Я что-то не то сделал? — расстроился Тощий.

— Ты — молодец, Мишенька, — улыбнулась ему Лея. Но парень отвел глаза и отошёл от неё. Девушка вздохнула.

Могильников между тем стоял возле костра и пил. На вопрос Тощего о том, почему же он не ставит свою палатку, патологоанатом вытянул руку влево и указал на уже установленное брезентовое жилище и аккуратно поставленные рядом рюкзак и ружьё.

— Когда вы успели? — удивился Мишка. Могильников не удостоил его ответом.

— Вам в ней не тесно будет, Олег Уюкович? — хмыкнул Эдкевич, остановившись возле длинной, но узкой рыбацкой палатки, забираться в которую нужно было ползком. Учитывая габариты Могильникова, ему будет тяжеловато там даже с боку на бок переворачиваться. Уюкович рыкнул, Эдкевич передумал продолжать разговор.

Наконец, лагерь поставили. Туристы собрались у костра. Валенов раздал всем поручения и назначил на этот вечер поваром Тощего. Эта идея не понравилась почти всем. Элина даже попыталась в своей манере возмутиться, предупредив, что от Мишкиной стряпни организмам туристов придется пережить полный апокалипсис. Однако спорить с руководителем бесполезно, особенно, со злым, уставшим и голодным. Тощий же поклялся здоровьем матушки, скрестив за спиной пальцы, что приготовит съедобные грибы по бабушкиному рецепту — все пальчики оближут, если не откусят.

Мишка достал из рюкзака килограмм сушеного лука — здоровенный пакет, чем вновь вызвал у группы удивление.

— Это что? — не понял Валенов.

— Лук, — спокойно ответил Тощий.

— Миша! Я же сказал тебе взять килограмм лука и высушить его, а не насушить килограмм! — Валенов развел руками.

— Роман Александрович, этого лука нам хватит до времен колонизации Марса. Причем, для всего человечества… — монотонно добавил Дарьян. Все улыбнулись.

— Ладно, тебе же таскать, — произнес Валенов, — в общем, я и… — тут он обратил внимание на Могильникова, который уже с трудом стоял на ногах: — Если, конечно, Олег Уюкович ещё в состоянии, сходим за водой. Девушки помогут Мише готовить ужин. Дарьян, Сергей, — навесьте тент, вернемся — наготовим дров на утро.

Туристы приступили к делу, а Валенов взял три котелка и вместе с Могильниковым направился к реке. Патологоанатом тащился следом, запинаясь ногой за ногу…

Далее…

Двое суровых мужчин, скорее всего бандитов… — именно так подумал о них парнишка лет пятнадцати, сбежавший от родителей и наблюдающий за Валеновым и Могильниковым уже несколько минут. Мужики шли к реке с котелками, один что-то бормотал, изредка красноречиво выдавая нецензурные выражения, а второй, похожий на ожившего мертвеца, шёл с ржавой флягой в руках и рассказывал первому о том, как он иногда чувствует себя некромантом в морге. К тому же этот второй наполнял осенний лес вокруг себя ядрёным ароматом этилового спирта. Запах был настолько силен, что у мальчишки заслезились глаза. А всё потому, что Могильников торопился за Валеновым и забыл разбавить налитый во флягу спирт.

Под впечатлением от увиденного, парень ушел в бега — рванул домой, чтобы рассказать обо всем родителям. Звали его, кстати, Барсик. Почему родители дали сыну кличку своего кота, который был на день старше мальчика — никому неизвестно. Может потому, что каждого третьего жителя посёлка «Закусьь» называли странными именами. К примеру — в деревне даже жил мальчик по имени Бопз Агафьевич Островитянкин, имя которого — аббревиатура от «Биологический Объект поселка Закусь», а главу посёлка звали итого краше — Квазимодо Никифорович Пушкин…

Стоит упомянуть, что тяжелее всего приходилось коту: когда человеческого Барсика звали к столу, обедать неслись оба. Но кота, в итоге, выгоняли с кухни веником. Да и мальчик испытывал неудобства не меньшие, чем его кошачий «сородич», особенно, когда ему говорили: «Барсик иди жрать, миска подана», или же: «Ах ты, Барс, скотина, гад четвероногий, опять мимо нагадил!»

Впрочем, наша история не о том, как мохнатое животное уживалось со своим человеческим тёзкой. Когда Барсик побежал к дому, то обронил банку с ягодами и мешок, в котором лежал бутерброд с невиданной, но очень пахучей рыбкой, которая вполне могла привлечь медведей. Запомним это, дорогие читатели. Барсик, между тем, влетел в дом, забыв снять сапоги, с пудами глины на подошвах, и принялся реветь, рассказывая отцу Зефиру о странных бандитах. Тот, выслушав сильно приукрашенный рассказ сына, оторвался от питательного ужина в виде селёдки, чёрного хлеба, да самогона, и со словами: «Всех порву, а ты — помой пол!» — выбежал из дома в матроске и трусах.

Бандиты, они же Валенов и Могильников, тем временем, вышли к реке и…остановились. Просто остановились. Они стояли у воды и смотрели на то, как водомерки на поверхности реки играют друг с другом в догонялки.

— Мне кажется, — заговорил пьяный Могильников и икнул, — или вон та, — указал на одну из водомерок, — как её…там…звать, — задумался он, — паук, короче, грустит!

Валенов посмотрел на косые глаза патологоанатома и понял, что кровь в его теле совсем заспиртовалась.

— Олег Уюкович, все с вами понятно, набираем воду и — в лагерь, пока вы участь водоплавающих не повторили!

Могильникову эти слова не понравились. Он завинтил крышечку фляжки, положил емкость на землю, подтянул болотники и отправился ловить водомерку, которая, по его мнению, была одинока и грустна.

Валенов схватил его за рукав: «Стоп, хватит уже заплывов на сегодня!»

Могильников оскалился на Романа. Тому стало страшно, однако, как автор комедии говорил уже, голодный, уставший и злой руководитель — оружие не менее разрушительное, нежели пьяный патологоанатом.

— Я все сказал, — еще раз твёрдо произнес Роман.

Через мгновение он оказался в воде — Могильников швырнул Валенова головой вперед в реку, после чего захохотал так, что белка Иван, следящая за туристами, с испугу залезла в открытый рюкзак Элины, а отец Барсика, бегущий с ружьём на разборку с туристами, описался от страха и вернулся домой, аргументировав мокрые труселя тем, что просто угодил в лужу.

— Вы с ума сошли! — закричал Роман.

Оставшиеся полфляги спирта окончательно растворились в желудке Могильникова и он сам понял, что немного переборщил, когда ноги перестали его слушаться. Олег Уюкович упал. Пробормотав что-то на английском, он добавил: «Whatafuck?» и уснул сном младенца…Очень пьяного младенца.

Роман Александрович вылез из воды, вздохнул, набрал два котелка воды и отправился в лагерь, оставив обидчика лежать у реки — ему в одиночку не унести 120-ти килограммового заспиртованного патологоанатома. По дороге Валенов не переставал думать о том, не свернуть ли ему поход, понимая, что с такими туристами будет очень тяжело на маршруте… Но, как и ранее, амбиции у него были сильнее здравого рассудка. Вдруг он решил, что если справится с такой тяжелой группой, то обретет уверенность в себе, да и у Куприянова больше не останется сомнений по поводу его компетентности. Зарядившись положительными эмоциями от будущего успеха, он вошел в лагерь с гордо поднятой головой и улыбался… Улыбался… Недолго.

В лагере Роман Александрович увидел следующее…

Юля бегала от Киры, а та кричала: «Стой, бурёнка, не то хуже будет!»

Миша Худогубкин, раскрыв рот, созерцал свой окровавленный палец, Лея стояла рядом и ревела. Элина пыталась найти в рюкзаке аптечку, но наткнулась на белку Ивана, которая незамедлительно цапнула девушку за палец. Та закричала, испугав Дарьяна. Он уронил тент, который развешивал над обеденным «столом», в костер. Элина схватила топорик и принялась бегать за белкой. Эдкевич… Эдкевич фотографировал костер, откусывая кусочки от сосиски, но, когда тент полетел в огонь, успел подхватить его и спасти.

Сначала Роман Александрович хотел вмешаться в события, но вдруг понял, что поведение туристов за весь день надоело ему до чертиков. «Взрослые люди, а ведут себя, как дикари!» — подумал Роман. Он поставил котелки у костра, вытащил из рюкзака сухие вещи и переоделся. В этот момент Дарьян с Эдкевичем встряхнули спасенный тент, и один уголек прилетел Роману прямо в штаны. Валенов подпрыгнул, зацепил ногой котелок, тот перевернулся — вода вылилась. Второй котелок он вылил себе в штаны и заорал во весь голос:

— Хватит! Вы ведете себя, как дикари!

— Парни, я вам доверил самое простое дело — натянуть тент. Вы и этого не смогли сделать, да ещё и прожгли его! А вы, — Валенов посмотрел на Киру и Юлю, — «Ну, погоди!» несчастные, неужели так трудно просто не контактировать, раз готовы растерзать друг друга! Худогубкин, — он повернулся к Тощему, — завтра доберемся до посёлка, честное слово, надену на тебя ОЗРК и бронежилет сверху, иначе, чувствую, не доживешь ты до конца похода.

Тут раздался визг Элины, которая, наконец, настигла белку. В это время к лагерю подошел ещё один житель посёлка. Он решил проверить, что за огонь горит в лесу, ведь туристы — редкое явление в этих краях. Подошел ближе и, в первую очередь, столкнулся со злой девицей с дикими глазами, которая бежала в его сторону с топором. Бедняга не знал, что она бежит за белкой. Мужичок по имени Капитолий — местные звали его просто Капитошкой, Картошкой, а кто-то и Кошкой — рванул обратно в Закусь, где поведал односельчанам о банде психопатов, остановившихся в лесу у посёлка.

— Элина! — заорал Роман. — Брось топор!

Девушка нехотя вернулась к костру и бросила топорик на землю, а затем принялась дерзить.

— Довольны, господин руководитель? Посмотрите, что происходит в группе! Меня только что укусило бешеное животное! — девушка продемонстрировала Валенову свой палец.

— Бешенство! — запаниковал Тощий, вспомнив, что его тоже недавно укусила белка

— Вы словно те ненормальные на остановке, мимо которых я на днях проезжал. Один голубей фотографировал, второй из колодца торчал, третья с какой-то девицей отношения выясняла… — Роман так нервничал, что у него тряслись руки, когда он попытался вдернуть ремень в брюки.

Эдкевич хотел что-то сказать, но Кира жестом предложила ему помолчать.

— Это вы что ли мимо проходили? — уточнила она, подняв бровь.

— Того, что голубей фотографировал, я обрызгал случайно. Потом в яму угодил, пришлось колесо менять, вот и понаблюдал за странными действиями ненормальных товарищей, — буркнул Валенов.

— Интересно получается, — протянула Кира, — как защищать тебя от алкоголиков, так спасибо, добрая девушка, а как ты увидел, что у людей проблемы, в том числе, у меня с бурёнкой, так мы ненормальные…

— Ты о чем? — Роман недоуменно посмотрел на Киру и занервничал, когда увидел, что все, и, в особенности, Эдкевич, на него как-то нехорошо смотрели.

— Это я — тот ненормальный, который голубей фотографировал, — холодно произнес Эдкевич.

Кира хрустнула пальцами.

— Неловко, — проскрипел Роман, — э-э-э… пойду, котелки наберу.

— Стоять! — рявкнула Заяц, Элина поправила очки, повернулась к другим участникам похода и стала наблюдать за действиями Валенова.

— И этот человек — наш руководитель, — вздохнула она.

— Готовьте ужин, — буркнул Роман, схватил котелки, вытащил из рюкзака пенку, чтобы подстелить её под Могильникова и испарился, не обращая внимания на недовольные лица туристов.

— Может, — вдруг заговорил Тощий, — мы все — участники какого-нибудь телешоу?

Дарьян закатил глаза.

— А что? Бывает такое, — пожал плечами Тощий.

