Неточные совпадения
Левин во всё
время исполнения испытывал чувство глухого, смотрящего на танцующих. Он был в совершенном недоумении, когда кончилась пиеса, и чувствовал большую усталость от напряженного и ничем
не вознагражденного внимания.
Со всех сторон послышались громкие рукоплескания. Все встали, заходили, заговорили. Желая разъяснить по впечатлению других свое недоумение, Левин пошел
ходить, отыскивая знатоков, и рад был, увидав одного из известных знатоков в разговоре
со знакомым ему Песцовым.
Но муж любил ее сердечно,
В ее затеи
не входил,
Во всем ей веровал беспечно,
А сам в халате ел и пил;
Покойно жизнь его катилась;
Под вечер иногда сходилась
Соседей добрая семья,
Нецеремонные друзья,
И потужить, и позлословить,
И посмеяться кой о чем.
Проходит время; между тем
Прикажут Ольге чай готовить,
Там ужин, там и спать пора,
И гости едут
со двора.
— А если, — начала она горячо вопросом, — вы устанете от этой любви, как устали от книг, от службы, от света; если
со временем, без соперницы, без другой любви, уснете вдруг около меня, как у себя на диване, и голос мой
не разбудит вас; если опухоль у сердца
пройдет, если даже
не другая женщина, а халат ваш будет вам дороже?..
В доме было тихо, вот уж и две недели
прошли со времени пари с Марком, а Борис Павлыч
не влюблен,
не беснуется,
не делает глупостей и в течение дня решительно забывает о Вере, только вечером и утром она является в голове, как по зову.
Наш рейс по проливу на шкуне «Восток», между Азией и Сахалином, был всего третий
со времени открытия пролива. Эта же шкуна уже
ходила из Амура в Аян и теперь шла во второй раз. По этому случаю, лишь только мы миновали пролив, торжественно,
не в урочный час, была положена доска, заменявшая стол, на свое место; в каюту вместо одиннадцати пришло семнадцать человек, учредили завтрак и выпили несколько бокалов шампанского.
— Василий Назарыч, ведь
со времени казенной опеки над заводами
прошло почти десять лет… Несмотря ни на какие хлопоты, я
не мог даже узнать, существует ли такой отчет где-нибудь. Обращался в контроль, в горный департамент, в дворянскую опеку, везде один ответ: «Ничего
не знаем… Справьтесь где-нибудь в другом месте».
— А-ай! — закричала старушонка, но Мити и след простыл; он побежал что было силы в дом Морозовой. Это именно было то
время, когда Грушенька укатила в Мокрое,
прошло не более четверти часа после ее отъезда. Феня сидела
со своею бабушкой, кухаркой Матреной, в кухне, когда вдруг вбежал «капитан». Увидав его, Феня закричала благим матом.
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне, по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался
со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и в городах и в селах,
ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и на это употребит еще год; если останется из этого года
время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же
не останется
времени — так и быть, потому что это
не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России,
не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
Она у нас прожила год.
Время под конец нашей жизни в Новгороде было тревожно — я досадовал на ссылку и
со дня на день ждал в каком-то раздраженье разрешения ехать в Москву. Тут я только заметил, что горничная очень хороша собой… Она догадалась!.. и все
прошло бы без шага далее. Случай помог. Случай всегда находится, особенно когда ни с одной стороны его
не избегают.
Прошли тысячелетия
со времени исчезновения олимпийских богов, но поклонники Бахуса
не переводились, и на их счет воздвигали храмы жрецы его.
Вскоре выяснилось, что мой сон этого
не значил, и я стал замечать, что Кучальский начинает отстраняться от меня. Меня это очень огорчало, тем более что я
не чувствовал за собой никакой вины перед ним… Напротив, теперь
со своей задумчивой печалью он привлекал меня еще более. Однажды во
время перемены, когда он
ходил один в стороне от товарищей, я подошел к нему и сказал...
