Неточные совпадения
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот
не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого
сложного фарша.
Лишь в позднейшие времена (почти на наших глазах) мысль о сочетании идеи прямолинейности с идеей всеобщего осчастливления была возведена в довольно
сложную и
не изъятую идеологических ухищрений административную теорию, но нивеляторы старого закала, подобные Угрюм-Бурчееву, действовали в простоте души единственно по инстинктивному отвращению от кривой линии и всяких зигзагов и извилин.
В сущности, понимавшие, по мнению Вронского, «как должно» никак
не понимали этого, а держали себя вообще, как держат себя благовоспитанные люди относительно всех
сложных и неразрешимых вопросов, со всех сторон окружающих жизнь, — держали себя прилично, избегая намеков и неприятных вопросов. Они делали вид, что вполне понимают значение и смысл положения, признают и даже одобряют его, но считают неуместным и лишним объяснять всё это.
Несмотря на то, что туалет, прическа и все приготовления к балу стоили Кити больших трудов и соображений, она теперь, в своем
сложном тюлевом платье на розовом чехле, вступала на бал так свободно и просто, как будто все эти розетки, кружева, все подробности туалета
не стоили ей и ее домашним ни минуты внимания, как будто она родилась в этом тюле, кружевах, с этою высокою прической, с розой и двумя листками наверху ее.
Дарья же Александровна знала, что само собой
не бывает даже кашки к завтраку детям и что потому при таком
сложном и прекрасном устройстве должно было быть положено чье-нибудь усиленное внимание.
Все эти любви, то ослабевая, то усиливаясь,
не мешали ей в ведении самых распространенных и
сложных придворных и светских отношений.
Открытие это, вдруг объяснившее для нее все те непонятные для нее прежде семьи, в которых было только по одному и по два ребенка, вызвало в ней столько мыслей, соображений и противоречивых чувств, что она ничего
не умела сказать и только широко раскрытыми глазами удивленно смотрела на Анну. Это было то самое, о чем она мечтала еще нынче дорогой, но теперь, узнав, что это возможно, она ужаснулась. Она чувствовала, что это было слишком простое решение слишком
сложного вопроса.
— Вот, сказал он и написал начальные буквы: к, в, м, о: э, н, м, б, з, л, э, н, и, т? Буквы эти значили:«когда вы мне ответили: этого
не может быть, значило ли это, что никогда, или тогда?»
Не было никакой вероятности, чтоб она могла понять эту
сложную фразу; но он посмотрел на нее с таким видом, что жизнь его зависит от того, поймет ли она эти слова.
Беспрестанно начиналось, как будто собиралось музыкальное выражение чувства, но тотчас же оно распадалось на обрывки новых начал музыкальных выражений, а иногда просто на ничем, кроме прихоти композитора,
не связанные, но чрезвычайно
сложные звуки.
Кити чувствовала, что Анна была совершенно проста и ничего
не скрывала, но что в ней был другой какой-то, высший мир недоступных для нее интересов,
сложных и поэтических.
Он видел, что
сложные условия жизни, в которых он находился,
не допускали возможности тех грубых доказательств, которых требовал закон для уличения преступности жены; видел то, что известная утонченность этой жизни
не допускала и применения этих доказательств, если б они и были, что применение этих доказательств уронило бы его в общественном мнении более, чем ее.
Ответа
не было, кроме того общего ответа, который дает жизнь на все самые
сложные и неразрешимые вопросы. Ответ этот: надо жить потребностями дня, то есть забыться. Забыться сном уже нельзя, по крайней мере, до ночи, нельзя уже вернуться к той музыке, которую пели графинчики-женщины; стало быть, надо забыться сном жизни.
И что по существующим положениям этого государства, в славе которому нет равного, ревизские души, окончивши жизненное поприще, числятся, однако ж, до подачи новой ревизской сказки наравне с живыми, чтоб таким образом
не обременить присутственные места множеством мелочных и бесполезных справок и
не увеличить сложность и без того уже весьма
сложного государственного механизма…
Сам он тоже
не посещал никого; таким образом меж ним и земляками легло холодное отчуждение, и будь работа Лонгрена — игрушки — менее независима от дел деревни, ему пришлось бы ощутительнее испытать на себе последствия таких отношений. Товары и съестные припасы он закупал в городе — Меннерс
не мог бы похвастаться даже коробком спичек, купленным у него Лонгреном. Он делал также сам всю домашнюю работу и терпеливо проходил несвойственное мужчине
сложное искусство ращения девочки.
Наблюдая его рядом с Лидией, Самгин испытывал
сложное чувство недоуменья, досады. Но ревность все же
не возникала, хотя Клим продолжал упрямо думать, что он любит Лидию. Он все-таки решился сказать ей...
