Неточные совпадения
— Панночка видала тебя с городского валу вместе с запорожцами. Она сказала мне: «Ступай скажи
рыцарю: если он помнит меня, чтобы пришел ко мне; а не помнит — чтобы дал тебе кусок хлеба для старухи, моей матери, потому что я не хочу видеть, как при мне умрет мать. Пусть лучше я прежде, а она после меня. Проси и хватай его за колени и
ноги. У него также есть старая мать, — чтоб ради ее дал хлеба!»
У театрального подъезда горели два фонаря. Как
рыцарь, вооруженный с головы до
ног, сидел жандарм на лошади, употребляя все свои умственные способности на то, чтоб лошадь под ним не шевелилась и стояла смирно. Другой жандарм, побрякивая саблей, ходил пеший. Хожалый, в кивере и с палочкой, тоже ходил, перебраниваясь с предводительским форейтором.
Встань, бедный самозванец.
Не мнишь ли ты коленопреклоненьем,
Как девочке доверчивой и слабой
Тщеславное мне сердце умилить?
Ошибся, друг: у
ног своих видала
Я
рыцарей и графов благородных;
Но их мольбы я хладно отвергала
Не для того, чтоб беглого монаха…
— И этот царь! — проговорила она, складывая с умилением свои аристократические руки и снова улетая в свое прошедшее. — Этот божественный, прекрасный Александр Павлович! Этот благороднейший
рыцарь! Этот джентльмен с головы до
ног!
Он хотел обнять ее, но она увернулась и наш проворный
рыцарь с пьяну наткнулся на оглоблю телеги… спотыкнулся, упал, проворчал несколько ругательств, и заснул он или нет, не знаю, по крайней мере не поднялся на
ноги и остался в сладком самозабвении.
Юлия решительно не знала, что делать: наскучившись, даже наплакавшись, она обыкновенно принималась вышивать
рыцаря, у которого, вследствие того, в какие-нибудь две недели обозначились даже
ноги и уже начиналась лежащая у этих
ног собака.
Посмотрел на меня этак с головы до
ног… «И то, говорит, как об этаком храбром
рыцаре не убиваться…»
Сей витязь [Сей витязь — Александр Невский.] добродетельный, драгоценный остаток древнего геройства князей варяжских, заслужив имя бессмертное с верною новогородскою дружиною, храбрый и счастливый между нами, оставил здесь и славу и счастие, когда предпочел имя великого князя России имени новогородского полководца: не величие, но унижение и горесть ожидали Александра во Владимире — и тот, кто на берегах Невы давал законы храбрым ливонским
рыцарям, должен был упасть к
ногам Сартака.
Опять спустились они с лестницы, ходили по переходам и коридорам и пришли в ту же залу, освещенную тремя хрустальными люстрами. Те же
рыцари висели на стенах, и опять, когда приблизились они к двери из желтой меди, два
рыцаря сошли со стены и заступили им дорогу. Казалось, однако, что они не так сердиты были, как накануне; они едва тащили
ноги, как осенние мухи, и видно было, что они через силу держали свои копья.
— Как? Меня?
Рыцаря, носящего шпоры и меч, повесят на веревке, как бадью на лист, и оставят болтаться
ногами и головою между землею и небом! Что ты! Образумься, старый Гримм.
В таком положении были дела графа Свенторжецкого, когда прибыло посольство мальтийских
рыцарей, а с ним и Владислав Родзевич, с которым граф познакомился в Риме, в период самого разгара траты русских денег, и сошелся на дружескую
ногу.
Один только
рыцарь, запаянный с
ног до головы в благородный и неблагородный металл, отличался приличием и богатством своей одежды; он один хранил угрюмое молчание.
Сергей Петрович. Дай, еще раз прочту для куражу дорогие строчки! (Вынимает письмо из жилетного кармана и пробегает его.) «Эта чудная, таинственная связь заставляет ее покоряться, его воле…» Таинственная связь? А! увидим!.. (Пробегает еще письмо.) «Хотите доказательств? Ныне, в семь часов вечера, он приказал ей быть…» Хочу ли? Вот я и здесь, ровно в семь часов, мамзель Медовицына! Верен
рыцарь вашему призванию!.. Но берегитесь… если не найду их вместе, я приволоку вас к
ногам ее, как подлую клеветницу.
Ветер дул с моря, холодный и резкий, и стоявшие шпалерами войска от «канцлерского дома» на Садовой, где помещался капитул ордена мальтийских
рыцарей, по Невскому проспекту и Большой Морской вплоть до Зимнего дворца, жались от холода в одних мундирах и переступали с
ноги на
ногу.
— Как? Меня?
Рыцаря, носящего шпоры и меч, повесят на веревке, как бадью на лист, и оставят болтаться
ногами и головой между землей и небом?! Что ты! Образумься, старый Гримм.
Немногие
рыцари, еще державшиеся на
ногах, собрались в кучу и стали обсуждать последние подробности предстоящей экспедиции и, чокнувшись, выпили еще и опрокинули свои кубки в знак окончания пира и заседания.
— Не преминую, не преминую. Разнесу новые вести о нем на крыльях усердия (тут он ковыльнул хромою
ногой) и любви к высокой истине (опять запятая). Как благодарили бы здесь вас, благороднейший из благороднейших
рыцарей, если б вы успели склонить нашего государя, чтобы вышвырнуть жидка за рубеж Московии!