Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот
ни от
кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я
у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!
Поспел горох! Накинулись,
Как саранча на полосу:
Горох, что девку красную,
Кто ни пройдет — щипнет!
Теперь горох
у всякого —
У старого,
у малого,
Рассыпался горох
На семьдесят дорог!
У батюшки,
у матушки
С Филиппом побывала я,
За дело принялась.
Три года, так считаю я,
Неделя за неделею,
Одним порядком шли,
Что год, то дети: некогда
Ни думать,
ни печалиться,
Дай Бог с работой справиться
Да лоб перекрестить.
Поешь — когда останется
От старших да от деточек,
Уснешь — когда больна…
А на четвертый новое
Подкралось горе лютое —
К
кому оно привяжется,
До смерти не избыть!
— Певец Ново-Архангельской,
Его из Малороссии
Сманили господа.
Свезти его в Италию
Сулились, да уехали…
А он бы рад-радехонек —
Какая уж Италия? —
Обратно в Конотоп,
Ему здесь делать нечего…
Собаки дом покинули
(Озлилась круто женщина),
Кому здесь дело есть?
Да
у него
ни спереди,
Ни сзади… кроме голосу… —
«Зато уж голосок...
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка,
ни с
кем не бранивалась.
У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог тому заплатит,
кто меня, бедную, обижает.
— И будете вы платить мне дани многие, — продолжал князь, —
у кого овца ярку принесет, овцу на меня отпиши, а ярку себе оставь;
у кого грош случится, тот разломи его начетверо: одну часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне, а четвертую себе оставь. Когда же пойду на войну — и вы идите! А до прочего вам
ни до чего дела нет!
Более всего заботила его Стрелецкая слобода, которая и при предшественниках его отличалась самым непреоборимым упорством. Стрельцы довели энергию бездействия почти до утонченности. Они не только не являлись на сходки по приглашениям Бородавкина, но, завидев его приближение, куда-то исчезали, словно сквозь землю проваливались. Некого было убеждать, не
у кого было
ни о чем спросить. Слышалось, что кто-то где-то дрожит, но где дрожит и как дрожит — разыскать невозможно.
В прошлом году он оставил дипломатическую службу, не по неприятности (
у него никогда
ни с
кем не бывало неприятностей), и перешел на службу в дворцовое ведомство в Москву, для того чтобы дать наилучшее воспитание своим двум мальчикам.
Отчаяние его еще усиливалось сознанием, что он был совершенно одинок со своим горем. Не только в Петербурге
у него не было
ни одного человека,
кому бы он мог высказать всё, что испытывал,
кто бы пожалел его не как высшего чиновника, не как члена общества, но просто как страдающего человека; но и нигде
у него не было такого человека.
— Может быть, — сказал он, пожимая локтем её руку. — Но лучше, когда делают так, что,
у кого ни спроси, никто не знает.
— Я несогласен, что нужно и можно поднять еще выше уровень хозяйства, — сказал Левин. — Я занимаюсь этим, и
у меня есть средства, а я ничего не мог сделать. Банки не знаю
кому полезны. Я, по крайней мере, на что
ни затрачивал деньги в хозяйстве, всё с убытком: скотина — убыток, машина — убыток.
«Ты хозяйский сын?» — спросил я его наконец. — «
Ни». — «
Кто же ты?» — «Сирота, убогой». — «А
у хозяйки есть дети?» — «
Ни; была дочь, да утикла за море с татарином». — «С каким татарином?» — «А бис его знает! крымский татарин, лодочник из Керчи».
Но гнев бывал
у нее только тогда, когда она слышала о какой бы то
ни было несправедливости или жестоком поступке с
кем бы то
ни было.
Чуть замечал
у кого один кусок, подкладывал ему тут же другой, приговаривая: «Без пары
ни человек,
ни птица не могут жить на свете».
— Это — другое дело, Афанасий Васильевич. Я это делаю для спасения души, потому что в убеждении, что этим хоть сколько-нибудь заглажу праздную жизнь, что как я
ни дурен, но молитвы все-таки что-нибудь значат
у Бога. Скажу вам, что я молюсь, — даже и без веры, но все-таки молюсь. Слышится только, что есть господин, от которого все зависит, как лошадь и скотина, которою пашем, знает чутьем того, <
кто> запрягает.
Конечно, почтмейстер и председатель и даже сам полицеймейстер, как водится, подшучивали над нашим героем, что уж не влюблен ли он и что мы знаем, дескать, что
у Павла Ивановича сердечишко прихрамывает, знаем,
кем и подстрелено; но все это никак его не утешало, как он
ни пробовал усмехаться и отшучиваться.
— Всенепременно.
У него теперь приращенье должно идти с быстротой невероятной. Это ясно. Медленно богатеет только тот,
у кого какие-нибудь сотни тысяч; а
у кого миллионы,
у того радиус велик: что
ни захватит, так вдвое и втрое противу самого себя. Поле-то, поприще слишком просторно. Тут уж и соперников нет. С ним некому тягаться. Какую цену чему
ни назначит, такая и останется: некому перебить.
