Неточные совпадения
— Анна,
за что так мучать себя и меня? — говорил он, целуя ее руки. В лице его теперь выражалась нежность, и ей казалось, что она слышала ухом звук слез в его голосе и на руке своей чувствовала их влагу. И мгновенно отчаянная ревность Анны перешла в отчаянную, страстную нежность; она
обнимала его, покрывала поцелуями его
голову, шею, руки.
Клим заглянул в дверь: пред квадратной пастью печки, полной алых углей, в низеньком, любимом кресле матери, развалился Варавка,
обняв мать
за талию, а она сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая. В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с
головы матери на спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные волосы.
Но она сама, схватив его
за руку, заставила сесть рядом с собою и, крепко
обняв голову его, спросила быстрым, тревожным шепотом...
Дома, едва он успел раздеться, вбежала Дуняша и,
обняв за шею, молча ткнулась лицом в грудь его, — он пошатнулся, положил руку на
голову, на плечо ей, пытаясь осторожно оттолкнуть, и, усмехаясь, подумал...
Пришла Лидия, тоже измятая, с кислым лицом, с капризно надутыми губами; ее Марина встретила еще более ласково, и это, видимо, искренно тронуло Лидию;
обняв Марину
за плечи, целуя
голову ее, она сказала...
Самгина подбросило, поставило на ноги. Все стояли, глядя в угол, там возвышался большой человек и пел, покрывая нестройный рев сотни людей. Лютов,
обняв Самгина
за талию, прижимаясь к нему, вскинул
голову, закрыв глаза, источая из выгнутого кадыка тончайший визг; Клим хорошо слышал низкий голос Алины и еще чей-то, старческий, дрожавший.
— Да, слаб, это правда, — наклонясь через спинку стула к Райскому и
обняв его
за шею, шептал Леонтий. Он положил ему щеку на
голову, и Райский вдруг почувствовал у себя на лбу и на щеках горячие слезы. Леонтий плакал.
— Да чего тебе! Пусть он к тебе на постель сам вскочит. Иси, Перезвон! — стукнул ладонью по постели Коля, и Перезвон как стрела влетел к Илюше. Тот стремительно
обнял его
голову обеими руками, а Перезвон мигом облизал ему
за это щеку. Илюшечка прижался к нему, протянулся на постельке и спрятал от всех в его косматой шерсти свое лицо.
Манька заперла
за нею дверь на крючок и села немцу на одно колено,
обняв его
голой рукой.
Много ли, мало ли времени она лежала без памяти — не ведаю; только, очнувшись, видит она себя во палате высокой беломраморной, сидит она на золотом престоле со каменьями драгоценными, и
обнимает ее принц молодой, красавец писаный, на
голове со короною царскою, в одежде златокованной, перед ним стоит отец с сестрами, а кругом на коленях стоит свита великая, все одеты в парчах золотых, серебряных; и возговорит к ней молодой принц, красавец писаный, на
голове со короною царскою: «Полюбила ты меня, красавица ненаглядная, в образе чудища безобразного,
за мою добрую душу и любовь к тебе; полюби же меня теперь в образе человеческом, будь моей невестою желанною.
— Перестаньте, Саша! — спокойно сказал Николай. Мать тоже подошла к ней и, наклонясь, осторожно погладила ее
голову. Саша схватила ее руку и, подняв кверху покрасневшее лицо, смущенно взглянула в лицо матери. Та улыбнулась и, не найдя, что сказать Саше, печально вздохнула. А Софья села рядом с Сашей на стул,
обняла за плечи и, с любопытной улыбкой заглядывая ей в глаза, сказала...
Мать,
обняв Ивана, положила его
голову себе на грудь, парень вдруг весь отяжелел и замолчал. Замирая от страха, она исподлобья смотрела по сторонам, ей казалось, что вот откуда-нибудь из-за угла выбегут полицейские, увидят завязанную
голову Ивана, схватят его и убьют.
Это кричала та самая простоволосая женщина с
голыми руками, которая только что
обнимала Лещенку. Ромашов раньше не видел ее. Она стояла в нише
за печкой и, упираясь кулаками в бедра, вся наклоняясь вперед, кричала без перерыва криком обсчитанной рыночной торговки...
Она
обняла его
за шею и нежно привлекла его
голову к себе на грудь. Она была без корсета. Ромашов почувствовал щекой податливую упругость ее тела и услышал его теплый, пряный, сладострастный запах. Когда она говорила, он ощущал ее прерывистое дыхание на своих волосах.
Худенькая красивая женщина — ее раньше Ромашов не заметил — с распущенными черными волосами и с торчащими ключицами на открытой шее
обнимала голыми руками печального Лещенку
за шею и, стараясь перекричать музыку и гомон, визгливо пела ему в самое ухо...
Когда я подошел, она
обняла меня
за шею
голой, горячей рукою и сказала...
«Не пойдёт!» — думал он. И вдруг почувствовал, что её нет в сенях. Тихо и осторожно, как слепой, он вошёл в комнату Палаги, — женщина стояла у окна, глядя в сад, закинув руки
за голову. Он бесшумно вложил крючок в пробой,
обнял её
за плечи и заговорил...
— А к тому, — отвечал Потугин, и глаза его засветились таким дружелюбным чувством, какого Литвинов даже не ожидал от него, — к тому, что вот вы не отталкиваете мертвой человечьей
головы и вам, быть может,
за вашу доброту и удастся перескочить через роковой камень. Не стану я вас больше удерживать, только вы позвольте
обнять вас на прощанье.
И, как бы желая доказать, что он действительно мог бы быть"таким", если б не"такое время", он
обнял меня одной рукой
за талию и, склонив ко мне свою
голову (он выше меня ростом), начал прогуливать меня взад и вперед по комнате. По временам он пожимал мои ребра, по временам произносил:"так так-то"и вообще выказывал себя снисходительным, но, конечно, без слабости. Разумеется, я не преминул воспользоваться его благосклонным расположением.
