Неточные совпадения
К вечеру этого дня, оставшись одна, Анна
почувствовала такой
страх за него, что решилась было ехать в город, но, раздумав хорошенько, написала то противоречивое письмо, которое получил Вронский, и,
не перечтя его, послала с нарочным.
Теперь же, когда он услыхал, что она тут, он вдруг
почувствовал такую радость и вместе такой
страх, что ему захватило дыхание, и он
не мог выговорить того, что хотел сказать.
С той минуты, хотя и
не отдавая себе в том отчета и продолжая жить по-прежнему, Левин
не переставал
чувствовать этот
страх за свое незнание.
Но когда он вернулся от доктора и увидал опять ее страдания, он чаще и чаще стал повторять: «Господи, прости, помоги», вздыхать и поднимать голову кверху: и
почувствовал страх, что
не выдержит этого, расплачется или убежит.
Действительно, мальчик
чувствовал, что он
не может понять этого отношения, и силился и
не мог уяснить себе то чувство, которое он должен иметь к этому человеку. С чуткостью ребенка к проявлению чувства он ясно видел, что отец, гувернантка, няня — все
не только
не любили, но с отвращением и
страхом смотрели на Вронского, хотя и ничего
не говорили про него, а что мать смотрела на него как на лучшего друга.
Кроме страстного влечения, которое он внушал мне, присутствие его возбуждало во мне в
не менее сильной степени другое чувство —
страх огорчить его, оскорбить чем-нибудь,
не понравиться ему: может быть, потому, что лицо его имело надменное выражение, или потому, что, презирая свою наружность, я слишком много ценил в других преимущества красоты, или, что вернее всего, потому, что это есть непременный признак любви, я
чувствовал к нему столько же
страху, сколько и любви.
Напрасно
страх тебя берет,
Вслух, громко говорим, никто
не разберет.
Я сам, как схватятся о камерах, присяжных,
О Бейроне, ну о матерьях важных,
Частенько слушаю,
не разжимая губ;
Мне
не под силу, брат, и
чувствую, что глуп.
Ах! Alexandre! у нас тебя недоставало;
Послушай, миленький, потешь меня хоть мало;
Поедем-ка сейчас; мы, благо, на ходу;
С какими я тебя сведу
Людьми!!!.. уж на меня нисколько
не похожи,
Что за люди, mon cher! Сок умной молодежи!
«Бред какой», — подумал Самгин, видя лицо Захария, как маленькое, бесформенное и мутное пятно в темноте, и представляя, что лицо это должно быть искажено
страхом. Именно —
страхом, — Самгин
чувствовал, что иначе
не может быть. А в темноте шевелились, падали бредовые слова...
В эсерство Дронова Самгин
не верил,
чувствуя, что — как многие — Иван «революционер до завтра» и храбрится от
страха.
О том, что он видел, ему хотелось рассказать этим людям беспощадно, так, чтоб они
почувствовали некий вразумляющий
страх. Да, именно так, чтоб они устрашились. Но никто, ни о чем
не спрашивал его. Часто дребезжал звонок, татарин, открывая дверь, грубовато и коротко говорил что-то, спрашивал...
— Тут, знаешь, убивали, — сказала она очень оживленно. В зеленоватом шерстяном платье, с волосами, начесанными на уши, с напудренным носом, она
не стала привлекательнее, но оживление все-таки прикрашивало ее. Самгин видел, что это она понимает и ей нравится быть в центре чего-то. Но он хорошо
чувствовал за радостью жены и ее гостей —
страх.
Она вздохнула будто свободнее — будто опять глотнула свежего воздуха,
чувствуя, что подле нее воздвигается какая-то сила, встает, в лице этого человека, крепкая, твердая гора, которая способна укрыть ее в своей тени и каменными своими боками оградить —
не от бед
страха,
не от физических опасностей, а от первых, горячих натисков отчаяния, от дымящейся еще язвы страсти, от горького разочарования.
Я присел на кровати, холодный пот выступил у меня на лбу, но я
чувствовал не испуг: непостижимое для меня и безобразное известие о Ламберте и его происках вовсе, например,
не наполнило меня ужасом, судя по
страху, может быть безотчетному, с которым я вспоминал и в болезни и в первые дни выздоровления о моей с ним встрече в тогдашнюю ночь.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных в залу заседания, Нехлюдов
почувствовал страх, как будто
не он шел судить, но его вели в суд. В глубине души он
чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно смотреть в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями, вошел на возвышение и сел на свое место, вторым после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
— Знаки? Какие же это знаки? — с жадным, почти истерическим любопытством проговорил прокурор и вмиг потерял всю сдержанную свою осанку. Он спросил, как бы робко подползая. Он почуял важный факт, ему еще
не известный, и тотчас же
почувствовал величайший
страх, что Митя, может быть,
не захочет открыть его в полноте.
— У рыбы кровь холодная, — возразил он с уверенностию, — рыба тварь немая. Она
не боится,
не веселится; рыба тварь бессловесная. Рыба
не чувствует, в ней и кровь
не живая… Кровь, — продолжал он, помолчав, — святое дело кровь! Кровь солнышка Божия
не видит, кровь от свету прячется… великий грех показать свету кровь, великий грех и
страх… Ох, великий!
