Неточные совпадения
— Я
не либерал и либералом никогда
не бывал-с. Действую всегда прямо и потому даже
от законов держусь в отдалении. В затруднительных случаях приказываю поискать, но
требую одного: чтоб закон был старый. Новых законов
не люблю-с.
Многое в них пропускается, а о прочем и совсем
не упоминается. Так я всегда говорил, так отозвался и теперь, когда отправлялся сюда.
От новых, говорю, законов увольте, прочее же надеюсь исполнить в точности!
Очень может быть, что благовидное лицо бабы в калошках
много содействовало тому впечатлению благоустройства, которое произвел на Левина этот крестьянский дом, но впечатление это было так сильно, что Левин никак
не мог отделаться
от него. И всю дорогу
от старика до Свияжского нет-нет и опять вспоминал об этом хозяйстве, как будто что-то в этом впечатлении
требовало его особенного внимания.
— Похвальное намерение, — сказала Спивак, перекусив нитку. — Может быть, оно
потребует от вас и
не всей вашей жизни, но все-таки очень
много времени.
После пяти, шести свиданий он чувствовал себя у Маргариты более дома, чем в своей комнате. У нее
не нужно было следить за собою, она
не требовала от него ни ума, ни сдержанности, вообще — ничего
не требовала и незаметно обогащала его
многим, что он воспринимал как ценное для него.
Образования теоретического, серьезного быть
не может; оно
требует слишком
много времени, слишком отвлекает
от дела.
— Я знаю ее характер:
не пойдет… А поголодает, посидит у хлеба без воды и выкинет какую-нибудь глупость. Есть тут один адвокат, Мышников, так он давно за ней ухаживает. Одним словом, долго ли до греха? Так вот я и хотел предложить с своей стороны… Но
от меня-то она
не примет. Ни-ни! А ты можешь так сказать, что
много был обязан Илье Фирсычу по службе и что мажешь по-родственному ссудить. Только
требуй с нее вексель, a то догадается.
Я просидел одну ночь, подкарауливая дупелей на току, и убил их несколько штук, но мне
не понравилась эта охота, хотя она заманчива тем, что
требует от стрелка
много ловкости и проворства.
— Этот человек, — снова заговорила Настенька о Белавине, — до такой степени лелеет себя, что на тысячу верст постарается убежать
от всякого ничтожного ощущения, которое может хоть сколько-нибудь его обеспокоить, слова
не скажет, после которого бы
от него чего-нибудь
потребовали; а мы так с вашим превосходительством
не таковы, хоть и наделали, может быть, в жизни
много серьезных проступков —
не правда ли?
Родившись и воспитавшись в чистоплотной немецкой семье и сама затем в высшей степени чистоплотно жившая в обоих замужествах, gnadige Frau чувствовала невыносимое отвращение и страх к тараканам, которых, к ужасу своему, увидала в избе Ивана Дорофеева
многое множество, а потому нетерпеливо желала поскорее уехать; но доктор, в силу изречения, что блажен человек, иже и скоты милует,
не торопился, жалея лошадей, и стал беседовать с Иваном Дорофеевым,
от которого непременно
потребовал, чтобы тот сел.
Хаджи-Мурат сидел рядом в комнате и, хотя
не понимал того, что говорили, понял то, что ему нужно было понять: что они спорили о нем, и что его выход
от Шамиля есть дело огромной важности для русских, и что поэтому, если только его
не сошлют и
не убьют, ему
много можно будет
требовать от них.
«А то учение, требующее слишком
многого, неисполнимого, хуже, чем то, которое
требует от людей возможного, соответственно их силам», — думают и утверждают ученые толкователи христианства, повторяя при этом то, что давно уже утверждали и утверждают и
не могли
не утверждать о христианском учении те, которые,
не поняв его, распяли за то учителя, — евреи.
Раньше он знал и все свои думы, было их немного, и были они случайны, бессвязны, тихо придут и печально уйдут, ничего
не требуя,
не возмущая душу, а словно приласкав её усыпляющей лаской. Теперь же тех дум нет, и едва ли воротятся они; новых —
много и все прочно связаны, одна влечёт за собой другую, и
от каждой во все стороны беспокойно расходятся лучи.
— Дядюшка! простите меня за один вопрос, — сказал я торжественно, —
не сердитесь на меня, поймите, что ответ на этот вопрос может
многое разрешить; я даже отчасти вправе
требовать от вас ответа, дядюшка!
Калмыки
от казаков во всю силу побежали на те самые места, где было скрытное калмыцкое войско, и так их навели на калмык, которые все вдруг на них, казаков, ударили и, помянутого атамана с несколькими казаками захватя, удержали у себя одного атамана для сего токмо, дабы тем удержанием прежде захваченных ими калмык высвободить; ибо, прочих отпустя,
требовали оных своих калмычат к себе обратно; но наказной атаман ответствовал, что у них атаманов
много, а без вожей им пробыть нельзя, и с тем далее в путь свой отправились; токмо на то место, где прежде с атаманом Нечаем казаки чрез горловину Сыр-Дарьи переправлялись,
не потрафили, но, прошибшись выше, угодили к Аральскому морю, где у них провианта
не стало.
