— Пиши, пиши: «Но мы начинаем привыкать друг к другу. Он даже говорит, что можно и совсем
обойтись без любви. Он не сидит со мной, обнявшись, с утра до вечера, потому что это вовсе не нужно, да ему и некогда». «Враг искренних излияний», — это можно оставить: это хорошо. Написал?
Неточные совпадения
Разумеется, все бы это
обошлось потом само собой и обвенчалась бы она несомненно и сама
без приказаний и колебаний, но в настоящую минуту она так была оскорблена тем, кого любила, и так унижена была этою
любовью даже в собственных глазах своих, что решиться ей было трудно.
Конечно, дело
обходилось не
без падений, и если оно постигало павшую с человеком, равным ей по своему воспитанию и по своему положению в свете, то принимаемы были в расчет смягчающие обстоятельства; но горе было той, которая снизошла своей
любовью до мужчины, стоявшего ниже ее по своему рангу, до какого-нибудь приказного или семинариста, тем паче до своего управляющего или какого-нибудь лакея, — хотя и это, опять повторяю, случалось нередко, но такая женщина безусловно была не принимаема ни в один так называемый порядочный дом.
— Да с молодым нешто у нее интерес был какой! С молодым у нее, как это говорится так, — пур-амур
любовь шла. Тоже ведь, гляди ты, шушваль этакая, а
без любви никак дышать не могла. Как же! нельзя же комиссару
без штанов быть. А вот теперь и
без любви обходится.
Бог
обойдется без нас в деле Своем, ибо знает пути Свои, но в сердце человека, затворившего сердце, воцаряется ад — бессилия
любви.
Но дело, однако, зашло слишком далеко, она его любит не только со всею страстью, к которой она способна, но и со всею сентиментальностью,
без которой не
обходится любовь подобных ей погулявших барынь.
И мой приятель через неделю сдержал свое обещание. Это было как раз время — восьмидесятые годы, когда у нас в обществе и печати заговорили о непротивлении злу, о праве судить, наказывать, воевать, когда кое-кто из нашей среды стал
обходиться без прислуги, уходил в деревню пахать, отказывался от мясной пищи и плотской
любви.
По лицу Федора Дмитриевича пробежала судорога чисто физической боли. Ему, который считал в браке
любовь первым капиталом, больно было слышать это циническое признание друга в том, что тот
обошелся бы и
без хороших качеств жены, лишь бы поправить свои дела ее приданым.
—
Без любви, Степа, ты еще, пожалуй, проживешь, — сказала я ему, — но как же можно
обойтись без своего un chez soi [угла (фр.).],
без какого-нибудь комфорта, наконец,
без положения в обществе?