Неточные совпадения
Она вверилась мне снова с прежней беспечностью, — я ее не
обману: она единственная женщина в
мире, которую я не в силах был бы
обмануть.
Когда он ушел, ужасная грусть стеснила мое сердце. Судьба ли нас свела опять на Кавказе, или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит?.. и как мы встретимся?.. и потом, она ли это?.. Мои предчувствия меня никогда не
обманывали. Нет в
мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки… Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!
Вера проповедует своеобразие понятий, а сама не следует им открыто, она скрывается,
обманывает его, бабушку, весь дом, весь город, целый
мир!
В продолжение десяти лет она везде, где бы она ни была, начиная с Нехлюдова и старика-станового и кончая острожными надзирателями, видела, что все мужчины нуждаются в ней; она не видела и не замечала тех мужчин, которые не нуждались в ней. И потому весь
мир представлялся ей собранием обуреваемых похотью людей, со всех сторон стороживших ее и всеми возможными средствами —
обманом, насилием, куплей, хитростью — старающихся овладеть ею.
А между тем слова старика открывали перед молодым существом иной
мир, иначе симпатичный, нежели тот, в котором сама религия делалась чем-то кухонным, сводилась на соблюдение постов да на хождение ночью в церковь, где изуверство, развитое страхом, шло рядом с
обманом, где все было ограничено, поддельно, условно и жало душу своей узкостью.
Да еще и обманет-то кого: так, бедняков каких-нибудь пустит в одной рубашке по
миру.
Жуткие и темные предчувствия Ахиллы не
обманули его: хилый и разбитый событиями старик Туберозов был уже не от
мира сего. Он простудился, считая ночью поклоны, которые клал по его приказанию дьякон, и заболел, заболел не тяжко, но так основательно, что сразу стал на край домовины.
Ребенка старательно
обманывают в самом важном деле в жизни, и когда
обман так сросся с его жизнью, что уже трудно оторвать его, тогда перед ребенком открывают весь
мир науки и действительности, который никаким образом не может совместиться с внушенными ему верованиями, предоставляя ему разбираться самому, как он умеет, в этих противоречиях.
«Толстой пришел к убеждению, что
мир был грубо
обманут, когда людей уверили, что учение Христа «не противься злу или злом» совместимо с войной, судами, смертною казнью, разводами, клятвой, народными пристрастиями и вообще с большинством учреждений гражданской и общественной жизни.
И как стоит человеку во сне только сделать усилие сознания и спросить себя: да не сон ли это? для того, чтобы мгновенно разрушилось казавшееся ему таким безнадежным положение и он проснулся бы к спокойной и радостной действительности, точно так же и современному человеку стоит только сделать усилие сознания, усомниться в действительности того, что ему представляет его собственное и окружающее его лицемерие, и спросить себя: да не
обман ли это? чтобы он почувствовал себя тотчас же перешедшим так же, как и проснувшийся человек, из воображаемого и страшного
мира в настоящую, спокойную и радостную действительность.
— Да ведь вы обещали мне золотые горы? — уже закричал Брагин, хватаясь за голову. — Вы меня
обманули!.. разорили!.. Вы меня со всей семьей пустили по
миру…
Ты права! что такое жизнь? жизнь вещь пустая.
Покуда в сердце быстро льется кровь,
Всё в
мире нам и радость и отрада.
Пройдут года желаний и страстей,
И всё вокруг темней, темней!
Что жизнь? давно известная шарада
Для упражнения детей;
Где первое — рожденье! где второе —
Ужасный ряд забот и муки тайных ран,
Где смерть — последнее, а целое —
обман!
Виновен я; гордыней обуянный,
Обманывал я бога и царей,
Я
миру лгал; но не тебе, Марина,
Меня казнить; я прав перед тобою.
Нет, я не мог
обманывать тебя.
Ты мне была единственной святыней,
Пред ней же я притворствовать не смел.
Любовь, любовь ревнивая, слепая,
Одна любовь принудила меня
Все высказать.
— Ничего, — отвечала Анна Анисимовна, — зато совести не отниму; не выучу бедных девушек
обманывать, да детей своих пускать по
миру.
Мамаев. «Человеку Мамаева, за то, что привез ко мне своего барина
обманом, пользуясь его слабостью к отдающимся внаймы квартирам — этому благодетелю моему три рубля. Чувствую, что мало». Тут дальше разговор со мной, совсем не интересный. «Первый визит Крутицкому. Муза! Воспоем доблестного мужа и его прожекты. Нельзя довольно налюбоваться тобой, маститый старец! Поведай нам, поведай
миру, как ты ухитрился, дожив до шестидесятилетнего возраста, сохранить во всей неприкосновенности ум шестилетнего ребенка?»
Ужели человек, смотрящий на
мир трезвыми глазами и чувствующий себя менее счастливым, нежели он этого желает, — ужели этот человек утешится тем только, что начнет
обманывать себя чем-то заменяющим, не подлинным?
Анна Дмитриевна. Знаю только, что как только Виктóр прикоснулся к этому
миру грязи, они затянут его. Вот и затянули. Все
обман, все ложь.
