Неточные совпадения
На
площади сосредоточиваются каменные здания, в которых помещаются общественные заведения, как-то: присутственные места и всевозможные манежи — для обучения гимнастике, фехтованию и пехотному строю, для принятия пищи, для
общих коленопреклонений и проч.
В
общем люди были так же бесхарактерны, как этот мохнатый, пестрый день. Многие, точно прячась, стояли в тени под деревьями, но из облаков выглядывало солнце, обнаруживая их. На
площадь, к собору, уходили немногие и нерешительно.
Торговая
площадь не была разделена, и доходы с нее делились пропорционально между совладельцами. Каждый год, с
общего согласия, установлялась такса с возов, лавок, трактиров и кабака, причем торговать в улицах и в собственных усадьбах хотя и дозволялось, но под условием особенного и усиленного налога. При этих совещаниях матушке принадлежали две пятых голоса, а остальные три пятых — прочим совладельцам. Очевидно, она всегда оставалась в меньшинстве.
Шум, гам, ругань сливались в
общий гул, покрываясь раскатами грома от проезжающих по булыжной мостовой
площади экипажей, телег, ломовых полков [Телега с плоским настилом.] и водовозных бочек.
Я воображаю, что ему смутно представлялись дорогою многие весьма интересные вещи, на многие темы, но вряд ли он имел какую-нибудь твердую идею или какое-нибудь определенное намерение при въезде на
площадь пред губернаторским домом. Но только лишь завидел он выстроившуюся и твердо стоявшую толпу «бунтовщиков», цепь городовых, бессильного (а может быть, и нарочно бессильного) полицеймейстера и
общее устремленное к нему ожидание, как вся кровь прилила к его сердцу. Бледный, он вышел из коляски.
Между тем Перстень, пользуясь
общим смятением, перелез через садовый частокол и прибежал на
площадь, где находилась тюрьма.
Площадь была пуста; весь народ повалил на пожар.
В эту минуту
общего восторга разверзлись западные двери соборного храма Преображения господня, и печерский архимандрит Феодосий, в провожании многочисленного духовенства, во всем облачении, со святыми иконами и церковными хоругвями, вышел на городскую
площадь.
И тотчас же, как-то вдруг, по-сказочному неожиданно — пред глазами развернулась небольшая
площадь, а среди нее, в свете факелов и бенгальских огней, две фигуры: одна — в белых длинных одеждах, светловолосая, знакомая фигура Христа, другая — в голубом хитоне — Иоанн, любимый ученик Иисуса, а вокруг них темные люди с огнями в руках, на их лицах южан какая-то одна, всем
общая улыбка великой радости, которую они сами вызвали к жизни и — гордятся ею.
При всем том стрельцы, как видно, не были вполне довольны этим оборотом дела: в то время как одни расправлялись на
площади перед Разрядом с полковниками, другие принялись в своих слободах за пятисотенных и сотников, которых подозревали в единомыслии с полковниками: их сбрасывали с каланчей с криками: «Любо! любо!..» Князь Долгорукий — тот самый, который хотел высечь кнутом стрельца, принесшего
общую челобитную в приказ, — старался теперь укротить стрельцов.
Охватила, увлекает вас красота и величие её, но — перед вами развернулась она во всей силе — вы теперь как бы на
площади стоите, и виден вам посреди её весь создаваемый храм во всей необъятности и красоте, но он строится тихой и тайной будничной работой, и если вы теперь же, плохо зная
общий план, возьмётесь за неё — исчезнут для вас очертания храма, рассеется видение, не укреплённое в душе, и труд покажется вам ниже ваших сил.
— Стреляйте… К вашим услугам: Серапион Чесноков. Обращаю особенное внимание ваше, милостивый государь, на то, что вы в глухом лесу производите угрозу с оружием в руках, что предусмотрено уложением о наказаниях. Притом вы начали работу целым получасом раньше, чем это назначено, за что тоже будете отвечать, а теперь я займу эту
площадь на основании
общих правил.
Мы думаем, что самый эстетический, самый восторженный человек может отдохнуть на
общей картине богомольцев и странников, ожидающих на соборной
площади появления святых икон.
— Честное слово, я найду товарища Антонова на дне моря, если только он не подохнет до той поры или если его не повесят в
общем порядке на Красной
площади.
Через несколько времени князь входил в
общую залу этого лучшего московского ресторана, помещавшегося на Трубной
площади.
Несчастья ближних не мешают
общему веселью, и толпа на
площади и в освещенной зале всегда останется той же толпою, равнодушным тысячеглазым зверем, с любопытством глядящим на эшафот в ожидании жертвы и равнодушно присутствующим при ее последней агонии и даже подчас облизывающим свои кровожадные губы.
Полки разделялись полями и лугами, принадлежавшими каждому округу; в самом округе каждая рота жила отдельно; имела свою ротную
площадь, гауптвахту,
общее гумно и риги; офицеры жили тут же, в особых домиках.
Так же как на лицах толпы, которую на
площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: между
общим ожиданием чего-то торжественного, и между обыкновенным, вчерашним — бостонною партией, Петрушкой-поваром, здоровьем Зинаиды Дмитриевны и т. п.
—У него спросить бы!… Это сам и есть?.. Как же успросил!… А то что̀ ж… Он укажет… — вдруг послышалось в задних рядах толпы, и
общее внимание обратилось на выезжавшие на
площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.