Неточные совпадения
— Никогда
не спрашивал себя, Анна Аркадьевна, жалко или
не жалко. Ведь мое всё состояние тут, — он показал на боковой карман, — и теперь я богатый человек; а нынче поеду в клуб и, может
быть, выйду
нищим. Ведь кто со мной садится — тоже
хочет оставить меня без рубашки, а я его. Ну, и мы боремся, и в этом-то удовольствие.
Она знала, что
есть на свете господа, которые должны приказывать, и простой народ, который должен служить, — а потому
не гнушалась ни подобострастием, ни земными поклонами; но с подчиненными обходилась ласково и кротко, ни одного
нищего не пропускала без подачки и никогда никого
не осуждала,
хотя и сплетничала подчас.
— Это ужасно! — сочувственно откликнулся парижанин. — И все потому, что
не хватает денег. А мадам Муромская говорит, что либералы — против займа во Франции. Но, послушайте, разве это политика? Люди
хотят быть нищими… Во Франции революцию делали богатые буржуа, против дворян, которые уже разорились, но держали короля в своих руках, тогда как у вас, то
есть у нас, очень трудно понять — кто делает революцию?
— Нет — глупо! Он — пустой. В нем все — законы, все — из книжек, а в сердце — ничего, совершенно пустое сердце! Нет, подожди! — вскричала она,
не давая Самгину говорить. — Он — скупой, как
нищий. Он никого
не любит, ни людей, ни собак, ни кошек, только телячьи мозги. А я живу так:
есть у тебя что-нибудь для радости? Отдай, поделись! Я
хочу жить для радости… Я знаю, что это — умею!
—
Не бывать этому! — пылко воскликнула Бережкова. — Они
не нищие, у них по пятидесяти тысяч у каждой. Да после бабушки втрое, а может
быть, и побольше останется: это все им!
Не бывать,
не бывать! И бабушка твоя, слава Богу,
не нищая! У ней найдется угол,
есть и клочок земли, и крышка, где спрятаться! Богач какой, гордец, в дар жалует!
Не хотим,
не хотим! Марфенька! Где ты? Иди сюда!
—
Не бери! — повелительно сказала бабушка. — Скажи:
не хочу,
не надо, мы
не нищие, у нас у самих
есть имение.
Тогда, разумеется, начнется, так сказать, всеобщее окисление; прибудет много жида, и начнется жидовское царство; а засим все те, которые никогда
не имели акций, да и вообще ничего
не имели, то
есть все
нищие, естественно
не захотят участвовать в окислении…
— «От вас угроз», то
есть — от такого
нищего! Я пошутил, — проговорил он тихо, улыбаясь. — Я вам ничего
не сделаю,
не бойтесь, уходите… и тот документ из всех сил постараюсь прислать — только идите, идите! Я вам написал глупое письмо, а вы на глупое письмо отозвались и пришли — мы сквитались. Вам сюда, — указал он на дверь (она
хотела было пройти через ту комнату, в которой я стоял за портьерой).
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого
не уважает и
не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия
не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть
не может попов и монахов, и
нищим никому копеечки
не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а
не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом
не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она
петь песни, слушать, как их
поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту,
не любит, никогда
не ласкает и денег
не дает ни копейки,
хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать
не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу
не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
— Пусть погубит, пусть мучает, — с жаром подхватила Елена, —
не я первая; другие и лучше меня, да мучаются. Это мне
нищая на улице говорила. Я бедная и
хочу быть бедная. Всю жизнь
буду бедная; так мне мать велела, когда умирала. Я работать
буду… Я
не хочу это платье носить…
— Совершенно другое дело этот господин, — продолжал князь, — мы его берем, как полунагого и голодного
нищего на дороге: он
будет всем нам обязан.
Не дав вам ничего, он поневоле должен
будет взглянуть на многое с закрытыми глазами; и если б даже
захотел ограничить вас в чем-нибудь, так на вашей стороне отнять у него все.
— Молчи уж! — грубо крикнул на нее старик. — Даже того
не видишь, что из каждого человека явно наружу прет… Как могут
быть все счастливы и равны, если каждый
хочет выше другого
быть? Даже
нищий свою гордость имеет и пред другими чем-нибудь всегда хвастается… Мал ребенок — и тот
хочет первым в товарищах
быть… И никогда человек человеку
не уступит — дураки только это думают… У каждого — душа своя… только тех, кто души своей
не любит, можно обтесать под одну мерку… Эх ты!.. Начиталась, нажралась дряни…
— Совсем!.. Говорит, что
не хочет, чтобы я ею торговала. Я пуще подбивала ее на это… Жаль, видно, стало куска хлеба матери, и с чем теперь я осталась?..
Нищая совсем! Пока вот вы
не стали помогать нам, дня по два сидели
не евши в нетопленных комнатах, да еще жалованье ее тогда
было у меня, а теперь что? Уж как милостыни
буду просить у вас,
не оставьте вы меня, несчастную!
— Небо или ад… а может
быть и
не они; твердое намерение человека повелевает природе и случаю; —
хотя с тех пор как я сделался
нищим, какой-то бешеный демон поселился в меня, но он
не имел влияния на поступки мои; он только терзал меня; воскрешая умершие надежды, жажду любви, — он странствовал со мною рядом по берегу мрачной пропасти, показывая мне целый рай в отдалении; но чтоб достигнуть рая, надобно
было перешагнуть через бездну. Я
не решился; кому завещать свое мщение? кому его уступить?
— Я привез нового холопа, — сказал он. — Клад! —
нищий, который
захотел работать! — он
не должен
быть слишком боек — это видно по лицу — но зато
будет послушен!.. — вот ты увидишь сама — эй! — Вадимка! — живо.
