Неточные совпадения
Кто видывал, как слушает
Своих захожих странников
Крестьянская семья,
Поймет, что ни
работоюНи вечною заботою,
Ни игом рабства долгого,
Ни кабаком самим
Еще народу русскому
Пределы не поставлены:
Пред ним широкий путь.
Когда изменят пахарю
Поля старозапашные,
Клочки в лесных окраинах
Он пробует пахать.
Работы тут достаточно.
Зато полоски
новыеДают без удобрения
Обильный урожай.
Такая почва добрая —
Душа народа русского…
О сеятель! приди!..
У батюшки, у матушки
С Филиппом побывала я,
За дело принялась.
Три года, так считаю я,
Неделя за неделею,
Одним порядком шли,
Что год, то дети: некогда
Ни думать, ни печалиться,
Дай Бог с
работой справиться
Да лоб перекрестить.
Поешь — когда останется
От старших да от деточек,
Уснешь — когда больна…
А на четвертый
новоеПодкралось горе лютое —
К кому оно привяжется,
До смерти не избыть!
Появлялись
новые партии рабочих, которые, как цвет папоротника, где-то таинственно нарастали, чтобы немедленно же исчезнуть в пучине водоворота. Наконец привели и предводителя, который один в целом городе считал себя свободным от
работ, и стали толкать его в реку. Однако предводитель пошел не сразу, но протестовал и сослался на какие-то права.
— Отлично! Ты не поверишь, какой это режим полезный против всякой дури. Я хочу обогатить медицину
новым термином: Arbeitscur. [лечение
работой,]
Заговаривая с мужиками о том же и делая им предложения сдачи на
новых условиях земель, он тоже сталкивался с тем главным затруднением, что они были так заняты текущей
работой дня, что им некогда было обдумывать выгоды и невыгоды предприятия.
Другое немножко неприятное было то, что
новый начальник, как все
новые начальники, имел уж репутацию страшного человека, встающего в 6 часов утра, работающего как лошадь и требующего такой же
работы от подчиненных.
Еще не появилась весна, а уж зачинаются
работы: подвозы и дров, и всего на время распутицы; подготовка семян; переборка, перемерка по амбарам хлеба и пересушка; установленье
новых тягол.
— Вы слышали что-нибудь о «Союзе борьбы»? Так это его
работа. Начинается
новая эра, Самгин, вы увидите!
Обычный шум мирной
работы ножей и вилок звучал по-новому, включая в себя воинственный лязг ножен сабель.
Он несколько лет неутомимо работает над планом, думает, размышляет и ходя, и лежа, и в людях; то дополняет, то изменяет разные статьи, то возобновляет в памяти придуманное вчера и забытое ночью; а иногда вдруг, как молния, сверкнет
новая, неожиданная мысль и закипит в голове — и пойдет
работа.
И везде, среди этой горячей артистической жизни, он не изменял своей семье, своей группе, не врастал в чужую почву, все чувствовал себя гостем и пришельцем там. Часто, в часы досуга от
работ и отрезвления от
новых и сильных впечатлений раздражительных красок юга — его тянуло назад, домой. Ему хотелось бы набраться этой вечной красоты природы и искусства, пропитаться насквозь духом окаменелых преданий и унести все с собой туда, в свою Малиновку…
Дома у себя он натаскал глины, накупил моделей голов, рук, ног, торсов, надел фартук и начал лепить с жаром, не спал, никуда не ходил, видясь только с профессором скульптуры, с учениками, ходил с ними в Исакиевский собор, замирая от удивления перед
работами Витали, вглядываясь в приемы, в детали, в эту
новую сферу
нового искусства.
Работа кипит: одни корабли приходят с экземплярами
Нового завета, курсами наук на китайском языке, другие с ядами всех родов, от самых грубых до тонких.
С этим же равнодушием он, то есть Фаддеев, — а этих Фаддеевых легион — смотрит и на
новый прекрасный берег, и на невиданное им дерево, человека — словом, все отскакивает от этого спокойствия, кроме одного ничем не сокрушимого стремления к своему долгу — к
работе, к смерти, если нужно.
Вот я думал бежать от русской зимы и прожить два лета, а приходится, кажется, испытать четыре осени: русскую, которую уже пережил, английскую переживаю, в тропики придем в тамошнюю осень. А бестолочь какая: празднуешь два Рождества, русское и английское, два
Новые года, два Крещенья. В английское Рождество была крайняя нужда в
работе — своих рук недоставало: англичане и слышать не хотят о
работе в праздник. В наше Рождество англичане пришли, да совестно было заставлять работать своих.
Решились не допустить мачту упасть и в помощь ослабевшим вантам «заложили сейтали» (веревки с блоками).
Работа кипела, несмотря на то, что уж наступила ночь. Успокоились не прежде, как кончив ее. На другой день стали вытягивать самые ванты. К счастию, погода стихла и дала исполнить это, по возможности, хорошо. Сегодня мачта почти стоит твердо; но на всякий случай заносят пару лишних вант, чтоб
новый крепкий ветер не застал врасплох.