Уже
не досада меня грызла, — тайный
страх терзал меня, и
не один
страх я
чувствовал… нет, я
чувствовал раскаяние, сожаление самое жгучее, любовь — да! самую нежную любовь.
Я держу заклад, что это человек, а
не черт! — так кричал голова своим сопутникам, и Левко
почувствовал себя схваченным несколькими руками, из которых иные дрожали от
страха.
И уже ни
страха, ничего
не чувствовал он.
Чуб сам
не менее желал свободы,
чувствуя, что под ним лежит что-то такое, на котором сидеть
страх было неловко.
— Знамения въявь творятся, — шепотом сообщил Анфим своему спутнику, когда вошел в избу. — Я лошадь-то рогожкой прикрываю, а она, милая, вся трясется со
страху… Тоже
чувствует, хоша объяснить и
не может по своей бессловесности. Ох, искушение, Михей Зотыч!..
Наказание розгами от слишком частого употребления в высшей степени опошлилось на Сахалине, так что уже
не вызывает во многих ни отвращения, ни
страха, и говорят, что между арестантами уже немало таких, которые во время экзекуции
не чувствуют даже боли.
Кроме того, в нем есть всегда неопределенный, смутный
страх за свои права: он
чувствует, что многих своих претензий
не может оправдать никаким правом, никаким общим законом…
Любовь Гордеевна,
не смеющая даже сказать отцу о своей любви к Мите, идет за Коршунова, к которому
чувствует страх и омерзение.
— Как бы всё ищет чего-то, как бы потеряла что-то. О предстоящем же браке даже мысль омерзела и за обидное принимает. О нем же самом как об апельсинной корке помышляет,
не более, то есть и более, со
страхом и ужасом, даже говорить запрещает, а видятся разве только что по необходимости… и он это слишком
чувствует! А
не миновать-с!.. Беспокойна, насмешлива, двуязычна, вскидчива…
Я очень это видел, но
не завидовал милой сестрице, во-первых, потому, что очень любил ее, и, во-вторых, потому, что у меня
не было расположенья к дедушке и я
чувствовал всегда невольный
страх в его присутствии.
Все смеялись, говоря, что от
страха у меня язык отнялся, но это было
не совсем справедливо: я был подавлен
не столько
страхом, сколько новостью предметов и величием картины, красоту которой я
чувствовал, хотя объяснить, конечно,
не умел.
Передо мной стоял великан необыкновенной толщины; в нем было двенадцать вершков роста и двенадцать пуд веса, как я после узнал; он был одет в казакин и в широчайшие плисовые шальвары; на макушке толстой головы чуть держалась вышитая золотом запачканная тюбетейка; шеи у него
не было; голова с подзобком плотно лежала на широких плечах; огромная саблища тащилась по земле — и я
почувствовал невольный
страх: мне сейчас представилось, что таков должен быть коварный Тиссаферн, предводитель персидских войск, сражавшихся против младшего Кира.
Он произвел на меня сильное впечатление, и
не страха, а чувства какого-то приятного волнения; когда же я увидал застреленную куропатку, особенно же когда, увлеченный примером окружающих, я бросился ловить другую подстреленную, — я
чувствовал уже какую-то жадность, какую-то неизвестную мне радость.
Когда все было готово и все пошли прощаться с покойником, то в зале поднялся вой, громко раздававшийся по всему дому; я
чувствовал сильное волнение, но уже
не от
страха, а от темного понимания важности события, жалости к бедному дедушке и грусти, что я никогда его
не увижу.
Когда мы освободились, то сгоряча я ничего
не почувствовал, кроме радости, что
не задохся; даже
не заметил, что ушибся; но, к досаде моей, Параша, Аннушка и даже сестрица, которая
не понимала, что я мог задохнуться и умереть, — смеялись и моему
страху, и моей радости.
До поступления в университет мне остается уже только несколько месяцев. Я учусь хорошо.
Не только без
страха ожидая учителей, но даже
чувствую некоторое удовольствие в классе.
Все пошли за ней, и — чем ужин более приближался к концу, тем Павел более начинал
чувствовать волнение и даже какой-то
страх, так что он почти
не рад был, когда встали из-за стола и начали прощаться.
Николай — она
чувствовала —
не понимает ее, и это еще более затрудняло желание рассказать о
страхе своем.
В одних пустяках человек ощущает себя вполне легко; перед ними одними он
не чувствует надобности трусить, лицемерить, оглядываться в
страхе по сторонам.
Распоряжаясь таким образом, Калинович никак
не имел духу сказать о том Годневым, и — странное дело! — в этом случае по преимуществу его останавливал возвратившийся капитан: стыдясь самому себе признаться, он начинал
чувствовать к нему непреодолимый
страх.