А какой богомольный человек Иван Иванович! Каждый воскресный день надевает он бекешу и идет в церковь. Взошедши в нее, Иван Иванович, раскланявшись на все стороны, обыкновенно помещается на крылосе и очень хорошо подтягивает басом. Когда же окончится служба, Иван Иванович никак
не утерпит, чтоб
не обойти всех
нищих. Он бы, может
быть, и
не хотел заняться таким скучным делом, если бы
не побуждала его к тому природная доброта.
— Жив
быть не хочу, — а разорю их вдребезг!
Нищими по миру пойдут, три года
будут милостыней жить, — после того я им ворочу все, что отсужу у них, все отдам и спрошу: «Что, черти? То-то!»
Кто
хочет прожить честно, тот
не должен
быть транжиром и мотом. Он даже
не должен стыдиться
быть нищим. Иначе невозможно.
Мне пришлось за некоторыми объяснениями обратиться к самому Слава-богу, который принял меня очень вежливо, но, несмотря на самое искреннее желание
быть мне полезным, ничего
не мог мне объяснить по той простой причине, что сам ровно ничего
не знал; сам по себе Слава-богу
был совсем пустой немец, по фамилии Муфель; он в своем фатерлянде пропал бы, вероятно, с голоду, а в России, в которую явился, по собственному признанию, зная только одно русское слово «швин», в России этот
нищий духом ухитрился ухватить большой кус,
хотя и сделал это из-за какой-то широкой немецкой спины, женившись на какой-то дальней родственнице какого-то значительного немца.
Видимо, считают они себя людьми зажиточной души, а я для них подобен
нищему, — и вот,
не торопясь, готовятся
напоить от мудрости своей жаждущую душу мою. Ссориться, спорить с ними
хочу, а к чему привязаться —
не умею,
не вижу, и это ещё больше разжигает меня. Спрашиваю зря...
— Черт побери! Мой хвост, а
не ваш, куда
хочу, туда и дену. Вы почем знаете, может
быть, я его
нищему подарил? Я ведь добрый.
— Вот вы тысячники, богатеи: пересчитать только деньги ваши, так
не один раз устанешь… А я что перед вами?.. Убогий странник,
нищий, калика перехожий… А стоит мне
захотеть, всех миллионщиков богаче
буду…
Не хочу. Отрекся от мира и от богатства отказался…
Когда очередь дошла до Бауакаса и до калеки, Бауакас рассказал, как
было дело. Судья выслушал его и спросил
нищего.
Нищий сказал: «Это все неправда. Я ехал верхом через город, а он сидел на земле и просил меня подвезти его. Я посадил его на лошадь и довез, куда ему нужно
было; но он
не хотел слезать и сказал, что лошадь его. Это неправда».
Но люди с давних времен так разделились между собою на царей, вельмож, богачей и рабочих и
нищих, что
хотя и знают, что они все равны, они все-таки живут так, как будто
не знают этого, и говорят, что нельзя всем
быть равными.
А того, в чем проявлялась лишь его самость, онтологически вовсе
не существует,
хотя эта иллюзия какими-то нитями и
была связана с его личностью, которая, целиком уйдя в эту иллюзию, вне ее остается нагой и
нищей.
Старец со старицей
хотели было сказать
нищему, что несбыточно пророчество его, но убогий
не стал говорить с ними…
— Очень мило! — сказала она. — Но всё же я еще многого
не понимаю. Например, в «Соборянах» Лескова
есть один чудак-огородник, который сеет на долю всех: покупателей,
нищих и тех, кто
захочет украсть. Разумно он поступает?
— Просил, когда нечем
было платить за ученье.
Хотя бы даже
не просил, это так понятно.
Нищий, как бы ни
было, свободный человек, а вы раба.
— О, как
не права
была Лара, когда говорила, что у меня в стране
есть нищие и несчастные, — произнес он уверенно. — Я объездил полстраны и нигде
не видал ни бедных, ни
нищих, ни обиженных. О, как бы я
хотел повидать фею, чтобы доказать, что она ошибается!
«Какой таинственный
нищий! Кто он такой? Что
хотел сказать своим предупреждением?.. И как он мог угадать то, что я еще сам
не знал: что я ее люблю, люблю… Я должен ее избегать, должен уехать отсюда, где для меня теперь сосредоточивается все в жизни… Это невозможно! Я чувствую, что меня привела сюда судьба… добрая или злая, что мне до этого, но я покорюсь ее воле…
Будь, что
будет…»
— Божье благословенье над тобой, дитя мое! Ты во дворце, милая Мариорица, в тепле, в довольстве, а я… бродяга,
нищая, стою на морозе, на площади… Да что мне нужды до того! Тебе хорошо, моя душечка, мой розанчик, мой херувимчик, и мне хорошо; ты счастлива, ты княжна, я счастлива вдвое, я
не хочу быть и царицей. Как сердце бьется от радости, так и
хочет выпрыгнуть!.. Знаешь ли, милочка, дочка моя, дитя мое, что это все я для тебя устроила…
— «Ну и докажу: по видимому судя, кажется в море действительно более воды, чем в горсти, но когда придет время разрушения мира и из нынешнего солнца выступит другое, огнепалящее, то оно иссушит на земле все воды — и большие и малые: и моря, и ручьи, и потоки, и сама Сумбер-гора (Атлас) рассыпется; а кто при жизни
напоил своею горстью уста жаждущего или обмыл своею рукою раны
нищего, того горсть воды семь солнц
не иссушат, а, напротив того,
будут только ее расширять и тем самым увеличивать…» — Право, как вы
хотите, а ведь это
не совсем глупо, господа? — вопросил, приостановясь на минуту, рассказчик, — а?