— Барыни мне
новую лопоть [Лопоть по-сибирски — одежда.] шьют, — сказала девочка, указывая отцу на
работу Ранцевой. — Хорошая, кра-а-асная, — лопотала она.
Привалов в эту горячую пору успел отделать вчерне свой флигелек в три окна, куда и перешел в начале мая; другую половину флигеля пока занимали Телкин и Нагибин.
Работа по мельнице приостановилась, пока не были подысканы
новые рабочие. Свободное время, которое теперь оставалось у Привалова, он проводил на полях, присматриваясь к крестьянскому хозяйству на месте.
Все сдвинулось со своих обычных мест, все требует совершенно
новой творческой
работы мысли,
нового идейного воодушевления.
Новая экспедиция. — Состав отряда. — Вьючный обоз. — Научное снаряжение. — Одежда и обувь. — Продовольствие. —
Работа путешественника. — Отъезд. — Река Уссури. — Растительность около станции Шмаковка. — Пресмыкающиеся. — Грызуны. — Птицы. — Порядок дня в походе. — Село Успенка. — Даубихе и Улахе. — Болото. — Охота за пчелами. Борьба пчел с муравьями
Начиная с 7 июля погода снова стала портиться. Все время шли дожди с ветром. Воспользовавшись непогодой, я занялся вычерчиванием маршрутов и обработкой путевых дневников. На эту
работу ушло 3 суток. Покончив с ней, я стал собираться в
новую экспедицию на реку Арзамасовку. А.И. Мерзлякову было поручено произвести съемку Касафуновой долины и Кабаньей пади, а Г.И. Гранатман взялся произвести рекогносцировку в направлении Арзамасовка — Тадушу.
Путевые записки необходимо делать безотлагательно на месте наблюдения. Если этого не сделать, то
новые картины,
новые впечатления заслоняют старые образы, и виденное забывается. Эти путевые заметки можно делать на краях планшета или в особой записной книжке, которая всегда должна быть под рукой. Вечером сокращенные записки подробно заносятся в дневники. Этого тоже никогда не следует откладывать на завтра. Завтра будет своя
работа.
До обеда кое-как еще дотягивал я время, толкуя со старостой, разъезжая по
работам или обходя
новые заведения; но коль скоро начинало смеркаться, я совершенно не знал куда деваться.
Бережно вынул он из пазухи башмаки и снова изумился дорогой
работе и чудному происшествию минувшей ночи; умылся, оделся как можно лучше, надел то самое платье, которое достал от запорожцев, вынул из сундука
новую шапку из решетиловских смушек с синим верхом, который не надевал еще ни разу с того времени, как купил ее еще в бытность в Полтаве; вынул также
новый всех цветов пояс; положил все это вместе с нагайкою в платок и отправился прямо к Чубу.
И вот «на старости я сызнова живу» двумя жизнями: «старой» и «
новой». Старая — фон
новой, который должен отразить величие второй. И моя
работа делает меня молодым и счастливым — меня, прожившего и живущего
Из гимназии ему пришлось уйти. Предполагалось, что он будет держать экстерном, но вместо подготовки к экзамену он поглощал книги, делал выписки, обдумывал планы каких-то
работ. Иногда, за неимением лучшего слушателя, брат прочитывал мне отрывки ив своих компиляций, и я восхищался точностью и красотой его изложения. Но тут подвернулось
новое увлечение.
Брат на время забросил даже чтение. Он достал у кого-то несколько номеров трубниковской газеты, перечитал их от доски до доски, затем запасся почтовой бумагой, обдумывал, строчил, перемарывал, считал буквы и строчки, чтобы втиснуть написанное в рамки газетной корреспонденции, и через несколько дней упорной
работы мне пришлось переписывать
новое произведение брата. Начиналось оно словами...
Прошло, вероятно, около года. «Щось буде» нарастало, развертывалось, определялось. Отец уже работал в каких-то «
новых комитетах», но о сущности этих
работ все-таки говорилось мало и осторожно.
Зная хорошо, что значит даже простое слово Стабровского, Галактион ни на минуту не сомневался в его исполнении. Он теперь пропадал целыми неделями по деревням и глухим волостям, устраивая
новые винные склады, заключая условия с крестьянскими обществами на открытие
новых кабаков, проверяя сидельцев и т. д.
Работы было по горло, и время летело совершенно незаметно. Галактион сам увлекался своею
работой и проявлял редкую энергию.
Начиная с осени Устенька была завалена
работой, особенно когда начали открываться столовые для голодающих и
новые врачебные пункты.
Выворочены были из кладовых старинные сундуки с заготовленным уже раньше приданым, по столам везде разложены всевозможные
новые материи, — одним словом,
работа шла вовсю.
Например, нагрузка и выгрузка пароходов, не требующие в России от рабочего исключительного напряжения сил, в Александровске часто представляются для людей истинным мучением; особенной команды, подготовленной и выученной специально для
работ на море, нет; каждый раз берутся всё
новые люди, и оттого случается нередко наблюдать во время волнения страшный беспорядок; на пароходе бранятся, выходят из себя, а внизу, на баржах, бьющихся о пароход, стоят и лежат люди с зелеными, искривленными лицами, страдающие от морской болезни, а около барж плавают утерянные весла.
