Неточные совпадения
«Ну, так если он хочет этого, я сделаю, но я за себя уже
не отвечаю теперь», подумала она и со всех
ног рванулась вперед между кочек. Она ничего уже
не чуяла теперь и только видела и слышала, ничего
не понимая.
Где замечала явную ложь, софизмы, она боролась, проясняла себе туман, вооруженная своими наблюдениями, логикой и волей. Марк топал в ярости
ногами, строил батареи из своих доктрин и авторитетов — и встречал недоступную стену. Он свирепел, скалил зубы, как «волк», но проводником ее отповедей служили бархатные глаза, каких он
не видал никогда, и лба его касалась твердая, но нежная рука, и он, рыча про себя, ложился смиренно у
ног ее,
чуя победу и добычу впереди, хотя и далеко.
Улита стояла ни жива ни мертва. Она
чуяла, что ее ждет что-то зловещее. За две недели, прошедшие со времени смерти старого барина, она из дебелой и цветущей барской барыни превратилась в обрюзглую бабу. Лицо осунулось, щеки впали, глаза потухли, руки и
ноги тряслись. По-видимому, она
не поняла приказания насчет самовара и
не двигалась…
— Да бахаревские, бахаревские, чтой-то вы словно
не видите, я барышень к тетеньке из Москвы везу, а вы
не пускаете. Стой, Никитушка, тут, я сейчас сама к Агнии Николаевне доступлю. — Старуха стала спускать
ноги из тарантаса и,
почуяв землю, заколтыхала к кельям. Никитушка остановился, монастырский сторож
не выпускал из руки поводьев пристяжного коня, а монашка опять всунулась в тарантас.
Я
не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака,
почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать хвостом, фыркать, прижимая нос к самой земле; как, по мере того как она подбирается к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв на правой руке ястреба, а левою рукою удерживая на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто окаменеет на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку
ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается с добычею в траву или жниву, — на это, пожалуй, всякий посмотрит с удовольствием.
— Дурак! разиня! — объясняет жандарм стоящему перед ним растерявшемуся малому, — из-под
ног мешок вытащили —
не чует! Так вас и надо! Долго еще вас, дураков, учить следует!
Иного вдруг поднимет толпой, плечи видно, значит,
ноги его на весу,
не чуют земли…
Но никто
не откликнулся на смех, и на слова никто
не ответил. И что-то фальшивое вдруг пробежало по лицам и скосило глаза:
почуял дух предательства Колесников и похолодал от страха и гнева. «Пленил комедиант!» — подумал он и свирепо топнул
ногой...
— И опять же, что такое жена? — философствует калачник Мокей Анисимов. — Жена — друг, ежели правильно вникнуть в дело. Она к тебе вроде как цепью на всю жизнь прикована, и оба вы с ней на манер каторжников. Старайся идти с ней стройно в
ногу,
не сумеешь — цепь
почуешь…
Одна
нога его в прорванном сапоге остыла, и он уже
не чуял на ней большого пальца.
Василий Андреич щурился, нагибал голову и разглядывал вешки, но больше пускал лошадь, надеясь на нее. И лошадь действительно
не сбивалась и шла, поворачивая то вправо, то влево по извилинам дороги, которую она
чуяла под
ногами, так что, несмотря на то, что снег сверху усилился и усилился ветер, вешки продолжали быть видны то справа, то слева.
Чует он, что кто-то мацает его за грудь и свитку раскрывает, а поворохнуться
не может: точно ему руки и
ноги веревками повязали…
— Ей-Богу… право, через великую силу брожу, Флена Васильевна, — отговаривался Алексей. — В другой раз со всяким моим удовольствием… А теперь увольте, Господа ради. Голова болит,
ног под собой
не чую, никак веснянка [Веснянка — весенняя лихорадка. Осенью зовут эту болезнь «подосенницей».] накатывает. Совсем расхилел — мне бы отдохнуть теперь.
— Посмотрю я на тебя, Настасья, ровно тебе
не мил стал отцовский дом. Чуть
не с самого первого дня, как воротилась ты из обители, ходишь, как в воду опущенная, и все ты делаешь рывком да с сердцем… А только молвил отец: «В Комаров ехать» —
ног под собой
не чуешь… Спасибо, доченька, спасибо!..
Не чаяла от тебя!..
Не чуя от радости
ног под собой, покидала она скучный приют и душный городок и, ютясь где-нибудь на чердаке или в боковушке дачного барака, питаясь объедками с барского стола, она с наслаждением вкушала всю прелесть дачной жизни.
Ларису почти без чувств увезла к себе Синтянина; слуги, смятенные, бродили, наступая друг другу на
ноги, и толкались, пока наконец устали и,
не чуя под собою
ног, начали зевать и сели…
До сих пор
ног под собой
не чую от радости…
Но вот лежавшая в тени у
ног Памфалона длинномордая серая собака чутьем
почуяла близость стороннего человека, подняла свою голову и, заворчав, встала на
ноги, а с этим ее движением на ее медном ошейнике зазвонили звонцы, и от них сейчас же проснулась и вынула из-под крыла голову разноперая птица. Она встрепенулась и
не то свистнула,
не то как-то резко проскрипела клювом. Памфалон разогнулся, отнял на минуту губы от паяла и крикнул...