Услыхав
за дверью тяжёлый грохот железа, он сел на пол,
обнял руками колени и опустил
голову.
Друг мой! впервые существо земное так называло Вадима; он не мог разом
обнять всё это блаженство; как безумный схватил он себя
за голову, чтобы увериться в том, что это не обман сновидения; улыбка остановилась на устах его — и душа его, обогащенная целым чувством, сделалась подобна временщику, который, получив миллион и не умея употребить его, прячет в железный сундук и стережет свое сокровище до конца
за жизни.
Великий князь взял Брянчанинова
за плечо и поставил его
за спинкою кресла государыни, а сам тихо
обнял супругу и, поцеловав ее в
голову, сказал ей по-французски...
Митя. Ты, коли любишь, эти шутки брось! Не к месту они. Эх, пропадай моя
голова! (
Обнимает ее.) Разве силой возьмут, волей не отдам. Я
за тебя, Люба, душу положу!
Он сел на диван и
обнял голову руками, сдерживая непонятную радость, наполнявшую все его существо, потом опять прошелся и сел
за работу. Но мысли, которые он вычитывал из книги, не удовлетворяли его. Ему хотелось чего-то гигантского, необъятного, поражающего. Под утро он разделся и нехотя лег в постель: надо же было спать!
Белокурая женщина
обняла капитана
голой рукой
за шею и сказала просто...
Когда мы вышли из-под темного и как будто бы сырого свода акаций, я
обнял Кэт
за талию и тихо, но настойчиво привлек ее к себе. Но она и не сопротивлялась. Ее тонкий, гибкий, теплый стан слегка лишь вздрогнул от прикосновения моей руки, горевшей точно в лихорадке. Еще минута — и ее
голова прислонилась к моему плечу, и я услышал нежный аромат ее пушистых, разбившихся волос.
Mарина. Так конец, значит, что было, то уплыло. Позабыть велишь! Ну, Никита, помни. Берегла я свою честь девичью пуще глаза. Погубил ты меня ни
за что, обманул. Не пожалел сироту (плачет), отрекся от меня. Убил ты меня, да я на тебя зла не держу. Бог с тобой. Лучше найдешь — позабудешь, хуже найдешь — воспомянешь. Воспомянешь, Никита. Прощай, коли так. И любила ж я тебя. Прощай в последний. (Хочет
обнять его и берет
за голову.)
И когда уже совсем потонула и, кажется, умерла — взлет (который знаю с первой секунды!) — я — на руках, высоко над Окой,
голова под небом, и несут меня «утопленники», собственно — один и, конечно, совсем не утопленник (утопленник — я!), потому что я его безумно люблю и совсем не боюсь, и он не синий, а серый, и жмусь к нему всем своим мокрым лицом и платьем,
обняв за шею — по праву всякого утопающего.
— Да,
обняв друг друга
за плечи и сдвинув
головы: Ленин черный затылок и ваш светлый, кудрявый. Много я видел поэтов — и поэтесс — но все же, признаться, удивился…
Некоторые нежно
обняли друг дружку
за шею; одна приложила
голову на колени соседке.
Токарев вышел на террасу. Было тепло и тихо, легкие облака закрывали месяц. Из темного сада тянуло запахом настурций, левкоев. В
голове Токарева слегка шумело, перед ним стояла Марья Михайловна — красивая, оживленная, с нежной белой шеей над кружевом изящной кофточки. И ему представилось, как в этой теплой ночи катится по дороге коляска Будиновских. Будиновский сидит,
обняв жену
за талию. Сквозь шелк и корсет ощущается теплота молодого, красивого женского тела…
И он вернулся… M-me Шумихина, maman, Нюта и одна из племянниц сидели на террасе и играли в винт. Когда Володя солгал им, что опоздал к поезду, они обеспокоились, как бы он завтра не опоздал к экзамену, и посоветовали ему встать пораньше. Все время, пока они играли в карты, он сидел в стороне, жадно оглядывал Нюту и ждал… В его
голове уж готов был план: он подойдет в потемках к Нюте, возьмет ее
за руку, потом
обнимет; говорить ничего не нужно, так как обоим всё будет понятно без разговоров.
— Так значит, можно? Ах, как я счастлива. Просто готова весь мир
обнять в эту минуту, — схватила она его
за голову и поцеловала в лоб.
Пили чай. Потом сидели у окна. Лелька прислонилась плечом к плечу Юрки. Он несмело
обнял ее
за плечи. Так сидели они, хорошо разговаривали. Замолчали. Лелька сделала плечами еле уловимое призывное движение. Юрка крепче
обнял ее. Она потянулась к нему лицом. И когда он горячо стал целовать ее в губы, она, с запрокинутой
головой и полузакрытыми глазами, сказала коротко и строго...
Она молча наклонила
голову. Мчались вдоль Александровского сада, он
обнял ее
за талию, привлек к себе.
Она наклонилась и поцеловала его в
голову. Он припал
головою к ее плечу и
обнял ее
за талию.
Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно
за другим, движениями, разувшись, человек развесил свою обувь на колушки, вбитые у него над
головами, достал ножик, обрезал что-то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись,
обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее
голову,
обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его
за щеки.
Первого выпустили на свободу Фалалея, и Тения тотчас же удалилась с ним,
обнимая его одною рукой, а другою поддерживая на
голове корзину с купленною пищей. Когда увидала их Пуплия, она подумала, что Тения, наконец, поступила, как желал Милий, и после радостного свидания с сыном посадила на колени к нему Вирину и Витта, а невестку отвела в сторону и похвалила ее
за послушание.