— Жена тоже
не верит, — сказал Спивак, вычерчивая пальцем в воздухе
сложный узор. — Но я — знаю: осенью. Вы думаете — боюсь? Нет. Но — жалею. Я люблю учить музыке.
— Хороним с участием всех сословий. Уговаривал ломовика — отвези! «Ну вас, говорит, к богу, с покойниками!» И поп тоже — уголовное преступление, а? Скотина. Н-да, разыгрывается штучка…
сложная! Алина, конечно,
не дойдет… Какое сердце, Самгин? Жестоко честное сердце у нее. Ты, сухарь, интеллектюэль,
не можешь оценить.
Не поймешь. Интеллектюэль, — словечко тоже! Эх вы… Тю…
И, прервав ворчливую речь, он заговорил деловито: если земля и дом Варвары заложены за двадцать тысяч, значит, они стоят, наверное, вдвое дороже. Это надобно помнить. Цены на землю быстро растут. Он стал развивать какой-то
сложный план залога под вторую закладную, но Самгин слушал его невнимательно, думая, как легко и катастрофически обидно разрушились его вчерашние мечты. Может быть, Иван жульничает вместе с этим Семидубовым? Эта догадка
не могла утешить, а фамилия покупателя напомнила...
Количество таких воспоминаний и вопросов возрастало, они становились все противоречивей,
сложней. Чувствуя себя
не в силах разобраться в этом хаосе, Клим с негодованием думал...
Глагол — выдумывать, слово — выдумка отец Лидии произносил чаще, чем все другие знакомые, и это слово всегда успокаивало, укрепляло Клима. Всегда, но
не в случае с Лидией, — случае, возбудившем у него очень
сложное чувство к этой девочке.
Голова его представляла
сложный архив мертвых дел, лиц, эпох, цифр, религий, ничем
не связанных политико-экономических, математических или других истин, задач, положений и т. п.
А сам все шел да шел упрямо по избранной дороге.
Не видали, чтоб он задумывался над чем-нибудь болезненно и мучительно; по-видимому, его
не пожирали угрызения утомленного сердца;
не болел он душой,
не терялся никогда в
сложных, трудных или новых обстоятельствах, а подходил к ним, как к бывшим знакомым, как будто он жил вторично, проходил знакомые места.
Потом нужно было закупить все для уборки деревенского дома; наконец, он хотел приискать себе хорошую экономку, вроде Агафьи Матвеевны, даже
не отчаивался уговорить и ее продать дом и переселиться в деревню, на достойное ее поприще —
сложного и обширного хозяйства.
Она, по этой простой канве, умела чертить широкий, смелый узор более
сложной жизни, других требований, идей, чувств, которых
не знала, но угадывала, читая за строками простой жизни другие строки, которых жаждал ее ум и требовала натура.
Я сохраню, впрочем, эти листки: может быть… Нет,
не хочу обольщать себя неверной надеждой! Творчество мое
не ладит с пером.
Не по натуре мне вдумываться в
сложный механизм жизни! Я пластик, повторяю: мое дело только видеть красоту — и простодушно, «
не мудрствуя лукаво», отражать ее в создании…
Надо вырвать корень болезни, а он был
не в одной Вере, но и в бабушке — и во всей
сложной совокупности других обстоятельств: ускользнувшее счастье, разлука, поблекшие надежды жизни — все! Да, Веру нелегко утешить!
Впрочем, скажу все: я даже до сих пор
не умею судить ее; чувства ее действительно мог видеть один только Бог, а человек к тому же — такая
сложная машина, что ничего
не разберешь в иных случаях, и вдобавок к тому же, если этот человек — женщина.
Впрочем, в встрече его с нею и в двухлетних страданиях его было много и
сложного: «он
не захотел фатума жизни; ему нужна была свобода, а
не рабство фатума; через рабство фатума он принужден был оскорбить маму, которая просидела в Кенигсберге…» К тому же этого человека, во всяком случае, я считал проповедником: он носил в сердце золотой век и знал будущее об атеизме; и вот встреча с нею все надломила, все извратила!
Я видел их книги: письмена
не такие кудрявые и
сложные, как у китайцев.
Такое объяснение всего того, что происходило, казалось Нехлюдову очень просто и ясно, но именно эта простота и ясность и заставляли Нехлюдова колебаться в признании его.
Не может же быть, чтобы такое
сложное явление имело такое простое и ужасное объяснение,
не могло же быть, чтобы все те слова о справедливости, добре, законе, вере, Боге и т. п. были только слова и прикрывали самую грубую корысть и жестокость.