Тем временем, Роман Александрович вернулся к реке, где лежал и сопел Могильников. Набрал воды, пару раз оглянувшись на патологоанатома — опасался очередного броска в воду.

— Петрович, ты же умер позавчера, чего встал? — вдруг заговорил Олег Уюкович, не просыпаясь. — А ну, иди спать! — он лягнул Валенова, тот, в итоге, выронил котелок и утопил его.

Бедняга! Роман, боясь оставить группу без дополнительного котелка, не раздеваясь, прыгнул за посудиной в холодную воду. После трех внеплановых купаний из сухих вещей у него остались только труселя.

И вот, стоит он на берегу, мокрый с головы до ног, с двумя котелками воды, а перед ним на земле спит Могильников и улыбается.

Валенов поднял голову вверх и во весь голос заорал: «Да сколько это может продолжаться?!»

От этого вопля бедная белка Иван, только что убежавшая от живодерки Элины, прыгнула на медвежонка. Автор комедии не знает, зачем она это сделала, но белка цапнула медведя за ухо и убежала. Разумеется, медвежонок проснулся и побежал за белкой, оставив мамашу спать сладким сном.

А Валенов, прооравшись, вернулся в лагерь, поставил котелки возле Элины и Леи, которые чистили картошку, и подозвал Дарьяна с Эдкевичем к себе.

— Странное у вас желание, Роман Александрович, купаться в одежде… Али вспотели? — хмыкнул Эдкевич.

— Шутник вы, батенька, — в тон ему ответил Роман, — Могильников… Впрочем, не важно, — махнул он рукой, — помогите мне его принести, он спит на берегу.

Когда ребята подошли к реке, то увидели, что Могильников стоит по стойке смирно на берегу и, кажется, внимательно смотрит вдаль. Парни насторожились. Подошли ближе и поняли, что патологоанатом стоит с закрытыми глазами.

— Он что же, спит?! — удивился Дарьян.

— Похоже на то, — согласился Валенов, — он сопит.

— Воздух…Лягать…Я бинт не высушил… — вдруг прокряхтел Могильников.

— Вот те ёж! — произнес непонятную никому фразу Эдкевич, Валенов повернулся к нему с вопросом в глазах.

— Не удивляйтесь, Роман Александрович, для него — нормальное явление на инопланетном языке разговаривать, — хмыкнул Дарьян.

— Ну и что, что кровь вся утекла? Голова ведь на месте! — продолжал, между тем, Олег Уюкович. — Пока голова на месте — спасаем!

— Белочка, — констатировал Дарьян.

— Может, здесь его оставим? — предложил Эдкевич. И, кажется, он не шутил.

— Не серчай, но ногу тебе отрежем…Ой, не ту… Да не беда, ты всё равно умер! — вдруг захихикал Могильников.

Дарьян ошарашено повернулся к Эдкевичу и Роману.

— Понятно теперь, как он людей на войне спасал, — пошутил Эдкевич, при этом он, однако, не смеялся.

— Так, берем его за руки и за ноги и несем в лагерь! Не к добру сейчас, в темноте, рядом с ним находиться. А где коврик? — начал осматриваться Роман. — Сергей, включи фонарик, — попросил он.

— Да вон же он! — Дарьян показал на речку — коврик уплывал от берега.

Роман Александрович только тяжело вздохнул.

— А вы не рыба по знаку зодиака случайно, Роман Александрович? — пошутил Эдкевич.

— Смешно тебе, да? — как-то подозрительно нехорошо посмотрел Роман на Эдкевича, тот пожал плечами и решил, что лучше, в данном случае, промолчать.

Спустя несколько минут…

Мокрый Эдкевич стоит на берегу с ковриком в руках. Дарьян и Роман тащат Могильникова в лагерь, тот по дороге начинает петь: «Несите меня, олени, в свою страну оленью…»

— Может, бросим его? — протянул Дарьян.

— Нет! — рявкнул, не настроенный шутить, руководитель.

Вечер у костра…

Итак, палатки расставлены. Кира, Дарьян, Эдкевич и Элина уже обустроили себе ночлег — расстелили спальники, спрятали рюкзаки под тент. У Тощего рюкзак остался лежать у палатки, причем, чужой палатки. Этим не преминула воспользоваться белка Иван. Она залезла внутрь, разорвала пачку с сухариками, пару штук сгрызла и бросила, рассыпав всю пачку по рюкзаку. Когда вылезала, то случайно вытолкала из рюкзака искусственный…череп. Рюкзак, напоминает автор, лежал возле палатки перед небольшим уклоном. Череп скатился вниз…

У девушек в палатке тоже творилась полная неразбериха. Юля устроила бардак, раскидав свои вещи. Лея стояла рядом с палаткой, но не могла попасть внутрь, кроме Юли и ее вещей в палатке больше ни для кого не было места.

Наконец, ребята принесли Могильникова в лагерь, занесли его головой вперед в палатку. Вскоре он развернулся, положил во сне себе под голову свой же болотный сапог, а, потом и вовсе на половину вылез наружу. Экдевич наблюдал за его действиями, помешивая на сковородке картошечку с грибами. Через некоторое время он заметил, что Олег Уюкович все ближе и ближе подползает к костру. Причем именно к тому месту, где стоял коньяк, который прихватил с собой Дарьян на «первый вечер у костра».

И вот, ужин, наконец, готов. Наголодавшиеся туристы кинулись к своим рюкзакам за мисками. Кроме Могильникова, конечно. Ему оставалось доползти до костра несколько метров. Напомним, что ползущий патологоанатом все это время спал.

— Предлагаю поднять по рюмочке за…так сказать, первый, пусть и чертовски сложный день в походе! — предложил Дарьян и потянулся за бутылкой коньяка.

Элина отказалась, пояснив, что не пьёт, ведь алкоголь мешает тонкости ума. Лея сказала, что не употребляет крепкие напитки, но тут Эдкевич заявил, что его бабуля делает первоклассную настойку на сливе. Он сбегал к рюкзаку и принёс маленькую бутылочку, на которой маркером было написано «Ядрёна вошь».

— Чего уставились? — улыбнулся Эдкевич. — У бабули плохо с фантазией, зато она любит материться и оплеухи раздавать. Ребята захихикали.

Эдкевич налил настойки в кружку и протянул Лее, та принюхалась.

— Вроде, пахнет вкусно, — сказала она и закрыла кружку ладонью, — сначала ты глотни, — прищурившись, она посмотрела на Сергея. Тот коротко хмыкнул, и глотнул из бутылки. Затем повернулся к остальным:

— Кому ещё?

Протянула руку Юля, но сразу и отказалась. Потом снова попросила, затем снова отказалась, мол, дешевый, самодельный алкоголь не для её погон.

— Так ты определись уже! — фыркнул Эдкевич.

Юля подставила кружку.

— Ещё кому-нибудь? — предложил Сергей. Остальные промолчали. Хотел было себе налить своей настоечки, но Дарьян хмуро на него зыркнул. Эдкевич закрыл бутылку с «Ядреной вошью», сел на чурбак и подставил кружку под коньяк.

— Ненормальный, тебе налить? — холодно спросил Дарьян у Тощего, тот протянул кружку.

— Мишенька, — вмешалась Лея, — тебе ведь нельзя!

— Почему? — не понял он.

— Ну… Ты знаешь ведь! — Лея стала корчить гримасы, пытаясь напомнить ему, что пить, мягко говоря, ему не рекомендуется. Тощий махнул на неё рукой и еще ближе придвинул кружку к Дарьяну.

Неожиданно для всех рядом с Валеновым появился Могильников, в полном сознании, и тоже протянул кружку Дарьяну. Удивление у всех было настолько сильным, что Дарьян, к примеру, уставившись на Тощего, вовремя не убрал бутылку и коньяк перелился из Мишкиной кружки через край.

— Чего? — совершенно спокойно спросил Могильников.

— Может быть, вам хватит? — спросил Дарьян и тут увидел переполненную коньяком кружку Тощего: — Ну, и на здоровье!

Эдкевич захихикал.

— Мммм, — издал неопределенный звук Тощий.

Лея наблюдала за ним, выжидая подходящий момент, чтобы выбить у него из рук эту кружку. Очень она волновалась за Мишу. Могильников, между тем, прикрыл глаза в ответ на слова Дарьяна.

— Понял! — вздохнул парень и чуть-чуть плеснул и ему. Могильников внимательно посмотрел на свою кружку, почесал нос, посмотрел на кружку Тощего, и молча выдернул у него из рук полную, отдал ему свою. Совершил, так сказать, обмен.

— Эй! — возмутился Худогубкин.

Могильниов зарычал — Тощий замолчал. Лея засветилась от счастья.

— Роман Александрович? — предложил и ему коньяк Дарьян, приподняв бутылку.

— Нет, спасибо, я пас, — ответил Рома, размахивающий мокрой курткой возле огня.

— Хорошо… Ну что, поднимем, так сказать, бокалы, — предложил Покровский, — скажите тост, как руководитель, Роман Александрович? — обратился он к Валенову.

— Воздержусь, — нехотя ответил тот. Когда у него не было настроения, он не хотел разговаривать ни с кем, а мечтал исчезнуть, далеко и надолго.

— Ладно, к счастью, я учусь на геолога и на полевых практиках редко моя группа была трезвой, — покачал головой Дарьян.

Могильников набычился.

— Вы чего? — спросил Дарьян. — Снова «белочка» разыгралась?

— Ногу свело, — отвернулся Могильников.

— В общем, день был сложным, весьма сложным. Сначала чуть ли не арестовали в аэропорту, затем — в самолете. Потеряли в поезде человека, затем чуть не разбились в машине, потом чуть не утонули в речке… — Дарьяну не дали договорить.

— Короче! — встряла Кира.

— Короче, дело к ночи! — перебил её Даряьн. — Выпьем за то, чтобы неудачи закончились сегодняшним днем! В конце концов, какой поход без приключений?

— За встречу! — поддержала Кира. Все чокнулись…кто кружками с чаем, кто с настойкой, кто — с коньяком. Могильников поднял полную кружку и выпил одним глотком.

Пришел черед картошечки с грибочками, собранными Тощим…

В доме Петроградских…

Оленька уронила кружку с чаем на пол — так тряслись руки. Она вновь и вновь попыталась дозвониться до брата — безрезультатно. Девушка подошла к окну, и, вглядываясь в темноту, прошептала:

— Ромочка, надеюсь, у тебя все хорошо! — прижала руку к груди.

Где-то в лесу… Спустя время…

— Ребята? — насторожено позвала всех Лея, я одна вижу улыбающегося мне хорька, который подметает землю?

— Лея, почему ты — это я? — прищурилась Кира.

— Хорёк? — насторожилась Элина, мне кот-Бегемот на том дереве гримасы корчит…

Утро…

Тощий очнулся на одинокой рыжей скале, окруженной высохшими соснами…

Глава 4. Молился ли ты на ночь, Квазимодо?

Посёлок «Закусь» был основан ещё во времена, когда люди придумали Закусьывать алкоголь… Именно поэтому никто не знает, когда был основан посёлок «Закусь», ведь никто не знает, когда человек начал Закусьывать… Поговаривают, что один из смотрящих, когда только родился, перепутал бутылку с молоком с бутылкой водки и Закусьил все фруктовым пюре. Было это всего-то пару сотен лет назад.

Знал бы Роман Александрович, что в этих краях на расстоянии всего километров десять друг от друга расположен посёлок с похожим названием, но с разницей лишь в мягком знаке на конце. Сопровождающий, то бишь Леший, ожидал группу в поселке «Закус», но к неудаче всех участников группы, руководитель вывел их к посёлку «Закусь».

