Неточные совпадения
Если б Левин мог понять, как он понимал, почему
подходить к кассе на железной дороге нельзя иначе, как становясь в ряд, ему бы не было обидно и досадно; но в препятствиях, которые он встречал по делу,
никто не мог объяснить ему, для чего они существуют.
Но
никто не хотел слушать. К счастию, в это время
подошел какой-то толстяк, который по всем приметам казался начальником, потому что ругался сильнее всех.
— Благодарю! — Грэй сильно сжал руку боцмана, но тот, сделав невероятное усилие, ответил таким пожатием, что капитан уступил. После этого
подошли все, сменяя друг друга застенчивой теплотой взгляда и бормоча поздравления.
Никто не крикнул, не зашумел — нечто не совсем простое чувствовали матросы в отрывистых словах капитана. Пантен облегченно вздохнул и повеселел — его душевная тяжесть растаяла. Один корабельный плотник остался чем-то недоволен: вяло подержав руку Грэя, он мрачно спросил...
Кабанова. Я видала, я знаю. Ты, коли видишь, что просить у тебя чего-нибудь хотят, ты возьмешь да нарочно из своих на кого-нибудь и накинешься, чтобы рассердиться; потому что ты знаешь, что к тебе сердитому
никто уж не
подойдет. Вот что, кум!
Вожеватов. Выдать-то выдала, да надо их спросить, сладко ли им жить-то. Старшую увез какой-то горец, кавказский князек. Вот потеха-то была… Как увидал, затрясся, заплакал даже — так две недели и стоял подле нее, за кинжал держался да глазами сверкал, чтоб не
подходил никто. Женился и уехал, да, говорят, не довез до Кавказа-то, зарезал на дороге от ревности. Другая тоже за какого-то иностранца вышла, а он после оказался совсем не иностранец, а шулер.
Туробоев, холодненький, чистенький и вежливый, тоже смотрел на Клима, прищуривая темные, неласковые глаза, — смотрел вызывающе. Его слишком красивое лицо особенно сердито морщилось, когда Клим
подходил к Лидии, но девочка разговаривала с Климом небрежно, торопливо, притопывая ногами и глядя в ту сторону, где Игорь. Она все более плотно срасталась с Туробоевым, ходили они взявшись за руки; Климу казалось, что, даже увлекаясь игрою, они играют друг для друга, не видя, не чувствуя
никого больше.
Никто не решался
подойти к бесформенной груде серых и красных тряпок, — она сочилась кровью, и от крови поднимался парок.
Приезжали князь и княгиня с семейством: князь, седой старик, с выцветшим пергаментным лицом, тусклыми навыкате глазами и большим плешивым лбом, с тремя звездами, с золотой табакеркой, с тростью с яхонтовым набалдашником, в бархатных сапогах; княгиня — величественная красотой, ростом и объемом женщина, к которой, кажется, никогда
никто не
подходил близко, не обнял, не поцеловал ее, даже сам князь, хотя у ней было пятеро детей.
Любила, чтоб к ней губернатор изредка заехал с визитом, чтобы приезжее из Петербурга важное или замечательное лицо непременно побывало у ней и вице-губернаторша
подошла, а не она к ней, после обедни в церкви поздороваться, чтоб, когда едет по городу, ни один встречный не проехал и не прошел, не поклонясь ей, чтобы купцы засуетились и бросили прочих покупателей, когда она явится в лавку, чтоб никогда
никто не сказал о ней дурного слова, чтобы дома все ее слушались, до того чтоб кучера никогда не курили трубки ночью, особенно на сеновале, и чтоб Тараска не напивался пьян, даже когда они могли бы делать это так, чтоб она не узнала.
Я замолчал, потому что опомнился. Мне унизительно стало как бы объяснять ей мои новые цели. Она же выслушала меня без удивления и без волнения, но последовал опять молчок. Вдруг она встала,
подошла к дверям и выглянула в соседнюю комнату. Убедившись, что там нет
никого и что мы одни, она преспокойно воротилась и села на прежнее место.
Нехлюдов
подошел к окну, —
никого не видно было.
— Вечно спорят! — громко хохоча, проговорил старик Корчагин, вынимая салфетку из-за жилета, и, гремя стулом, который тотчас же подхватил лакей, встал из-за стола. За ним встали и все остальные и
подошли к столику, где стояли полоскательницы, и налита была теплая душистая вода, и, выполаскивая рты, продолжали
никому неинтересный разговор.
—
Никого нет, Аграфена Александровна, сейчас кругом оглянула, я и в щелку
подхожу гляжу поминутно, сама в страхе-трепете.
Он оглянулся во все стороны, быстро вплоть
подошел к стоявшему пред ним Алеше и зашептал ему с таинственным видом, хотя по-настоящему их
никто не мог слышать: старик сторож дремал в углу на лавке, а до караульных солдат ни слова не долетало.
Ибо хоть и слушали меня и любопытствовали, но
никто еще с таким серьезным и строгим внутренним видом ко мне не
подходил.