Уверившись раз навсегда, что
от свата нельзя было
многого требовать, он наблюдал только, чтобы сват
не ел даром хлеба.
Старик Джиованни Туба еще в ранней молодости изменил земле ради моря — эта синяя гладь, то ласковая и тихая, точно взгляд девушки, то бурная, как сердце женщины, охваченное страстью, эта пустыня, поглощающая солнце, ненужное рыбам, ничего
не родя
от совокупления с живым золотом лучей, кроме красоты и ослепительного блеска, — коварное море, вечно поющее о чем-то, возбуждая необоримое желание плыть в его даль, —
многих оно отнимает у каменистой и немой земли, которая
требует так
много влаги у небес, так жадно хочет плодотворного труда людей и мало дает радости — мало!
Тогда в свете жили
не по-нынешнему: появившиеся впоследствии времени козёры тогда или вовсе
не были известны, или их попросту называли «болтунами» и держали в презрении вроде известного героя грибоедовской комедии Загорецкого. Тогда, собравшись в дом, или танцевали до упаду, или занимались так называемыми «играми», из которых
многие требовали от участников и ума и некоторой образованности.
— О, нет! я жду
многого, но
не для себя…
От деятельности,
от блаженства деятельности я никогда
не откажусь, но я отказался
от наслаждения. Мои надежды, мои мечты — и собственное мое счастие
не имеют ничего общего. Любовь (при этом слове он пожал плечом)… любовь —
не для меня; я… ее
не стою; женщина, которая любит, вправе
требовать всего человека, а я уж весь отдаться
не могу. Притом нравиться — это дело юношей: я слишком стар. Куда мне кружить чужие головы? Дай Бог свою сносить на плечах!
Вёл он себя буйно, пил
много, точно огонь заливая внутри себя, пил
не пьянея и заметно похудел в эти дни.
От Ульяны Баймаковой держался в стороне, но дети его заметили, что он посматривает на неё требовательно, гневно. Он очень хвастался силой своей, тянулся на палке с гарнизонными солдатами, поборол пожарного и троих каменщиков, после этого к нему подошёл землекоп Тихон Вялов и
не предложил, а
потребовал...
Нет, мы и
не ищем человека, которому было бы известно все; мы
требуем от ученого только того, чтобы ему было известно все существенное и чтобы ему было известно очень
многое.
Один из таких молодых ученых (нынче профессор Ал — в) говорил об этом,
не обинуясь,
многим русским знакомым Бенни, что и стало известно самому Бенни, который на это отвечал, что он действительно в Париже держался польского общества, но удивляется, как можно было
от него
требовать, чтобы, находясь в среде парижских поляков, он мог высказывать симпатии, противные их преобладающему чувству!
Белесова. Конечно, я
не вправе
не только
требовать от вас… но даже и надеяться… Но уж вы сделали для меня
много, вы заставили меня полюбить вас… Я вижу, чувствую, что эта любовь для меня спасительна, умоляю вас,
не покидайте меня! Мне нужна помощь, нужно участие…
Бояре
не ходили пешком,
не хотели знаться с купцами и мещанами,
требовали, чтобы никто
не смел въехать к ним на двор, а чтоб все оставляли лошадей у ворот; но это
не спасало их
от многих вещей, довольно унизительных.
Кипит в нас быстро молодости кровь;
Хотел бы ты во что б ни стало доблесть
Свою скорее показать; но разум
Иного
требует. Ты призван, сын,
Русийским царством править. Нам недаром
Величие дается. Отказаться
От многого должны мы. Обо мне
Со Ксенией вы вместе толковали —
В одном вы
не ошиблись: неохотно
Ко строгости я прибегаю. Сердце
Меня склоняет милостивым быть.
Но если злая мне необходимость
Велит карать — я жалость подавляю
И
не боюсь прослыть жестоким.
«Да вы, — говорит, — что, Домна Платоновна, думаете? Вы, пожалуйста, ничего такого
не думайте! Ему восемьдесят лет. К нему
много дам ходят, и он ничего
от них
не требует».
Проходя со мною роль Неизвестного в комедии Коцебу «Ненависть к людям и раскаяние», имевшей большой успех на
многих европейских театрах, Шушерин
не был мною доволен и
требовал от меня больше простоты и естественности.
Мы, может быть,
требуем слишком
много и ничего
не достигнем. Может быть, так, но мы все-таки
не отчаиваемся; прежде 1848 года России
не должно, невозможно было вступать в революционное поприще, ей следовало доучиться, и теперь она доучилась. Сам царь это замечает и свирепствует против университетов, против идей, против науки; он старается отрезать Россию
от Европы, убить просвещение. Он делает свое дело.
— Аркадий, — сказал Вася, так значительно смотря на своего друга, что тот решительно испугался, ибо никогда Вася
не тревожился так ужасно. — Если б я был один, как прежде… Нет! я
не то говорю. Мне все хочется тебе сказать, поверить, как другу… Впрочем, зачем же беспокоить тебя? Видишь, Аркадий, одним дано
многое, другие делают маленькое, как я. Ну, если
от тебя
потребовали благодарности, признательности — и ты бы
не мог этого сделать?..
