Неточные совпадения
В разных местах
по горам
носились облака. Там белое облако стояло неподвижно, как будто прильнуло к
земле, а там раскинулось
по горе другое, тонкое и прозрачное, как кисея, и сеяло дождь; гора опоясывалась радугами.
Небо млело избытком жара, и
по вечерам
носились в нем, в виде пыли, какие-то атомы, помрачавшие немного огнистые зори, как будто семена и зародыши жаркой производительной силы, которую так обильно лили здесь на
землю и воду солнечные лучи.
Казалось, что все злые духи собрались в одно место и с воем и плачем
носились по тайге друг за другом, точно они хотели разрушить порядок, данный природе, и создать снова хаос на
земле. Слышались то исступленный плач и стенания, то дикий хохот и вой; вдруг на мгновение наступала тишина, и тогда можно было разобрать, что происходит поблизости. Но уже
по этим перерывам было видно, что ветер скоро станет стихать.
Говоря это, он прицелился и выстрелил в одну из свиней. С ревом подпрыгнуло раненное насмерть животное, кинулось было к лесу; но тут же ткнулось мордой в
землю и начало барахтаться. Испуганные выстрелом птицы с криком поднялись на воздух и, в свою очередь, испугали рыбу, которая, как сумасшедшая, взад и вперед начала
носиться по протоке.
Они вздымали с
земли тучи снега и вдруг рассыпались белой пылью, потом зарождались снова и с воем
носились по лесу.
Оставь, оставь… Дай мне хоть двести тысяч, не возьму. Я свободный человек. И все, что так высоко и дорого цените вы все, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти, вот как пух, который
носится по воздуху. Я могу обходиться без вас, я могу проходить мимо вас, я силен и горд. Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на
земле, и я в первых рядах!
После завтрака я взял свое ружье и пошел осматривать долинку, в которой мы встали биваком. С утра погода стояла великолепная: на небе не было ни единого облачка, солнце обильно посылало свои живительные лучи, и потому всюду на
земле было так хорошо — по-праздничному. Кустарниковая и травяная растительность имела ликующий вид; из лесу доносились пронзительные крики. дятлов,
по воздуху
носились шмели, порхали бабочки…
Тревожно
носились по воздуху свистки полицейских, раздавался грубый, командующий голос, истерично кричали женщины, трещало дерево оград, и глухо звучал тяжелый топот ног
по сухой
земле.
Но вот промелькнула и пшеница. Опять тянется выжженная равнина, загорелые холмы, знойное небо, опять
носится над
землею коршун. Вдали по-прежнему машет крыльями мельница, и все еще она похожа на маленького человечка, размахивающего руками. Надоело глядеть на нее, и кажется, что до нее никогда не доедешь, что она бежит от брички.
Лыняев. Это нетрудно. Я говорил одной блондинке, что наши души, еще до появления на
земле, были родные, что они
носились вместе
по необъятной вселенной, порхали, как бабочки, в лучах месяца.
Сначала все пророчили ему скорое и неминуемое разорение; не раз
носились слухи о продаже имения Гаврилы Степаныча с молотка; но годы шли, обеды, балы, пирушки, концерты следовали друг за другом обычной чередой, новые строения, как грибы, вырастали из
земли, а имение Гаврилы Степаныча с молотка все-таки не продавалось, и сам он поживал по-прежнему, даже потолстел в последнее время.
Сначала, несколько дней подряд, воздух стоял неподвижно и был тепел. Тяжелые сизые облака медленно и низко сгруживались к
земле. Тощие горластые петухи орали не переставая
по дворам в деревне. Галки с тревожным криком
носились по темному небу. Дальние леса густо посинели. Людей клонило днем ко сну.
На улице — тихо и темно.
По небу быстро летели обрывки туч,
по мостовой и стенам домов ползли густые тени. Воздух был влажен, душен, пахло свежим листом, прелой
землёй и тяжёлым запахом города. Пролетая над садами, ветер шелестел листвой деревьев — тихий и мягкий шёпот
носился в воздухе. Улица была узка, пустынна и подавлена этой задумчивой тишиной, а глухой грохот пролётки, раздававшийся вдали, звучал оскорбительно-нахально.
Страшно! — Это призрак над мертвецом! Ветер насылает привидения! — Слухи весь день
носились в пыли! — Маленькие вертелись под ногами, красные кричали в уши, пыльные разносили тревогу! — Слухи овладели толпой! — Это один из них! — Смотрите, как разнесло его к ночи! — Ночь близка! — Это голос народа, это молва! Ветер несет ее
по всей
земле! Внимайте, внимайте!
Фельдшер вышел на двор поглядеть: как бы не уехал Калашников на его лошади. Метель всё еще продолжалась. Белые облака, цепляясь своими длинными хвостами за бурьян и кусты,
носились по двору, а
по ту сторону забора, в поле, великаны в белых саванах с широкими рукавами кружились и падали, и опять поднимались, чтобы махать руками и драться. А ветер-то, ветер! Голые березки и вишни, не вынося его грубых ласок, низко гнулись к
земле и плакали: «Боже, за какой грех ты прикрепил нас к
земле и не пускаешь на волю?»
Начинало светать, но буря не унималась. Ветер с воем
носился по лесу, поднимая с
земли целые облака снежной пыли. Они зарождались вихрями, потом превращались в длинные белые языки, которые вдруг внезапно припадали к
земле и тотчас вновь появлялись где-нибудь в стороне в виде мечущихся туманных привидений.
«Сумасшедший» Март, этот расторопный делатель страха и бурь, стремительно
носился по ее простору, каждую бледную травинку за волосы пригибал к
земле, задыхался, как загнанный, и целыми охапками, поспешно, бросал ветер в стонущие кипарисы.
В саду было темно и холодно. Шел дождь. Резкий сырой ветер с воем
носился по всему саду и не давал покоя деревьям. Банкир напрягал зрение, но не видел ни
земли, ни белых статуй, ни флигеля, ни деревьев. Подойдя к тому месту, где находился флигель, он два раза окликнул сторожа. Ответа не последовало. Очевидно, сторож укрылся от непогоды и теперь спал где-нибудь на кухне или в оранжерее.