Неточные совпадения
Он возгласил это театрально и даже взмахнул рукою, но его
лицо тотчас выдало фальшь слов, оно обмякло, оплыло, ртутные глаза на несколько секунд прекратили свой трепет, слова тоста как бы
обожгли Лютова испугом.
Вскочил Захарий и, вместе с высоким, седым человеком, странно легко поднял ее, погрузил в чан, — вода выплеснулась через края и точно
обожгла ноги людей, — они взвыли, закружились еще бешенее, снова падали, взвизгивая, тащились по полу, — Марина стояла в воде неподвижно,
лицо у нее было тоже неподвижное, каменное.
И вдруг засмеялся мелким смехом, старчески сморщив
лицо, весь вздрагивая, потирая руки, глаза его, спрятанные в щелочках морщин, щекотали Самгина, точно мухи. Этот смех заставил Варвару положить нож и вилку; низко наклонив голову, она вытирала губы так торопливо, как будто
обожгла их чем-то едким, а Самгин вспомнил, что вот именно таким противным и догадливым смехом смеялся Лютов на даче, после ловли воображаемого сома.
Сорву я мой наряд, изувечу я себя, мою красоту,
обожгу себе
лицо и разрежу ножом, пойду милостыню просить.
В такие минуты родятся особенно чистые, легкие мысли, но они тонки, прозрачны, словно паутина, и неуловимы словами. Они вспыхивают и исчезают быстро, как падающие звезды,
обжигая душу печалью о чем-то, ласкают ее, тревожат, и тут она кипит, плавится, принимая свою форму на всю жизнь, тут создается ее
лицо.
Пришлось на мой пай уголье
обжигать; работа эта самая тяжелая; глаза дымом так и изъедает, а на
лице не то чтоб божьего, а и человечьего образа не увидишь.
Глаза, например, вдруг бросят будто молнию,
обожгут и мгновенно спрячутся под длинными ресницами;
лицо сделается безжизненно и неподвижно — и перед вами точно мраморная статуя.
Утром он сам догадался, что это так, и тогда даже зависти к Максиму не почувствовал, а в эту минуту её слова точно
обожгли ему
лицо, — он отшатнулся и, захлебнувшись злой обидою, крикнул...
Он пил горячий, крепкий чай, глотал коньяк,
обжигая рот, но не чувствовал, что пьянеет, только возрастало беспокойство, хотелось идти куда-то. Позвонил. Явился какой-то туманно струящийся человек, без
лица, без волос, похожий на палку с костяным набалдашником.
— Кэт… как я счастлив… Как я люблю вас. Кэт… Я обожаю вас… Мы остановились. Руки Кэт обвились вокруг моей шеи. Мои губы увлажнил и
обжег поцелуй, такой долгий, такой страстный, что кровь бросилась мне в голову, и я зашатался… Луна нежно светила прямо в
лицо Кэт, в это бледное, почти белое
лицо. Ее глаза увеличились, стали громадными и в то же время такими темными и такими глубокими под длинными ресницами, как таинственные пропасти. А ее влажные губы звали все к новым, неутоляющим, мучительным поцелуям.
Но в этот миг сердце наконец изменило мне и, казалось, выслало всю свою кровь мне в
лицо. В тот же миг скорый, горячий поцелуй
обжег мои губы. Я слабо вскрикнул, открыл глаза, но тотчас же на них упал вчерашний газовый платочек ее, — как будто она хотела закрыть меня им от солнца. Мгновение спустя ее уже не было. Я расслышал только шелест торопливо удалявшихся шагов. Я был один.
Лицо Лаврентия Петровича гневно передернулось;
обжегши дьякона взглядом, он повернулся к нему спиной и снова решительно закрыл глаза.
И ехали мимо повозки. И проезжали люди с виноватыми
лицами, стараясь не смотреть на лежащего человека. Вспоминалось, как все жадно справлялись, — защищает ли нас кто сзади, есть ли за нами прикрытие? Там бились люди, спасая нас, тоже вот и этот умиравший. Теперь, ненужный, он валялся в пыли на откосе, и все старались поскорее проехать мимо, чтоб не
обжег их скорбный упрек, глядевший из мутившихся глаз.
Он подвинулся к ней ближе и наклонился к ее
лицу, его горячее дыхание
обожгло ее, но она не двинулась с места, как бы решившись отдаться всецело обаянию чудесных минут.
— Нет, в первый раз вижу, — и начал чтение. В продолжение его он часто пожимал плечами, потирал себе средину лба пальцем; на
лице его то выступала радость, как у обезьяны, поймавшей лакомый кусок, то хмурилось оно, как у обезьяны, когда горячие каштаны
обжигают ей лапы. Наконец, Зуда опустил руку с письмом и опять уныло покачал головой.
Ее глаза сверкали. Она
обжигала его взглядом: он чувствовал у своего
лица ее горячее дыхание, так как при последних словах она наклонилась к нему совсем близко; ее руки нервно сжимали его пальцы.
— Вот видишь, добрая барышня, у меня была дочка, лет шести. Случись у нас в доме пожар. Кто подумает об дочери, как не мать! Что дороже для нас, как не дитя! Я хотела спасти ее, упала под горящее бревно и
обожгла себе половину
лица.