Сейчас главой посёлка, о нем автор комедии уже упоминал, был Квазимодо Никифорович Пушкин, армянин. Товарищи называли его просто — Квас. Родился и вырос он здесь. Армянин следил за порядком в посёлке уже давно, лет с пятнадцати, с тех пор, как его родители сбежали в Москву, оставив ребёнка на попечении дальней родственницы — бывшей надзирательницы колымской тюрьмы, бабки Сони Бельмондо, у которой действительно было бельмо на глазу. Формально за порядком следила она, и все её боялись. Квазимодо жил в поселке, как мажор. Единственным криминальным эпизодом при его правлении была пропажа говядины, да и то в соседний посёлок. Низкорослый бородатый смотрящий, в свои тридцать пять лет отлично устроился в двухэтажном кирпичном доме и лучше всех изображал бурную деятельность, когда кто-то обращал на него свой взор…

В тот день, когда наш друг, Михаил Худогубкин, он же Тощий, накормил всех грибочками, Квазимодо Никифорович играл свадьбу. Женился он на местной красотке, дочери хозяина мясной лавки «Хрюшкино мясцо». К сожалению, Квазимодо решил сыграть свадьбу в не очень удачный день…

Как вы помните, дорогие читатели, остановились мы на том, что Тощий, так сказать, лицом к морде встретился в лагере с медведем, после того, как сполз со скалы…

Тощий орёт. Медведь орёт. Тощий орет. Медведь орёт. Тут на Тощего сверху падает ботинок, и попадает прямо в голову. Медведь отвлекается.

— Больно! — Тощий поднял голову и увидел Киру, — она лежала на толстой еловой ветке, упираясь головой в ствол, ноги и руки ее свисали вниз.

— Стругацкая, хватит опять орать! — бормотала Кира, — дай поспать! Мне ко второй паре… хотя, — зевнула она, — сегодня Будулай ведёт, на пары не пойду, — девушка сладко потянулась.

Медведь и Тощий переглянулись и дружно посмотрели на Киру.

— Эти безумные кровати в нашей общаге… Что же так твердо–то! — Кира ощупала поверхность под собой и резко открыла глаза. У нее на груди сидела белка Иван, которая совсем недавно разгрызла тюбик с зубной пастой, и потому вся её морда была испачкана белым. Увидев спросонья перед собой такую картину, даже бесстрашная спортсменка Кира Заяц не на шутку испугалась. Дернулась, свалилась с дерева, упав между Тощим и медведем.

Пару мгновений Тощий и медведь молча смотрели на девушку. Та лежала и кряхтела. Медведь коротко рыкнул. Тощий посмотрел на него и снова занервничал.

— Медведь! — закричал он и побежал куда-то в сторону реки, собирая по пути все кочки и пеньки.

Раздался выстрел. Упала утка. Могильников, взъерошенный, в разодранном плаще стоял возле своей палатки с очень-очень бледным лицом, и, издавая страшные звуки, дышал настолько тяжело, что казалось, будто это стадо старых бизонов испускает последний дух. Медведица убежала в лес.

— Где я? — выдавил из себя Могильников, достал из кармана флягу, сделал глоток и начал плеваться. — Молоко? — рявкнул он. — Откуда здесь молоко? — Олег Уюкович перевернул флягу горлышком вниз.

Кира поднялась с земли, выплюнула изо рта траву. Могильников прищурился, присмотрелся к девушке, подошёл ближе.

— Что? — поморщилась Кира.

— Макияж отличный на глазу, явно след от оружейного приклада, — последнее слово он проговорил чуть тише.

Кира приложила руку к левому глазу — немного опух… — Что же вчера было?

Могильников молчал, смотрел на флягу и пытался понять, откуда в ней взялось молоко.

— Я вас не помню… — протянула она и ещё раз просканировала глазами подозрительного патологоанатома. — Хотя, думаю, это к счастью, что я вас не знаю, — девушка отвернулась от него, и встала.

Могильникова эта фраза явно зацепила. Он убрал флягу, достал из кармана патрон, зарядил… Но остановился. Повесил ружьё обратно на плечо и ушел к своей палатке.

Когда раздался выстрел, Тощий упал на землю возле большой зеленой палатки, свернулся калачиком и закрыл голову руками. Кира надела второй ботинок и, похрамывая, подошла к нему.

— Не убивайте меня! У меня бабушка одна, мама одна, папа один, я один…с братом… — стонал Тощий.

Кира присела на корточки, похлопала его по лечу:

— Эй, родной, косолапый ушёл, поднимайся!

— Я умер, да? Медведь съел? — продолжал вопить Худогубкин.

— Вставай говорю, балда! — повторила Кира.

Тощий повернулся, посмотрел на девушку и заплакал.

Кира влепила ему пощёчину, тот прижал руку к щеке и посмотрел на нее глазами обиженного олененка. Девушка вздохнула, поднялась и протянула ему руку:

— Вставай, у нас есть проблемы посерьезнее, чем твои истерики!

Тощий послушно поднялся.

— Тебя, вроде, припоминаю, — протянула Кира: — Неуклюжий, трусливый… Худогубкин? — спросила девушка.

— Я не трус… — обиделся Тощий. — Миша меня зовут, Худогубкин, но друзья зовут Тощим.

Кира посмотрела на него, хмыкнула и отвернулась.

— Чего смешного-то? — насупился Мишка.

— Впервые встречаю человека, которому кличка подходит больше, чем имя, — ответила девушка, стоя к нему спиной. — Я хоть и не помню ничего толком, но лагерь этот все-таки наш, — она развела руками.

Могильников расстегнул свою палатку и выгреб оттуда рыбу, банку молока и самогонный аппарат.

— Я… — хотел, видимо, пошутить Могильников насчет своих ночных «чудачеств», однако, подходящих слов не нашёл, просто добавил: — Я лучше промолчу.

— Еда… — протянул Тощий, увидев сковородку, на которой еще оставалась картошечка с грибами. К счастью, а может и, к сожалению, ложка лежала прямо в сковородке.

Кира наблюдала за парнем. Что-то очень сильно настораживало ее в его действиях, но что именно, она не могла никак понять.

— Миша или Тощий, кажется, тебе не стоит это есть, — сказала она.

— Ерунда, вкусно очень. Утро не утро без завтрака! — ответил Мишка, отправляя в рот очередную ложку. — Я приготовил по бабушкиному рецепту!

— «Бабушкиному рецепту» — прокрутила в голове фразу Кира, затем еще раз и еще, — грибочки… — произнесла она шепотом и задумалась. Тощий, между тем, отправил в рот третью ложку…

— Грибы! — вдруг крикнула девушка, Тощий подавился, Могильников выскочил из своей палатки. — Тощий, грибы, я вспомнила… Не ешь это! Ты грибы перепутал, набрал ядовитых!

Тощий выпучил глаза, медленно достал ложку изо рта, положил обратно в сковородку.

— Да ну, быть такого не может! — немного подумав, он махнул он рукой и съел ещё одну ложку.

— Некоторые еще и алкоголем это все запили… — подошел Могильников, стал выжимать пропитанный молоком спальный мешок. — Я вообще, похоже, коровник ограбил… У меня все в молоке, даже карась копченый в миске молоком залит — пробурчал патологоанатом.

— Миша, никуда не отходи! — рявкнула Кира, затем повернулась к Могильникову: — Вы все события прошлой ночи помните?

Тощий оставался за их спинами.

— Нужно выяснить, где другие участники похода, — она посмотрела на палатки. — Я, может, что-то путаю, но точно уверена уже, что этот балбес накормил нас галлюциногенными грибами.

Оба повернулись к Худогубкину, но его и след простыл.

— Беда… — проговорила Кира. — Нужно срочно его найти!

Могильников зарычал и вернулся к своей палатке.

— Эй, ку-ку, господин… — окликнула его Кира.

— Ага, — коротко ответил Олег Уюкович и вернулся к своим делам.

В это время со стороны реки послышался женский крик, Кира тотчас же кинулась к берегу. Могильников тоже занервничал, в сердцах пнул ведро, которое стояло возле палатки, и, сняв ружьё с плеча, устремился за девушкой.

Кира добежала до воды и увидела у берега лодку, в которой сидела, орала и ревела Лея. Девушка отпинывалась от ползущего к ней на четвереньках Тощего. Теперь он был в одних плавках и все так же — босиком. Мишка высунул язык, как собака, завыл, а затем простонал:

— Герасим! О, мой Герасим! Не топи меня, не топи! Я люблю тебя, Герасим! Гав-гав! — он лизнул Лее руку, от чего девушка закричала пуще прежнего и кинулась с лодки в воду.

— Дура! — крикнула Кира и бросилась ее спасать.

Появившийся Могильников, стал успокаивать Тощего.

— О нет! Герасим! Царевна явилась! Герасим! — в ужасе закричал Худогубкин и попятился к корме судна.

— А ну, Му-му, стоять! — скомандовал Могильников и направил на него ружьё.

Тощий коротко пискнул, по примеру Леи, бросился в воду и тут же вспомнил, что не умеет плавать!

— Помогите, тону! — заорал Мишка. Могильников закинул ружье на плечо, зашёл в воду по колено, схватил барахтающегося Тощего за руку и вытащил его на берег, оставив на запястье большой синяк. Кира помогла выбраться из воды Лее.

— Врёшь, не возьмёшь! — старался вырваться из рук Могильникова Мишка, — отстань от меня, гад! Он заехал коленом между ног Олегу Уюковичу, но тот даже не поморщился. Тощий повторил действие пару раз. На третий — патологоанатом поставил блок, Мишка чуть не сломал свою хрупкую ногу.

— Ох, как накрыло-то тебя, дорогой, — произнесла Кира.

Лея дрожала от холода и со страхом смотрела на Тощего. Однако вскоре ей стало казаться, что она вовсе не боится неадекватно ведущего себя паренька, а наоборот, испытывает к нему теплые чувства.

— У меня очень сильно болит голова, — поморщилась Лея, наблюдая за парнем, который только что посягал на ее честь. — Что произошло вчера?

— Грибы, — коротко ответила Кира, — Худогубкин перепутал грибы и накормил нас… скажем так, не съедобными.

— Да пошел ты! — крикнул Тощий, махнул рукой и оцарапал Могильникову щеку.

— У моей кошки когти длиннее, — хмыкнул тот. Тогда Мишка решил сбежать, Кира бросилась за ним. Могильников покачал головой и пошел в лагерь.

Лея нахмурилась, отправилась вслед за ним, стуча от холода зубами. По пути она пыталась вспомнить хоть что-то из прошлой ночи, но ничего не получалось. Впрочем, одно она все-таки вспомнила: какая-то девушка бегала по лагерю и кричала, что ищет молчаливую галлюцинацию по имени Бегемот.

Элина…

А Элине снился сон:

Сначала она загорала на полянке, потом встречала закат, сидя на пне в болоте. Рядом стояли три утки, крякали, и рассказывали, что их всегда подстреливает один и тот же человек, что они хотят ему отомстить. Вскоре, картина поменялась. Она также сидела на пне, в болоте, но теперь — за столом, на котором стояли чайник, две чашки и миска с кошачьим кормом «Вкус Леопольда» — упаковка из-под него лежала рядом, на углу стола.

— Пардон, прошу простить, но товарищ Булгаков не смог явиться на встречу, занят немного. Сказал, что разбирается с персами, просит их написать в продолжении… — пояснил странный мужчина, который выглядывал из-за одинокой берёзки.

— Прошу, не продолжайте! — прервала его Элина. — Садитесь за стол. К сожалению, он довольно беден, да и не знаю я, зачем тут миска с кормом стоит.

— Вы, девушка, бестактны. Сами, значит, чаи гоняете, а бедного кота, которого всю ночь гоняли, на ужин позвать не могли? — произнес, вдруг появившийся рядом кот.

— Ты — Бегемот? — спросила настороженно Элина. Между тем, мужчина, который выглядывал из-за берёзки, сел за стол.

— Какой я тебе Бегемот? — обиделся кот. — Начиталась книжек, дуррррра! — взвыло животное. Затем взяло в лапу горсть корма, закинуло несколько «звёздочек» в пасть и продолжило: — Хозяева мои, очень креативные люди, по всей видимости. Они мне кличку дали — Кот. Кот по кличке Кот, — зверюга развел лапы, а затем сгреб с тарелки еще пару звездочек. — Пардон — моё имя. Я — самая важная персона, которую тебе доводилось встречать в своей жизни!

