Неточные совпадения
«Довольно! — произнес он решительно и торжественно, — прочь миражи, прочь напускные страхи, прочь привидения!.. Есть жизнь! Разве я сейчас не жил? Не умерла еще моя жизнь вместе с старою старухой! Царство ей небесное и — довольно,
матушка, пора на покой! Царство рассудка и света теперь и… и воли, и силы… и посмотрим теперь! Померяемся теперь! — прибавил он заносчиво, как бы
обращаясь к какой-то темной силе и вызывая ее. — А ведь я уже соглашался жить на аршине пространства!
— Не мешайте ему,
матушка, — сказал Нил Андреич, — на здоровье, народ молодой! Так как же вы понимаете людей, батюшка? —
обратился он
к Райскому, — это любопытно!
— Водки! — передразнил Опенкин, — с месяц ее не видал, забыл, чем пахнет. Ей-богу,
матушка! —
обратился он
к бабушке, — вчера у Горошкина насильно заставляли: бросил все, без шапки ушел!
— Но теперь довольно, —
обратился он
к матушке, которая так вся и сияла (когда он
обратился ко мне, она вся вздрогнула), — по крайней мере хоть первое время чтоб я не видал рукоделий, для меня прошу. Ты, Аркадий, как юноша нашего времени, наверно, немножко социалист; ну, так поверишь ли, друг мой, что наиболее любящих праздность — это из трудящегося вечно народа!
— Ну,
матушка, если ты здесь будешь шашни заводить, я тебя спроважу. Что такое? —
обратился он
к фельдшеру, поверх очков строго глядя на него.
Или
обращаются к отцу с вопросом: «А скоро ли вы, братец, имение на приданое молодой хозяюшки купите?» Так что даже отец, несмотря на свою вялость, по временам гневался и кричал: «Язвы вы, язвы! как у вас язык не отсохнет!» Что же касается
матушки, то она, натурально, возненавидела золовок и впоследствии доказала не без жестокости, что память у нее относительно обид не короткая.
— Что же ты получше куска не выбрал? вон сбоку, смотри, жирный какой! — заговаривала
матушка притворно ласковым голосом,
обращаясь к несчастному постылому, у которого глаза были полны слез.
От меня
матушка опять
обращалась к лукошку и приподнимала верхний пласт листьев.
— Вот белый хлеб в Москве так хорош! — хвалит
матушка, разрезывая пятикопеечный калач на кусочки, — только и кусается же! Что, каково нынче на дворе? —
обращается она
к прислуживающему лакею.
— Сын ли, другой ли кто — не разберешь. Только уж слуга покорная! По ночам в Заболотье буду ездить, чтоб не заглядывать
к этой ведьме. Ну, а ты какую еще там девчонку у столба видел, сказывай! —
обратилась матушка ко мне.
— Того гляди, под суд попадет… Ты что скажешь? —
обращается матушка к сестрице.
Может быть, благодаря этому инстинктивному отвращению отца, предположению о том, чтобы Федос от времени до времени приходил обедать наверх, не суждено было осуществиться. Но
к вечернему чаю его изредка приглашали. Он приходил в том же виде, как и в первое свое появление в Малиновце, только рубашку надевал чистую.
Обращался он исключительно
к матушке.
— Так, что ли? —
обратилась матушка к отцу, — говори, сударь! ты сестрицу свою должен помнить, а я и в глаза ее не видала.
— Судьба, значит, ей еще не открылась, — отвечает
матушка и, опасаясь, чтобы разговор не принял скабрезного характера, спешит перейти
к другому предмету. — Ни у кого я такого вкусного чаю не пивала, как у вас, папенька! —
обращается она
к старику. — У кого вы берете?
— Ты что глаза-то вытаращил? —
обращалась иногда
матушка к кому-нибудь из детей, — чай, думаешь, скоро отец с матерью умрут, так мы, дескать, живо спустим, что они хребтом, да потом, да кровью нажили! Успокойся, мерзавец! Умрем, все вам оставим, ничего в могилу с собой не унесем!
— Кто таков? откуда? зачем? — бросила ему
матушка и,
обращаясь к сидевшим за прялками девушкам, прибавила: — Да снимите же со свечки! не видать ничего!