Чаще всего встречаются такие больные на дорожных
работах и на местах
новых поселений.
Наименьшее скопление каторжных в тюрьме бывает в летние месяцы, когда они командируются в округ на дорожные и полевые
работы, и наибольшее — осенью, когда они возвращаются с
работ и «Доброволец» привозит
новую партию в 400–500 человек, которые живут в Александровской тюрьме впредь до распределения их по остальным тюрьмам.
Что касается каторжных
работ, производимых в самом Александровске, то здесь приходится наблюдать, главным образом, строительные и всякие хозяйственные
работы: возведение
новых построек, ремонт старых, содержание на городской манер улиц, площадей и проч.
Орудья подземных
работ на пути,
Провалы, бугры мы встречали.
Работа кипела под звуки оков,
Под песни, —
работа над бездной!
Стучались в упругую грудь рудников
И заступ и молот железный.
Там с ношею узник шагал по бревну,
Невольно кричала я: «Тише!»
Там
новую мину вели в глубину,
Там люди карабкались выше
По шатким подпоркам… Какие труды!
Какая отвага!.. Сверкали
Местами добытые глыбы руды
И щедрую дань обещали…
Он рад будет прогнать и погубить вас, но, зная, что с вами много хлопот, сам постарается избежать
новых столкновений и сделается даже очень уступчив: во-первых, у него нет внутренних сил для равной борьбы начистоту, во-вторых, он вообще не привык к какой бы то ни было последовательной и продолжительной
работе, а бороться с человеком, который смело и неотступно пристает к вам, — это тоже
работа немалая…
Побежал один свистовой, чтобы шли как можно скорее и несли ему
работу, которою должны были англичан посрамить, и еще мало этот свистовой отбежал, как Платов вдогонку за ним раз за разом
новых шлет, чтобы как можно скорее.
Левша на все их житье и на все их
работы насмотрелся, но больше всего внимание обращал на такой предмет, что англичане очень удивлялись. Не столь его занимало, как
новые ружья делают, сколь то, как старые в каком виде состоят. Все обойдет и хвалит, и говорит...
Нужно было восстановить два обстоятельства: допущенные правлением старательские
работы, причем скупленное у старателей золото заносилось в промысловые книги как свое и выставлялись произвольные цены, втрое и вчетверо выше старательских, а затем подновление казенного разреза в Выломках и занесение его в отчет за
новый.
Верховный надзор за
работами на Дернихе принадлежал Зыкову, но он россыпным делом интересовался мало, потому что увлекся
новой шахтой.
Если что огорчало Зыкова, так это назначение молодого инженера Оникова главным смотрителем
новых жильных
работ.
Сейчас же было заключено условие, и артель Матюшки переселилась на Сиротку через два дня. К ним присоединились лакей Ганька и бывший доводчик на золотопромывальной фабрике Ераков. Народ так и бежал с компанейских
работ: раз — всех тянуло на свой вольный хлеб, а второе —
новый главный управляющий очень уж круто принялся заводить свои
новые порядки.
Старик не подавал никакого признака беспокойства или волнения и вел свою
работу с прежним ожесточением, точно боялся за каждый
новый день.
Известие о бегстве Фени от баушки Лукерьи застало Родиона Потапыча в самый критический момент, именно когда Рублиха выходила на роковую двадцатую сажень, где должна была произойти «пересечка». Старик был так увлечен своей
работой, что почти не обратил внимания на это
новое горшее несчастье или только сделал такой вид, что окончательно махнул рукой на когда-то самую любимую дочь. Укрепился старик и не выдал своего горя на посмеянье чужим людям.
Рабочих на Рублихе всего больше интересовало то, как теперь Карачунский встретится с Родионом Потапычем, а встретиться они были должны неизбежно, потому что Карачунский тоже начинал увлекаться
новой шахтой и следил за
работой с напряженным вниманием. Эта встреча произошла на дне Рублихи, куда спустился Карачунский по стремянке.
— Твоя
работа: гляди и казнись! — кричал Кожин, накидываясь на жену с
новой яростью. — Убью подлюгу… Видеть ее не могу.
Народу нечего было делать, и опять должны были идти на компанейские
работы, которых тоже было в обрез: на Рублихе околачивалось человек пятьдесят, на Дернихе вскрывали
новый разрез до сотни, а остальные опять разбрелись по своим старательским
работам — промывали борта заброшенных казенных разрезов, били дудки и просто шлялись с места на место, чтобы как-нибудь убить время.
Он сделал все, чего добивался Родион Потапыч, и представил относительно
новых жильных
работ громадную смету.
Окулко косил с раннего утра вплоть до обеда, без передышки. Маленький Тараско ходил по косеву за ним и молча любовался на молодецкую
работу богатыря-брата. Обедать Окулко пришел к балагану, молча съел кусок ржаного хлеба и опять пошел косить. На других покосах уже заметили, что у Мавры косит какой-то мужик, и, конечно, полюбопытствовали узнать, какой такой
новый работник объявился. Тит Горбатый даже подъехал верхом на своей буланой кобыле и вслух похвалил чистую Окулкину
работу.