Неточные совпадения
Сначала говорил он довольно невнятно, но потом вник в
предмет, и, к
общему удивлению, вместо того чтобы защищать, стал обвинять.
— Хотя в
общих чертах наши законоположения об этом
предмете мне известны, — продолжал Алексей Александрович, — я бы желал знать вообще те формы, в которых на практике совершаются подобного рода дела.
Такая ревностно-бескорыстная служба не могла не сделаться
предметом общего удивления и не дойти наконец до сведения начальства.
Я забывал, что мертвое тело, которое лежало предо мною и на которое я бессмысленно смотрел, как на
предмет, не имеющий ничего
общего с моими воспоминаниями, была она.
Предметы теряли свою форму; все сливалось сначала в серую, потом в темную массу. Пение птиц постепенно ослабевало; вскоре они совсем замолкли, кроме одной какой-то упрямой, которая, будто наперекор всем, среди
общей тишины, одна монотонно чирикала с промежутками, но все реже и реже, и та, наконец, свистнула слабо, незвучно, в последний раз, встрепенулась, слегка пошевелив листья вокруг себя… и заснула.
На полках была глиняная посуда, свечи, мыло, кофе, еще какие-то
предметы общего потребления и, наконец, табак и сигары.
Прочие промыслы, как, например, рыбная и звериная ловля, незначительны и не в состоянии прокормить самих промышленников; для торговли эти промыслы едва доставляют несколько неважных
предметов, как-то: шкур, рогов, клыков, которые не составляют
общих, отдельных статей торга.
Когда
общее веселье перешло в сплошной гвалт и мельница превратилась в настоящий кабак, Привалов ушел в свой флигель. Он тоже был пьян и чувствовал, как перед глазами
предметы двоились и прыгали.
У обеих сестер была еще другая комнатка,
общая их спальня, с двумя невинными деревянными кроватками, желтоватыми альбомцами, резедой, с портретами приятелей и приятельниц, рисованных карандашом довольно плохо (между ними отличался один господин с необыкновенно энергическим выражением лица и еще более энергическою подписью, в юности своей возбудивший несоразмерные ожидания, а кончивший, как все мы — ничем), с бюстами Гете и Шиллера, немецкими книгами, высохшими венками и другими
предметами, оставленными на память.
И он опять ничтожнейший, презреннейший из людей,
общее посмешище, шут гороховый, зарезанный дурак,
предмет насмешки — для дьякона!!
Дядина «сударка» служила
предметом общего негодования, точно так же как тощий капитал Александра Павлыча —
предметом общих любостяжательных вожделений.
Очень возможно, что разговор этот был несколько прикрашен кем-нибудь из остряков соседей, но в применении к Бурмакину он представлялся настолько вероподобным, что обошел всю округу и составил
предмет общего увеселения.
Я не буду, впрочем, описывать здесь подробности праздника. Хлебосольство в то время справлялось везде одинаково и потому составит
предмет особой главы, в которой я намерен изобразить
общее пошехонское раздолье.
Я могу сказать, что у меня был опыт изначальной свободы, и, в связи с ней, и творческой новизны, и зла, был острый опыт о личности и ее конфликте с миром
общего, миром объективации, опыт выхода из власти
общего, был опыт человечности и сострадания, был опыт о человеке, который есть единственный
предмет философии.
Самопознающий субъект был разумом,
общим разумом,
предметом его познания был человек вообще, субъект вообще.
Люди, живущие в тюремной
общей камере, — это не община, не артель, налагающая на своих членов обязанности, а шайка, освобождающая их от всяких обязанностей по отношению к месту, соседу и
предмету.
Его непосредственное чувство всегда верно указывает ему на
предметы; но когда его
общие понятия ложны, то в нем неизбежно начинается борьба, сомнения, нерешительность, и если произведение его и не делается оттого окончательно фальшивым, то все-таки выходит слабым, бесцветным и нестройным.
Вот почему иногда
общий смысл раскрываемой идеи требовал больших распространений и повторений одного и того же в разных видах, — чтобы быть понятным и в то же время уложиться в фигуральную форму, которую мы должны были взять для нашей статьи, по требованию самого
предмета…
Этот последний служил
предметом общей зависти, как самый лучший: к горе выдавался такой ловкий мысок, почти кругом обойденный р.
Очень рад, что твои финансовые дела пришли в порядок. Желаю, чтобы вперед не нужно было тебе писать в разные стороны о деньгах. Должно быть, неприятно распространяться об этом
предмете. Напиши несколько строк Семенову и скажи ему
общую нашу признательность за пятьсот рублей, которые ему теперь уже возвращены.
За обедом все шли толки о квартире или держался другой
общий разговор о
предметах, весьма интересных.