Так с неделю гостила знакомая, и все было тихо в доме: Марья Алексевна всю неделю не
подходила к шкапчику (где стоял графин с водкой), ключ от которого
никому не давала, и не била Матрену, и не била Верочку, и не ругалась громко.
Спустя несколько дней я гулял по пустынному бульвару, которым оканчивается в одну сторону Пермь; это было во вторую половину мая, молодой лист развертывался, березы цвели (помнится, вся аллея была березовая), — и
никем никого. Провинциалы наши не любят платонических гуляний. Долго бродя, я увидел наконец по другую сторону бульвара, то есть на поле, какого-то человека, гербаризировавшего или просто рвавшего однообразные и скудные цветы того края. Когда он поднял голову, я узнал Цехановича и
подошел к нему.
— Ну, Федотушка, покуда прощай!
никто как Бог! — говорила матушка,
подходя к Федоту, — а я за тебя в воскресенье твоему ангелу свечку поставлю! Еще так-то с тобой поживем, что любо!
Дьяк вошел, покряхтывая и потирая руки, и рассказал, что у него не был
никто и что он сердечно рад этому случаю погулятьнемного у нее и не испугался метели. Тут он
подошел к ней ближе, кашлянул, усмехнулся, дотронулся своими длинными пальцами ее обнаженной полной руки и произнес с таким видом, в котором выказывалось и лукавство, и самодовольствие...
В облаке пара на нас
никто не обратил внимания. Мы сели за пустой грязный столик. Ко мне
подошел знакомый буфетчик, будущий миллионер и домовладелец. Я приказал подать полбутылки водки, пару печеных яиц на закуску — единственное, что я требовал в трущобах.
В зале и гостиной нет
никого, кроме Любови Андреевны, которая сидит, сжалась вся и горько плачет. Тихо играет музыка. Быстро входят Аня и Трофимов. Аня
подходит к матери и становится перед ней на колени. Трофимов остается у входа в залу.
Князь
подходил с приглашением и к Бурдовскому с компанией, не обходя
никого.
Ступина
подошла со свечою к тулупу и увидала, что за ним стоит муж Марфы да держащаяся за дверь Бертольди, и более
никого.
Никто не
подходил к столу.
И
никому ни разу в голову не пришло
подойти ко мне и подумать: а ведь это тоже человек, у него сердце и мозг, он о чем-то думает, что-то чувствует, ведь он сделан не из дерева и набит не соломой, трухой или мочалкой!
В маленьком домике Клеопатры Петровны окна были выставлены и горели большие местные свечи. Войдя в зальцо, Вихров увидел, что на большом столе лежала Клеопатра Петровна; она была в белом кисейном платье и с цветами на голове. Сама с закрытыми глазами, бледная и сухая, как бы сделанная из кости. Вид этот показался ему ужасен. Пользуясь тем, что в зале
никого не было, он
подошел, взял ее за руку, которая едва послушалась его.
— Тем, что ни с которой стороны к той горе
подойти нельзя, а можно только водою подъехать, а в ней пещера есть. Водой сейчас подъехали к этой пещере, лодку втащили за собой, — и
никто не догадается, что тут люди есть.
Наташа вздрогнула, вскрикнула, вгляделась в приближавшегося Алешу и вдруг, бросив мою руку, пустилась к нему. Он тоже ускорил шаги, и через минуту она была уже в его объятиях. На улице, кроме нас,
никого почти не было. Они целовались, смеялись; Наташа смеялась и плакала, все вместе, точно они встретились после бесконечной разлуки. Краска залила ее бледные щеки; она была как исступленная… Алеша заметил меня и тотчас же ко мне
подошел.
Я перед чаем отправился в сад, но не
подходил слишком близко к забору и
никого не видел.
Все переглядывались, и всех занимало только неприличие и то, как неприятно это было государю, но
никто не выказал этого. Когда Исидор сказал: «Аминь», к нему
подошел митрополит и попросил его к себе.
Начать с того, что он купил имение ранней весной (
никто в это время не осматривает имений), когда поля еще покрыты снегом, дороги в лес завалены и дом стоит нетопленый; когда годовой запас зерна и сена
подходит к концу, а скот, по самому ходу вещей, тощ ("увидите, как за лето он отгуляется!").
Около средних ворот, с ключами в руках, ходил молодцеватый унтер-офицер Карпенко. Он представлял гораздо более строгого блюстителя порядка, чем его офицер, и нелегко было
никому попасть за его пост, так что даже пробежавшую через платформу собаку он сильно пихнул ногой, проговоря: «Э, черт, бегает тут! Дьявол!» К гауптвахте между тем подъехала карета с опущенными шторами. Соскочивший с задка ливрейный лакей сбегал сначала к смотрителю, потом
подошел было к унтер-офицеру и проговорил...
Присутственные места — так и видно, что присутственные места: близко без надобности
никто не
подходит.
Часто я находил большое волнующее наслаждение, крадучись по мокрой траве в черной тени дома,
подходить к окну передней и, не переводя дыхания, слушать храпение мальчика, покряхтыванье Фоки, полагавшего, что
никто его не слышит, и звук его старческого голоса, долго, долго читавшего молитвы.
