Неточные совпадения
Для Сергея Ивановича меньшой брат его был славный малый, с
сердцем поставленным хорошо (как он выражался по — французски), но с умом хотя и довольно быстрым, однако подчиненным впечатлениям минуты и потому исполненным противоречий. Со снисходительностью старшего брата, он иногда объяснял ему значение вещей, но
не мог находить удовольствия спорить с ним, потому что слишком легко
разбивал его.
«
Не ошибка ли это?» — вдруг мелькнуло у него в уме, как молния, и молния эта попала в самое
сердце и
разбила его. Он застонал. «Ошибка! да… вот что!» — ворочалось у него в голове.
Афанасий Иванович рискнул было на очень хитрое средство, чтобы
разбить свои цепи: неприметно и искусно он стал соблазнять ее, чрез ловкую помощь, разными идеальнейшими соблазнами; но олицетворенные идеалы: князья, гусары, секретари посольств, поэты, романисты, социалисты даже — ничто
не произвело никакого впечатления на Настасью Филипповну, как будто у ней вместо
сердца был камень, а чувства иссохли и вымерли раз навсегда.
Оба эти человека очень серьезно взаимно считают себя противниками, оба от полноты
сердца язвят друг друга и отнюдь
не догадываются, что только счастливое недоумение
не позволяет им видеть, что оба они, в сущности, делают одно и то же дело и уязвлениями своими
не разбивают, а, напротив того, подкрепляют друг друга.
Нет, я никого
не могу любить, кроме бога, ни в чем
не могу найти утешения, кроме религии! Знаешь ли, иногда мне кажется, что у меня выросли крылья и что я лечу высоко-высоко над этим дурным миром! А между тем
сердце еще молодо… зачем оно молодо, друг мой? зачем жестокий рок
не разбил его, как
разбил мою жизнь?
— Да, мой милый. Я так несчастна, так глубоко несчастна. Благодарю тебя за то, что ты утешил меня,
не разбил моего
сердца. За эту одну минуту я
не знаю, чем я отблагодарю тебя в жизни!
Как услышал князя Серебряного, как узнал, что он твой объезд за душегубство
разбил и
не заперся перед царем в своем правом деле, но как мученик пошел за него на смерть, — тогда забилось к нему
сердце мое, как ни к кому еще
не бивалось, и вышло из мысли моей колебание, и стало мне ясно как день, что
не на вашей стороне правда!
„А тех, которые любят друг друга“, — запела молочная красавица голосом, в котором с первого звука зазвенели слезы — „тех Ты соедини и
не разлучай никогда в жизни. Избави их от несносной тоски друг о друге; верни их друг к другу все с той же любовью. О, пошли им, пошли им любовь Ты до века! О, сохрани их от страстей и соблазнов, и
не попусти одному
сердцу разбить навеки другое!“
Давно уже предчувствовал я, что перевернул всю ее душу и
разбил ее
сердце, и, чем больше я удостоверялся в том, тем больше желал поскорее и как можно сильнее достигнуть цели. Игра, игра увлекла меня; впрочем,
не одна игра…
А деревня
не нравится мне, мужики — непонятны. Бабы особенно часто жалуются на болезни, у них что-то «подкатывает к
сердцу», «спирает в грудях» и постоянно «резь в животе», — об этом они больше и охотнее всего говорят, сидя по праздникам у своих изб или на берегу Волги. Все они страшно легко раздражаются, неистово ругая друг друга. Из-за разбитой глиняной корчаги, ценою в двенадцать копеек, три семьи дрались кольями, переломили руку старухе и
разбили череп парню. Такие драки почти каждую неделю.
Он видел, что его никто
не жалеет, никто
не любит, и
сердце влекло его к этому полуребенку, долю которого он так жестоко
разбил и исковеркал, посмеявшись над ее чувствами и ее свободой.
Ночь, проведенная без сна,
Страх видеть истину — и миллион сомнений!..
С утра по улицам бродил подобно тени
И
не устал — и в
сердце мысль одна…
Один лишь злой намек, обманчивый, быть может,
Разбил в куски спокойствие мое!
И всё воскресло вновь… и всё меня тревожит,
Былое, будущность, обман и правда… всё!..
Но я решился, буду тверд… узнаю прежде,
Уверюсь… доказательства… да! да…
Мне доказательств надо… и тогда…
Тогда… конец любви, конец надежде!..
И вдруг этот человек добра и правды — обманул.
Разбил, растерзал
сердце девушки, погасил в нем первое чувство любви… Ни слова никому
не сказала Дуня о такой сердечной обиде. И Груне
не сказала — гордость
не дозволяла, самолюбие
не позволяло.
— Это никогда
не уляжется в
сердце ее мужа, которое она
разбила, как девчонка бьет глиняную куклу.
Нет, если бы дело шло о нем одном, я скорее бы понесла за ним его арестантскую суму, но
не разбила бы его
сердца!
Но подумал ли ты, Артемий Петрович, что
сердце, которое ты смесил в своих руках, по горячей прихоти своей, приняло уже форму, которую ты хотел ему дать, и отвердело в ней так, что ты можешь переменить ее
не иначе, как
разбив?
Она хотела во что бы то ни стало совершенно
разбить их семейную жизнь и самой явиться в роли утешительницы князя Андрея Павловича, которого она
не могла разлюбить до сих пор, но чувство к которому тщательно скрывала в тайнике своего
сердца.
— Перед смертью отца я дала ему клятву, что враг России никогда
не будет моим мужем. Повторяю и теперь тебе, моей второй матери, эту клятву и исполню ее, хотя бы пришлось мне
разбить мое
сердце о судьбу свою.