Неверная, быть может, изможденная болезнью рука его (завещание было писано на одре смерти, при
общем плаче друзей и родных… когда же тут было думать о соблюдении юридических тонкостей!) писала выражение, составляющее ныне
предмет споров, но бодрая его мысль несомненно была полна другим выражением, — выражением, насчет которого, к счастию для человечества, не может быть двух разных мнений.
Теперь Ромашов один. Плавно и упруго, едва касаясь ногами земли, приближается он к заветной черте. Голова его дерзко закинута назад и гордым вызовом обращена влево. Во всем теле у него такое ощущение легкости и свободы, точно он получил неожиданную способность летать. И, сознавая себя
предметом общего восхищения, прекрасным центром всего мира, он говорит сам себе в каком-то радужном, восторженном сне...
За этот бдительный надзор и за разные другие послуги, преимущественно по
предмету заднекрылечного знакомства с уездными чиновниками и подрядчиками, совершающегося под печатью ненарушимой тайны, клиент пользуется чрезвычайною благосклонностью Марьи Ивановны и, кроме процентов в
общих прибылях, имеет всегда готовый куверт за столом ее.
Склоняясь на сторону"подтягиванья", Удав и Дыба тем не менее не отрицали, что можно от времени до времени и"поотпустить". Проезжий Марат не только ничего подобного не допускает, но просто не понимает, о чем тут речь. Да он и вообще ни о чем понятия не имеет: ни о пределах власти, ни о
предмете ее, ни о сложности механизма, приводящего ее в действие. Он бьет в одну точку, преследует одну цель и знать не хочет, что это однопредметное преследование может произвести
общую чахлость и омертвение.
Перед читателем проходит бесконечный ряд подробностей, не имеющих ничего
общего ни с
предметом повествования, ни с его обстановкой, подробностей, ни для чего не нужных, ничего не характеризующих и даже не любопытных сами по себе.
За обедом все гости оживились, и это было в особенности лестно для нас с Глумовым, потому что преимущественно мы были
предметом общих разговоров и похвал. Иван Тимофеич соловьем разливался, рассказывая подробности нашего чудесного обращения на стезю благонамеренности.
Ахилла все забирался голосом выше и выше, лоб, скулы, и виски, и вся верхняя челюсть его широкого лица все более и более покрывались густым багрецом и пόтом; глаза его выступали, на щеках, возле углов губ, обозначались белые пятна, и рот отверст был как медная труба, и оттуда со звоном, треском и громом вылетало многолетие, заставившее все неодушевленные
предметы в целом доме задрожать, а одушевленные подняться с мест и, не сводя в изумлении глаз с открытого рта Ахиллы, тотчас, по произнесении им последнего звука, хватить
общим хором: «Многая, многая, мно-о-о-огая лета, многая ле-е-ета!»
Зная, что противоречие, существующее между учением Христа, которое мы на словах исповедуем, и всем строем нашей жизни нельзя распутать словами и, касаясь его, можно только сделать его еще очевиднее, они с большей или меньшей ловкостью, делая вид, что вопрос о соединении христианства с насилием уже разрешен или вовсе не существует, обходят его [Знаю только одну не критику в точном смысле слова, но статью, трактующую о том же
предмете и имеющую в виду мою книгу, немного отступающую от этого
общего определения.
Но простите мне, мой читатель, если я так далеко отвлек вас от главного
предмета. Мне следует еще досказать вам мою простонародную повесть. К
общему нашему удовольствию, я на этот раз не займу вас слишком долго.
Разумеется, есть
общие понятия и законы, которые всякий человек непременно имеет в виду, рассуждая о каком бы то ни было
предмете.
И все эти люди, каждый имея в виду свой особливый
предмет, составят один
общий хор, который будет гласить: хватай! лови!
И не успел я ответить, как Лавров гаркнул так, что зазвенели окна: «Многая лета, многая!..», и своим хриплым, но необычайно сильным басом покрыл весь гомон «Каторги». До сих пор меня не замечали, но теперь я сделался
предметом всеобщего внимания. Мой кожаный пиджак, с надетой навыпуск золотой цепью, незаметный при
общем гомоне и суете, теперь обратил внимание всех. Плечистый брюнет как-то вздрогнул, пошептался с «котом» и бросил на стол рубль; оба вышли, ведя под руки пьяную девушку…
— Достаточно посетить наши клубы в дни
общих обедов, чтобы получить любопытнейшие по сему
предмету сведения, особливо ежели соседи по бокам люди знающие и словоохотливые.
Интрига моего романа основана на истинном происшествии — теперь оно забыто; но я помню еще время, когда оно было
предметом общих разговоров и когда проклятия оскорбленных россиян гремели над главою несчастной, которую я назвал Полиною в моем романе.