— А берите все, — сказал Бульба, — все, сколько
ни есть, берите, что
у кого есть: ковш, или черпак, которым поит коня, или рукавицу, или шапку, а коли что, то и просто подставляй обе горсти.
И козаки все, сколько
ни было их, брали,
у кого был ковш,
у кого черпак, которым поил коня,
у кого рукавица,
у кого шапка, а
кто подставлял и так обе горсти.
Она ужасно рада была, что, наконец, ушла; пошла потупясь, торопясь, чтобы поскорей как-нибудь уйти
у них из виду, чтобы пройти как-нибудь поскорей эти двадцать шагов до поворота направо в улицу и остаться, наконец, одной, и там, идя, спеша,
ни на
кого не глядя, ничего не замечая, думать, вспоминать, соображать каждое сказанное слово, каждое обстоятельство.
Замечательно, что Раскольников, быв в университете, почти не имел товарищей, всех чуждался,
ни к
кому не ходил и
у себя принимал тяжело.
— Да ведь и я знаю, что не вошь, — ответил он, странно смотря на нее. — А впрочем, я вру, Соня, — прибавил он, — давно уже вру… Это все не то; ты справедливо говоришь. Совсем, совсем, совсем тут другие причины!.. Я давно
ни с
кем не говорил, Соня… Голова
у меня теперь очень болит.
— Это мне удивительно, — начал он после некоторого раздумья и передавая письмо матери, но не обращаясь
ни к
кому в частности, — ведь он по делам ходит, адвокат, и разговор даже
у него такой… с замашкой, — а ведь как безграмотно пишет.
Кудряш.
Кто же ему угодит, коли
у него вся жизнь основана на ругательстве? А уж пуще всего из-за денег;
ни одного расчета без брани не обходится. Другой рад от своего отступиться, только бы он унялся. А беда, как его поутру кто-нибудь рассердит! Целый день ко всем придирается.
На ниве, зыблемый погодой, Колосок,
Увидя за стеклом в теплице
И в неге, и в добре взлелеянный цветок,
Меж тем, как он и мошек веренице,
И бурям, и жарам, и холоду открыт,
Хозяину с досадой говорит:
«За что́ вы, люди, так всегда несправедливы,
Что
кто умеет ваш утешить вкус иль глаз,
Тому
ни в чём отказа нет
у вас,
А
кто полезен вам, к тому вы нерадивы?
Позвольте вам вручить, напрасно бы
кто взялся
Другой вам услужить, зато
Куда я
ни кидался!
В контору — всё взято,
К директору, — он мне приятель, —
С зарей в шестом часу, и кстати ль!
Уж с вечера никто достать не мог;
К тому, к сему, всех сбил я с ног,
И этот наконец похитил уже силой
У одного, старик он хилый,
Мне друг, известный домосед;
Пусть дома просидит в покое.
— Воображаю, как ты меня расписывал! Впрочем, ты поступил хорошо. Вези меня.
Кто бы она
ни была — просто ли губернская львица или «эманципе» вроде Кукшиной, только
у ней такие плечи, каких я не видывал давно.
— Пороть надобно не его, а — вас, гражданин, — спокойно ответил ветеринар, не взглянув на того,
кто сказал, да и
ни на
кого не глядя. — Вообще доведено крестьянство до такого ожесточения, что не удивительно будет, если возникнет
у нас крестьянская война, как было в Германии.
— Что это такое? — говорил он, ворочаясь во все стороны. — Ведь это мученье! На смех, что ли, я дался ей? На другого
ни на
кого не смотрит так: не смеет. Я посмирнее, так вот она… Я заговорю с ней! — решил он, — и выскажу лучше сам словами то, что она так и тянет
у меня из души глазами.
Лежанье
у Ильи Ильича не было
ни необходимостью, как
у больного или как
у человека, который хочет спать,
ни случайностью, как
у того,
кто устал,
ни наслаждением, как
у лентяя: это было его нормальным состоянием.
На лице
у ней он читал доверчивость к себе до ребячества; она глядела иногда на него, как
ни на
кого не глядела, а разве глядела бы так только на мать, если б
у ней была мать.
Основания никакого к такому заключению со стороны Натальи Фаддеевны не было, никто
ни на
кого не восставал, даже кометы в тот год не было, но
у старух бывают иногда темные предчувствия.
— Видишь, и сам не знаешь! А там, подумай: ты будешь жить
у кумы моей, благородной женщины, в покое, тихо; никто тебя не тронет;
ни шуму,
ни гаму, чисто, опрятно. Посмотри-ка, ведь ты живешь точно на постоялом дворе, а еще барин, помещик! А там чистота, тишина; есть с
кем и слово перемолвить, как соскучишься. Кроме меня, к тебе и ходить никто не будет. Двое ребятишек — играй с ними, сколько хочешь! Чего тебе? А выгода-то, выгода какая. Ты что здесь платишь?
Он пошел поскорее, вспомнив, что
у него была цель прогулки, и поглядел вокруг,
кого бы спросить, где живет учитель Леонтий Козлов. И никого на улице:
ни признака жизни. Наконец он решился войти в один из деревянных домиков.
