Неточные совпадения
Настала ночь, весь мир затих,
Одна рыдала пташечка,
Да мертвых не докликалась
До белого утра!..
Настала другая
ночь; мы не смыкали глаз, не отходили от ее постели.
Тоска любви Татьяну гонит,
И в сад идет она грустить,
И вдруг недвижны очи клонит,
И лень ей далее ступить.
Приподнялася грудь, ланиты
Мгновенным пламенем покрыты,
Дыханье замерло в устах,
И в слухе шум, и блеск в очах…
Настанет ночь; луна обходит
Дозором дальный свод небес,
И соловей во мгле древес
Напевы звучные заводит.
Татьяна в темноте не спит
И тихо с няней говорит...
Основу основал, проткал насквозь всю
ночь,
Поставил свой товар на-диво,
Засел, надувшися, спесиво,
От лавки не отходит прочь
И думает: лишь только день
настанет,
То всех покупщиков к себе он переманит.
И вот
Редеет мгла ненастной
ночиИ бледный день уж
настает…
Но полуденный зной проходит, и
настает вечер и
ночь, а там и возвращение в тихое убежище, где сладко спится измученным и усталым…
— Через тридцать лет Пращев с женой, дочерью и женихом ее сидели
ночью в саду своем. Залаяла собака, бросилась в кусты. Пращев — за нею и видит: стоит в кустах Середа, отдавая ему честь. «Что, Середа,
настал день смерти моей?» — «Так точно, ваше благородие!»
«
Ночью писать, — думал Обломов, — когда же спать-то? А поди тысяч пять в год заработает! Это хлеб! Да писать-то все, тратить мысль, душу свою на мелочи, менять убеждения, торговать умом и воображением, насиловать свою натуру, волноваться, кипеть, гореть, не знать покоя и все куда-то двигаться… И все писать, все писать, как колесо, как машина: пиши завтра, послезавтра; праздник придет, лето
настанет — а он все пиши? Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!»
Она боялась впасть во что-нибудь похожее на обломовскую апатию. Но как она ни старалась сбыть с души эти мгновения периодического оцепенения, сна души, к ней нет-нет да подкрадется сначала греза счастья, окружит ее голубая
ночь и окует дремотой, потом опять
настанет задумчивая остановка, будто отдых жизни, а затем… смущение, боязнь, томление, какая-то глухая грусть, послышатся какие-то смутные, туманные вопросы в беспокойной голове.
Нынешний день протянулся до вечера, как вчерашний, как, вероятно, протянется завтрашний.
Настал вечер,
ночь. Вера легла и загасила свечу, глядя открытыми глазами в темноту. Ей хотелось забыться, уснуть, но сон не приходил.
Мы подбирались к рейду тихо, осторожно, и ветер притих;
настала ночь.
Проходит день,
настает темная, горячая и «бездыханная» севильская
ночь.
Настали изнурительные бессонные
ночи, и так как молодое существование еще не успело запастись внутренним содержанием, то ни о чем другом не думалось, кроме представления о зияющей бездне, которая с каждым днем выступала яснее и яснее, ежеминутно готовая поглотить ее.
В заключение, когда
настало время спать, матушка при себе велела горничной уложить «кралю» на
ночь и довольно долго сидела у ней на кровати, разговаривая шепотом.
Настала ночь: ушел сотник с молодою женой в свою опочивальню; заперлась и белая панночка в своей светлице.
Настали поздние сумерки, а за ними теплая темная
ночь, но еще долго, до самой полуночи, тлела густая малиновая заря.
Всевечный вопрос.
Настанет минута, когда бессонною
ночью Александров начнет считать до пятидесяти четырех и, не досчитав, лениво остановится на сорока. «Зачем думать о пустяках?»
Когда
настала ночь, дом был со всех сторон окружен опричниками.
Когда
настала ночь, затихли и эти звуки, и месяц, поднявшись из-за зубчатых стен Китай-города, осветил безлюдную площадь, всю взъерошенную кольями и виселицами. Ни одного огонька не светилось в окнах; все ставни были закрыты; лишь кой-где тускло теплились лампады перед наружными образами церквей. Но никто не спал в эту
ночь, все молились, ожидая рассвета.
Проснись — твоя
настала ночь!
Дни и
ночи он расхаживал то по своей комнате, то по коридору или по двору, то по архиерейскому саду или по загородному выгону, и все распевал на разные тоны: «уязвлен, уязвлен, уязвлен», и в таких беспрестанных упражнениях дождался наконец, что
настал и самый день его славы, когда он должен был пропеть свое «уязвлен» пред всем собором.
Настала ночь, ужасная для жителей!
Настала ночь; ему очень хотелось плакать, но не было слез; минутами сон смыкал его глаза, но он тотчас просыпался, облитый холодным потом; ему снился Бельтов, ведущий за руку Любовь Александровну, с своим взглядом любви; и она идет, и он понимает, что это навсегда, — потом опять Бельтов, и она улыбается ему, и все так страшно; он встал.
— Молодежь коммуны смеялась над нами, старики осуждали нас. Но молодость — упряма и по-своему — умна!
Настал день свадьбы, мы не стали к этому дню богаче и даже не знали, где ляжем спать в первую
ночь.