Элина расхохоталась. Кот с недоумением посмотрел на нее и спросил:

— Я вызываю у вас улыбку, гражданочка?

— Пардон, значит… Что же ты здесь делаешь, милый кот? — просмеявшись спросила девушка.

— Ты меня искала — я пришёл, — сурово ответил кот.

— Смею заметить, не вас она искала, не Кота Пардона, а кота, которого сам Булгаков сочинил, — вмешался мужчина, постепенно превращавшийся в Могильникова, облепленного утиными перьями с головы до ног.

— А чем я, позвольте спросить, хуже? Искала-то она, может, Бегемота, а стащила у хозяев меня… Вот пусть со мной теперь и общается! — фыркнул кот и закинул очередную порцию корма в пасть. — Скучно мне…там… — протянул он. — Тут, значится, явилась ко мне в берлогу эта подозрительная мадам и давай кричать, что не отпустит меня, пока не обмажу её маслом и не научу её на венике летать, — тут кот прервал разговор, налил себе чаю, выпил, закусил кормом. — Бегемотом меня звала! Как мне быть, доктор? — обратился он к мужчине, который уже полностью перевоплотился в Могильникова, покрытого еще более плотным слоем утиных перьев.

— А вы что здесь делаете?! — взвизгнула Элина.

— Как что? От уток скрываюсь! — ответил мужчина…

И тут она проснулась… На груди у девушки сидела белка Иван и грызла орешек.

— Кот? — спросила спросонья Элина.

Белка шлёпнула её хвостом по щеке и убежала.

— Холодно как-то, — протянула девушка и почувствовала, что ее левая рука находится в чём-то мягком, мокром и мерзком. Оказалось, она лежит рядом с болотом, укутанная в простыню, левая рука погрузилась в тину. Поднялась с земли, увидела, что измазана в болотной жиже по колени, а правая рука — вся в перьях. Рядом стоит утка, которая что-то «прокрякала» и ушла в неизвестном направлении.

— Много вопросов и…ни одного ответа… — пробормотала девушка. — Ужасно холодно, — она посмотрела по сторонам. — Куда же идти-то?

Элина принялась прыгать на месте, растирать руки, чтобы хоть как-то согреться.

— Ещё и оправа треснула, — она сняла очки, чтобы протереть стекла, увидела трещину, выпрямила погнутую дужку.

Откуда-то издалека донеслись крики, затем последовал выстрел. Эта комбинация — «крик-выстрел» ее напрягла, но деваться девушке было некуда: либо замерзать в болоте, либо попытаться найти лагерь и, возможно, своих попутчиков. Девушка вытерла простынёй лицо и поспешила на крик.

Вскоре Элина услышала, что с той стороны, куда она направлялась, сильно хрустят ветки, и хруст приближается. Спустя несколько мгновений впереди показался тот самый медведь, которого спугнул Могильников. Зверь бежал навстречу девушке, сметая на своём пути всё. Казалось, под ним земля дрожит…

Элина несколько секунд стояла в оцепенении, не знала, что делать. Потом попятилась назад, однако убегать не стала, вспомнив «умный» совет: если побежишь от медведя, то он примет тебя за жертву и нападет. К ее счастью, как только медведь заметил человека, то сразу повернул в другую сторону. На боку у животного туристка разглядела большой смайлик, нарисованный белой краской.

Она постояла на месте еще пару минут. Отдышалась. Перед глазами промелькнула картинка из прошлой ночи, вспомнила, как парень, которого звали Мишка Худогубкин, принёс в лагерь разрисованного медвежонка и радостно кричал, что он его приручил. Продолжение вспомнить не удалось…

Между тем крики возобновились. Элина глубоко вздохнула, скрутила взъерошенные волосы в хвост, и пошла вперед.

Вскоре она вышла к реке. У берега стояла лодка, в ней сидела девушка и звала на помощь, пытаясь оттолкнуть ногами парня, стоящего перед ней на четвереньках в одних труселях. Он был исцарапан и измазан в саже. Лица его девушка не видела, но внешне парень был похож на того самого Худогубкина из ночной картинки. Тут появились другие действующие лица, а девушка выпрыгнула из лодки. Дальнейшее вы, дорогие читатели, уже знаете…

Когда сцена с полуголым дикарем была отыграна, Элина двинулась по пятам тех, кто был у реки, прячась за деревьями каждый раз, когда Могильнников оглядывался по сторонам. Подкравшись ближе, она разглядела лицо мужчины. Это был тот самый тип, который в её сне скрывался от уток и общался с говорящим котом — Могильников! А из маленького черного рюкзака, который несла девица, ранее кричавшая в лодке, выглядывала кошачья морда. И это был тот самый зверь, что ей приснился — кот Пардон!

Настоящее…

И вот все добрались до лагеря. Тощий скакал на четвереньках и, услышав громкое мурчание, мяукнул в ответ.

— Сумасшедший дом, где мой рюкзак? — рявкнула Кира.

«Мяу!» — раздалось позади.

Кира повернулась к Лее:

— И ты туда же? — удивилась девушка, но увидела у той рюкзак за спиной.

— Я это тоже слышала! — пискнула Лея. Почувствовала, что у нее за спиной что-то шевелится. Сняла рюкзак, приоткрыла клапан, оттуда показалась рыжая кошачья морда, очень хмурая и недовольная.

— О, боже! Какой котик! — умилилась Лея.

Толстый кот выпрыгнул из рюкзака и вцепился в девушку, та завизжала. Оставив на лице девицы несколько царапин, котяра убежал в четырехместную палатку, нагадил на чей-то спальный мешок и довольный вышел наружу. Потянулся, задрал лапу…

Ошарашенная Лея стояла возле костра, смотрела на кота. Тот с довольной мордой осматривал окрестности, выискивая что-нибудь съедобное.

— Он поцарапал меня! — девушка показала на кота и посмотрела сначала на Могильникова, потом на Киру. Первый не отреагировал, перебирая свои вещи, а Кира хмыкнула и подкинула пару поленьев в костер.

— Вам все равно? — заплакала Лея. — Он напал на меня! Вцепился, а вы…

— Родная, тебя только это удивляет? — засмеялась Кира, подложила бересту под щепки. — Сомневаюсь, что этого толстого и наглого кота ты с собой в поход взяла! У кого кота украла? — посмотрела Кира на Лею и улыбнулась.

— Я? Я… — замешкалась Лея, а потом махнула рукой, расстроилась еще больше и отправилась в большую девичью палатку. Через мгновение оттуда раздался визг. Рыжий кот незамедлительно покинул место преступления в неизвестном направлении.

Кира подбежала к палатке, Могильников высунул голову из своего убежища.

— Этот кот…Кот! — старалась эмоционально что-то выговорить Лея.

— Отдышись, — шлепнула её по плечу Кира. — Что случилось?

Могильников снова скрылся в палатке.

— Кот на мой спальный мешок нагадил! — визжала Лея.

— А я думаю, чего он такой довольный возле палатки сидит, — хмыкнула Кира.

— Тебе смешно, да? — крикнула Лея и заревела. — Со мной всегда так. Я со всей душой, а ко мне… вон, ну, ты поняла.

— Согласна, утро у тебя чуть более невезучее, чем у других, — кивнула Кира, — однако, сейчас у нас общие проблемы. Группа наелась галлюциногенных грибов, а в лагере в данный момент нас всего четверо и кот, — огляделась, — уже трое — кот убежал.

Лея тоже осмотрелась, Тощий исчез.

— Эй, мужик! — крикнула она, когда Могильников высунул голову из палатки. — Нужна помощь, наш ненормальный сбежал.

— Олег меня зовут, — буркнул патологоанатом и скрылся в палатке.

Кире осталось только развести руками.

Тем временем толстый рыжий кот остановился в нескольких метрах от Элины, и посмотрел на неё. Она — на него. Кот что-то мявкнул, и вальяжно двинулся вглубь леса.

— Пардон? — проводила его взглядом девушка. Затем двинулась в лагерь…

Не пожелаешь и врагу пролить спирт Олега Могильникова. Ночью патологоанатом оставил в нескольких шагах от палатки полуторалитровую тару, в которой плескалось чуть меньше половины спирта и… плохо ее закрыл. Хотя, может и не он оставил, это неизвестно. Все, что известно — Элина не посмотрела куда ставит ногу, емкость упала…

Мгновение спустя, Олег Уюкович, который к тому времени уже навел порядок в своей палатке, носом учуял спирт, что лился из емкости в никуда. Он схватил ружьё, с диким рёвом встал в полный рост в палатке, где и лежать-то было тесно, снес ее и прицелился в того, кто посмел пролить отраду его души, то бишь в Элину.

— Не позволю! — зарычал патологоанатом утробным басом. Лея испугалась так сильно, что заплакала и даже Кира дёрнулась от испуга.

Элина выпучила глаза и замерла, подняв руки.

— Сдаюсь, — прошептала она. Потом увидела, как ужасный мужик жадно смотрит на вытекающий из бутылки спирт, осторожно присела, подняла бутыль, ни на мгновение, не сводя с Могильникова глаз.

Где-то у Куприянова…

Оленька за всю ночь так и не сомкнула глаз. Беспокойство рождало в её голове самые страшные предположения: от банального обморожения участников группы до атаки пришельцев-наркоманов из туманности Андромеда.

Оленька приехала на работу рано, спешила к себе в кабинет, к спутниковому телефону. Несколько раз она позвонила брату, он не взял трубку. Девушка набрала Лешего — «у абонента недостаточно средств, чтобы принять ваш вызов». Оленька со злостью кинула телефон. Он удачно угодил на диван.

— Валенов, я тебя убью! А если ты уже умер, тьфу-тьфу, — постучала она по дереву, — если ты уже умер, я воскрешу и убью тебе снова! — раздраженно пригрозила Петроградская.

В общем, у Романа Александровича как всегда все было под контролем.

Роман Александрович Валенов…

Утро. Оно бывает разным: добрым, светлым, солнечным, сонным, ранним, поздним…Такое утро бывает у обычных людей, но только не у участников туристической группы Романа Александровича Валенова, который этим утром очнулся посреди поля на угнанном УАЗике. Одет Валенов был в матроску и труселя, на соседнем сидении лежал бежевый плащ, колун и полено, а под сидением набито сено.

Роман поднял голову с руля, с трудом открыл глаза и почувствовал некоторый дискомфорт в правом глазу. Посмотрел в зеркало и обнаружил здоровенный фингал под глазом.

— О, боже — простонал он.

Валенов, в отличие от других участников похода, помнил намного больше событий ушедшей ночи. Он помнил имена всех туристов, помнил, кто и как выглядел. Помнил, что Тощий отравил всех грибами. Помнил так же последнюю картинку — какой-то сельский праздник, где он отплясывал с женщиной, у которой есть брат по имени Бопз Островитянкин.

Неожиданно кто-то положил Валенову руку на плечо, он дёрнулся.

— Странные вы, мужики. Невесту крадёте, а внимание ей уделять не хотите… — произнесла женщина, сидевшая на заднем сидении.

Валенов подскочил от испуга и ударился головой о потолок машины. Судорожно повернулся к пассажиру и увидел, что на заднем сидении лежит очень полная, но весьма приятной наружности дама в легком, якобы свадебном, платьишке, испачканном в красном вине, со следами потекшей туши под глазами и полосой помады на левой щеке.

— Женщина, вы кто? — протянул Роман Александрович, протирая глаза от туманной пелены, вызванной жутким похмельем и некачественным сном.

— Нина…Островитянкина, забыл чо ли, кого у жениха воровал, голубчик? — подмигнула ему взъерошенная черноволосая мадам.

Роман откинулся на спинку сидения, тяжело вздохнул, закрыл лицо ладонями.

— Что-то не так, милый? — спросила невеста и зевнула.

— Чёрт возьми… А почему я без штанов!? — занервничал Роман. — Где я нашёл матроску? Я отроду эти майки не носил!

Девушку явно удивила реакция похитителя. Она нахмурилась.

— Прости, я почти ничего не помню… — попытался объясниться Валенов.