Я знала, что он любит меня, — как ребенка или как женщину, я еще не спрашивала себя; я дорожила этою любовью, и, чувствуя, что он считает меня самою лучшею девушкою в
мире, я не могла не желать, чтоб этот
обман оставался в нем.
Владимир. А я так часто был
обманут желаньями и столько раз раскаивался, достигнув цели, что теперь не желаю ничего; живу как живется; никого не трогаю, и от этого все стараются чем-нибудь возбудить меня, как-нибудь вымучить из меня обидное себе слово. И знаешь ли: это иногда меня веселит. Я вижу людей, которые из жил тянутся, чтоб чем-нибудь сделать еще несноснее мое существование! Неужели я такое важное лицо в
мире, или милость их простирается даже до самых ничтожных!
— Вот, гляди! — задумчиво текла речь кривого. — Живут в России люди, называемые — мещане. Кто их несчастнее? — подумай. Есть — цыгане, они всё бродяжат, по ярмаркам — мужиков лошадями
обманывают, по деревням — кур воруют. Может, они и не делают ничего такого, ну, уж так говорится про них. А мещане хоть больше на одном месте трутся — но тоже самые бесполезные в
мире жители…
Итак, Эраст
обманул Лизу, сказав ей, что он едет в армию? — Нет, он в самом деле был в армии, но, вместо того чтобы сражаться с неприятелем, играл в карты и проиграл почти все свое имение. Скоро заключили
мир, и Эраст возвратился в Москву, отягченный долгами. Ему оставался один способ поправить свои обстоятельства — жениться на пожилой богатой вдове, которая давно была влюблена в него. Он решился на то и переехал жить к ней в дом, посвятив искренний вздох Лизе своей. Но все сие может ли оправдать его?
Что же их бояться?
Подумают — горда. Греха-то больше;
А пусть болтают да смеются вдоволь,
Побалагурим, да и разойдемся,
Вот и беда и горе: обещала
Вдовой остаться, Божьей сиротой.
А отказать боюсь: Кузьма Захарьич
Рассердится, и Алексей Михайлыч
Во гнев взойдет и будет злобу мыслить,
И выйдет только грех один. Уж лучше
Скажи ему, что я душевно рада,
Пусть думает, что я его невеста,
Хоть
обману, да в
мире поживем.
— О да, очень довольно одного этого крохотного кусочка, чтобы исчезло все и навсегда. Весь
мир исчезнет: не будет ни сожалений, ни уязвленного самолюбия, ни упрека самому себе, ни людей, ненавидящих и притворяющихся добрыми и простыми, людей, которых видишь насквозь и презираешь и перед которыми все-таки притворяешься любящим и желающим добра. Не будет
обмана себя и других, будет правда, вечная правда несуществования.
Он не замечал, что, называя всю свою жизнь
обманом и смешивая себя с грязью, он и теперь лгал тою же, худшею в
мире ложью, ложью самому себе.
Но кто ж она? Что пользы ей вскружить
Неопытную голову, впервые
Сердечный
мир дыханьем возмутить
И взволновать надежды огневые?
К чему?.. Он слишком молод, чтоб любить,
Со всем искусством древнего Фоблаза.
Его любовь, как снег вершин Кавказа,
Чиста, — тепла, как небо южных стран…
Ему ль платить
обманом за
обман?..
Но кто ж она? — Не модная вертушка,
А просто дочь буфетчика, Маврушка…
«В море туманы, в
мире обманы» — таковы были речи твои.
Но скучен нам простой и гордый твой язык, —
Нас тешат блестки и
обманы;
Как ветхая краса, наш ветхий
мир привык
Морщины прятать под румяны…
Множественность может разрешаться в чистую иллюзию, фата-моргану,
обман чувств, майю: истина в том, что
мира нет и нужно освободиться от его иллюзии.
Логика
обманывает и сама обманывается абсолютной формой своего универсализма, и, конечно, в этой формальной универсальности своей косвенно она отражает софийность
мира, однако только косвенно.
Поэтому по существу ее некромантия была
обманом, потому что никакого реального общения с загробным
миром в результате ее не получалось, а достигалась лишь одна его видимость (подобно тому, что может быть и при спиритизме).
Не надо притом смешивать с молитвой ее теософических суррогатов: «концентрации, медитации, интуиции», которые все-таки имеют дело не с Богом, но с
миром, погружают человека не в Трансцендентное, но в имманентное, божественным хотят подменить Бога, —
обман или самообман.
— Теперь она ни с кем не говорит, — после короткого молчанья продолжала Варенька. — Сидит взаперти, плачет, тоскует, жалуется, что ее
обманули, уверив, что достигла она совершенного ведения, а всей тайны не открыли. Сильно в ней сомненье…
Мир влечет ее. Устоит ли она против прельщений его?
Говаривала она вот Вареньке и Катеньке Кисловой, что в нашем доме нашла она невозмутимый покой и радость, что долговременные искания правды достигнуты ею, что теперь она совершенно спокойна душой, не видя ни
обманов, ни прельщений, обуревающих суетный
мир.