Настала ночь. Взошедшая луна, ударяя в стекла окна, кидала на пол три полосы бледного света. В воздухе было свежо; с надворья пахло померанцами и розой. В форточку, весело гудя, влетел ночной жук, шибко треснулся с разлета о стену, зажужжал и отчаянно завертелся на своих роговых надкрыльях.
Или прошла
ночь,
настало утро, и оно застает меня в каком-то новом месте?
Медленно проволокся день… потом вечер… наконец
настала ночь.
Вадим удивился, как удивился бы другой, если б среди зимней
ночи ударил гром… он крепко прижал руку к груди своей и прошептал: «спи, безумное! спи… твоя пора прошла или еще не
настала! — но к чему теперь! — разве есть близко тебя существо, которое ты ненавидишь?.. говори?..» — и он, задержав дыхание, снова приложил ухо к окну — и услышал...
Когда
настал вечер, я, со зла на свои неудачи и на весь мир, решился на несколько рискованную штуку и с наступлением
ночи привёл её в исполнение.
Не понял он ее стремленья,
Ее печали и волненья;
Не думал он, чтобы она
Из жалости одной пришла,
Взглянувши на его мученья;
Не думал также, чтоб любовь
Точила сердце в ней и кровь;
И в страшном был недоуменье… //....................
Но в эту
ночь ее он ждал…
Настала ночь уж роковая;
И сон от очей отгоняя,
В пещере пленник мой лежал.
Настанет ночь; они все трое
Варят нежатое пшено...
Настала ночь; в телеге темной
Огня никто не разложил,
Никто под крышею подъемной
До утра сном не опочил.
Пока фельдшер вытаскивал учителя на мост, пока он обжимал на нем набухшую от воды одежду, стаскивал с него сапоги и выливал из них воду, незаметно
настала ночь.
Настала ночь; покрылись тенью
Тавриды сладостной поля;
Вдали, под тихой лавров сенью
Я слышу пенье соловья;
За хором звезд луна восходит;
Она с безоблачных небес
На долы, на холмы, на лес
Сиянье томное наводит.
Покрыты белой пеленой,
Как тени легкие мелькая,
По улицам Бахчисарая,
Из дома в дом, одна к другой,
Простых татар спешат супруги
Делить вечерние досуги.
Дворец утих; уснул гарем,
Объятый негой безмятежной...
Между тем
настала бурная
ночь.
Похоже было на то, как будто у него опять начинались мечтания. А как нарочно, каждый день, несмотря на то, что уже был конец марта, шел снег и лес шумел по-зимнему, и не верилось, что весна
настанет когда-нибудь. Погода располагала и к скуке, и к ссорам, и к ненависти, а
ночью, когда ветер гудел над потолком, казалось, что кто-то жил там наверху, в пустом этаже, мечтания мало-помалу наваливали на ум, голова горела и не хотелось спать.
Настала ночь, лунная, ясная.
Она прочтет насмешку, злость и ледяное презрение на этих лицах, а потом
настанет вечная, безрассветная
ночь в ее жизни…
Настал,
настал желанный день!
Спеши скорее
ночи тень,
Чтоб огненные чудеса
Мои узрели очеса.
Уж с утра погода злится,
Ночью буря
настает,
И утопленник стучится
Под окном и у ворот...
Уже
настала ночь, взошла луна, и её молочно-серебристый свет, обливая ровное степное пространство, сделал его как бы уже, чем оно было днём, уже и ещё пустынней, грустнее.
Он чувствует самую сильную и чистую симпатию к девушке, которая любит его; он часа не может прожить, не видя этой девушки; его мысль весь день, всю
ночь рисует ему ее прекрасный образ,
настало для него, думаете вы, то время любви, когда сердце утопает в блаженстве.
…Снеговая белая туча, огромная как небо, обтянула весь горизонт и последний свет красной, погорелой вечерней зари быстро задернула густою пеленою. Вдруг
настала ночь… наступил буран со всей яростью, со всеми своими ужасами. Разыгрался пустынный ветер на приволье, взрыл снеговые степи, как пух лебяжий, вскинул их до небес… Все одел белый мрак, непроницаемый, как мрак самой темной осенней
ночи!
И наконец,
настала ночь, в комнату принесли огонь, и Елена снова подошла к окну. Густая темнота окутывала улицу. Бедные и грубые предметы скучной обычности скрывались в черном покрове
ночи, — и было что-то торжественное в этой печальной черноте. Против окна, у которого стояла Елена, слабо виднелся, на другой стороне улицы, при свете редких фонарей, маленький, кирпично-красный дом кузнеца. Фонари стояли далеко от него, — он казался черным.
Хоть не много дней оставалось до Петра Солноворота [Июня 12-го.], хотя и сходились уже вечерняя заря с утренней, однако ж такая темнота
настала, что хоть в осеннюю
ночь…
Настала ночь, но не стало прохладно. Такая же душная, такая же томная, как день, была и черная
ночь.
Но меркнет день —
настала ночь;
Пришла, и с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь…
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ей и нами —
Вот отчего нам
ночь страшна!
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами…
Настанет ночь, и звучными волнами
Стихия бьет о берег свой.
Настала вторая
ночь, такая же холодная…