Неточные совпадения
— Я пришел к вам, отец Василий, дабы признаться, что я, по поводу вашей истории русского масонства, обещая для вас журавля в небе, не дал даже синицы в руки; но теперь, кажется, изловил ее отчасти, и случилось это следующим
образом: ехав из Москвы сюда, я был у преосвященного Евгения и, рассказав ему о вашем положении, в коем вы очутились после варварского поступка с вами цензуры, узнал от него, что преосвященный — товарищ ваш по академии, и, как результат всего этого, сегодня получил от
владыки письмо, которое не угодно ли будет вам прочесть.
Ночью я писал стихи о маниаке, называя его «
владыкой всех
владык, другом и советником бога», и долго
образ его жил со мною, мешая мне жить.
— Почему мы отданы в тяжкий плен злым и ослеплён народ вавилонянами нашими и подавлен тьмою, тысячью пут опутан угнетённый — почему? Создан я, как сказано, по
образу и подобию божиему — почто же обращают меня во зверя и скота — нем господь? Разделился мир на рабов и
владык — слеп господь? Подавлен врагами, в грязь и ложь брошен народ — бессилен господь? Вот я спрашиваю — где ты, вездесущий и всевидящий, всесильный и благой?
Однако же, произнося все эти успокоительные фразы для внешнего ограждения своего достоинства, барон в душе весьма был зол на
владыку, ибо самым живейшим
образом отнес на свой собственный счет его последнее слово.
Не знаю уж, от кого и каким
образом узнал
владыка, что я в губернии, и велел прийти к нему.
Около двух тысяч народу сгорело живьем. Митрополит Макарий едва не задохся в дыму в Успенском соборе, откуда он собственными руками вынес
образ Богородицы, написанный святителем Петром.
Владыка в сопровождении протопопа Гурия, несшего Кормчую книгу, взошел на Тайницкую башню, охваченную густым дымом. Макария стали спускать с башни на канате на Москворецкую набережную, но канат оборвался и
владыка упал и так ушибся, что едва пришел в себя и был отнесен в Новоспасский монастырь.
И не были спокойны их ночи: бесстрастны были лица спящих, а под их черепом, в кошмарных грезах и снах вырастал чудовищный мир безумия, и
владыкою его был все тот же загадочный и страшный
образ полуребенка, полузверя.