Зарость или порость, то есть молодой лес приятен на взгляд, особенно издали. Зелень его листьев свежа и весела, но в нем мало тени, он тонок и так бывает част, что сквозь него
не пройдешь.
Со временем большая часть дерев посохнет от тесноты, и только сильнейшие овладеют всею питательностью почвы и тогда начнут расти
не только в вышину, но и в толщину.
— Я
не совсем с вами согласен, что ваш папаша с ума
сошел, — спокойно ответил он, — мне кажется, напротив, что ему ума даже прибыло за последнее
время, ей-богу; вы
не верите? Такой стал осторожный, мнительный, все-то выведывает, каждое слово взвешивает… Об этом Капитошке он
со мной ведь с целью заговорил; представьте, он хотел навести меня на…
Похороны Лизы были просты, но
не обошлись без особых заявлений
со стороны некоторых граждан. Один из них
прошел в церковь
со стеариновою свечкою и во все
время отпевания старался вылезть наружу. С этою же свечкою он мыкался всю дорогу до кладбища и, наконец, влез с нею на земляной отвал раскрытой могилы.
Действие этой нарядной фаянсовой барышни на нашу больную превзошло все мои ожидания. Маруся, которая увядала, как цветок осенью, казалось, вдруг опять ожила. Она так крепко меня обнимала, так звонко смеялась, разговаривая
со своею новою знакомой… Маленькая кукла сделала почти чудо: Маруся, давно уже
не сходившая с постели, стала
ходить, водя за собой свою белокурую дочку, и по
временам даже бегала, по-прежнему шлепая по полу слабыми ногами.
Теперь он даже в пирожную
ходить не может; и денег нет, и силы тают с каждым днем. С трудом Анна Ивановна уговорила его
не отказываться от скудного обеда в два блюда, обнадежив, что
не все еще пропало и что
со временем она возвратит свои издержки.
Князь сейчас опять за мною и посылает, и мы с ним двое ее и слушаем; а потом Груша и сама стала ему напоминать, чтобы звать меня, и начала
со мною обращаться очень дружественно, и я после ее пения
не раз у нее в покоях чай пил вместе с князем, но только, разумеется, или за особым столом, или где-нибудь у окошечка, а если когда она одна оставалась, то завсегда попросту рядом с собою меня сажала. Вот так
прошло сколько
времени, а князь все смутнее начал становиться и один раз мне и говорит...
— Ну, теперь тебя
не убедишь; увидишь сам
со временем, а теперь запомни мои слова только: любовь
пройдет, повторяю я, и тогда женщина, которая казалась тебе идеалом совершенства, может быть, покажется очень несовершенною, а делать будет нечего.
Прошло восемь дней. Теперь, когда уже всё
прошло и я пишу хронику, мы уже знаем, в чем дело; но тогда мы еще ничего
не знали, и естественно, что нам представлялись странными разные вещи. По крайней мере мы
со Степаном Трофимовичем в первое
время заперлись и с испугом наблюдали издали. Я-то кой-куда еще выходил и по-прежнему приносил ему разные вести, без чего он и пробыть
не мог.
Ченцов в последнее
время чрезвычайно пристрастился к ружейной охоте, на которую
ходил один-одинешенек в сопровождении только своей лягавой собаки. Катрин несколько раз и
со слезами на глазах упрашивала его
не делать этого, говоря, что она умирает
со страху от мысли, что он по целым дням бродит в лесу, где может заблудиться или встретить медведя, волка…
Вид Ивана Васильевича был более насмешлив, чем грозен.
Со времени дерзостной попытки Ванюхи Перстня, или Ивана Кольца,
прошло семнадцать лет, а злопамятность царя
не продолжалась так долго, когда она
не была возбуждена прямым оскорблением его личного самолюбия.