— Ты вчера сказал, что тебе нельзя пить, но, в итоге, напился…

Роман снова закрыл лицо рукой.

— В жены возьмёшь? — бомбанула невеста.

Роман подавился собственной слюной.

— В…жёны? — судорожно переспросил он. — Я к полноценным отношениям не готов и… — потерял дар речи, — в жены? — снова вскрикнул Рома, затем взглянул на свои голые ноги и добавил: — У нас что-то было?

Невеста издала звук, похожий на рычание.

— Красавец, ты меня украл? Украл! В любви признавался? Признавался! А по поводу — было ли у нас что с тобой, так не ожидала я, что моя брачная ночь вот такой вот выйдет, — заголосила дама. — Отца моего коноплянщиком назвал, хотя он всего-навсего укроп выращивает. Сестру двоюродную перчаткой по щеке ударил и на дуэль вызвал. Потом сдёрнул с себя штаны и сказал, что я век твоей буду! На руки взял и в машину унёс. Я уж думала — горячий русский мужик, а ты… Только из села выехал и уснул на дороге. Пыталась я тебя будить, пыталась…А потом и сама уснула…

Роман Александрович, ошеломленный тем, что услышал, несколько минут пытался подобрать нужные слова, но, увы, ничего вразумительного в голову ему не пришло. Он молча уставился в окно, и тут обратил внимание на передвигающиеся вдалеке силуэты. Затем раздались выстрелы. Силуэты приближались. Роман уже мог рассмотреть, что в их сторону едут два УАЗа, трактор и всадник на лошади.

— За кем это? — спросила ехидно невеста. — За тобой, голубчик, не иначе!

Валенов напрягся, мурашки от страха начали размножаться на его теле…

Невеста тем временем высунула голову в окно и завопила:

— Эгэй! Я не ваша, я — его! — радостно указала она на Валенова, который в ужасе смотрел на приближающихся мужиков.

— Там… Там, что, твой жених? — выдавил из себя он.

— Бывший уже жених! Он — смотритель в поселке, его глава! Квазимодо Никифорович, — невеста вернулась в салон, — но теперь ведь ты мой жених! — она попыталась обнять парня и страстно поцеловать.

— Идите вы лесом, я жить хочу! — крикнул Роман, завёл двигатель и рванул вперед в надежде ускользнуть из лап сельских хулиганов.

К счастью, но не Валенова, машина заглохла через пять метров и больше не заводилась.

— Дело сделал, и бежать? — теперь уже сурово спросила невеста. — Ну, дружок, в таком случае, я тебя не знаю, — она скрестила руки и отвернулась от Романа. — Квазимодо скажу, что ты маньяк и насильник, негодяй!

Валенов открыл дверь и выпал, как мешок картошки, из машины.

— Стой! Хуже будет! — грубо закричала старушка, сидевшая за рулём трактора, из одного «уазика» снова раздались выстрелы.

Невеста бросилась вслед за Романом. Валенов бежал, орал, звал на помощь и считал секунды до своего, как он думал, судного часа. Машины, трактор и Квазимодо Никифорович добрались до угнанного им транспорта.

Вскоре трактор остановился, из него вышла бабулька сатанинской внешности, с бельмом на глазу и топором в руках. Она подошла к угнанной машине, открыла капот и начала возиться с двигателем. Мужичок на лошади догнал невесту и слез с коня. Это был армянин невысокого роста, с пузиком, смешными усами, имевший на ногах красные резиновые сапоги.

— Ты не понимаешь, я люблю его! — пролепетала невеста, указывая на упавшего Романа Александровича.

Брошенный жених достал самодельную сигаретку, закурил, прищурился и равнодушно спросил у неё:

— Давно?

— Так… с ночи… — пролепетала коварная изменщица.

Армянин хмыкнул, затянулся и спросил?

— А брата моего?

— Уже не люблю! — гордо ответила невеста.

— А грибника нашего? — снова спросил армянин.

— А смысл его любить, он же позавчера помер! — улыбнулась невеста.

— А парня того, что вчера корову с лошадью перепутал и в поле ускакал на ней? — приподнял брови армянин и затянулся. — Один из его друзей был, кстати, — мужик показал на Валенова.

Невеста скрестила на груди руки и отвернулась, как бы давая ему понять, что обиделась. Однако вскоре решила перевернуть все события с ног на голову, обвинив во всех грехах своего жениха.

— Значит, так я тебе нужна была, раз отдал первому попавшемуся сумасшедшему, — отрезала она.

Валенов на лету подхватил, как ему показалось, спасительную идею и решил сказаться сумасшедшим, надеясь, что это пусть и не спасет его от побоев, но спасет хотя бы от гибели. Он принялся что-то невнятное кричать, а потом снял труселя и нервно захихикал. Где-то вдалеке раздался выстрел. В лес спикировала утка.

— Опять друг твой чудит? — спросил Квазимодо, затушил сигаретку, — ну этот, Мобильников, Гробильников или Могильников — не помню, как ты вчера его называл. Он при нас три утки подстрелил…и все случайно…

Невесту, мягко говоря, смутили действия Романа, особенно, когда тот стянул с себя труселя. Она незамедлительно приняла самое важное решение в её жизни.

— Квас, прости меня, я такая дура! — она умоляюще сложила руки на груди. Однако, Квазимодо так просто постоянные метания невесты прощать не собирался. Страшнейшим наказанием для любого жителя посёлка «Закусь» было общение с бабой Соней, бывшей, как вы помните, уважаемые читатели, надзирательницей тюрьмы строгого режима на Колыме.

— С тобой бабушка очень хотела пообщаться, подойди к ней, она у машинки, которую вы угнали, стоит, — ехидно улыбаясь, сказал Квазимодо и ещё разок затянулся.

У невесты вся жизнь пронеслась перед глазами, моментально испортив ей настроение. Она поняла, что самой главной ошибкой в её жизни было — появление на свет тридцать семь лет назад… Страшнее встречи с бабой Соней была только встреча с Могильниковым.

Баба Соня, она же старушка на тракторе, напомним, заработав на тюремной работе пенсию, вернулась в родное село. А коль внук ее, Квазимодо Никифорович, человек типа «многого хочу, ничего не делая», как смотрящий оказался так себе, то Соня Бельмондо — фамилия ее такая, стала кем-то вроде теневого губернатора. Пьяных в трактире разгоняла она, жуликов ловила тоже она, воров картошки, как она выражалась — на каторгу ссылала. Важные решения по благоустройству поселка или уничтожению тараканов принимала она, а выдавал их обществу уже внук. Человеком баба Соня была суровым, нервов была лишена совсем. Ни страха, ни жалости, ни чувства юмора — никаких эмоций не испытывала. Спорить с ней боялся весь посёлок, того и глядишь, оплеуху навешает, либо отправит в ссылку. Боялась её невеста еще и потому, что бабуля за своего внука стояла горой. Даже отца Квазимодо выгнала из посёлка за то, что тот пил и пример плохой подавал сыну. А дочка ее, мама любимого внука, увы, сбежала с каким-то унылым молочником, когда Квазимодо было лет пять от роду. Молочник, к слову, вскоре скончался — пьяный перепутал корову с лошадью, та его лягнула, мужик отскочил назад, запнулся о ведро и, увы, сердце от страха у него остановилось. Грустная, очень грустная смерть…

Как только невеста подошла к бабушке Соне, та, не раздумывая, залепила ей пощечину. На щеке мадамы остался черный след, ведь старушка копалась в моторе. Невеста зарыдала.

Между тем Роман Александрович, все также будучи без трусов, побежал от машин вдоль поля, при этом он хохотал, стараясь убедить деревенских мужиков в том, что сумасшедший.

— Стой, мерзавец! — закричал дядька с вилами.

Квазимодо затушил сигаретку, закурил следующую и присоединился к погоне за Валеновым. Он даже почти схватил его, однако потный скользкий Роман выскочил из рук ловцов и устремился в лес.

— Скользкий тип, — проворчал Квазимодо и остановился докурить сигаретку, чтобы закурить следующую.

Тем временем, возле леса Валенов споткнулся о чью-то здоровенную ногу.

— Я не понял, на! — проревел недовольный Квазимодо. — Егерь Франк Эйнштейн, у нас же уговор, что ты не ступаешь на наши поля!

В кадре появилась баба Соня, встала рядом с Квазимодо.

— Здесь территория моего леса начинается, однако, — поправил мужик ушанку, — всё бы ничего, но я увидел этого ирода вновь, — он кивнул в сторону Валенова и перевесил ружье на другое плечо.

— Тебе-то он чем насолить успел, лысый? — спросил мужик с вилами.

— Как чем? Как чем?! — нервно закричал Франк Эйнштейн. Квазимодо пытался успокоить егеря, но тот оттолкнул его и направил винтовку на Валенова.

— Не убивайте гады, дайте лучше трусы! — простонал Валенов, лежа лицом на земле.

— Егерь! Руки в брюки и пошёл отсюда! — рявкнула Соня Бельмондо.

— Друг, убери-ка ты винтарь, и поговорим спокойно! — буркнул мужик с вилами и направил свое колющее оружие на егеря.

В кадре появилась невеста и уставилась на голого Романа. Баба Соня бросила на нее злобный взгляд, та тут же сделала вид, что высматривает на березе чагу для отвара.

— Этот голый вандал заплатит за то, что сделал этой ночью! — продолжил напирать егерь.

— Егерь, это ваша с ним семейная ссора что ли? — брякнул бородатый мужик.

— Успокойся, иначе мы еще и дом твой разберем, скажи толком, что произошло? Он, — указал на Романа Квазимодо, — со своей бандой пол посёлка поломал, не говоря уже о том, что сорвал мою свадьбу, — сплюнул армянин.

— А у меня он сарай со своим подельником разобрал! По голове меня они ещё ударили. Проснулся — сарай разобран, представляете! — плевался егерь.

Баба Соня глянула на мужика с вилами, тот кивнул ей в ответ, и слегка ткнул егеря вилами. Тот стиснул зубы, и повесил винтовку на плечо.

— Срам! — выразила своё мнение баба Соня и кинула Роману грязный кусок брезента. — Прикройся!

— Дорогой, мы знаем, что ты — главарь банды дикарей, можешь больше не строить из себя ненормального, — произнес Квазимодо и закурил новую сигаретку. — Ради всех известных и неизвестных богов, прикрой свои мужские «детальки», — приказал он, обратив внимание на свою невесту, у которой аж слюнки потекли от вида крепкого молодого тела, пусть и с небольшим выпирающим животиком.

Роман прикрылся брезентом и оперся спиной о дерево.

— А что мне оставалось делать? — поднял он голову на Квазимодо. — Я плохо помню, что вчера было, однако, судя по тому, что я украл у вас невесту… — вздохнул Валенов.

— Встань, — сказал армянин.

— Чего? — переспросил Роман.

Мужик с вилами направил их на Валенова. Роман приподнялся, придерживая кусок брезента. В это время невеста так громко чихнула, что Роман решил — в него стреляют. Он машинально вскинул руки вверх и крикнул: — «Сдаюсь!». Разумеется, брезент упал. Невеста вновь уставилась на Романа. Баба Соня положила руку на плечо новобрачной, и сжала его так крепко, что послышался хруст.

В голове Романа крутились мысли: как он, руководитель группы, так сильно желавший доказать начальству свою компетентность, накормил туристов галлюциногенными грибами, потерял группу, дебоширил в посёлке, украл женщину и напился, хотя бросил пить ещё в университете.

— Что у вас было с ней? — сплюнул сквозь зубы Квазимодо. Валенов не знал, что ответить, ведь он ничего не помнил. Молча поднял кусок брезента, прикрылся. Мужик с вилами подошёл ближе к Роману.

— Говори! — снова брызнул слюной Квазимодо, сломал сигаретку, закурил новую.

В это время «на сцене» появился мужик с мешком редиски, которую он с хрустом ел, чем нервировал Романа с каждой минутой все больше и больше. В разговор вмешалась невеста. Она встала перед Квазимодо, стараясь его успокоить. Мадам уверяла жениха, что ничего не было у них с этим дикарем. Однако Квазимодо её слушать не стал. Отодвинул в сторону, словно пушинку, хотя невеста была выше его сантиметров на тридцать.

