Неточные совпадения
Утро было прекрасное: опрятные, веселые дома с садиками, вид краснолицых, красноруких, налитых пивом, весело работающих немецких служанок и яркое солнце веселили сердце; но чем ближе они подходили к
водам, тем чаще встречались больные, и вид их казался еще плачевнее среди
обычных условий благоустроенной немецкой жизни.
— О, я не стану разлучать неразлучных, — сказал он своим
обычным тоном шутки. — Мы поедем с Михайлом Васильевичем. Мне и доктора велят ходить. Я пройдусь дорогой и буду воображать, что я на
водах.
Как и во всех местах, где собираются люди, так и на маленьких немецких
водах, куда приехали Щербацкие, совершилась
обычная как бы кристаллизация общества, определяющая каждому его члену определенное и неизменное место. Как определенно и неизменно частица
воды на холоде получает известную форму снежного кристалла, так точно каждое новое лицо, приезжавшее на
воды, тотчас же устанавливалось в свойственное ему место.
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и в прежние года, он с открытием весны поехал на
воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою
обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он остался в Петербурге.
У чана с
водою встал Захарий, протянул над ним руки в широких рукавах и заговорил не своим,
обычным, а неестественно высоким, вздрагивающим голосом...
Вечером я подсчитал броды. На протяжении 15 км мы сделали 32 брода, не считая сплошного хода по ущелью. Ночью небо опять затянуло тучами, а перед рассветом пошел мелкий и частый дождь. Утром мы встали раньше
обычного, поели немного, напились чаю и тронулись в путь. Первые 6 км мы шли больше по
воде, чем по суше.
Тронувшаяся вешняя
вода не произвела
обычного эффекта на промыслах.
Вася был отправлен сейчас же к матери в Мурмос, а Груздев занялся караваном с своею
обычною энергией. Во время сплава он иногда целую неделю «ходил с теми же глазами», то есть совсем не спал, а теперь ему приходилось наверстывать пропущенное время. Нужно было повернуть дело дня в два. Нанятые для сплава рабочие роптали, ссылаясь на отваливший заводский караван. Задержка у Груздева вышла в одной коломенке, которую при спуске на
воду «избочило», — надо было ее поправлять, чтобы получилась правильная осадка.
Вот они совершают свой
обычный дневной обряд, поднимаются от сна с полатей, с лавок и с пола, едут в поле за сеном и в лес за дровами, посылают баб за
водою, задают корм лошадям и коровам, совершая все это рутинно, почти апатично, без всяких признаков закоренелости, — и, за всем тем, они упорствуют, они несогласны.
В этих внутренних собеседованиях с самим собою, как ни запутано было их содержание, замечалось даже что-то похожее на пробуждение совести. Но представлялся вопрос: пойдет ли Иудушка дальше по этому пути, или же пустомыслие и тут сослужит ему
обычную службу и представит новую лазейку, благодаря которой он, как и всегда, успеет выйти сухим из
воды?
После молебна, за которым горячо молились свекор и невестка, все приложились ко кресту; священник окропил молодых и всех присутствующих святой
водой; начались вновь целованья и
обычные в таких случаях речи: «Просим нас полюбить, принять в свое родственное расположение» и проч.
Непреодолимость такого стремления к
обычной температуре
воды испытали многие охотники, пробуя развесть у себя в пруду те породы рыб, которые водились в той же самой реке, только несколько верст пониже.
— Мотри, не пожалей после, — говорил Савоська. — Твое дело не
обычное, как раз замерзнешь…
Вода вешняя, терпкая.
Домой пошел только Штемберг, а остальные отправились на
обычное место, на Банную гору, и долго сидели там, утомленные бессонной ночью, зевающие, с серыми, внезапно похудевшими лицами. Черный буксирный пароходик волок пустую, высоко поднявшуюся над
водой баржу, и, казалось, никогда не дойти ему до заворота: как ни взглянешь, а он все на месте.
Сама Анна Мартыновна не решилась
обычным начальническим тоном приказать поставить самовар, «чтоб теплая
вода была — обмыть покойника».
Пришедши на квартиру, Мановский спросил себе обедать, впрочем, ничего почти не ел и все пил
воду; потом прилег как бы соснуть, но не прошло и полчаса, как знакомый наш Сенька, вместо
обычного барского крика: «Эй, малый!» — услышал какое-то мычание и, вошедши в спальню, увидел, что Михайло Егорыч лежал вверх лицом.
Шлюпка придвинулась к берегу, своды ветвей повисли над головой Аяна. Он ухватился за них, и шум листьев глухо пробежал над
водой. И снова почудилось Аяну, что тишина одолевает его; тогда первые пришедшие на ум возгласы,
обычные в корабельной жизни, звонко понеслись над проливом и стихли, как трепет крыльев ночных всполохнутых птиц...
Как и всегда, он вставал в семь, обливался ледяной
водой, пил молоко и в восемь уже выходил на
обычную прогулку; и каждый раз, переступая порог своего дома, ожидал, что обратно его уже не перешагнет и двухчасовая прогулка превратится в бесконечное падение куда-то.
Обычная утренняя чистка давно была окончена, подвахтенные матросы были разведены по работам: кто плел веревки, кто чинил паруса, кто скоблил шлюпки, кто смолил новые блочки, кто щипал пеньку, кто учился бросать лот [Свинцовая гиря на бечевке, которой измеряют глубину
воды.], и почти каждый из матросов, занимаясь своим делом, мурлыкал про себя заунывный мотив какой-нибудь песенки, напоминавшей далекую родину.
В тот день, после
обычного крестного хода на
воду, купцы по лавкам служили благодарные молебны за окончание дел и раздавали при этом щедрую милостыню.