Неточные совпадения
Все это окончательно восстановило голландцев, которых целое народонаселение двинулось массой к северу и,
перешедши реку Вааль, заняло пустые, но прекрасные, едва ли
не лучшие во всей Южной Африке, пространства.
Кучера
не знали брода, но в это время
переходили реку готтентоты с волами: по их следам проехали и мы.
Перейти вброд глубокую и быструю
реку не так-то просто. Если вода низкая, то об этом разговаривать
не стоит, но если вода доходит до пояса, то
переходить ее надо с большой осторожностью.
Не желая
переходить реку вброд, мы пробовали было идти берегом, но скоро убедились, что это невозможно: первая же скала принудила нас
перейти на другую сторону
реки.
5 ноября, утром, был опять мороз (–14°С); барометр стоял высоко (757). Небо было чистое; взошедшее солнце
не давало тепла, зато давало много света. Холод всех подбадривал, всем придавал энергии. Раза два нам пришлось
переходить с одного берега
реки на другой. В этих местах Холонку шириной около 6 м; русло ее загромождено валежником.
Это был старик, китаец, зверолов, он всю ночь
не спал, а утром
не решился
переходить реку и возвратился назад.
Не прошли мы и полкилометра, как пришлось снова
переходить на правый берег
реки, потом на левый, затем опять на правый и т.д.
В лесу мы
не страдали от ветра, но каждый раз, как только выходили на
реку, начинали зябнуть. В 5 часов пополудни мы дошли до четвертой зверовой фанзы. Она была построена на берегу небольшой протоки с левой стороны
реки.
Перейдя реку вброд, мы стали устраиваться на ночь. Развьючив мулов, стрелки принялись таскать дрова и приводить фанзу в жилой вид.
Зная исполнительность своих людей, я никак
не мог понять, почему они
не доставили продовольствия на указанное место. Завтра надо
перейти через скалу Ван-Син-лаза и попытаться берегом дойти до корейцев на
реке Найне.
Чем более мы углублялись в горы, тем порожистее становилась
река. Тропа стала часто
переходить с одного берега на другой. Деревья, упавшие на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что тропа была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной тропы, я удвоил внимание к югу.
Не было сомнения, что мы ошиблись и пошли
не по той дороге. Наша тропа, вероятно, свернула в сторону, а эта, более торная, несомненно, вела к истокам Улахе.
В нижнем течении
река Дунца [Левый приток
реки Санхобе.] течет в меридиональном направлении до тех пор, пока
не встретит
реку Сицу. Тут она делает петлю и огибает небольшой горный отрог, имеющий пологие склоны к
реке Санхобе и крутые — к
реке Дунце. Через этот самый отрог нам и надлежало
перейти.
Перейдя реку Ситухе, мы подошли к деревне Крыловке, состоящей из 66 дворов. Следующая деревня, Межгорная (семнадцать дворов), была так бедна, что мы
не могли купить в ней даже 4 кг хлеба. Крестьяне вздыхали и жаловались на свою судьбу. Последнее наводнение их сильно напугало.
Не доходя 10 км до перевала, тропа делится на две. Одна идет на восток, другая поворачивает к югу. Если идти по первой, то можно выйти на
реку Динзахе, вторая приведет на Вангоу (притоки Тадушу). Мы выбрали последнюю. Тропа эта пешеходная, много кружит и часто
переходит с одного берега на другой.
— Или опять, — вновь начинает старик,
переходя к другому сюжету, — видим мы, что
река назад
не течет, а отчего? Оттого, что она в возвышенном месте начинается, а потом все вниз, все вниз течет. Назад-то ворочаться ей и неспособно. Коли на дороге пригорочек встретится, она его обойдет, а сама все вниз, все вниз…
Не скоро сладили с упрямою
рекой; долго она рвала и уносила хворост, солому, навоз и дерн; но, наконец, люди одолели, вода
не могла пробиться более, остановилась, как бы задумалась, завертелась, пошла назад, наполнила берега своего русла, затопила,
перешла их, стала разливаться по лугам, и к вечеру уже образовался пруд, или, лучше сказать, всплыло озеро без берегов, без зелени, трав и кустов, на них всегда растущих; кое-где торчали верхи затопленных погибших дерев.