— Где корова? — неожиданно для всех вдруг выдал армянин.

— Какая корова?! — опешил Валенов.

— Да ради Бога, дайте ему уже одежду, раздражает! — снова переключился на другое Квазимодо.

Баба Соня стянула плащ с мужика с редиской, швырнула его Роману, тот нехотя принял вещь.

— Алло! — не выдержал егерь. — Этот гном у меня хлев разобрал, до последней досочки! В общем-то, для егеря все присутствующие были гномами, ростом — то он был два с небольшим метра. Однако, данное оскорбление принял на свой счет другой человек…

— Ты кого гномом назвал!? — закатал рукава Квазимодо.

Недопонимание переросло в потасовку, затем — в массовую демагогию между всеми участниками сцены, но уже на тему разделения территории. Роман воспользовался моментом и аккуратно…сбежал.

Мужик с редиской пристроился к егерю, встал рядом, продолжая грызть корнеплоды и хрустеть, чем начал раздражать и его. Наконец, Франк Эйнштейн не выдержал, выбил у него из рук мешок, но как только отвернулся, мужик поднял котомку и снова принялся за свое дело. Егерь от злости настолько сильно сжал зубы, что у бедняги треснул резец. От боли он закрыл глаза, приложился лбом к сосне и сдавленно замычал. Ему явно было уже не до выяснений территориальных отношений с Квазимодо. А мужик с редиской продолжал хрустеть.

— Выкинь этот мешок, иначе я его знаешь, куда тебе засуну? — страшно заорал егерь, покраснев от злости.

— Я тебе сказала машины стеречь! — оскалилась баба Соня на мужика с редиской.

— А где Ромочка? — произнесла невеста.

— Да кому они нужны, ваши машины… — запыхтел мужик.

В это время подала голос лошадь…

Роман уже добежал до машины, натянул труселя, чьи-то короткие штаны, найденные в багажнике и, опасаясь, что машина опять заглохнет, решил забраться на лошадь.

— Тише, лошадка, — прошептал он, подходя к животному сзади. Лошадь заржала, чуть не лягнула Валенова и ускакала. А тем временем банда Квазимодо уже неслась на всех парах колотить неприятеля и нарушителя местных порядков.

Тогда Роман в панике запрыгнул в УАЗ. Не в тот, в котором проснулся и тронулся с места.

— Чёрт возьми, он же сейчас уедет! — зарычал Квазимодо, а баба Соня сбавила скорость.

— Спокойно! — остановила панику старушка. — Далеко не уедет, там ремень генератора слетел, а аккумуляторы, господа — ваши ровесники.

Квазимодо докурил очередную сигаретку, раскурил новую и убавил темп. Один лишь егерь, держа винтовку в руках, продолжал ускоряться.

— Егерь! — опять вспыхнул Квазимодо. — Какого лешего ты на мои поля зашел!?

Егерь не обернулся.

— Черт, Франк Эйнштейн! — рявкнул Квазимодо. Тот не отреагировал. — Ну, я тебя, сейчас… — Квазимодо ринулся за ним, взяв на подмогу мужика с вилами. Обезумевший егерь Эйнштейн на секунду остановился и направил винтовку на Квазимодо. Двое остановились.

Самым равнодушным человеком в кадре была невеста. Она осталась у лесополосы, чтобы погладить одноухую белку Ивана. Тут стоит заметить, что на шее у девушки на веревочке висел желудь. Зачем? Никто не знает. Автор комедии считает лишним описывать подробно разговор женщины с белкой. Он лишь поведает результат их диалога: невеста сидит у сосны, взъерошенная и с царапиной на щеке, держит в руках клочок беличьей шерсти, свидетельствующий, что битва её с животным была жестокой. А белка тем временем неслась по лесу довольная и с добычей — с желудем в лапах.

Баба Соня, увидев, что на её внука наставили винтовку, приняла срочные меры.

— Считаю до трех, — начала она, — раз…

Егерь насторожился, баба Соня сделала шаг ему навстречу.

— Два, — сказала бабка, — три! И егерь вновь рванул за Валеновым, повесив винтовку на плечо, но споткнулся о кочку и упал лицом в лужу. Валенов же проехал еще метров двести, мотор «уазика» заглох.

— Этого не может быть! — нервно захихикал Рома. — Два раза подряд, я проклят что ли? — взвыл он.

— Похоже на то, — сурово произнесла баба Соня и вытащила парня из машины за шиворот.

Рядом с ней стояли Квазимодо, мужик с редиской и чумазый егерь, за спиной которого маячил мужик с вилами.

— Здрасьте, — протянул Роман Александрович.

Баба Соня дала ему подзатыльник. Чувство вины у Валенова мгновенно испарилось, он принялся орать, махать руками, грязно ругаться. Все, и даже баба Соня, немного опешили.

— Отойдите от меня! — кричал парень. — Пусть я начудил, украл вашу невесту, — указал… в пустоту, — а где она, кстати? Впрочем, неважно. Вам бы, армянин в красных калошах, следовало повнимательнее себе девушек в жены выбирать, коль она сбежала от вас с первым встречным.

Квазимодо нахмурился и сделал шаг к Роману, засучив рукава. Тот же стал размахивать ногами и вопить:

— Не подходи, я сумасшедший!

Квазимодо вздохнул, остановился и затянулся сигареткой. Егерь передумал вмешиваться в разговор, хотел было развернуться, однако, вилы, что упирались ему в спину, помешали совершить задуманное.

— Ещё раз подойдете ко мне, позвоню начальнику полиции, полковнику Дубанько, — проорал Роман первое имя, которое пришло ему в голову, — все за решёткой сгниёте!

Баба Соня коротко хмыкнула.

— Ну, во–первых, он не полковник, а капитан… А во-вторых, — она достала из кармана древний кнопочный телефон, набрала номер, — звони!

— Куда? — Валенов проглотил слюну. Бабулька приложила телефон к уху.

Диалог по телефону (автор комедии будет пересказывать лишь ответы бабы Сони, дабы не перегружать сюжет скучным фразами капитана Дубанько).

— Капитана Дубанько к телефону позови.

–…

— Не тебе меня учить, как правильно разговаривать! — рявкнула басом баба Соня.

–…

— Передайте, что Соня звонит, — продолжила она, как ни в чем не бывало.

–…

— Македонская! Чёрт подери! — бабка закрыла глаза, глубоко вздохнула, и продолжила, — Соня Бельмондо, так понятней?

В трубке послышались радостные крики, старуха закатила глаза.

— Я по делу, потом любезностями обменяемся, — но тут же захихикала, — да, знаю, ты однажды из окна выпал, — тут она обратила внимание на то, что на нее все смотрят, — так вот я о чем…

–…

— Мы тут главаря группы дикарей задержали, Романа Валенова. Он пригрозил, что ты за воротник нас всех повесишь, если мы его не отпустим.

–… — гнев, переливающийся в веселье лился в ответ из трубки.

Баба Соня после слова «бомж», посмотрела на Романа и ухмыльнулась.

— Хорошо, родной, я тебя поняла, трубочку передать ему?

–…

— Куприянов? А, Куприянову все расскажешь. Хорошо — передам! — бабка нажала на отбой.

— Ну, что, бродяга, как проблему решать будем? — подмигнула Бельмондо. Валенов отвернулся.

— О чем речь? — спросил Квазимодо.

— Сарай мне пусть соберет! — буркнул егерь, за что получил легкий тычок вилами между лопаток. — Делайте со мной, что хотите, но пока мой сарай не будет восстановлен, а негодяи не ответят по заслугам, я отсюда никуда не уйду! — на этой ноте любые намеки на сглаживание отношений между жителями «Закуса» и егерем сошли на нет. И все из-за того, что Тощий перепутал грибы…

Где-то в лесу…

— Йорик! Где же Йорик? — голосил Тощий, стоя на четвереньках в рваных на попе шортах, с голым торсом и босиком. — Йорик, где же ты? — нервничал он, оглядываясь по сторонам и тяжело дыша. Напомним, Мишка пребывал под действием весёленьких грибочков.

Неподалеку в скале он углядел пещеру, ринулся к ней вприпрыжку, так сказать, походкой шимпанзе. Возле входа в луже лежали кроссовки. Были они в прошлом, видимо, белыми, пока не приобрели цвет детской неожиданности. Из пещеры тянуло сквознячком. Тощему послышалось, что его кто-то зовет…

— Йорик! — закричал Мишка и устремился внутрь. Тощий с детства боялся комбинации: тьма, замкнутое пространство и одиночество. Когда он оказывался в неизвестном месте один, да в темноте, у него тут же начиналась паническая атака. Но сейчас он спасал Йорика, поэтому забыл о своих страхах, и вошел в пещеру с гордо поднятой головой. Рядом что-то прошуршало, парень дёрнулся. Летучая мышь пролетела над ухом — мурашки забегали по Мишиному телу, вспотели ладони. Сердце стало биться с непонятной скоростью. Вскоре Худогубкину показалось, будто он находится в пещере не один. Кто-то дышит. Кто-то наблюдает за ним. Вдобавок ко всему, проникающие внутрь лучики света, создавали перед его глазами различные интересные и не очень образы, которые ввергали его в еще более ужасный ужас.

Метрах в десяти от Тощего послышался стон. Но Миша его не услышал — сознание начало чудить. Парень стоял столбом в углу, уставившись в стену, а стоны, между тем приняли теплую женскую тональность…

Юлиана Волк очнулась в одном лишь купальнике, метрах в десяти от стоящего в углу Тощего, обнимая человеческий череп, который выпал ночью из Мишкиного рюкзака. Череп Юлиана обнимала, словно плюшевую игрушку: тепло и нежно, как ребёнок в детской кроватке обнимает все, что не приколочено.

Худшего утра в жизни Юли, пожалуй, не случалось. Даже утро в её десятый день рождения, когда бабушкин кот Григорий съел праздничный торт, не идет ни в какое сравнение. Разумеется, как и все остальные, Юлиана толком ничего не помнила, кроме момента, когда Тощий притащил в лагерь медвежонка. Девушка проснулась на небольшом плоском камне, напоминавшем стол, на туристическом коврике. Поднять голову ей удалось не сразу, только с седьмой попытки. Голова была невероятно тяжелой и болела. Юля осмотрелась. Понимание того, что она лежит на камне посреди пещеры в купальнике, пришло к ней не сразу. Но и когда пришло, то ничего удивительного для себя в этом девушка не увидела. Не в первый раз она после вечеринки просыпается не дома. Хотя, в пещере — впервые.

Вскоре туман в ее голове начал рассасываться. Пустота заполнилась мыслями, одна из которых: «Боже, почему мне так холодно?». И тут Юля окончательно поняла, где она лежит и в чем…

— Что, твою дивизию, здесь происходит?! Почему я голая!? — девушка приподнялась, но тяжелая голова повалила её обратно на спину. Юля вздохнула, закрыла глаза и несчастно проговорила:

— Голова болит.

Спустя пару секунд она почувствовала, что левой рукой прижимает к себе что-то твердое. Не глядя, ощупала предмет: пустая полость, еще одна… зубы. Девушка повернула голову и увидела череп… Рассеянное подземельем сознание и жуткий холод лишили ее возможности здраво оценить ситуацию и сообразить, что череп ненастоящий. Юля завопила так, что перепугала всех летучих мышей в пещере. А что же происходило с Тощим? Он по-прежнему стоял в углу пещеры, ужасался тому, что вытворяло сейчас его воображение, покалеченное несъедобными грибами, а безумные крики девушки, и писк летучих мышей подливали масла в огонь.

Выплеснув максимум эмоций, Юля, наконец, поняла, что черепушка подозрительно гладкая. Она взяла ее в руки, внимательно рассмотрела и поняла, что череп искусственный. Разозлившись, девушка кинула его в дальний угол. Казалось, страх отступил, но, не тут-то было. Из угла послышался стон… Юля попала черепом Тощему в одурманенную головушку. Но ведь она этого не знала… Оцепенела!