Прошло лет пять
со времени переселения Арины Петровны в Погорелку. Иудушка как засел в своем родовом Головлеве, так и
не двигается оттуда. Он значительно постарел, вылинял и потускнел, но шильничает, лжет и пустословит еще пуще прежнего, потому что теперь у него почти постоянно под руками добрый друг маменька, которая ради сладкого старушечьего куска сделалась обязательной слушательницей его пустословия.
Поручик Смекалов, как уже и сказал я, иной раз и больно наказывал, но он как-то так умел сделать, что на него
не только
не злобствовали, но даже, напротив, теперь, в мое
время, как уже все давно
прошло, вспоминали о его штучках при сечении
со смехом и с наслаждением.
Не прошло и месяца
со времени вручения старгородскому соборному духовенству упомянутых наводящих сомнение посохов, как отец протопоп Савелий вдруг стал собираться в губернский город.
Матвей нанял комнату рядом с Ниловым, обедать они
ходили вместе в ресторан. Матвей
не говорил ничего, но ему казалось, что обедать в ресторане — чистое безумие, и он все подумывал о том, что он устроится
со временем поскромнее. Когда пришел первый расчет, он удивился, увидя, что за расходами у него осталось еще довольно денег. Он их припрятал, купив только смену белья.
Он говорил, что она до сих пор исполняла долг свой как дочь, горячо любящая отца, и что теперь надобно также исполнить свой долг,
не противореча и поступая согласно с волею больного; что, вероятно, Николай Федорыч давно желал и давно решился, чтоб они жили в особом доме; что, конечно, трудно, невозможно ему, больному и умирающему, расстаться с Калмыком, к которому привык и который
ходит за ним усердно; что батюшке Степану Михайлычу надо открыть всю правду, а знакомым можно сказать, что Николай Федорыч всегда имел намерение, чтобы при его жизни дочь и зять зажили своим, домом и своим хозяйством; что Софья Николавна будет всякий день раза по два навещать старика и
ходить за ним почти так же, как и прежде; что в городе, конечно, все узнают
со временем настоящую причину, потому что и теперь, вероятно, кое-что знают, будут бранить Калмыка и сожалеть о Софье Николавне.
Прошла только одна неделя, как приехали ваши сестрицы, и вы уже много переменились ко мне: вы забываете или
не смеете иногда исполнять того, что мне обещали, вы менее проводите
со мной
времени, вы смущены, встревожены, вы даже
не так ласковы ко мне, как были прежде.
— Так и знай же, мой дорогой, что никогда ты обо мне
не вспомнишь дурно или
со злом, — сказала она так убедительно, точно читала у меня в глазах будущее. — Как расстанемся мы с тобой, тяжело тебе в первое
время будет, ох как тяжело… Плакать будешь, места себе
не найдешь нигде. А потом все
пройдет, все изгладится. И уж без горя ты будешь обо мне думать, а легко и радостно.
«Другажды, — читаю, пишут отец Маркел, —
проходя с дьяконом случайно вечернею порою мимо дома того же священника отца Иоанна, опять видели, как он
со всем своим семейством, с женою, племянником и с купно приехавшею к нему на каникулярное
время из женской гимназии племянницею, азартно играл в карты, яростно ударяя по столу то кралею, то хлапом, и при сем непозволительно восклицал: „никто больше меня, никто!“» Прочитав сие, взглянул я на преосвященного владыку и,
не дожидаясь его вопроса, говорю...
Места, где деревья зелеными ветвями своими наклонились над водою, где гибкие кусты омывают длинные листья свои в прозрачных струях, тихо ропщущих от их прикосновения, благонадежны для уженья
не очень раннего и
не очень позднего: ибо в это
время рыба, уже поднявшись
со дна,
ходит на умеренной глубине и очень любит держаться около зелени листьев.