Фоминишна, которая в другое время бьет Тишку и помыкает им, упрашивает его и называет голубчиком; Аграфена Кондратьевна с жалобным видом
обращается к своей кухарке с вопросом: «Что, Фоминишна,
матушка»…
— Вы не станете, конечно, отрицать, — начал Гаврила Ардалионович, — прямо
обращаясь к слушавшему его изо всех сил Бурдовскому, выкатившему на него от удивления глаза и, очевидно, бывшему в сильном смятении, — вы не станете, да и не захотите, конечно, отрицать серьезно, что вы родились ровно два года спустя после законного брака уважаемой
матушки вашей с коллежским секретарем господином Бурдовским, отцом вашим.
— Ну, дурак какой-нибудь и он, и его подвиги! — решила генеральша. — Да и ты,
матушка, завралась, целая лекция; даже не годится, по-моему, с твоей стороны. Во всяком случае непозволительно. Какие стихи? Прочти, верно, знаешь! Я непременно хочу знать эти стихи. Всю жизнь терпеть не могла стихов, точно предчувствовала. Ради бога, князь, потерпи, нам с тобой, видно, вместе терпеть приходится, —
обратилась она
к князю Льву Николаевичу. Она была очень раздосадована.
—
Матушка, гроб-то Анны назад несут! — воскликнула она, первая увидев это и
обращаясь к старой хозяйке.
На следующий день я видел Зинаиду только мельком: она ездила куда-то с княгинею на извозчике. Зато я видел Лушина, который, впрочем, едва удостоил меня привета, и Малевского. Молодой граф осклабился и дружелюбно заговорил со мною. Из всех посетителей флигелька он один умел втереться
к нам в дом и полюбился
матушке. Отец его не жаловал и
обращался с ним до оскорбительности вежливо.
Конечно,
матушка мне непременно бы помогла; но тогда все бы в доме узнали о нашем подарке; да
к тому же этот подарок
обратился бы в благодарность, в плату за целый год трудов Покровского.
— В таком случае, позвольте мне, по крайней мере,
к вашей
матушке являться! —
обратился к ней капитан, слегка приподнимая эполеты и кланяясь.
— Прощай,
матушка, — сказал он,
обращаясь к ней, — спасиб.
— Прощай,
матушка Ока!.. — сказал Глеб, бессильно опуская на грудь голову, но не отнимая тусклых глаз своих от окна. — Прощай, кормилица… Пятьдесят лет кормила ты меня и семью мою… Благословенна вода твоя! Благословенны берега твои!.. Нам уж больше не видаться с тобой!.. Прощай и вы!.. — проговорил он,
обращаясь к присутствующим. — Прощай, жена!..
— Дай бог давать, не давай бог просить,
матушка Анна Савельевна! Оставь его! — сказал дедушка Кондратий,
обращаясь к старухе, которая заплакала. — Пускай его! Об чем ты его просишь?.. Господь с ним! Я на него не серчаю! И нет на него сердца моего… За что только вот, за что он ее обидел! — заключил он, снова наклоняя голову, снова принимаясь увещевать и уговаривать дочь, которая рыдала на груди его.
— Полно,
матушка, — сказал он,
обратившись к старухе, — никакого нет пожара; полно тебе выть! Сама посмотри.
— Ты,
матушка, водонос-то тётке Настасье отнеси, — сказала она, останавливаясь в двери и
обращаясь к старухе.
— Сейчас,
матушка! — отвечал он и,
обратись к Анне Михайловне, спросил — А что, барыня-то его бомбардирует?
После чего
обратился к хозяйке и сказал: «А вы,
матушка, и времени даром не теряйте, закажите ему теперь же сосновый гроб, потому что дубовый будет для него дорог».
— Очень мне приятно видеть тебя в таком истинно христианском расположении духа, Мартын Петрович; но речь об этом впереди. Пока приведи ты себя в порядок — а главное, усни. Отведи ты Мартына Петровича в зеленый кабинет покойного барина, —
обратилась матушка к дворецкому, — и что он только потребует, чтобы сию минуту было! Платье его прикажи высушить и вычистить, а белье, какое понадобится, спроси у кастелянши — слышишь?