— Кто здесь? — сдавленно пискнула девушка.

Стон повторился, и был на этот раз длинным. Юля хотела бежать, но страх будто приковал её к камню цепями.

— Пожалуйста, не трогай меня! — заплакала она, мотая головой. — Не подходи!

Истеричные вопли показались Тощему нежным голосом богини любви.

— Ну, давай, иди ко мне, трогай меня, трогай! — пела прекрасная нимфа Мишке в уши.

Из дальнего и темного угла пещеры показалась рука, Юля снова услышала стон, следом за ним протяженный возглас: «Самка…» И рванулась прочь из пещеры.

В поле…

Юлин визг услышали даже Валенов и компания. Все посмотрели в сторону леса, но никак не отреагировав, вернулись к разговору.

— Там, может быть, помощь кому — то нужна! — возмутился Роман. — Вам совсем наплевать на людей?

Квазимодо усмехнулся, закуривая новую сигаретку:

— У людей молоко по утрам воруют. Если мы больше не слышим криков, значит, что–то произошло в поселке, вернемся — увидим, — ответил Квазимодо, закуривая новую сигаретку.

Все разом кивнули, соглашаясь с ним.

Где-то в лагере…

— Вы слышали? — затряслась в испуге Лея, высматривающая Тощего: — А вдруг это Мишенька!

— Лея, это был женский голос, не мужской, — успокоила ее Кира, которая сидела возле костра с Элиной и поджаривала кусочек черного хлеба. Девушка встала с чурбака, вытерла руки о штаны и добавила:

— Впрочем, надо посмотреть, может, кто из наших, — она повернулась в сторону Могильникова. — Олег Уюкович, нам нужна ваша помощь, вдруг там хищники.

— Может, не будем звать его с собой? — прошептала Элина.

— Что? — переспросила Кира. — Говори громче, подруга.

— Может, — Элина посмотрела на палатку Могильникова, опасаясь, что тот вылезет, — не будем…

— Да что такое? — уже более грубо переспросила Кира.

— Может, не будем брать Могильникова с собой! — нормальным голосом повторила девушка и тут же, неожиданно для всех, рядом телепортировался Олег Уюкович. Сел на рыбацкий стульчик, принялся цедить какую-то жижу с травками из кружки, а затем ушел к палатке.

— Олег Уюкович! — снова позвала его Кира, тот не ответил. Девушка фыркнула и с досадой буркнула на Элину: — Умеешь ты людей отталкивать!

Та покраснела, и принялась протирать очки. В кадре появилась Юля… Девушка бежала и кричала, оглядываясь назад.

— Она — в купальнике? — протянула Кира, приподняв бровь.

*бац* — Юля влепилась в дерево.

Кира и Лея бросились к ней на помощь. И тут в лагере появился Тощий. Он скакал на четвереньках и, подобно известному персонажу Толкиена, кричал: «Моя прелесть!». От этих слов у Леи в голове что-то «щелкнуло», притупив абсолютно все чувства. Остались лишь два — ревность и желание убивать!

— Что ты сказал? — протянула она совершенно не своим, низким голосом, вызвав удивление у всех участников.

Тощий замедлил ход. Его затуманенный грибочками разум выдал жуткую картину.

Что видел Миша Худогубкин: он бежит по лесной тропинке за прекрасной девушкой — эльфом (Юля), которая светится, как ангел. Но вдруг золотая листва на деревьях начинает темнеть, поднимается ветер, солнце прячется за тучи и лес погружается во мрак. Девушка — эльф внезапно начинает очень быстро стариться, рассыпается в песок, который тут же развеял ветер. Страшно… Тощий почувствовал, что за ним кто-то следит, кто-то очень недобрый. Справа он разглядел тёмный силуэт, остановился, судорожно повернулся в ту сторону. Перед ним появилась постаревшая эльфийская девушка, вся серая, с ужасными морщинами и мерзкой бородавкой на носу. Лоб и глаза ее закрывал капюшон. В правой руке она держала метлу.

В этот момент Кира, пытаясь привести в чувства Юлю, несколько раз ударила ее по щеке.

Мишка увидел, как у дерева, где недавно эльфийку развеяло по ветру, появился огромный чёрный пёс. Он рыл яму, чтобы закопать туда череп Йорика. Весь этот триллер вызвал в душе Худогубкина ужаснейшую панику… Он не понимал, что находится под действием грибочков и потому все, что видел, казалось ему реальным.

— Значит, она твоя самка, да, милый? Вот ты как со мной! — плакала и кричала Лея, затем она крепко сжала палку и сделала пару шагов навстречу Мишке.

Тощий же видел такую картину:

— Я сожру твою печень и запью ее кьянти! — прокряхтела бабка в плаще, после чего её метла вдруг загорелась. Рядом с чёрным псом из земли вылез скелет, видимо, Йорика. Он сделал пару вращений головой вокруг своей оси и произнес: «Иди сюда, поцелую!»

Тут, после очередной пощечины, начала приходить в сознание Юля.

— Бабуля, — улыбнулась Юля и погладила Киру по щеке.

— Ой, мать, лихо ж тебя накрыло, — мотнула та головой, а Юля вновь потеряла сознание.

— Её нужно к Могильникову отвести, рядом с ним даже мертвецы просыпаются… — предложила Кира, затем присмотрелась к Юле: — А я тебя помню, ты ведь та дурочка в дорогом пальто…

Тощий, между тем, видел, как черный пёс откусил голову скелету. Огонь с метлы перекинулся на бабульку, она запылала, у Худогубкина началась истерика.

— Уйди от меня, горящая старушка, Хоспаде Исуси, помоги! — заорал он и, «буксуя» ногами по земле, раскидывая листву и грязь во все стороны, рванул куда-то вглубь леса.

Лея выронила дубинку из рук.

— Старушка? — недоуменно спросила она у Киры. — Он меня старушкой назвал?

— Оклемается — вернется, — махнула рукой Кира.

— И псину свою, что у дерева сидит, забери! — донесся до девушек Мишкин крик.

— Псина?.. — замерла Кира.

Где-то у Куприянова…

Александр Казбекович, будучи человеком очень занятым, живущим по принципу «я не знаю, что такое отдых», приехал на работу в пятницу к 7 часам утра, ответил на важное письмо клиента из Магадана, и отправился в поликлинику в надежде успеть на приём к терапевту до прихода пенсионеров. В спешке он оставил телефон на столике, за которым иногда сидела уже известная вам, дорогие читатели, уборщица Петровна. На этом месте она следила за тем, чтобы все посетители надевали бахилы.

Спешка спешкой, но Александр Казбекович так и не успел занять очередь к терапевту в первых рядах. Он прибыл в больницу за полтора часа до начала приёма, однако там уже сидели двадцать два пенсионера. Казбекович тяжело вздохнул… Вышел он из поликлиники во втором часу дня, так и не успев попасть на прием.

К счастью для Романа Александровича, телефон пролежал в фирме почти половину рабочего дня, ведь после разговора с бабой Соней капитан Дубанько сразу же позвонил Куприянову. На звонок ответила Оленька Петроградская.

— Алло, — холодно произнесла она.

— Казбекович, ты заболел что ли? — со смехом произнесли в трубке.

Тишина в ответ заставила капитана перестать смеяться.

— Петроградская у телефона, — произнесла Ольга ледяным тоном.

— Прошу прощения, Оленька, капитан Дубанько у телефона. Не могли бы вы передать трубочку начальнику? — прокашлялся Дубанько.

— Нет, — ответила девушка и дала отбой.

Дубанько опешил. В это время в его кабинет вошла ненормальная Петровна в сопровождении лейтенанта Пьянковски.

— Опять ты, — буркнул ещё не отошедший от разговора с Ольгой, Дубанько. — Скажи, у твоего начальника, Куприянова, все сотрудники малость «того»? — он покрутил пальцем у виска. — Вы, психованная Петроградская с голосом мужика, руководитель группы, который голышом по полю бегает?

Петровна не ответила, презрительно хмыкнула и уставилась в окно.

— Капитан, что на этот раз с ней делать будем? Она поколотила шваброй терапевта за то, что та приём на пять минут раньше положенного закончила и двух человек не приняла, — сказал лейтенант.

— Надо… — не договорил капитан, ему перезвонила Оленька: — Секунду, на звонок отвечу. А ты уведи её пока, — Дубанько указал рукой на дверь архива.

— В архив? — удивился Пьянковски.

— Да какой, архив, лейтенант! В камеру уведи, и не капай мне на мозги! Выйди и бабушку эту забери.

Дубанько прислонил трубку к уху, Пьянковски вывел Петровну из кабинета.

— Ольга, ты знала, что на звонки полицейских лучше отвечать? — недовольно спросил Дубанько.

— Капитан, вы зачем звонили? Что-то важное? — напористо перебила его девушка.

В этот момент в кабинет к Дубанько вломился человек маргинальной наружности.

— Ой, начальник, — мужчина осмотрел кабинет, будто искал, чем можно поживиться, — не туда попал, убегаю. Мужик пропал из кабинета так же внезапно, как и появился.

— Алло, капитан? — переспросила Ольга.

— Да Оленька, я здесь, на работе бардак, — хмуро ответил капитан.

В этот момент во дворе сработала сигнализация.

— Оленька, через минутку тебе перезвоню, информация есть по поводу группы бомжа, ой, то есть Валенова Романа, — буркнул капитан, дал отбой и выглянул в окно. Дед Леи Карабейниковой снова написал на колесо машины начальника полиции.

Дубанько бросил трубку сразу после того, как произнес имя брата Оленьки, а, учитывая то, что девушка уже больше суток не смыкала глаз, переживая за брата, то самое меньшее, что ей хотелось услышать о нем — информацию из полиции или из морга. Руки у бедняжки затряслись, телефон упал на пол. В глазах потемнело, девушка оперлась на столик. Промелькнула в воображении картина, как она хоронит Романа…

Наконец, Дубанько перезвонил. Оленька, впопыхах, трясущимися руками подняла телефон и снова уронила его на пол. На экране образовалась трещина, сенсор почти перестал реагировать на прикосновение пальца. Девушка несколько раз провела рукой по экрану, чтобы принять вызов, однако все попытки оказались тщетны. Сработала лишь последняя — девушка случайно отклонила вызов.

— Да, что ты, е-мое! — наконец, ей удалось набрать номер телефона капитана, но тот не взял трубку. Ольга набрала ещё раз — гудки идут, идут и…ничего.

Оленька разнервничалась ещё больше.

А капитан в это время выбежал на улицу, чтобы отогнать деда Карабейникова от машины начальника полиции, и не закрыл кабинет. Через пару минут в помещение забежал прежний маргинал, видимо, чтобы спрятаться от преследовавших его полицейских, увидел на столе телефон и сунул его в карман, предварительно отключив. Разумеется, в тот же самый момент капитану стала звонить Оленька… Но не переживайте за капитана, дорогие читатели, телефон в недалеком будущем он все-таки найдёт. Сейчас намного важнее тот факт, что бедная Оленька, оглушенная недополученной от Дубанько информацией о своем брате, не могла найти себе места. Девушка металась по кабинету из стороны в сторону, ждала звонка, и, в конце — концов, принялась названивать дежурному, надеясь, что тот соединит её с капитаном. Увы, трубку взяла устроившая глобальный переворот в отделении полиции уборщица Куприянова, которая каким-то чудным образом сбежала от лейтенанта Пьянковски.