С Варенькою она помирилась. «Но для Кити изменился весь тот
мир, в котором она жила. Она не отреклась от всего того, что узнала, но поняла, что она себя
обманывала, думая, что может быть тем, чем хотела быть. Она как будто очнулась… и ей поскорее захотелось на свежий воздух».
— Чего он хочет? Mundus vult decipi… Вы знаете нашу латынь?
Мир хочет быть
обманут!
Влечение к бесконечной экспансии лежит в основе капиталистического
мира, со всеми его
обманами, превратностями и противоречиями.
В марксизме есть элементы настоящей экзистенциальной философии, обнаруживающей иллюзию и
обман объективации, преодолевающей человеческой активностью
мир объективированных вещей.
Как большинство женщин подобного практического склада, она любила Ивана Павловича просто за то, что он молодец собою, а притом расторопен, сметлив и ей послушен. Он ей во всем станет верить: она его ни в чем не
обманет — именно потому, что он ей очень нравится, и они вдвоем заживут в
мире и согласии без всякого уважения, и возьмут с жизни на свой бенефис прехорошую срывку.
Впрочем, Загорскому за последнее время совсем было не до Лидии, не до Меньшовой. Несколько его векселей поступили в протест; кредиторы становились все назойливее и назойливее; без залога ни за какие проценты ни кто не верил. Вся надежда покоилась на дядюшке, на его отправлении в лучший
мир… Если эта надежда
обманет, продавай Рязанское имение, а там, хоть в петлю.
«И почему это дядя говорит, что она вся „земля“? — мелькает в его уме. — Ужели я могу так в ней ошибаться… Нет, она ангел… Она добра, нежна… Она не от
мира сего… Его, дядю,
обманывает эта русская красота, это белое, как кипень, тело… Однако, он говорит, что Поля лучше… а они так похожи…»
«Обойдется и без аптечки… Экий дурак… — послал он по адресу своего верного слуги. — Конечно, придется дать ей слово, клятву, придется
обмануть, но где и когда на пространстве всего земного шара, от сотворения
мира до наших дней, происходили любовные истории без клятв и
обмана?»
Верю в то, что смысл жизни каждого отдельного человека поэтому только в увеличении в себе любви; что это увеличение любви ведет отдельного человека в жизни этой ко всё большему и большему благу, дает после смерти тем большее благо, чем больше будет в человеке любви, и вместе с тем и более всего другого содействует установлению в
мире царства божия, то есть такого строя жизни, при котором царствующие теперь раздор,
обман и насилие будут заменены свободным согласием, правдой и братской любовью людей между собою.
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в
мире влияниям интриг,
обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за всё совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, имеющее как и каждый человек, свои личные привычки, страсти, стремления к добру, красоте, истине, — что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, т. е. читанием книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний,
обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов
мира, и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Обман этот существует давно, и до христианства и после него, и оставался и остается еще во всей силе и теперь во всем христианском
мире.
И потому — entre nous, mon cher [между нами, мой милый] — я чутьем слышу, что нас
обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты
мира, тайного
мира, отдельно заключенного.
Люди, связанные друг с другом
обманом, составляют из себя как бы сплоченную массу. Сплоченность этой массы и есть зло
мира. Вся разумная деятельность человечества направлена на разрушение этого сцепления
обмана.
Глаше этот разговор с сестрой дал много силы на перенесение ее возмутительного нового положения. Она
обманывала себя и утешалась, что будет действовать, что она сделает из жвачного Маслюхина что-то сносное, непостыдное
миру, что он преобразится и своим преображением удостоит самое ее, Глашу, доброго ответа на страшном судище Христовом, в пришествие которого она всегда верила.
Только освободись люди нашего
мира от того
обмана извращения христианского учения церковной веры и утвержденного на ней не только оправдания, но возвеличения, несовместимого с христианством, основанного на насилии, государственного устройства, и само собой устранится в душах людей не только христианского, но и всего
мира главная помеха к религиозному сознанию высшего закона любви без возможности исключений и насилия, который 1900 лет тому назад был открыт человечеству и который теперь один только удовлетворяет требованиям человеческой совести.
Только пойми, кто ты, и как, с одной стороны, ничтожно то, что ты ошибочно называешь собою, признавая себя в своем теле, как необъятно велико то, что ты сознаешь истинно собою, — твое духовное существо, — только пойми это и начни каждый час своей жизни жить не для внешних целей, а для исполнения того истинного назначения твоей жизни, которое открыто тебе и мудростью всего
мира, и учением Христа, и твоим собственным сознанием, начни жить, полагая цель и благо твоей жизни в том, чтобы с каждым днем всё больше и больше освобождать дух свой от
обманов плоти, всё больше и больше совершенствоваться в любви, что в сущности одно и то же; только начни делать это — и с первого часа, дня ты почувствуешь, какое новое и радостное чувство сознания полной свободы и блага всё больше и больше будет вливаться в твою душу и — что больше всего поразит тебя — как те самые внешние условия, которыми ты так был озабочен и которые всё-таки так далеки были от твоих желаний, — как эти условия сами собой (оставляя тебя в твоем внешнем положении или выводя из него) перестанут быть препятствиями и будут только всё большими и большими радостями твоей жизни.