Мы гуляли с публикой по саду. Содержащиеся в казематах крепости каторжники также гуляли между публикой, позвякивая цепями, и
никто не
подходил к ним,
никто не заговаривал с ними, зная, что этого нельзя, — таков закон.
Зашел в пиварню «Империаль», где все столы были заняты полицией и офицерами.
Никто из знакомых ко мне не
подходил, все шушукались и дико на меня смотрели. А были знакомые лица.
Так мучился он, трепеща пред неизбежностью замысла и от своей нерешительности. Наконец взял свечу и опять
подошел к дверям, приподняв и приготовив револьвер; левою же рукой, в которой держал свечу, налег на ручку замка. Но вышло неловко: ручка щелкнула, призошел звук и скрип. «Прямо выстрелит!» — мелькнуло у Петра Степановича. Изо всей силы толкнул он ногой дверь, поднял свечу и выставил револьвер; но ни выстрела, ни крика… В комнате
никого не было.
— Потому что вся воля стала моя. Неужели
никто на всей планете, кончив бога и уверовав в своеволие, не осмелится заявить своеволие, в самом полном пункте? Это так, как бедный получил наследство и испугался и не смеет
подойти к мешку, почитая себя малосильным владеть. Я хочу заявить своеволие. Пусть один, но сделаю.
Но однажды в клубе, когда он, по какому-то горячему поводу, проговорил этот афоризм собравшейся около него кучке клубных посетителей (и всё людей не последних), Николай Всеволодович, стоявший в стороне один и к которому
никто и не обращался, вдруг
подошел к Павлу Павловичу, неожиданно, но крепко ухватил его за нос двумя пальцами и успел протянуть за собою по зале два-три шага.
Если же долго
никто не приходил, то он тоскливо бродил по комнатам,
подходил к окну, в задумчивости жевал губами, вздыхал глубоко, а под конец чуть не хныкал.
К вам
никто не
подойдет вас потрепать по плечу.
Бедный Степан Трофимович сидел один и ничего не предчувствовал. В грустном раздумье давно уже поглядывал он в окно, не
подойдет ли кто из знакомых. Но
никто не хотел
подходить. На дворе моросило, становилось холодно; надо было протопить печку; он вздохнул. Вдруг страшное видение предстало его очам: Варвара Петровна в такую погоду и в такой неурочный час к нему! И пешком! Он до того был поражен, что забыл переменить костюм и принял ее как был, в своей всегдашней розовой ватной фуфайке.
Он к пани Вибель не
подходил даже близко и шел в толпе с кем ни попало, но зато, когда балкона стало не видать, он, как бы случайно предложив пани Вибель свою руку, тотчас же свернул с нею на боковую дорожку, что, конечно,
никому не могло показаться странным, ибо еще ранее его своротил в сторону с своей невестой инвалидный поручик; ушли также в сторону несколько молодых девиц, желавших, как надо думать, поговорить между собою о том, что они считали говорить при своих маменьках неудобным.
"С Мальхен я познакомился здесь, у Дарьи Семеновны. Она была скромная девушка, беленькая, но не очень красивая, и потому
никто не хотел с нею танцевать. Но я видел, что ей очень хочется танцевать, и однажды, когда гости уж разошлись,
подошел к ней и сказал:"Мальхен! будемте танцевать вместе!"И она ответила:"Я согласна".
Мне хотелось познакомиться с шорником, о чем-то долго говорить с ним, но я не решался
подойти к нему, — Клещов смотрел на всех белесыми глазами так странно, точно не видел перед собою
никого.
С этим дьякон, шатаясь,
подошел к Данилке, толкнул его за двери и, взявшись руками за обе притолки, чтобы
никого не выпустить вслед за Данилкой, хотел еще что-то сказать, но тотчас же почувствовал, что он растет, ширится, пышет зноем и исчезает. Он на одну минуту закрыл глаза и в ту же минуту повалился без чувств на землю.
Бизюкина видела, как Термосесов, войдя в гостиную, наипочтительнейше раскланялся и… чего, вероятно,
никто не мог себе представить, вдруг
подошел к Туберозову и попросил себе у него благословения.
Никто его не тревожил,
никто не надоедал никакими расспросами, но каждый раз, как приходилось менять вагон или пересаживаться на другой поезд, к Матвею
подходил или кондуктор, или кто-нибудь из соседей брал его за руку и вел за собою на новое место.
Вдруг послышался грохот, — разбилось оконное стекло, камень упал на пол, близ стола, где сидел Передонов. Под окном слышен был тихий говор, смех, потом быстрый, удаляющийся топот. Все в переполохе вскочили с мест; женщины, как водится, завизжали. Подняли камень, рассматривали его испуганно, к окну
никто не решался
подойти, — сперва выслали на улицу Клавдию, и только тогда, когда она донесла, что на улице пусто, стали рассматривать разбитое стекло.
Он
подошел к незанятому креслу, придвинул его к столу и сел, не сказав
никому ни слова.