Бред, который Петровна несла в трубку, не поддается никакому описанию, поэтому автор комедии не видит смысла его пересказывать, иначе не только вы, уважаемые читатели, но и сам автор запутается в сюжете. К счастью, Оленька Петроградская за несколько лет работы в турфирме Куприянова очень хорошо изучила голос и манеру разговора ненормальной Петровны, поэтому она поняла, что даму опять забрали в полицейский участок. Поняла, что, скорее всего, Дубанько занят тем, что в очередной раз разгребает последствия её ненормальных приключений. Однако, тот факт, что трубку вместо дежурного полицейского взяла уборщица, девушку все же насторожил. Через какое-то время она позвонила на телефон помощника капитана — лейтенанта Пьянковски. Телефон-то лейтенант слышал, но дотянуться до него не мог — был заперт в камере, куда вёл Петровну. Как так получилось? Кто ж знает этих ненормальных…

Тогда Оленька решилась позвонить Лешему. Вдруг двадцать пятая попытка окажется удачной, и он ответит на звонок. Как говорится, и незаряженное ружье со сломанным спусковым механизмом, висящее на ремне в запертом на ключ шкафу, однажды выстрелит. Вот оно и выстрелило — Леший ответил сразу. Но Оленьке это событие нисколько не помогло

— Алло, добрый день, — произнес в трубку Леший.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Оленька. — Это Ольга Петроградская звонит, я к вам направила группу на маршрут.

Леший, услышав имя Ольги Петроградской, сразу изобразил автоответчик.

— Оставьте сообщение после сигнала: пилик-пилик — и положил трубку.

У Оленьки не выдержали нервы, она швырнула аппарат в сторону, пнула стол Петровны, сильно ударив палец, после чего исполнила сольный танец стонущего от боли человека. Выплеснув эмоции, выдав окружающему пространству множество нехороших слов, девушка упала на колени и заплакала.

— Рома, во что же ты снова вляпался, боже, ещё и людей в свою авантюру втянул. Только бы живы все были, боже, Рома! — рыдала она, а затем закричала во весь голос: — Дубанько, зараза, да что же ты рассказать-то хотел?

Зазвонил телефон Куприянова. Оленька дёрнулась от испуга, бросилась к столу, схватила трубку — номер неизвестен, ответила — на проводе Дубанько.

— Ольга, прошу прощения, сами понимаете, бардак… Да ещё дед одной из туристок ваших опять начудил… — кашлянул капитан. — Впрочем, неважно.

— Да говорите уже! — рявкнула девушка.

— Чего вы кричите-то?.. — растерялся Дубанько.

Оленька стиснула зубы так, что скрежет услышал даже капитан.

— Господин полицейский! — вспылила девушка. — Я и так на взводе из-за брата, от него нет никаких вестей! — выделила она последнее слово интонацией.

— Хорошо, хорошо, начальнику тогда сами расскажите все, — немедленно согласился на разговор капитан.

Оленька села на стул, ожидая услышать от Дубанько новости о гибели брата и всей группы.

— Ваш брат сорвал свадьбу у главы посёлка, украл у него невесту, а утром бегал голый по полю и кричал, что знает лично товарища Сталина… В данном случае, думаю, он имел ввиду моего непосредственного руководителя — начальника полиции, — на одном дыхании произнес капитан.

Оленька два раза моргнула, что-то невнятно промычала и… решила молчать, не перебивать.

— На момент моего разговора с их местным стражем порядка, жителями поселка были найдены только двое туристов, — добавил капитан.

Оля положила голову на руку, скорчила гримасу и о чем-то задумалась. Дубанько продолжил что-то говорить в трубку, но девушка сбросила вызов.

— Ох, Валенов, не знаю, стоит ли удивляться, — проворчала она, медленно встала из-за стола, собрала вещи и отправилась домой, чтобы лишний раз не пересекаться с Куприяновым, ведь именно ей удалось убедить директора в том, что Рома сможет благополучно, без происшествий сводить группу в поход. Что он, несмотря на свою, порой, катастрофическую рассеянность, человек ответственный…

Где-то в лагере. Группа ответственного руководителя Романа Александровича Валенова…

Юля сидит у костра, укутавшись в светло-коричневый клетчатый плед бабушки Элины, держит в руке чью-то железную кружку. Как выяснилось вскоре, кружка была та самая, простреленная, с которой Тощий на скале проснулся. Юля налила в неё чай — чай вылился. Девушка не заметила, поднесла кружку ко рту — в кружке пусто. Глаза вниз она не опустила, подумала, что уже все выпила. Налила из котелка ещё кружечку, через некоторое время поднесла ее ко рту — пусто. Кира сидела сбоку, наблюдала за её действиями и злорадствовала. Подошла Элина, потрясла девушку за плечо.

— Эй, у тебя кружка с дыркой — сказала и сунула Юле в руки злаковый батончик.

Юля посмотрела на кружку, хмыкнула и снова задумалась.

— Ты чего ей не сказала про кружку, видишь же, в шоке человек? — Элина повернулась к Кире.

— Со мной шла… — произнесла Кира, не отвечая на второй вопрос Элины. — Видимо, она успокоиться все не может из-за Худогубкина. Чувствительная девочка! — она пожала плечами. — Воды что ли еще для чая принести.

Кира подошла к котелку, он был наполовину пуст или наполовину полон — кому как удобнее, дорогие читатели. Девушка-боксер осторожно посмотрела на Элину и когда та начала протирать очки, незаметно слила остатки воды, которая стекла под небольшую сумочку Могильникова, стоявшую в метре — двух от костра, ниже по рельефу. В сумке у него хранились сухие шерстяные носки, связанные мамой, подштанники, тонкие рабочие перчатки, шапочка и фотография маленького Дарьяна. Разумеется, все промокло. Кира показала Элине пустой котелок и исчезла из лагеря. Та проводила ее взглядом и налила Юле чаю в другую, целую кружку, поднесла к ее трясущимся рукам.

— Ничего не помню, — произнесла Юля охрипшим голосом, посмотрела на простреленную кружку, которую Элина поставила на плоский камень: — Смотрю я сейчас на эту кружку и вспоминаю одно лицо… Такое придурковатое, тощее, с высунутым, как у собаки, языком.

Элина хихикнула.

— Я что-то смешное сказала, не пойму? — нахмурилась Юля.

— Да так, вспомнилось… В общем, неважно! — ответила Элина.

— Вспомнить бы, что я здесь делаю, в лесу. Вроде бы вчера только-только с Марком в ресторане сидели, — она склонила голову к коленям, поставила кружку на землю, обняла руками ноги и замолчала.

Вернулась Кира. Из палатки вылез Могильников — проснулся, потому что замёрзла правая пятка. Поволок ноги к костру с характерными для властителя загробного мира хрипами.

— Где моя сумка? — послышался могильный звон. Юля развернулась и повалилась назад от испуга. Элина помогла ей подняться.

— Олег Уюкович, вы так любого человека в могилу сведете, появляясь из ниоткуда, — усмехнулась Кира.

— На то я и Могильников, — ответил сурово патологоанатом, и вопросы у всех отпали. — Отойди-ка! — приказал он Кире, та послушно отодвинулась.

Он поднял сумку с земли и недовольно посмотрел на Киру.

— Надо бы огонь раздуть, — между прочим, произнесла та.

Могильников раскрыл сумку, а там — все мокрое.

— Кто налил воды ко мне в сумку? — громыхнул гром, повеяло могильным холодом.

Кира поняла, что виновником ЧП невольно стала она. Но ведь признаваться Могильникову в содеянном — безрассудный поступок! И потому девушка воспользовалась навыком, полученном еще в детском доме — искусно врала. Могильников сам по себе определял ложь точнее полиграфа, но раскусить богиню лжи все же ему не удалось — нервы-то у детдомовца-боксера покрыты тонким слоем железа. Уюкович смотрел ей в глаза, но видел лишь одну фразу: «Я здесь не при чем!»

— Думаю, нужно возобновить поиски плаксы с наркоманом… — сменила тему Кира.

Могильников вытащил носок из сумки, выжал его, зарычал.

— Вперёд! — вскрикнула Кира и куда-то двинулась довольно бодрым шагом.

Юля, провожая взглядом спешащую девушку, грустно промолвила:

— И проснулась я на холодном камне, в купальнике, обнимая искусственный череп…

— Чей череп? — Элина удивлённо посмотрела на нее и напряглась от перспективы услышать нечто страшное.

— Йорик, бедный Йорик! — в этот момент послышались вопли из леса, как раз с той стороны, куда скрылась с места преступления Кира.

— Где он? — истерично орал Тощий, увидев приближающуюся Киру, выскочил из кустов и укусил её за руку.

Спустя некоторое время…

Трое: Кира, Тощий и Лея сидят рядышком у костра. Худогубкин — с синяком на плече — у Киры сработал рефлекс, когда Мишка укусил её. Кира — с укусом и царапинами на щеке.

— Раз ты не фанатка маникюра, то хоть бы ногти постригла, — ворчала на Лею Кира.

— Прости, — уныло ответила взъерошенная Лея, — просто я увидела, что ты бьешь Мишу…

— Лучше молчи, — фыркнула Кира, — я будто в зоопарке нахожусь. Один кусается, другая когтями размахивает. Да ну вас! — Кира махнула рукой и пошла в палатку. Но путь ей преградил Могильников, всучил свои мокрые носки и шапку.

— Сушим! — скомандовал он.

— Сказочное утро, — буркнула девушка, нехотя взяла то и другое.

— Значит, я бабка, да? — спросила Лея Тощего, когда тот проснулся.

Мишка поморщился и отвернулся от нее, сказав:

— Лучше вам всем не знать, что я видел…

Где-то в поле…

«Выйду ночью в поле с тобой,

Выйду ночью в по-о-о-ле» с тобой!

Только мы с тобой

По полю идем.

Ну, а вечером сарай твой разберем».

И корова в конце — «Муууу!»

В кадре появилась корова, на спине которой дремал наш старый друг — Сергей Эдкевич. Он сладко спал, прикусив травинку и обняв животное за шею. Сергею снилась прошлая ночь в мельчайших и ярких подробностях. Разумеется, своим протяжным «муканьем» корова его разбудила. Эдкевич открыл глаза и увидел, что на него пристально смотрят пятеро: Квазимодо, мужик с вилами, егерь и старушка с бельмом на глазу. Смотрят явно недоброжелательно. Роман, привязанный верёвкой к трактору, выглядел ошалевшим. Руководитель боялся даже представить, что произошло с остальными туристами.

Эдкевич, увидев перед собой сию картину, тотчас вспомнил всю хронологию событий. И решил, что лучше… продолжит спать… Закрыл глаза, не желая реагировать на злую и жестокую реальность. Сладко потянулся, положил левую руку на ухо корове, зевнул… Однако, сон, потеряв силу, исчез, будто его и не было. «Я что, на корове лежу?..» — подумал про себя Эдкевич и резко открыл глаза.

— Ну, привет, строитель, — сказал Квазимодо.

Эдкевич, не теряя самообладание, как ни в чем не бывало состроил серьезную мину, приподнялся, но, сам того не желая, свалился с коровы спиной назад.

— Ну, хоть Чурку мою вернули, — вздохнул егерь.

— Ты свою корову Чуркой назвал? — хмыкнул мужик с вилами. Улыбнулась даже баба Соня.

— Без комментариев, — пробурчал егерь в ответ, — корову вернули, теперь сарай отстраивайте! — рычал он, поглядывая то на Валенова, то на Эдкевича. — Этот сарай мой прадед еще построил, каждое бревнышко сам перетаскал! А вы, вандалы! — егерь стал заикаться. — Только три бревна от сарая оставили!

— Ты бы угомонился! — вмешался Квазимодо. — С твоими родственниками у нас давно война идёт из-за этих деревянных построек.

— Твой дед деревьев наворовал в округе, стал «постояльцем» в тюрьме. Там я с ним и познакомилась. Хочешь той же участи? Нет? Тогда проваливай, Эйнштейн! — пригрозила и увеличила громкость баба Соня.

— Я никуда отсюда не уйду! — заорал егерь. Мужик с вилами подошёл к нему поближе и направил вилы в его сторону.

Роману, на мгновение, даже стало жалко хозяина леса. Он смотрел на него и видел отчаявшегося человека, потерявшего что-то очень ценное, напоминающее ему о семье. Валенов, несмотря на свои амбиции и желание вырваться от злого армянина, не хотел, чтобы из-за него страдали люди. Преисполненный угрызениями совести, он решился на шаг, которого и сам от себя не ожидал — предложил егерю свою помощь.

Конец ознакомительного фрагмента.