— Викентий Осипыч, —
обратилась к нему
матушка, — прошу вас послать завтра за Мартыном Петровичем экипаж, так как я известилась, что у него своего не стало; и велите ему сказать, чтобы он непременно приехал, что я желаю его видеть.
— Откупилась, видно, Анна-то! — заметила моя
матушка, — только у нас с тобою, — прибавила она,
обратившись к Житкову, с которым играла в пикет — он заменил ей Сувенира, — руки неумелые!
— Ну,
матушка Татьяна Григорьевна, — продолжал хозяин,
обращаясь к Уситковой, — вы начали, кажется, что-то рассказывать?
— Ах ты, молокосос! Давно ли был ты свинопасом-то? Туда же, учить… Анна Семеновна, разлей,
матушка, напиток-то, — говорил старый лакей, не давая подноса и
обращаясь к ключнице.
— Позови,
матушка, Павла-то сюда, — прибавила она,
обращаясь к племяннице.
— Ты мне вчера одно слово сказал, — повторил еще раз старик, — ты меня этим словом как ножом в сердце пырнул. Твой отец мне тебя, умираючи, приказывал, ты мне заместо сына ро́дного был, а коли я тебя чем обидел, все мы в грехе живем. Так ли, православные? —
обратился он
к стоявшим вокруг мужикам. — Вот и
матушка твоя родная тут, и хозяйка твоя молодая, вот вам фитанец. Бог с ними, с деньгами! А меня простите, Христа-ради.
— Цыц, Розка, — говорила тогда Марья Петровна,
обращаясь к собачке, которая принималась неистово лаять, — цыц! Господи благослови, — продолжала она, — с ума они сошли, что ли? того и смотри деревню сожгут… Степанида Артемьевна, посмотрите,
матушка, в окно, уж не случилось ли чего?…
— Полноте,
матушка. Хоша обитель наша не из богатых, одначе для такого гостя у самих найдется чем потчевать, — молвила мать Таисея. — А какие блинки-то любите вы? —
обратилась она
к Василью Борисычу. — Гречневые аль пшеничные, красные то есть?
— И те певицы хорошие — охаять нельзя, — молвил Василий Борисыч,
обращаясь к Манефе. — Зато в певчей стае Анфисиных нет такой согласности, как у вас,
матушка.
— И нас бы,
матушка, с Марьюшкой да с Устиньей пустила, — молвила Фленушка,
обращаясь к Манефе.
—
Матушка Таисея, —
обратилась игуменья обители Заречных на Каменном Вражке, толстая, подслеповатая мать Феоктиста,
к игуменье обители Бояркиных, — у вас после княжны Болховской не осталось ли каких записей?
— А покажите,
матушка, от Писания, — с важностью
обратился к Измарагде Василий Борисыч, — в чем Богом устроенная иерархия, юже вы укорительно нарицаете «австрийскою», неправильна.
— Вам,
матушка, завтра в баньку не сходить ли? Да редечкой велели бы растереть себя, — сказала,
обращаясь к игуменье, ключница мать София.
А еще,
матушка Августа, — прибавила Манефа,
обращаясь к шарпанской игуменье, — верные известия получила я из Питера, что сбираются у тебя Казанску Владычицу отобрать…
— А вы у
матушки Манефы будете на празднике? —
обратился он
к Василию Борисычу.
— Ну, как поживали без меня,
матушка? —
обратился Самоквасов
к Таисее.
— О вашем решенье надо скорей отписать
к матушке, —
обратилась она
к нему. — Вы как располагаете дочку-то
к нам привезти?
— Полноте, полноте, вы опять за слезы! — вскликнул Сивков. — По-моему, вам бы теперь отдохнуть, успокоиться. Семеновна, — прибавил он,
обращаясь к жене, — и вы, сношеньки, подите-ка, мои
матушки, успокойте Авдотью Марковну. А завтра поезжайте с ней за покупками. А ежели у вас, Авдотья Марковна, в деньгах может быть недостача, так вы об этом не извольте беспокоиться — чем могу служить, все для вас и для Марка Данилыча сделаю.
— После того нагнал я Таифу, — после недолгого молчанья продолжал Самоквасов,
обращаясь к Марку Данилычу. — Про знакомых расспрашивал.
Матушка Манефа домов в ихнем городке накупила — переселяться туда желает.