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки; кто увидит их в первый раз, тот и
не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой рыбы оно
не удобно и
не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно
проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже
со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда
не высохнут,
не будут свободно вкладываться одно в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Но в это
время глаза мельника устремляются на плотину — и он цепенеет от ужаса: плотины как
не бывало; вода гуляет через все снасти… Вот тебе и мастак-работник, вот тебе и парень на все руки!
Со всем тем, боже сохрани, если недовольный хозяин начнет упрекать Акима: Аким ничего, правда,
не скажет в ответ, но уж зато с этой минуты бросает работу,
ходит как словно обиженный, живет как вон глядит; там кочергу швырнет, здесь ногой пихнет, с хозяином и хозяйкой слова
не молвит, да вдруг и перешел в другой дом.
Прошли две-три недели; в сердце Гришки возникло, вместе
со скукой, сожаление о том, что
не было Захара, с которым так весело, бывало, коротаешь однообразные часы послеобеденного
времени.
То были настоящие,
не татаро-грузинские, а чистокровные князья, Рюриковичи; имя их часто встречается в наших летописях при первых московских великих князьях, русской земли собирателях; они владели обширными вотчинами и многими поместьями, неоднократно были жалованы за"работы и кровь и увечья", заседали в думе боярской, один из них даже писался с"вичем"; но попали в опалу по вражьему наговору в"ведунстве и кореньях"; их разорили"странно и всеконечно", отобрали у них честь,
сослали их в места заглазные; рухнули Осинины и уже
не справились,
не вошли снова в силу; опалу с них сняли
со временем и даже"московский дворишко"и"рухлядишку"возвратили, но ничто
не помогло.
Про него
ходила масса анекдотов, популярность его была громадна. Он любил весело выпить, лихо гульнуть, посмеяться, пошутить, но так, чтобы никому его шутки обидны
не были. И все же во
время поездки по Волге он жестоко обидел актера Илькова. Прекрасный исполнитель характерных ролей, человек
со средствами, совершенно одинокий, Ильков был скуп до крайности.
Как он проводил свое
время в Петербурге, это мне
не совсем известно, но судя по тому, что он был знаком почти
со всеми современными ему знаменитостями, надо полагать, что он жил
не исключительно в свете и среди своих военных товарищей, а держался умных кружков: он лично знал Жуковского, Пушкина, Дельвига, Гоголя, Каратыгина и Брюллова,
ходил в дом к Толстым, где перезнакомился
со всем тогдашним художественным миром и сам с успехом занимался как дилетант и живописью и ваянием, что необыкновенно шло его изящной натуре.
— Три и есть. Обедать
время пришло. Ну, посадили меня, доброго молодця, честь честью. Опять старики с дочкой вместе, нам с молодым хозяином на особицю, да еще, слышь, обоим чашки-те разные. Тут уж мне за беду стало. «Ах вы, говорю, такие
не эдакие. Вы
не то што меня бракуете, вы и своего-то мужика бракуете». — «А потому, — старуха баит, — и бракуем, што он по Русе
ходит, с вашим братом,
со всяким поганым народом, нахлебается…» Вот и поди ты, как они об нас понимают!
— Я все видел! — закричал было Долгов и остановился, потому что Бегушев в это
время порывисто встал из-за стола. Никто
не понимал, что такое с ним. Дело в том, что доктор,
пройдя несколько раз по столовой, подошел опять к Домне Осиповне и сказал ей негромко несколько слов. Она в ответ ему кивнула головой и поднялась
со стула.
В первые дни знакомства Каштанка думала, что он говорит много потому, что очень умен, но
прошло немного
времени, и она потеряла к нему всякое уважение; когда он подходил к ней
со своими длинными речами, она уж
не виляла хвостом, а третировала его, как надоедливого болтуна, который
не дает никому спать, и без всякой церемонии отвечала ему: «рррр»…
А когда к ним перестали
ходить, — когда был этот ужасный вечер, эта несчастная суббота, в которую никто
не явился? Выскочивший из связи
времен — как ярко помнится этот вечер
со всеми его маленькими подробностями, вплоть до лампы, которая чуть-чуть
не начала коптить.
