Неточные совпадения
Среднего роста, он был
не толст, но кости
у него широкие и одет он во все толстое.
Руки тяжелые, неловкие, они прятались
в карманы, под стол, как бы стыдясь широты и волосатости кистей.
Оказалось, что он изъездил всю Россию от Астрахани до Архангельска и от Иркутска до Одессы, бывал на Кавказе,
в Финляндии.
Но таким образом опять получился факт, что всего за три, за четыре часа до некоторого приключения, о котором будет мною говорено ниже,
у Мити
не было ни копейки денег, и он за десять рублей заложил любимую вещь, тогда как вдруг, через три часа,
оказались в руках его тысячи…
Иные помещики вздумали было покупать сами косы на наличные деньги и раздавать
в долг мужикам по той же цене; но мужики
оказались недовольными и даже впали
в уныние; их лишали удовольствия щелкать по косе, прислушиваться, перевертывать ее
в руках и раз двадцать спросить
у плутоватого мещанина-продавца: «А что, малый, коса-то
не больно того?» Те же самые проделки происходят и при покупке серпов, с тою только разницей, что тут бабы вмешиваются
в дело и доводят иногда самого продавца до необходимости, для их же пользы, поколотить их.
Полковник был от души рад отъезду последнего, потому что мальчик этот,
в самом деле,
оказался ужасным шалуном: несмотря на то, что все-таки был
не дома, а
в гостях, он успел уже слазить на все крыши, отломил
у коляски дверцы, избил маленького крестьянского мальчишку и, наконец, обжег себе
в кузнице страшно
руку.
Оказалось, что Евпраксеюшка беременна уж пятый месяц: что бабушки-повитушки на примете покуда еще нет; что Порфирию Владимирычу хотя и было докладывано, но он ничего
не сказал, а только сложил
руки ладонями внутрь, пошептал губами и посмотрел на образ,
в знак того, что все от Бога и он, царь небесный, сам обо всем промыслит, что, наконец, Евпраксеюшка однажды
не остереглась, подняла самовар и
в ту же минуту почувствовала, что внутри
у нее что-то словно оборвалось.
Вторая копия
у меня вышла лучше, только окно
оказалось на двери крыльца. Но мне
не понравилось, что дом пустой, и я населил его разными жителями:
в окнах сидели барыни с веерами
в руках, кавалеры с папиросами, а один из них, некурящий, показывал всем длинный нос.
У крыльца стоял извозчик и лежала собака.
С некоторых пор
в одежде дяди Акима стали показываться заметные улучшения: на шапке его,
не заслуживавшей, впрочем, такого имени, потому что ее составляли две-три заплаты, живьем прихваченные белыми нитками, появился вдруг верх из синего сукна;
у Гришки
оказалась новая рубашка, и, что всего страннее,
у рубашки были ластовицы, очевидно выкроенные из набивного ситца, купленного год тому назад Глебом на фартук жене; кроме того, он
не раз заставал мальчика с куском лепешки
в руках, тогда как
в этот день
в доме о лепешках и помину
не было.
Только уж само собой разумеется, что если мы решаемся"внушать доверие", то об errare надо отложить попечение и для себя и для других. Потому что,
в противном случае, возьмет"молодец"
в руки счеты, начнет прикладывать да высчитывать, и
окажется, что ничего дешевого
у нас
в будущем, кроме кузьки да гессенской мухи,
не предвидится.
И кость отпала.
В руках у Демьяна Лукича осталось то, что было девичьей ногой. Лохмы мяса, кости! Все это отбросили
в сторону, и на столе
оказалась девушка, как будто укороченная на треть, с оттянутой
в сторону культей. «Еще, еще немножко…
не умирай, — вдохновенно думал я, — потерпи до палаты, дай мне выскочить благополучно из этого ужасного случая моей жизни».
Когда старики вошли
в квартиру, там
оказался уже гость, сидевший
у стола. Он так глубоко задумался, что
не слыхал ничего. Это был сгорбленный, худой, изможденный старик с маленькой головкой. Ветхая шинелишка облекала его какими-то мертвыми складками, как садится платье на покойника. Ручкин взял его за
руку и увел
в полутемную соседнюю каморку, где
у него стояли заветные сундуки.
С этих пор медный рубль был
у него
в кармане, а хозяйство пошло лучше; здоровые
руки его жены никогда
не были праздны: она себе и пряла и ткала, да еще
оказалась мастерицею валять чулки и огородничать.
Цыпенюк и Лещенецкий. Один держит буфеты на пароходах, другой — гостиницу «Варшава».
У обоих собственные дома. Цыпенюк — гласный.
У Лещенецкого — содержанка венская этуаль. А раньше оба служили коридорными
в «Киеве». При них один купец из Москвы скоропостижно скончался
в номере и как будто
не по собственному почину. Цыпенюка схватили, — царапины
у него
оказались на
руках и на лбу, — мариновали
в остроге полтора года, но ничего
не могли с ним поделать: уперся, как бык. Тоже выпустили.
Фроиму пришла вдруг идея. Он подъехал к другому гимназисту, и они вдвоем взбежали на берег. Никто на это
не обратил внимания. Через несколько минут они опять спустились рядом на пруд и стали приближаться к Британу. Британ смотрел
в другую сторону, а когда с берега ему крикнули предостережение, — было уже поздно. Фроим и его сообщник вдруг разбежались
в стороны и
в руках у каждого
оказалось по концу веревки. Веревка подсекла Британа, и он полетел затылком на лед, высоко задрав ноги
в больших валенках.
Испросив покровительства, господин Зимовейкин
оказался весельчаком, стал очень рад, целовал
у Устиньи Федоровны ручки, несмотря на скромные уверения ее, что
рука у ней подлая,
не дворянская, а к вечеру обещал всему обществу показать свой талант
в одном замечательном характерном танце.
На самом деле это, однако,
оказалось около получасу ходьбы, но псаломщику хотелось сделать «проминажу», может быть,
не без умысла, чтобы показать бывшую
у него
в руках тросточку с лиловой шелковой кистью.
Сны и приметы составляли единственное, что еще могло возбуждать его к размышлениям. И на этот раз он с особенною любовью погрузился
в решение вопросов: к чему гудит самовар, какую печаль пророчит печь? Сон на первых же порах
оказался в руку: когда Зотов выполоскал чайник и захотел заварить чай, то
у него
в коробочке
не нашлось ни одной чаинки.
В конверт, вместе с этим письмом, Брук предусмотрительно вложил еще пустой конверт, — «может быть,
у Давыдова
не окажется под
рукою конверта». Солдат отнес письмо главному врачу, тот сказал, что ответа
не будет.
— А вот какое… Мне попался…
у Дациаро — я заехал купить один этюд… заграничный и выбрать несколько фотографий… И вдруг вижу кабинетный портрет молодой женщины — скорее девушки…
в бальном, с голыми
руками и цветами. И
в черных волосах.
Оказывается, что я никогда
не видал или забыл. Мы еще тогда были с вами
в гимназии. Кого?