— Ведь
у меня тут все: сад и грядки, цветы… А птицы?
Кто же будет ходить за ними? Как можно —
ни за что…
Там кто-то бездействует
у окна, с пенковой трубкой, и когда бы
кто ни прошел, всегда сидит он — с довольным, ничего не желающим и нескучающим взглядом.
Я от этого преследования чуть не захворала, не видалась
ни с
кем, не писала
ни к
кому, и даже к тебе, и чувствовала себя точно в тюрьме. Он как будто играет, может быть даже нехотя, со мной. Сегодня холоден, равнодушен, а завтра опять глаза
у него блестят, и я его боюсь, как боятся сумасшедших. Хуже всего то, что он сам не знает себя, и потому нельзя положиться на его намерения и обещания: сегодня решится на одно, а завтра сделает другое.
Ей
ни до
кого и
ни до чего не было дела. Она отпустила Наталью Ивановну домой, сидела
у себя запершись, обедала с бабушкой, поникала головой, когда та обращала на нее пристальный взгляд или заговаривала ласково и нежно. Она делалась еще угрюмее и спешила исполнять, покорнее Пашутки, каждое желание Татьяны Марковны, выраженное словом или взглядом.
Я вижу, где обман, знаю, что все — иллюзия, и не могу
ни к чему привязаться, не нахожу
ни в чем примирения: бабушка не подозревает обмана
ни в чем и
ни в
ком, кроме купцов, и любовь ее, снисхождение, доброта покоятся на теплом доверии к добру и людям, а если я… бываю снисходителен, так это из холодного сознания принципа,
у бабушки принцип весь в чувстве, в симпатии, в ее натуре!
— Полноте:
ни в вас,
ни в
кого! — сказал он, — мое время уж прошло: вон седина пробивается! И что вам за любовь —
у вас муж,
у меня свое дело… Мне теперь предстоит одно: искусство и труд. Жизнь моя должна служить и тому и другому…
А ничего этого не было. Вера явилась тут еще в новом свете. В каждом ее взгляде и слове, обращенном к Тушину, Райский заметил прежде всего простоту, доверие, ласку, теплоту, какой он не заметил
у ней в обращении
ни с
кем, даже с бабушкой и Марфенькой.
—
Ни с
кем и
ни к
кому — подчеркнуто, — шептал он, ворочая глазами вокруг, губы
у него дрожали, — тут есть кто-то, с
кем она видится, к
кому пишет! Боже мой! Письмо на синей бумаге было — не от попадьи! — сказал он в ужасе.
У меня хоть и
ни малейшей мысли не было его встретить, но я в тот же миг угадал,
кто он такой, только все еще сообразить не мог, каким это образом он просидел эти все дни, почти рядом со мной, так тихо, что я до сих пор ничего не расслышал.
— Так уж я хочу-с, — отрезал Семен Сидорович и, взяв шляпу, не простившись
ни с
кем, пошел один из залы. Ламберт бросил деньги слуге и торопливо выбежал вслед за ним, даже позабыв в своем смущении обо мне. Мы с Тришатовым вышли после всех. Андреев как верста стоял
у подъезда и ждал Тришатова.
— Долго рассказывать… А отчасти моя идея именно в том, чтоб оставили меня в покое. Пока
у меня есть два рубля, я хочу жить один,
ни от
кого не зависеть (не беспокойтесь, я знаю возражения) и ничего не делать, — даже для того великого будущего человечества, работать на которого приглашали господина Крафта. Личная свобода, то есть моя собственная-с, на первом плане, а дальше знать ничего не хочу.
У всякого человека,
кто бы он
ни был, наверно, сохраняется какое-нибудь воспоминание о чем-нибудь таком, с ним случившемся, на что он смотрит или наклонен смотреть, как на нечто фантастическое, необычайное, выходящее из ряда, почти чудесное, будет ли то — сон, встреча, гадание, предчувствие или что-нибудь в этом роде.
— Сам знаешь — чем. Ты без меня как духгак и наверно будешь глуп, а я бы тебе дал тридцать тысяч, и мы бы взяли пополам, и ты сам знаешь — как. Ну
кто ты такой, посмотри:
у тебя ничего нет —
ни имени,
ни фамилии, а тут сразу куш; а имея такие деньги, можешь знаешь как начать карьеру!
Мало того, еще в Москве, может быть с самого первого дня «идеи», порешил, что
ни закладчиком,
ни процентщиком тоже не буду: на это есть жиды да те из русских,
у кого ни ума,
ни характера.
—
У Столбеевой. Когда мы в Луге жили, я
у ней по целым дням сиживала; она и маму
у себя принимала и к нам даже ходила. А она
ни к
кому почти там не ходила. Андрею Петровичу она дальняя родственница, и князьям Сокольским родственница: она князю какая-то бабушка.
После этого сравнения, мелькнувшего
у меня в голове, как
ни резво бегали мыши, как
ни настойчиво заглядывала тень в окно, я не дал себе труда дознаваться, какие мыши были в Африке и
кто заглядывал в окно, а крепко-накрепко заснул.