«Что это значит, — думал он, — она
не любит мужа — это видно, почему же она отвергает и даже оскорбляется моими исканиями? Я ей
не противен, никакого чувства отвращения я
не заметил в ней… напротив! Если я круто повернул и если только это детская мораль, ребяческое предубеждение, то оно должно
пройти со временем. Да и что же может быть другое? Уж
не любит ли она кого-нибудь?»
«Горе от ума» появилось раньше Онегина, Печорина, пережило их,
прошло невредимо чрез гоголевский период, прожило эти полвека
со времени своего появления и все живет своею нетленной жизнью, переживет и еще много эпох и все
не утратит своей жизненности.
Силою любви своей человек создаёт подобного себе, и потому думал я, что девушка понимает душу мою, видит мысли мои и нужна мне, как я сам себе. Мать её стала ещё больше унылой, смотрит на меня
со слезами, молчит и вздыхает, а Титов прячет скверные руки свои и тоже молча
ходит вокруг меня; вьётся, как ворон над собакой издыхающей, чтоб в минуту смерти вырвать ей глаза. С месяц
времени прошло, а я всё на том же месте стою, будто дошёл до крутого оврага и
не знаю, где перейти. Тяжело было.
К его удивлению, слова и совет ужасно поразили Павла Павловича; он тотчас притих, до того даже, что воротился к обществу как виноватый и покорно принял участие в общих играх; затем его несколько
времени не беспокоили и играли с ним, как
со всеми, — и
не прошло получасу, как он опять почти что развеселился.
Прошло лет семь.
Не считаю нужным рассказывать, что именно происходило
со мной в течение всего этого
времени. Помаялся я таки по России, заезжал в глушь и в даль, и слава богу! Глушь и даль
не так страшны, как думают иные, и в самых потаенных местах дремучего леса, под валежником и дромом, растут душистые цветы.
Со времени проезда Ланского
прошло довольно
времени, и события, сопровождавшие этот проезд через Солигалич, уже значительно позабылись и затерлись ежедневною сутолокою, как вдруг нежданно-негаданно, на дивное диво
не только Солигаличу, а всей просвещенной России, в обревизованный город пришло известие совершенно невероятное и даже в стройном порядке правления невозможное: квартальному Рыжову был прислан дарующий дворянство владимирский крест — первый владимирский крест, пожалованный квартальному.
Обед и
время после обеда
прошли у нас невесело: Леонид был скучен, Лидия Николаевна, как и при первой встрече
со мною, старалась притворяться веселою и беспечною, но
не выдерживала роли, часто задумывалась и уходила по
временам к мужу. Надина переходила от окна к окну; я догадался, кого она ждет.
— Сначала он хотел меня убить, потом гнал, чтобы я шла к Курдюмову, потом плакал — это ужаснее всего, а теперь уехал и
не хочет
со мной жить. Если бы вы только слышали, что он мне говорил! Надина тоже так рассердилась, что я думала, что она с ума
сойдет; вдвоем на меня и напали, я даже теперь
не могу вспомнить об этом равнодушно. Посмотрите, как я дрожу, а первое
время у меня даже голова тряслась.
Абрашка в это
время колол дрова. Заинтересованный шумом, он равнодушно вышел за ворота, пригляделся и вдруг
со всех ног кинулся в дом. Через минуту дверь отворилась. Мне показалось, что оттуда мелькнуло дуло ружья, но тотчас же дверь захлопнулась опять.
Не прошло и минуты, как из юрты появилась красивая жена Абрама, а за ней — сам Абрам покорно шел с пустыми руками…
Потом я ничего
не помню до тех пор, пока пришла судебная власть и полиция. Я спросил, который час, и мне сказали: девять. И я долго
не мог понять, что
со времени моего возвращения домой
прошло только два часа, а с момента убийства Алексея — около трех.