Не надо ни особенно презирать, ни особенно почитать никакого человека. Будешь презирать человека —
не оценишь того добра, которое есть в нем. Будешь слишком почитать человека, будешь слишком
много требовать от него. Для того, чтобы
не ошибиться, надо презирать, так же как и в себе, телесное человека и уважать его как духовное существо, в котором живет дух божий.
— Как два рубля шесть гривен? — громко воскликнул Зиновий Алексеич. — Да я
от ваших же рыбников слыхал, что тюленя ни на фабрики, ни на мыльны заводы в нынешнем году пуда
не потребуют, и вся цена ему рубль,
много,
много, ежели рубль с гривной.
Тогда все редакторы — самые опытные, как, например, Некрасов, —
не требовали от авторов, чтобы вся вещь была приготовлена к печати. Так и я стал печатать"Некуда", когда Лесков доставил мне несколько глав на одну,
много на две книжки.
— Потому что вы слишком
много требуете от человека. Ваши артельщики должны жить «по божьей правде»; конечно, на почве мелкого производства единение только при таком условии и возможно; но ведь это значит совершенно
не считаться с природою человека; «по божьей правде» способны жить подвижники, а
не обыкновенные люди.
Коромыслов. Вы лжете, Екатерина Ивановна, послушайте меня… Я —
много в жизни видавший человек, но и мне порой… жутко смотреть на вас. Что делается с вами, я ума
не могу приложить, смотрю и теряюсь. Конечно, я
не требую от вас полной откровенности, но, дорогая! — попробуйте, просто попробуйте поговорить со мной. Я
не муж, со мной можно все говорить.
По ее красивой, величественной улыбке, которая мгновенно исчезала с лица всякий раз, когда она отворачивалась за чем-нибудь
от гостей, видно было, что на своем веку она видела
много гг. офицеров, что ей теперь
не до них, а если она пригласила их к себе в дом и извиняется, то только потому, что этого
требуют ее воспитание и положение в свете.
— Ну, этому мешает
многое, и первое, что наши дела еще
не совсем устроены. Шестовские капиталы хотя и находятся в нашем распоряжении, но, по капризу ее сиятельства, княгиня Зинаида Павловна в большей части их может
потребовать каждую минуту
от меня отчета. Положим, я ее запутал вместе со мною, но все же главная ответственность ляжет на меня.
— Я
не в духе? — пристально посмотрела на него Крюковская и деланно рассмеялась. — Напротив, очень в духе и готова
много веселиться и смеяться. Но удивляюсь вам, зачем вам понадобилось замечать мое расположение духа. Вы
от меня теперь получили уже все, что могли
требовать, — с явной насмешкой в голосе добавила она. — Я больше ни на что вам
не нужна, а также и мое расположение духа.
Наташа рассказывала Пьеру о житье-бытье брата, о том, как она страдала, а
не жила без мужа, и о том, как она еще больше полюбила Мари, и о том, как Мари во всех отношениях лучше ее. Говоря это, Наташа признавалась искренно в том, что она видит превосходство Мари, но вместе с тем она, говоря это,
требовала от Пьера, чтоб он всё-таки предпочитал ее Мари и всем другим женщинам, и теперь вновь, особенно после того, как он видел
много женщин в Петербурге, повторил бы ей это.
— И, владыко! что ты всё сразу так сунешься! Божие дело своей ходой, без суеты идет.
Не шесть ли водоносов было на пиру в Канне, а ведь
не все их, чай, сразу наполнили, а один за другим наливали; Христос, батюшка, сам уже на что велик чудотворец, а и то слепому жиду прежде поплевал на глаза, а потом открыл их; а эти ведь еще слепее жида. Что
от них сразу-то
много требовать? Пусть за краек его ризочки держатся — доброту его чувствуют, а он их сам к себе уволочет.
По учению Христа каждый отдельный человек независимо
от того, каков мир, будет иметь наилучшую жизнь, если он поймет свое призвание —
не требовать труда
от других, а самому всю жизнь свою полагать на труд для других, жизнь свою отдавать, как выкуп за
многих.
Он чувствовал себя центром какого-то важного общего движения; чувствовал, что
от него что-то постоянно ожидается; что,
не сделай он того-то, он огорчит
многих и лишит их ожидаемого, а сделай то-то и то-то, всё будет хорошо, — и он делал то, чтó
требовали от него, но это что-то хорошее всё оставалось впереди.
Сделал сегодня глупость и пробовал объяснить моей Лидочке, что такое война и что такое Турция, даже показал ей на карте. Конечно, она ровно ничего
не поняла, и больше всего ее заинтересовало, что так
много воды, а потом она и меня отвлекла
от газеты, настойчиво
требуя, чтобы посмотрел, как она прыгает. Прыгай себе, прыгай, Божье дитя, и радуйся, что ты
не бельгийская или
не польская девочка, погибающая в огне или
от бомбы из облаков.