Да…
сложная, богатая натура,
не такая…
Теперь же он решил, что, хотя ему предстоит поездка в Сибирь и
сложное и трудное отношение с миром острогов, для которого необходимы деньги, он всё-таки
не может оставить дело в прежнем положении, а должен, в ущерб себе, изменить его.
Алла уже выработала в себе тот светский такт, который начинается с уменья вовремя выйти из комнаты и заканчивается такими
сложными комбинациями, которых
не распутать никакому мудрецу.
Хиония Алексеевна в эти немногие дни
не только
не имела времени посетить свою приятельницу, но даже потеряла всякое представление о переменах дня и ночи. У нее был полон рот самых необходимых хлопот, потому что нужно было приготовить квартиру для Привалова в ее маленьком домике. Согласитесь, что это была самая трудная и
сложная задача, какую только приходилось когда-нибудь решать Хионии Алексеевне. Но прежде мы должны сказать, каким образом все это случилось.
Национальность, как ступень индивидуализации в жизни общества, есть
сложное историческое образование; она определима
не только кровью, — раса есть зоология, праисторическая материя, — но также языком,
не только землей, но прежде всего общей исторической судьбой.
Но вопрос о внутренней свободе
сложнее, чем обыкновенно думают, особенно когда
не интересуются внутренней жизнью человека.
В
сложном отношении к «германской идее» стоит Ницше, который по духу своему и по крови
не был чистым германцем.
Вопрос о реальности очень
сложный вопрос, и он кажется простым лишь для сознания
не философского.
Философски это
сложный вопрос о реальностях, которые
не могут быть признаны личностями.
Русская интеллигенция всегда исповедовала какие-нибудь доктрины, вмещающиеся в карманный катехизис, и утопии, обещающие легкий и упрощенный способ всеобщего спасения, но
не любила и боялась самоценной творческой мысли, перед которой раскрывались бы бесконечно
сложные перспективы.
Человек живет в разных, часто фиктивных мирах,
не соответствующих, если их взять в отдельности,
сложной и многообразной действительности.
Идейность в политике связана с духовным углублением личности, с воспитанием души целого народа, с сознанием великой ответственности, а
не с упрощением и схематизацией
сложной исторической жизни.
Самостоятельной работы мысли над
сложной проблемой войны у нас
не происходило.
Я
не имею сейчас возможности анализировать
сложное отношение между свободой, случаем, роком, промыслам и благодатью.
Поэтому
не требуется никакой творческой работы мысли над
сложными задачами, никакой чуткости, никакого проникновения в совершающееся.
Проблема, стоящая перед человеком, еще
сложнее: с механизированной природой
не может быть взаимообщения.
У нас в обществе, я помню, еще задолго до суда, с некоторым удивлением спрашивали, особенно дамы: «Неужели такое тонкое,
сложное и психологическое дело будет отдано на роковое решение каким-то чиновникам и, наконец, мужикам, и „что-де поймет тут какой-нибудь такой чиновник, тем более мужик?“ В самом деле, все эти четыре чиновника, попавшие в состав присяжных, были люди мелкие, малочиновные, седые — один только из них был несколько помоложе, — в обществе нашем малоизвестные, прозябавшие на мелком жалованье, имевшие, должно быть, старых жен, которых никуда нельзя показать, и по куче детей, может быть даже босоногих, много-много что развлекавшие свой досуг где-нибудь картишками и уж, разумеется, никогда
не прочитавшие ни одной книги.
Но одни побои
не испугали бы Федора Павловича: бывали высшие случаи, и даже очень тонкие и
сложные, когда Федор Павлович и сам бы
не в состоянии, пожалуй, был определить ту необычайную потребность в верном и близком человеке, которую он моментально и непостижимо вдруг иногда начинал ощущать в себе.
Слушай: в снах, и особенно в кошмарах, ну, там от расстройства желудка или чего-нибудь, иногда видит человек такие художественные сны, такую
сложную и реальную действительность, такие события или даже целый мир событий, связанный такою интригой, с такими неожиданными подробностями, начиная с высших ваших проявлений до последней пуговицы на манишке, что, клянусь тебе, Лев Толстой
не сочинит, а между тем видят такие сны иной раз вовсе
не сочинители, совсем самые заурядные люди, чиновники, фельетонисты, попы…
Лет восемь тому назад он на каждом шагу говорил: «Мое вам почитание, покорнейше благодарствую», и тогдашние его покровители всякий раз помирали со смеху и заставляли его повторять «мое почитание»; потом он стал употреблять довольно
сложное выражение: «Нет, уж это вы того, кескесэ, — это вышло выходит», и с тем же блистательным успехом; года два спустя придумал новую прибаутку: «
Не ву горяче па, человек Божий, обшит бараньей кожей» и т. д.