Неточные совпадения
Напротив Аглаиды за могилкой стояла мать Фаина и не сводила с нее глаз: слух о
новой головщице облетел уже все
скиты.
А в
скитах какая-нибудь матушка Секлетея или Нимфодора выхаживает
новую обитательницу поселка, которой уже домик строится, чтобы вовремя из
скита переехать…
Много рассказывала Таня про елфимовскую знахарку, так хвалила кротость ее и доброхотство, с каким великую пользу чинит она людям безо всякой корысти. Суеверный страх покинул Марью Гавриловну, захотелось ей узнать от Егорихи, какая будет ей судьба в
новом замужестве. Но в
скит знахарку позвать невозможно; келейницы и близко не подпустят. Надо самой идти. Таня взялась устроить свиданье с Егорихой.
Еще до Питиримова разоренья стоял на Козленце небольшой скиток Фундриков, место было затишное, укромное, разоренье не коснулось того
скита. Гораздо позже, вскоре после чумного года и пугачевщины, разрослось здесь скитское население — появились
новые обители и за речкой супротив Фундрикова. То был Улангер.
Уведомляла и о Василье Борисыче, благодарила за присылку столь дорогого человека и просила не погневаться, если задержит его на Керженце до окончания совещаний о
новом архиепископе и о грозящих
скитам обстоятельствах.
— Как не найтись! — ответила Манефа. — Воспрещенью-то теперь боле тридцати годов, а как пол-Оленева выгорело — и пятнадцати не будет… Новых-то, после пожару ставленных, обителей чуть не половина… Шарпан тоже велено осмотреть, он тоже весь
новый, тоже после пожара строен. Казанску владычицу из Шарпана-то велено, слышь, отобрать… И по всем-де
скитам такая же будет переборка, а которы не лицевые, тех, слышь, всех по своим местам, откуда пришли, разошлют…
Манефа, напившись чайку с изюмом, — была великая постница, сахар почитала скоромным и сроду не употребляла его, — отправилась в свою комнату и там стала расспрашивать Евпраксию о порядках в братнином доме: усердно ли Богу молятся, сторого ли посты соблюдают, по скольку кафизм в день она прочитывает; каждый ли праздник службу правят, приходят ли на службу сторонние, а затем свела речь на то, что у них в
скиту большое расстройство идет из-за епископа Софрония, а другие считают
новых архиереев обли́ванцами и слышать про них не хотят.
Потемкин!.. Княжна!.. Обитель Бояркина!.. Александровский орден!.. Эти слова имели сильное обаяние на раскольников… Со всех сторон текли
новые насельники и еще более
новые насельницы на Каменный Вражек. И с тех пор Комаров
скит стал расти, прочим же
скитам оставалось ма́литися.
Поглядела бы я маленько на
новое житье-бытье ее, да и пошла бы в
скиты грехи свои замаливать да за других молиться».
Обнять бы ее скорей, увезти бы из скучного
скита на
новую жизнь, на счастье, на радость, на любовь бесконечную!..
— Ничего полезного не слыхал я, матушка.
Нового нет ничего. Одно только сказывают, не в дальнем, дескать, времени безотменно выйдет полное решенье
скитам, — сказал Петр Степаныч.
На колокольне сельской церкви ударило двенадцать. Донеслись колокольные звуки и в сионскую горницу. Божьи люди запели церковную песнь «Се жених грядет в полунощи», а потом
новую псáльму, тоже по
скитам знакомую Дуне. Хоть и не слово в слово, а та же самая псáльма, что скитская.
Вести, получаемые от Андрея Денисова о внутренних делах России и даже тамошнего двора, могли быть верны, во-первых, потому, что хитрые миссионеры-старообрядцы, шатаясь беспрестанно из края в край, из одного
скита в другой, не упускали на местах разведывать обо всем, что им нужно было знать, и, во-вторых, потому, что ересиарх их, давно известный честолюбивой царевне Софии Алексеевне, вел с нею тайную переписку [Смотри «Полное историческое известие о древних стригольниках и
новых раскольниках», изданное протоиереем Андреем Иоанновым, 1799, стр. 115.].
Он умирал, место его заступал другой, и
скит, управляемый им, принимал
новое имя, по имени
нового настоятеля.