И в то же время, среди этой борьбы, сердце у него замирало от предчувствия страсти: он вздрагивал от роскоши грядущих ощущений, с любовью прислушивался к отдаленному рокотанью грома и все думал, как бы хорошо разыгралась страсть в душе, каким бы
огнем очистила застой жизни и каким благотворным дождем напоила бы это засохшее поле, все это былие, которым поросло его существование.
Молнии, слепя глаза, рвали тучи… В голубом блеске их вдали вставала горная цепь, сверкая синими огнями, серебряная и холодная, а когда молнии гасли, она исчезала, как бы проваливаясь в тёмную пропасть. Всё гремело, вздрагивало, отталкивало звуки и родило их. Точно небо, мутное и гневное,
огнём очищало себя от пыли и всякой мерзости, поднявшейся до него с земли, и земля, казалось, вздрагивала в страхе пред гневом его.
— Вера есть в каждом, но она затемнена… Без веры не человек, а зверь. По нашей слабости нам нужно великое горе, чтобы душа проснулась… Горе очищает душу, как
огонь очищает злато.
Неточные совпадения
— Еще? — что еще? Теперь забыла. Говорит, что все эти «попытки служат истине,
очищают ее, как
огнем, что это неизбежная борьба, без которой победа и царство истины не было бы прочно…» И мало ли что он еще говорил!..
Стоя среди комнаты полуодетая, она на минуту задумалась. Ей показалось, что нет ее, той, которая жила тревогами и страхом за сына, мыслями об охране его тела, нет ее теперь — такой, она отделилась, отошла далеко куда-то, а может быть, совсем сгорела на
огне волнения, и это облегчило,
очистило душу, обновило сердце новой силой. Она прислушивалась к себе, желая заглянуть в свое сердце и боясь снова разбудить там что-либо старое, тревожное.
Вспыхнула новая надежда и осветила, словно
очистив женщину
огнём, он бросился к ней, схватил за руку, заглянул в глаза.
— Друг! не ругайся! Она — милая девица, я её люблю! — бушевал мельник. — Тронули вы мне душу и
очистили её. Чувствую я теперь себя — ах как! В
огонь бы полез…
Одаренный восточной фантазиею, он увлекся африканским красноречием Оригена и Тертуллиана; наполнилась пустота в душе, сильная вера
очистила огонь, ее пожиравший.
Святость не в лесах, не на небе, не на земле, не в священных реках.
Очисти себя, и ты увидишь его. Преврати твое тело в храм, откинь дурные мысли и созерцай бога внутренним оком. Когда мы познаем его, мы познаем себя. Без личного опыта одно писание не уничтожит наших страхов, — так же как темнота не разгоняется написанным
огнем. Какая бы ни была твоя вера и твои молитвы, пока в тебе нет правды, ты не постигнешь пути блага. Тот, кто познает истину, тот родится снова.
Конечно, искупительные страдания
очищают Греховную скверну, и никому не дано миновать их благого
огня, но не всегда и страдание оказывает такое действие, оно может и ожесточать, и, само по себе, перевоплощение бессильно победить ад.
Теперь все в мире растлено прелестью антихриста, — и земля, нечестием людей на тридцать сажен оскверненная, вопиет к богу, просит попалить ее
огнем и
очистить от скверны человеческой.
— О, господин мой!
Огонь ведь все
очищает. Надо только не медлить… Кого ты назначишь тюремщиком вместо Раввулы?