Действительно, небольшая аудиторий в музее уже была полна. Изборский с внешней стороны не был хорошим лектором. Порой он заикался, подыскивал слова. Но даже в эти минуты его наивные глаза сверкали таким внутренним интересом к
предмету, что внимание аудитории не ослабевало. Когда же Изборский касался
предметов, ему особенно интересных, его речь становилась красивой и даже плавной. Он находил обороты и образы, которые двумя — тремя чертами связывали специальный
предмет с областью широких,
общих идей…
— Ну, это незаметно! Вы, кажется, здесь
предмет такого
общего внимания.
Такое воззрение
предмета есть призрак (ist ein Schein) в том отношении, что идея никогда не проявляется в отдельном
предмете вполне; но под этим призраком скрывается истина, потому что в определенной идее действительно осуществляется до некоторой степени
общая идея, а определенная идея осуществляется до некоторой степени в отдельном
предмете.
Но это «что-то» должно быть нечто чрезвычайно многообъемлющее, нечто способное принимать самые разнообразные формы, нечто чрезвычайно
общее; потому что прекрасными кажутся нам
предметы чрезвычайно разнообразные, существа, совершенно не похожие друг на друга.
Не вдаваясь в метафизические суждения о том, каковы на самом деле каузальные отношения между
общим и частным (причем необходимо было бы прийти к заключению, что для человека
общее только бледный и мертвый экстракт на индивидуального, что поэтому между ними такое же отношение, как между словом и реальностью), скажем только, что на самом деле индивидуальные подробности вовсе не мешают
общему значению
предмета, а, напротив, оживляют и дополняют его
общее значение; что, во всяком случае, поэзия признает высокое превосходство индивидуального уж тем самым, что всеми силами стремится к живой индивидуальности своих образов; что с тем вместе никак не может она достичь индивидуальности, а успевает только несколько приблизиться к ней, и что степенью этого приближения определяется достоинство поэтического образа.
Мы должны только исследовать, откуда происходит обольщение, говорящее нашим чувствам, будто бы иные
предметы составляют исключение из
общего закона подвластности искажающему случаю; это мы сделаем впоследствии; а теперь покажем только, что видимые исключения из
общего правила действительно составляют обольщение, призрак (ein Schein).
Но зачем же автор избрал такой
общий, такой обширный вопрос, как эстетические отношения искусства к действительности,
предметом своего исследования? Почему не избрал он какого-нибудь специального вопроса, как это большею частью ныне делается?
Красота формы, состоящая в единстве идеи и образа,
общая принадлежность «е только искусства (в эстетическом смысле слова), но и всякого человеческого дела, совершенно отлична от идеи прекрасного, как объекта искусства, как
предмета нашей радостной любви в действительном мире.
Образ в поэтическом произведении точно так же относится к действительному живому образу, как слово относится к действительному
предмету, им обозначаемому, — это не более как бледный и
общий, неопределенный намек на действительность.
Это увлечение чувством мы не думаем смешивать с вдохновением: вдохновение есть особенно благоприятное настроение творческой фантазии; оно и увлечение чувством имеют
общего только то, что в людях, одаренных поэтическим талантом и вместе особенною впечатлительностью, вдохновение может переходить в увлечение чувством, когда
предмет вдохновения располагает к чувству.
Но в нем есть справедливая сторона — то, что «прекрасное» есть отдельный живой
предмет, а не отвлеченная мысль; есть и другой справедливый намек на свойство истинно художественных произведений искусства: они всегда имеют содержанием своим что-нибудь интересное вообще для человека, а не для одного художника (намек этот заключается в том, что идея — «нечто
общее, действующее всегда и везде»); отчего происходит это, увидим на своем месте.
Но никто, в свою очередь, не овладевал мною так сильно, как Гейне своею манерой говорить не о влиянии одного
предмета на другой, а только об этих
предметах, вынуждая читателя самого чувствовать эти соотношения в
общей картине, например, плачущей дочери покойного лесничего и свернувшейся у ее ног собаки.
Я и был поражен… но со всем тем мой смущенный детский взор заметил тотчас многое: он заметил, как Слёткин, проворно и робко, словно краденую вещь, швырнул в сторону ружье, как он и жена его оба мгновенно стали
предметом хотя безмолвного, но
общего отчуждения, как сделалось пусто вокруг них…
В руках у подрядчика была бутылка, которая служила
предметом общего разговора и вызвала несколько шуток.
Теология, древние писатели, еврейский язык, объяснения темных фраз какой-нибудь рукописи, опыты без связи, наблюдения без
общей цели — вот их
предмет; когда же им случится иметь дело с действительностию, они хотят подчинить ее своим категориям, и из этого выходят пресмешные уродства.