— Домой, — отвечал Калинович. — Я нынче начинаю верить в предчувствие, и вот, как хочешь объясни, — продолжал он, беря себя за голову, — но только меня как будто бы в клещи ущемил какой-то непонятный
страх, так что я ясно
чувствую… почти вижу, что в эти именно минуты там, где-то на небе, по таинственной воле судеб, совершается перелом моей жизни: к худому он или к хорошему —
не знаю, но только страшный перелом… страшный.
— Ничего
не будет, уж я
чувствую, — сказал барон Пест, с замиранием сердца думая о предстоящем деле, но лихо на бок надевая фуражку и громкими твердыми шагами выходя из комнаты, вместе с Праскухиным и Нефердовым, которые тоже с тяжелым чувством
страха торопились к своим местам. «Прощайте, господа», — «До свиданья, господа! еще нынче ночью увидимся», — прокричал Калугин из окошка, когда Праскухин и Пест, нагнувшись на луки казачьих седел, должно быть, воображая себя казаками, прорысили по дороге.
Васин, который, как успел рассмотреть Володя, был маленький, с большими добрыми глазами, бакенбардист, рассказал, при общем сначала молчании, а потом хохоте, как, приехав в отпуск, сначала ему были ради, а потом отец стал его посылать на работу, а за женой лесничий поручик дрожки присылал. Всё это чрезвычайно забавляло Володю. Он
не только
не чувствовал ни малейшего
страха или неудовольствия от тесноты и тяжелого запаха в блиндаже, но ему чрезвычайно легко и приятно было.
Уже раз проникнув в душу,
страх нескоро уступает место другому чувству: он, который всегда хвастался, что никогда
не нагибается, ускоренными шагами и чуть-чуть
не ползком пошел по траншее. «Ах, нехорошо!» подумал он, спотыкнувшись, «непременно убьют», и,
чувствуя, как трудно дышалось ему, и как пот выступал по всему телу, он удивлялся самому себе, но уже
не покушался преодолеть своего чувства.
Все говорили, что эта барышня еще умнее и ученее своей матери; но я никак
не мог судить об этом, потому что,
чувствуя какой-то подобострастный
страх при мысли о ее уме и учености, я только один раз говорил с ней, и то с неизъяснимым трепетом.
Ченцов приехал в свою гостиницу очень пьяный и, проходя по коридору, опять-таки совершенно случайно взглянул в окно и увидал комету с ее хвостом. При этом он уже
не страх почувствовал, а какую-то злую радость, похожую на ту, которую он испытывал на дуэли, глядя в дуло направленного на него противником пистолета. Ченцов и на комету постарался так же смотреть, но вдруг послышались чьи-то шаги. Он обернулся и увидал Антипа Ильича.
— Ах, непременно зайдите со мною! — сказала та,
чувствуя если
не страх, то нечто вроде этого при мысли, что она без позволения от адмиральши поехала к ней в Москву; но Егор Егорыч, конечно, лучше ее растолкует Юлии Матвеевне, почему это и как случилось.
Родившись и воспитавшись в чистоплотной немецкой семье и сама затем в высшей степени чистоплотно жившая в обоих замужествах, gnadige Frau
чувствовала невыносимое отвращение и
страх к тараканам, которых, к ужасу своему, увидала в избе Ивана Дорофеева многое множество, а потому нетерпеливо желала поскорее уехать; но доктор, в силу изречения, что блажен человек, иже и скоты милует,
не торопился, жалея лошадей, и стал беседовать с Иваном Дорофеевым, от которого непременно потребовал, чтобы тот сел.
— Решительно все это исполнили и со мной!.. Конечно, я
чувствовала сильное волнение и еще больше того — благоговейный
страх; но ритору моему однако отвечала с твердостью, что я жена масона и должна быть масонкой, потому что муж и жена в таком важном предмете
не могут разно мыслить!
Я сразу понял, что человек
не пьян, а — мертв, но это было так неожиданно, что
не хотелось верить. Помню, я
не чувствовал ни
страха, ни жалости, глядя на большой, гладкий череп, высунувшийся из-под пальто, и на синее ухо, —
не верилось, что человек мог убить себя в такой ласковый весенний день.
Не помню, как я вылечился от этого
страха, но я вылечился скоро; разумеется, мне помог в этом добрый бог бабушки, и я думаю, что уже тогда
почувствовал простую истину: мною ничего плохого еще
не сделано, без вины наказывать меня —
не закон, а за чужие грехи я
не ответчик.
Я ушел,
чувствуя себя обманутым и обиженным: так напрягался в
страхе исповеди, а все вышло
не страшно и даже
не интересно! Интересен был только вопрос о книгах, неведомых мне; я вспомнил гимназиста, читавшего в подвале книгу женщинам, и вспомнил Хорошее Дело, — у него тоже было много черных книг, толстых, с непонятными рисунками.
Передонов
не понимал, о каком вопросе говорит Кириллов, и
чувствовал тоску и
страх. А Кириллов говорил...
Передонов
чувствовал в природе отражения своей тоски, своего
страха под личиною ее враждебности к нему, — той же внутренней и недоступной внешним определениям жизни во всей природе, жизни, которая одна только и создает истинные отношения, глубокие и несомненные, между человеком и природою, этой жизни он
не чувствовал.