Впоследствии она
перешла весною в ростополь, страшную, посиневшую
реку Каму, уже ни для кого
не проходимую, ежеминутно готовую взломать свои льды, — узнав, что тоска меня одолела и что я лежу в больнице…
Полно, друг!
Грешно тебе! Ты видишь, я
не прячусь.
С утра дерусь, кольчуги
не скидая,
Москву-реку
переходил два раза
На помощь вам. Вы сами-то недружно
Встречаете врага. Вы здесь, в остроге,
С поляками деретесь целый день,
А половина в таборах за пьянством,
Играют в зернь у Яузских ворот.
Приходилось то и дело
переходить речонки вброд или по лавам, которые представляют из себя
не что иное, как два или три тонких деревца, связанных лыком или прутьями, переброшенных поперек
реки и крепленных несколькими парами шатких кольев, вколоченных в дно. Но всего неприятнее были переходы по открытым местам, совсем голубым от бесчисленных незабудок, от которых так остро, травянисто и приторно пахло. Здесь почва ходила и зыбилась под ногами, а из-под ног, хлюпая, била фонтанчиками черная вонючая вода.
Переходя из одного толка спасова согласия в другой,
переходя потом из одной секты беспоповщины в иную, шесть раз Герасим перекрещивался и переменял имя, а поступая в Бондаревскую секту самокрещенцев, сам себя окрестил в дождевой воде, собранной в купель, устроенную им самим из молодых древесных побегов и обмазанную глиной, вынутой из земли на трех саженях глубины, да
не осквернится та купель дыханием везде присущего антихриста, владеющего всем видимым миром, всеми морями, всеми
реками и земными источниками…
Несется косная по тихому лону широкой
реки, вода что зеркало, только и струится за рулем, только и пенится что веслами. Стих городской и ярманочный шум, настала тишь, в свежем прохладном воздухе
не колыхнет. Петр Степаныч передал руль кормщику и
перешел к носу лодки. Шепнул что-то песенникам, и тотчас залился переливчатыми, как бы дрожащими звуками кларнет, к нему пристал высокий тенор запевалы, песенники подхватили, и над широкой
рекой раздалась громкая песня...
На другой стороне
реки высились высокие, стройные тополи, окружавшие барский сад. Сквозь деревья просвечивал огонек из барского окна. Барыня, должно быть,
не спала. Думал Степан, сидя на берегу, до тех пор, пока ласточки
не залетали над
рекой. Он поднялся, когда уже светилась в
реке не луна, а взошедшее солнце. Поднявшись, он умылся, помолился на восток и быстро, решительным шагом зашагал вдоль берега к броду.
Перешедши неглубокий брод, он направился к барскому двору…
За это время лодки разделились. Мы
перешли к правому берегу, а женщина свернула в одну из проток. К сумеркам мы достигли устья
реки Люундани, по соседству с которой, немного выше, стояли две юрты. Дальше мы
не пошли и тотчас стали устраивать бивак.
— Дура ты, Илька! — сказал он, вздыхая, когда они
переходили мост, переброшенный через
реку. — Дура! Назови меня лысым чёртом, если только ты
не выйдешь из этой деревни с носом! Извини меня, дочка, но, честное слово, ты сегодня глупа, как пескарь!
Самая хвастливая и наглая ложь лилась у него
рекою и приводила меня в такое смущение, что я молчал и
не перебил его ни одним словом даже тогда, когда он, истощив поток своего красноречия насчет своих превосходств, вдруг
перешел к исчислению моих пороков, которые, по его словам, парализировали его влияние и часто мешали мне усвоить ту безмерную пользу, какую могли мне преподать его советы.
Прошли мы три версты по берегу
реки на восток; наконец Давыдов и сам сообразил, что идет
не туда, и по другому мосту
перешел через
реку обратно.
Гора Сен-Готард была охраняема французами. Чудо-богатырей ничто
не останавливало на пути — с ними был их чудо-вождь Суворов. На высочайшие горы пробирались они по узеньким тропинкам, по обрывам спускались в глубокие пропасти, шли часто прямо по целине, без дороги, по пояс в воде
переходили вброд быстрые горные
реки.
Было приказано, отыскав брод,
перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый, старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами
реку,
не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтоб ему позволили переплыть
реку в глазах императора. Адъютант сказал, что вероятно император
не будет недоволен этим излишним усердием.
Мы преследуем эту цель с такою энергией, что даже
переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время
не Бонапарт, но Буксгевден.